И мы скоро явимся, Сноу!

—Он здесь, Китнисс…— Оповестил меня Боггс, резко сбавив скорость ходьбы, а затем и вовсе остановившись. Сперва я не поняла, — где. Ведь я шла за ним след в след, а за его широкой спиной мне не было ничего видно, да и смотрела я всю дорогу себе под ноги, нежели вперед. Полковник был высоким и широкоплечим в сравнении со мной. «Едва ли к его возрасту я выросту хотя бы ему до плеч…»—подумала я, и эта мысль заставила меня слегка ухмыльнуться. Вынырнув из-за него, я увидела, что он указывает своей длинной рукой на стальную дверь. Над ней нашло свое место ярко красное, мигающие табло, с надписью – «вход воспрещен». Оно приковало мой взгляд, и я непроизвольно задумалась. Лишь рука Боггса на плече заставила меня вернуться в настоящее. Я взглянула на него, а он сверху посмотрел на меня каким-то взволнованным взглядом. Уголки моих губ согнулись в улыбке, и я слегка кивнула, указывая на то, что бояться нечего и все хорошо. Но, как мне показалось, он мне не поверил. Тем не менее я тихой поступью направилась к двери. Справа от нее было большое прозрачное, наверняка бронированное, окно. Сквозь которое к нам пробивался яркий свет люминесцентных ламп, освещающих комнату, отчего было трудно разглядеть, что внутри. А под окном сидело несколько ученых в бело-синих халатах, непринужденно работающих за небольшими мониторами. Краем глаза я заметила, как у одного из них на экране вокруг своей оси крутится скелет с вытянутыми руками. Я застыла. Меня охватила дрожь. Руки и ноги не слушались. Точнее, я просто не могла сдвинуться с места. Кисть крепко вцепилась в стальную ручку, а глаза неустанно смотрели на картинку. Мне было холодно и жарко одновременно. Внезапно я услышала шаги, я развернула голову и увидела, что к нам бегут Хеймитч и Койн. —Китнисс! Стой, Китнисс! Не ходи туда! — они хотят мне помешать. Нет! Я слишком долго его не видела. —Вы меня не остановите…—едва слышно прошипела я. И от решимости, наконец, кровь вновь подступила к рукам. Сердце стало бить с такой скоростью и силой, будто я снова на арене и окружена всеми двадцатью четырьмя трибутами, а их миссия – уничтожить меня. Я нажала на зеленую кнопку и всем усилием потянула дверь на себя. Она медленно распахнулась. Мышцы заныли, а свет, ударивший в глаза, заставил зажмуриться. Но время уходило. Шаги и крики звучали уже громче. Я быстро перешагнула через порог и с обратной стороны захлопнула дверь. Теперь сюда никто не войдет. Руки сами нащупали стальную баранку, и я заблокировала дверь изнутри. Через доли секунды несколько рук начали колотить с той стороны, но меня это уже не волновало. Я сползла на колени. У меня получилось — я успела. И Боггс – он вновь мне помог…последний раз. Наконец, я медленно встала и развернулась. Эта комната была большой, очень просторной. Одна из стен была полностью увешана мониторами, а у второй рядком стояли стеклянные шкафы, набитые какими-то лекарствами, бинтами, и прочими принадлежностями. С потолка лился яркий белый свет. У стены, напротив входа, стояла кровать. Белая, железная кровать, застеленная мягкой периной. А на ней…Мое сердце сжалось до боли, а дыхание от ужаса перехватило. Это не он. Некогда большой, сильный парень, превратился в невысокого, истощенного бесконечными пытками юношу. Почти ничего не осталось от того невероятного красавца. Под глазами были синяки, да и сами глаза глубоко впали. В зрачках не было жизни. Они смотрели на меня, но казалось, что сквозь. Куда-то в пустоту. Скулы сияли неестественно фиолетовым цветом и сильно выступали, а губы были иссечены и давно не видели улыбки. На шее ярко выражались следы множественных укусов шприцом…или осами. Не было живого места. Лишь его волосы, пшеничного цвета, и все также взъерошенные, не заставляли меня сомневаться, что передо мной он. Я сделала шаг вправо и его взгляд направился за мной. Еще один — он не отстает. Меня сковал страх. Страх, который я хотела разбить. Я обернулась и увидела то самое окно. С моей стороны оно было темное. Но я четко чувствовала взгляды, прожигающие меня сквозь него. Они меня видят. Я искала хоть что-то, чтобы исправить это. Мне на глаза попалась маленькая серебряная кнопка, а под ней подпись – «окно». Не задумываясь, я нажала на нее и по глухим звуками снаружи поняла, что преуспела. Теперь я точно наедине с ним. И никто не сможет вмешаться. Уверенно шагая к кровати, я заметила, что руки и ноги его прикованы тряпочными наручниками, а сам он одет в белую робу. Аккуратно сев на край кровати, я вновь посмотрела ему в глаза, все такие же пустые. Я чуть наклонилась, чтобы вдохнуть его запах. Он не шевелился. Внезапно с глаз потекли слезы – им не пахло. Не было того вкусного, родного запаха свежеиспеченного хлеба. Мои руки, ноги, и губы дрожали. Сквозь дрожь я лишь смогла процедить: —П…Пит…—и с губ соскочил стон беспомощности. Я ревела, а он смотрел на меня своими темными глазами, без единого движения. Я вытянула руку, чтобы коснуться его подбородка, но случившееся, повергло меня в нереальный ужас, заставив буквально соскочить с кровати. Его губы искривились, обнажая белоснежные зубы, а лицо исказилось ненавистью и злостью. Он стал биться в конвульсиях, пытаясь вырваться и лишь с той целью, чтобы — уничтожить меня, это было совершенно ясно. Рев его неестественного голоса заставил меня заткнуть уши. Я перестала моргать, да и рот был все время приоткрыт. По щекам бежали слезы. И я хотела уйти отсюда. Быстрее. Сейчас. Но как? Как я могу его бросить? Нет! Я должна что-то сделать! Должна помочь… Не знаю, что сподвигнуло меня на это решение. Возможно, я разозлилась сама. Разозлилась от того, что Капитолий до сих пор может его у меня отнять. Нет. Никогда. Подбежав к кровати и запрыгнув на нее, я схватила его руки и села на живот, сковав некоторые его движения. Мне это удалось лишь потому, что он очень ослаб. Тот Пит смахнул бы меня одним легким движением. Нет…Нет…Тот Пит никогда бы меня не смахнул. Никогда бы не пожелал моей смерти. Да! Я поняла…Напомнить! Ему надо напомнить! Он не сводил с меня ненавистного взгляда и продолжал глушить своим ревом. Я стала осматривать его. Будто искала на что можно было нажать. Выключить, как то окно. Но у меня не было соображений. Пит продолжал брыкаться. Я подалась вперед и локтем придавила слегка его шею. Теперь голова плотно прилегала к подушке. Дотянувшись, я коснулась губами его щеки. Она была холодная, но это не заставило меня отстраниться. Напротив, я хотела ее согреть. Вдруг, всем телом я почувствовала, что сила его движений ослабла. Поцелуй…Пит всегда знал, когда я его целую искренне, а когда нет. Он чувствует. Его частичка чувствует это. Я отстранилась и вновь посмотрела в глаза. Неужели мне кажется? Там, в глубине…Огонь. Борьба. Пит борется. Мой Пит сражается. Не думая, я вновь прильнула к щеке, прикрыв глаза. А потом поцеловала чуть выше, в скулу. Его рев стал тише. Он уже не ревел, а кричал. Очень сильно, но кричал. Мой Пит один. Против всех, кто над ним издевался, кто его пытал. Они там, у него в голове. И я его обязана защитить. И я это сделаю. —Пит…—шепчу я ему на ухо, и медленно отпускаю его правую руку, а свою кладу на тяжело вздымающуюся грудь, — Пит…Это я…Китнисс…Пит, пожалуйста…Меня снова мучают кошмары…Пит, вернись…—и мой голос вновь начинает дрожать, в нем слышаться слезы. Я была без него очень долго. Но теперь он не может, не может больше оставить меня одну. Мои губы снова на его щеке. Ладонью ощущаю ритм его сердца. Бешенный. Словно вот-вот выскочит. Слегка нажимаю на грудь, а губами скольжу к его губам. Дрожь, — он задрожал. Отпускаю вторую руку и обнимаю его за шею. Чувствую его дыхание на своем подбородке. Горячее. Он перестал кричать. И только хотел вновь, как мои губы покрыли его. Грудь стала медленней вздыматься. Я закрыла глаза, ожидая чего-то плохого, но ничего не происходило. Мы лежали так не больше минуты. А потом я отстранилась и из моего рта вырвался стон. Тьма пустынных глаз померкла и на меня смотрели голубые, небесные глаза. Теперь он меня видел. Теперь это был мой Пит. Но я чувствовала тревогу. Я наклонилась, чтобы вновь его поцеловать, но он отвернул голову. И я услышала его голос. Настоящий. Мягкий голос Пита. —Нет, Китнисс…Я переродок…—эти слова не отпугнули и я вновь потянулась, но он снова стал брыкаться и неистово вертеть головой, чтобы я его не коснулась, его голос сорвался и он стал кричать, словно не слышал никого, словно был глух. —Я переродок…! Я не контролирую себя! Брось меня! Я переродок! Нет, Китнисс! Уйди! Оставь меня! Я переродок! —я не могла посмотреть ему в глаза. Он боялся. Не меня. А себя – боялся того, что может со мной сделать. Его крики не умолкали. И это было невыносимо. Я схватила его голову и остановила, чтобы он посмотрел на меня. —Смотри на меня…—я не отличилась от него и тоже кричала, — Смотри! Наклонившись, я поцеловала его самым сладким и самым нуждающимся в нем поцелуем, а потом отстранилась. —Будь со мной…—лишь вырвалось у меня. —Всегда…—не мешкая ни секунды ответил он. Мой Пит…Он вернулся. Не знаю, надолго ли. Но сейчас он здесь. И я не хочу отпускать. Да и не придется, я думаю. Ведь Пит честен. В его «Всегда…» я не сомневалась ни минуты. Они вылечат его до конца. Врачи из 13-го восстановят Пита. И когда война закончится, мы вернемся домой. С этими мыслями я слезла с него, развязала наручники, и подошла к двери. Руки сомкнулись на баранке и несколько раз крутанули ее. Дверь распахнулась. Все ожидали, что появится Пит, обезумевший от радости расправы надо мной. Но нет. В проеме стояла я, сжимающая кулаки, а за мной возвышался мой Пит Мелларк. «—И мы скоро явимся, Сноу!»