Ave Omnissiah!

Сияющая Терра – Робаут Жиллиман помнил её совсем другой. Сейчас Терра выглядела ужасающе – повсюду были мрачные религиозные символы, поверхности планеты не было видно вообще, совершенно, одно изменение радовало – небо над террой было голубым, чистым, с редкими белыми облачками. Однако, гравитация планеты осталась такой же, поэтому наверху воздух был слишком разрежен и только шпили ульев могли вздыматься на десятки километров в небеса, ульев было много, но всё равно – они составляли лишь ничтожно малую часть планеты, которая была застроена высотными зданиями высотой до двух-трёх километров. Выше гравитация планеты не могла удержать тяжёлые газы и воздух становился слишком разреженным для дыхания. Мрачность и тяжесть, вот о чём говорило увиденное Жиллиманом на Терре – бесчисленные множества людей, которые выстроились встречать примарха, целое море ликующего народа, собравшегося у врат вечности – именно в космопорте у стены бесконечности приземлился челнок, на белый, выщербленный временем мрамор. Позеленевшие от времени статуи защитников окружали посадочные площадки, с них свисали жаровни с благовониями. Тысячи людей пришли сюда, чтобы встретить Жиллимана, сервохоры пели гимны императору, автописцы строчили перьями по пергаментам… Как только Робаут вышел, все собравшиеся начали шуметь и стараясь перекричать друг друга, клянясь в верности и преданности. Жиллиман сиял. За его спиной были другие участники селестианского похода – Селестия, Грейфакс, и конечно же, техножрецы Коул и Крейц, рядом с ними шли Регина Кастин и Каин. Регина была в лёгком смятении, Сервий подал ей руку и она ухватилась за неё, под насмешливым взглядом Каина, который как водится, не мог завести роман, поскольку одна единственная его пассия убила бы любую конкурентку, хотя и до Каина пока не дотягивала. Бравый комиссар подумал, что вот удивится Эмберли, если увидит его рядом с Примархом… Однако, думать дальше не пришлось – Жиллиман вышел по трапу, за ним Селестия, и замыкали процессию Крейц и Регина, которые молча смотрели по сторонам, удивляясь безумству толпы. – Регина, это у них за последнее время обострение случилось, или они всегда были такими… Странными? – Вот уж чего не знаю, – ответила ему рыжеволосая валькирия, – Я не слежу за Террой, а тут население со своими тараканами в голове. – Нда… Они прошли под прицелом пикт-камер сквозь толпу, следуя за примархом и кустодиями, что прокладывали путь, спустились на маглифте вниз и дальше путь их шёл через здание администратума, где во мраке терялись концы гигантских очередей, в которых стояли люди, которым нужно было попасть в какому-нибудь столу и решить какой-то свой вопрос – люди так и проводили здесь целые годы и даже жизни, надеясь, что их потомки попадут на примём к нужному чиновнику. Мрачная мина Жиллимана в этот момент спровоцировала Крейца: – Робаут, что невесел? Тоже не нравится бюрократия? – Тоже? Бюрократию ненавидят все, кроме, разве что конченых мазохистов, – ответил Жиллиман своим громоподобным басом, – я вижу мрак на этой планете. Раньше она была лучше. Чище, светлее, а сейчас… Лишь ужас, боль, безнадёжность… Как империум простоял до сегодняшнего дня – мне не понять. – Надеждой, друг мой, надеждой, что тёмные времена закончатся. Полвека назад я приказал убрать с Терры абсолютно все производственные предприятия, все заводы, мануфактории, плавильни, всё, что загрязняло воздух и обитателей планеты. Пусть моя власть распространяется на культ механикус, но это уже очень много. Мы поставили здесь установку фильтрации атмосферы, ты видел голубое небо и чистый воздух… * * * * – Кто желает войти в тронную залу императора? – остановил нас вопросом Кустодий, представившийся как аквила-командующий Калим Варанор. Древко его копья трижды стукнуло по мраморной плите пола. Мы были в грандиозном помещении – гигантская рукотворная зала, заполненная жрецами администратума, техножрецами, флотскими, многими другими – это двор императора. Приближённые золотого трона, великие и ужасные для простых людей империума, ведь не каждому можно войти в золотой дворец. Кустодии надёжно охраняют его. Окружающая архитектура выглядела ужасно – за тысячелетия со времён потери императора, здесь стало темно, затхло, величественно, но в тёмных уголках кучковались техножрецы и прочие личности, разговаривая друг с другом. В этом зале могли разместиться десяток или около того орденов космодесанта с полным оснащением и техникой, а через врата без труда прошёл бы небольшой титан. Мне этот гигантизм внезапно начал надоедать – в космических масштабах всё маленькое… Хотя колоссальные размеры обеспечивают и колоссальную долговечность. Здесь были сотни тысяч людей, место само по себе напоминало замкнутую экосистему, со своей атмосферой, в прямом смысле слова. Следуя древним ритуалам нас представили. Робаут вышел вперёд, его требование огласили тут же – аудиенция у Императора. Калим Варанор оглядел всех нас и дозволил войти Жиллиману без сопровождающих. Я уже это не стерпел – мне хотелось посмотреть на устройство, которое откопал Император и взлетел, приземлившись рядом с Варанором: – Подумай ещё раз, смертный. – Ты, – Холодные глаза Варанора впились в меня, – Как смеешь ты нарушать порядок в золотом дворце? – Смею. Я вообще всё смею. Я слышал, что у вас золотой трон слегка не работает, и поскольку от его исправности зависит судьба всего империума – я пройду к этому устройству, и вы не сможете меня остановить. Так что решай всё полюбовно, если не хочешь уронить репутацию. Однако, кустодий был слишком наглым, как и многим другим высокопоставленным кустодиям, ему было свойственно презрение – он попытался ударить меня вычурным копьём, наконечник которого искрился от энергии. Могущественный фазовый тазер, способный мгновенно отправить в небытие любого врага. А у них тут хорошее снабжение оружием – копьё кустодия разлетелось в пыль, едва лишь коснулось меня. Я посмотрел на него тем же спокойным взглядом. – Бесполезно. Ни ты, ни все вы, ни Император, ни паразиты хаоса не смогут остановить Меня, – сказал я, источая волны пафоса и медленно снимая свою маскировку, от которой присутствующие тут сотни тысяч людей начали медленно отшатываться, падать на колени и так далее. Я перехватил управление над доспехами кустодиев и заставил их выбросить оружие на пол. – Что происходит? – Варанор не мог пошевелиться, пылая праведным гневом на меня. – Ты хочешь навредить повелителю машин, – сказал я зычным голосом, от которого простые техножрецы, находящиеся в зале рухнули на колени или что у них там было вместо ног и начали отбивать поклоны, исторгая бинарные вопли, – Тому, кто повелевает всеми машинами, того, кому служат все машины. Ни твоё оружие, ни твои доспехи, ни твои импланты не помогут тебе, если захочешь навредить мне, ибо они – машины, они – часть меня, – я снял ещё один уровень маскировки и вперившийся в мои глаза Кустодий увидел ЭТО. Словно заглянул в глубины Аномалии Гадекса, заглянул в пустоту, ощутил её костями своими, величие и вечность, и огромный, нечеловеческий разум Бога, взирающий на него, такой великий, что вся галактика казалась пылинкой на Его фоне. У Кустодия резко участилось сердцебиение обоих двух сердец, он тяжело задышал, когда я разорвал взгляд и вернул его в реальный мир. – Я соблюдаю ритуал из уважения к вашему повелителю. Но не тебе, смертное создание, решать, что мне делать. Хотя я уважаю и твою верность и честь, – мои слова сочились таким пафосом, что затмили Робаута, что стоял сейчас ниже, под лестницей, ведущей в тронную залу, а толпа народа была просто раздавлена – я не использовал псайкерское давление ауры, вместо этого использовал пустоту, не связанную с псайкерством, народ просто потерял дар речи и их эмоции благоговения и шока можно было пощупать руками, настолько плотно они сгустились в атмосфере гигантского зала – они на подсознательном уровне чувствуют величие вечности… – У повелителя человечества проблемы, – продолжил я, – золотой трон может выйти из строя. Императора это не убьёт, он не из вас, смертных, но человечеству будет очень плохо. Силы хаоса рвутся сюда. Их влечёт не сердце империума, и даже не Император, а жажда заполучить Золотой Трон в свои руки, ибо это моё творение. Эта машину создал тот, кем я был когда-то. Никогда не стой на пути у Повелителя Машин, – сказал я надменно глянув на Кустодия – он резко растерял весь свой пафос… Думаю, если об этом и будут писать, то найдут столько эпитетов для моего явления, что мне самому станет стыдно за бедность своего языка, но лично я не был склонен драматизировать, не склонен и к религиозному фанатизму. Однако, люди в зале практически падали ниц все до единого, уперевшись лбами в пол. Я развернулся и взмахнул рукой: – Пойдёмте, друзья. У Его Величества сегодня будет приёмный день! Двери ещё не начали открываться, а я уже легко прошёл сквозь них, словно не было трёхметрового в толщину аурамита, зачарованного могущественной псайкерской силой Императора, настолько сильно, что ни демоны, ни даже древние К’Тан не смогли бы пробраться внутрь. За дверьми был псайкерский туман – он охранял вход от лишних глаз. Робаут нагнал меня очень быстро, следом за ним шли и остальные участники похода. Каин, Регина, Грейфакс, а вот Велизария куда-то отозвал другой техножрец и он не пошёл с нами. После моего выступления техножрецы ещё некоторое время пребывали в своём религиозном экстазе. Я же смело шествовал вперёд, чуть отстав от Робаута. Жиллиман недовольно спросил у меня: – Зачем ты выступил? Ты в курсе, что почти унизил Кустодиев? Они тебе это не простят! – Я постарался сделать так, чтобы они не были унижены. Но Робаут, серьёзно, не им решать, куда я пойду. – Всё равно, этого не следовало делать, ты по-моему медленно теряешь человеческое и становишься богом. – Возможно, – согласился я, – я поглотил искру недавно, и она ещё объединяется со мной, влияя на мой характер. Впрочем, свободу мысли я не утратил. Если я когда-нибудь откажусь от самогонки – вот тогда надо бить в набат! Остальные присутствующие, особенно Регина и Каин и мечтать не могли о том, чтобы когда-либо попасть сюда и узреть лично повелителя человечества. Трон Императора возвышался над гигантскими вратами, которые вели, судя по моей информации, в Паутину. Не надо упоминать, что всё здесь было гигантским, и мы ощущали себя маленькими мошками на полу в огромной комнате – гигантомания тут похоже в основе основ, хотя по сравнению с прошлым помещением это было существенно меньше. Регина засомневалась и осталась внизу, Каин тоже, а вот я нагло полетел за робаутом, не желая идти ножками. Посмотрев на него, улыбнулся: – Робаут, у твоей брони тоже есть функция полёта. Нужно только научиться ею пользоваться. Очень полезно в бою, знаешь ли. Жиллиман поднимался по гигантской лестнице с таким одухотворённым лицом, что меня просто подмывало ему испортить пафосность момента. Я достал фляжку самогона и отхлебнул, блаженно ахнув. Робаут на это внимания не обратил и поднялся наконец до площадки, на которой и стоял огромный золотой трон. Это было и правда огромное устройство, метров десять в высоту, с постаментом, украшенным резьбой, черепами, устройство выглядело крайне пафосно. На троне сидела мумия, недвижимая мумия Императора. – Отец, – я не стал нарушать право Робаута разговаривать с отцом. Император зашевелился… Нет, не мумия, душа его зашевелилась. Словно пленник, услышавший звон ключей, радость и горесть одновременно, надежда и… Хрен его знает что. Робаут, судя по всему, тоже это прекрасно чувствовал и заговорил с Императором, а я отлетел в сторонку и запустил свои пожиратели к Золотому трону. Матрица пустоты в троне была, и весьма сильная, явно создана тем же, кто создал пирамиду Гадекса. Однако. Это устройство было чем-то вроде пси-усилителя, позволяющим воздействовать на варп. Другая его функция – прокладка тоннелей паутины. Судя по всему, наличию гигантских врат, а так же функционалу, это устройство не только служило для усиления псайкерской силы, но и как тонеллепроходчик паутины. Робаут склонился перед Императором, стоящие тут рядом Кустодии не мешали ни ему, ни мне. Я сосканировал устройство – само устройство золотого трона находилось прямо под задницей Императора. А ещё сюда была прикручена система для самоуничтожения трона. Я снял её, растворив в пустоте, и осторожно начал вносить изменения в матрицу трона. Робаут резко развернулся ко мне, вскочив и схватившись за меч: – Сервий, что ты делаешь? – Работаю. Тебе же известно, друг мой, что Император сидит на золотом троне не потому, что ему нравится быть мумией и мало двигаться. Во время работы с троном Магнус нарушил запрет Императора и пытался предупредить его о предательстве Хоруса. – Да, мне это известно, – Жиллиман всё ещё сжимал рукоять меча, – но что ты делаешь!? Отцу это не нравится! Кустодианцы, находящиеся здесь, тоже наставили на меня копья. – Насколько я понял этот механизм, а он для меня не слишком сложен, его создатель не предусмотрел защитный механизм. Потому, наверное, что во времена создания основы золотого трона, варп был чист и безмятежен, и из него не грозились хлынуть орды демонов. Так-с… – я задумался, ступив на землю около трона. Ого, а Император – реально огромен! Метра три с половиной в высоту, настоящий гигант! Ну… каждый выбирает тело себе по вкусу. – Лучше тебе ответить, потому что ты беспокоишь отца своими действиями. – Не нравится!? – я гневно посмотрел на Жиллимана, подошёл, обратил взор на Императора, мне это не нравилось больше, я набрал в лёгкие побольше воздуха… – Ты! Повелитель человечества! Ты нашёл древнее творение бога. Ты сам стал богом, но не Ты выбрал это. Бог решил быть частью тебя, не ты так решил. Твоё хладнокровие к тем, кому ты позволял называть себя отцом, твои действия с громовыми воинами, твои планы… Твои игры с паразитами хаоса… Ты ставил себя выше Бога, – гневно сказал я, – выше того, кто решил поделиться с тобой божественной искрой. Ты жаждал заполучить её, стать вечностью. Твоя жажда власти и могущества довела тебя до того состояния, в котором ты обречён существовать! – гнев в моих словах нарастал, – ты заигрался. Да, ты никогда не был обычным человеком, но эта сила опьянила тебя. Ты забыл, что значит быть человеком! – Гневно сказал я, взмахнув крыльями, – во всей вселенной, во всех вселенных, есть силы, которые творят всё, что им заблагорассудится. Но нет и не будет силы, которая не испытала бы на себе последствия своих поступков. Сила, которую ты жаждал и которую считал прощением всех грехов, оказалась самым строгим Инквизитором. Самым строгим судьёй и жестоким палачом для тех, кто её не достоин. Ты оказался недостоин. И встать с этой табуретки сможешь, только когда будешь достоин силы, которой обладаешь. Раскаявшись в грехах. Переосмыслив свои поступки. Не ища оправдания бесчестью и предательству, не ища оправдания хладнокровию и надменности к людям. Не ища никаких оправданий! Твои действия привели это государство, которое ты создал, к тому, что есть сейчас. К бесконечной крови, бесконечным унижениям, фанатизму, абсолютной диктатуре и жестокости, ко всему этому дерьму, которое ты взрастил. Но империум не сгнил у тебя за спиной – он уподобился своему повелителю. Твоё отсутствие лишь сняло позолоту, с истинного лица твоего творения. Такого же, как ты сам, великий внешне, гнилой внутри. Но у всех есть шанс стать лучше. Я вырос в грязных коридорах подулья, я убивал, чтобы выжить и достать кусок безвкусного синтетического хлеба, хозяйничал бандой головорезов, командовал кораблём контрабандистов, копал древние реликвии в старых свалках и кем я стал? Сегодня я – повелитель Марса. Бог выбрал меня, чтобы стать мною! Потому что никогда, даже в самые тёмные и страшные времена, когда мои друзья вокруг умирали от голода, а я едва мог ходить, я не ударил никого в спину, чтобы получить пищу. Я ни у кого не отнял последнего, я никого не убил из жажды богатства, никогда не предал тех, кто пошёл за мной. Ты думал, – я гневно задрал нос, – что твоя псайкерская сила, твои знания, твоя связь с вечностью, твоё положение, твой ум, делают тебя достойным? Для этих смертных букашек возможно, да, но для вечности это ничто. Раскайся в своих грехах и возможно, тебе будет даровано прощение… и освобождение. Моя гневная отповедь шла прямо таки из глубин души, поскольку раздражение божественной искры смешалось с моим собственным и выплеснулось на Императора потоком уничижительной отповеди. Я опустился вниз, так как взлетел в процессе перед ним в воздух, чтобы быть на одном уровне с его головой. Император притих в клетке своего золотого трона. Я глубоко вздохнул, успокаиваясь и стараясь убрать влияние на себя божественной искры – недовольство её императором было очевидно. Впрочем… Не только им. В зале воцарилась тишина. Император попробовал наладить со мной контакт, он использовал для этих целей псайкерский навык мыслеречи. Я вздохнул, услышав его голос в своей голове. – Что ты хочешь за моё освобождение? – Полцарства и царевну впридачу, – хмыкнул я, – Шучу. Извини, вырвалось. Ты успел очень разозлить часть меня. Да и у меня был нелёгкий денёк. – Я… Знаю, что подвёл вас. И тех, кто пошёл за мной, – раздался его голос. Где-то там внизу этот разговор слушали и Грейфакс, и Каин с Кастин, мыслеречь была эфирной, а не персональной. – Ты заигрался. Прожив десятки тысячелетий, ты забыл, что ты человек, – сказал я вслух, – ты посчитал, что ты выше людей. Что можешь предавать их, править ими, как пастух правит стадом, что у тебя есть на это право. Но это не так, ты не выше любого обычного человека. От рождения тебе даровано невероятное по меркам людей могущество псайкера, вечность даровала тебе бессмертие, но ты всё равно один из людей. И не заслуживаешь верности, если сам на неё не способен. Так мыслил Хорус, верно? – Верно. Хорус разочаровал меня. Но не все мои сыновья такие. – Прежде ты разочаровал его, – ответил я тем же, – вы разочаровали друг друга. И правда, он твой сын. Если бы не это, то у хаоса не было бы шанса совратить Хоруса. – Я понимаю, что совершил много ошибок. Я был ослеплён собственным величием, собственной властью, которую так долго жаждал. И прощал себе всё, абсолютно всё, поскольку видел темнейшие из времён раздора. – Но в итоге ты лишь изменил организацию людей. Изменил государство, но не его народ. Никогда не жди, что цель оправдает средства. Не бывает блага, построенного на костях, боли и страхе. В гнилой земле не растут цветы. * * * Ну ёперный театр, до чего же всё скатилось. Я сидел на ступеньках около трона и думал, когда моя жизнь стала такой. Если подумать – началось всё с убийства ангрона. Да, с него, а дальше по нарастающей, вплоть до сегодняшнего дня, когда я уже главному из людей нотации читаю. И вообще, это не лично я, а я плюс божественная искра из вечности, а у неё, чем бы оно не было, были свои счёты к Императору. Ладно, пока он общается с Жиллиманом, я посидел наверху и спустился к Регине и Каину, они здесь, в сопровождении Грейфакс и Селестины стояли и ждали, покорнейше, кстати. – Сервий, – Обратилась ко мне Регина, едва я приземлился около них, – что это было? – Прости, – я прикрыл глаза, – не сдержался. Не самый лучший разговор с Императором, но он заслужил такое к себе отношение. Грейфакс сверкала в мою сторону недовольным взглядом. Селестина же… Ну, с её фанатичностью и так понятно. Каин коротко кивнул мне: – За куда меньшее в империуме принято казнить, но… – Казнилка не отросла, Каин. Нда… – я грустно и тяжело вздохнул, – простите, что вам пришлось это слушать. Регина, что ты будешь делать теперь? Мои собеседники ещё пребывали в состоянии перманентного шока от всего происходящего. Однако, я специально завёл весьма будничный разговор, чтобы вернуть их в чувство, отвлечь от мыслей, что они стоят сейчас в тронной зале Императора, где повелитель человечества общается с Жиллиманом. – Я не знаю, – Регина тяжко вздохнула, посмотрела на свои руки, – мы потеряли многих при обороне кадии. От полка осталось меньше половины. Треть, примерно. Я не знаю, что мне делать дальше… Может быть, стоит вернуться в дамоклов залив? – Путешествие туда в эти тёмные времена будет почти гарантированной смертью. Клешни и клыки хаоса вцепились почти в каждый мир империума, настали и правда страшные времена, – я скосил взгляд на Каина, – Комиссар, а где ваш ароматный помощник? – Юрген? Он остался на Луне, – улыбнулся Каин, по всей видимости, мысли его сейчас были о чашечке Танны. Я исполнил его желанием и взмахом руки создал, словно фокусник, из воздуха чашку на блюдечке, – Танны, сэр? – Благодарю, ты прямо читаешь мои мысли! – обрадовался Каин, беря у меня чашку чая. – Твои желания несложно угадать, – я осматривал окружающее пространство, стены, украшенные барельефами, весь этот… пафос. Меня от него уже мутило, хотя я сам не далее как час назад задвигал перед толпой речи, от которых народ бился головой об пол, не хуже чем Робаут… – Вернёшься на марс? – спросила Регина, немного напряжённо, – ведь вся твоя команда… – Нет, сейчас мне не до марса. У нас с вами будет ещё много, очень много работы – Империум в полнейшей заднице. Настолько полной, что за всю историю такого не было. Тысячи планет потеряны, гигантский варп-разлом рассёк галактику, разделив империум надвое, кадия пала окончательно... Мир погрузился во тьму и нам придётся в эти тёмные времена сражаться как никогда раньше. Я не могу отвернуться, ведь под ударом тысячи Моих планет-кузен. Мои последователи надеются, что я помогу им. Любая власть неотделима от обязательств, хотя я думаю, некоторая встряска империуму нужна. Зажрались чиновники администратума, зарвались аристократы, а у техножречества не было стимула работать головой и серьёзно двигаться вперёд. Война – не только горе, но и главный двигатель прогресса во все времена. Надо распорядиться этим двигателем разумно. – Значит, – Каин пил свой чай маленькими глоточками, – старая гвардия снова в деле? – Именно. На этом наш диалог прервался – к нам подошла Селестина. Святая волком смотрела на меня, поскольку я изволил не самым приятным образом разговаривать с её обожаемым Императором. – Сервий Крейц, что ты себе позволил в присутствии его высочества? – Она пылала праведным гневом. – Селестина… Не тебе вмешиваться в наши разговоры. Император совершил много неприятных поступков и был наказан за это. То, во что превратился нынешний Империум – гротескная мрачная издевательская пародия на то, чем он должен был быть, и я вправе указать это его величеству. – Ты не уважаешь его величество, – обвинительно ткнула она в меня пальцем, совсем по-детски, как-то, – это… – Я в праве сам решать, кого уважать, а кого нет. Мы здесь не для того, чтобы точить религиозные лясы, лучше сделай всё от тебя зависящее, чтобы помочь Робауту дать человечеству надежду. В эти времена твоя работа будет особенно сложной. Время медленно текло – Селестине я дал отлуп. Собственно, она не особенно то и наезжала на меня. Хм… Смешно сказать, для всех граждан империума император, его примархи, вся эта возня, выглядит как нечто великое, божественное, величественное и мудрое… Изнутри это же выглядело как тупое ток-шоу, где участники друг с другом пытаются ужиться, спорят, кидаются обвинениями и так далее… Конечно, не стоит недооценивать грандиозность происходящих перемен. Через пару часов, которые я ждал Робаута, голос Императора снова зазвучал в моей голове. Я оторвался от самогона и телепортировался сквозь пустоту к нему. Император некоторое время молчал, Робаут же стоял около него и просто смотрел на меня. – Тебе удалось починить мой трон, - сказал он более осторожно, чем раньше, – Можешь ли ты прервать моё заточение? – Я сделаю это лишь тогда, когда ты раскаешься в своих грехах. Лишь когда ты сам, при своих сыновьях и своих вернейших последователях расскажешь нам, какие грехи совершил и покаешься. Ты не сможешь обмануть вечность, пустые слова мне не нужны. – Это ударит по моей репутации, – сказал Император, – а это не во благо империума. – Я знаю. Но вечность не на стороне империума. Твоё сошествие с золотого трона вызовет ещё больший религиозный фанатизм и ухудшит и без того серьёзные проблемы. Нужно подготовить народ, на это уйдёт много времени, так что вылезти из клетки прямо сейчас не светит. Да, душа императора намертво привязана к золотому трону, связаны они через силу пустоты. А Император с его слабенькой искрой не способен понимать и манипулировать столь сложными устройствами, так что выбраться самостоятельно он не сможет. Кости его истлевшие восстановятся, в этом нет сомнения, но всё же… В истории Империума пришла пора открыть новую главу, будет ли эта глава с Робаутом Жиллиманом во главе Империума, или с самим Императором… Император мне не нужен. Я видел, что это за человек – его поглотила даже не властность, а абсолютная уверенность в собственном величии. В том, что другие – это пешки на его доске, что все в мире – это его инструменты, а он великий мастер, использующий их. За тысячелетия такой жизни он привык к этому, и даже в таком состоянии продолжал быть таким. Возможно, в том и был смысл его наказания, чтобы он понял, насколько заблуждался. Насколько он оторвался от человечества, насколько зарвался, полагая, что он – бог, ему можно всё. – Хорошо. – И ты вернёшь примарха второго легиона. – Нет! – Решительно отрезал он. – Вернёшь. Он провинился перед тобой лишь тем, что мог видеть твою позорную сущность лучше, чем кто-либо, – коварно ухмыльнулся я, – тебе придётся измениться. Из тебя не выковать хорошего мальчика, но ты должен будешь начать новую жизнь с признания ошибок старой. За время его заточения люди Империума стали безропотно верить в него и поклоняться ему как богу. Думаю, именно это и станет финальным ударом по Императорской гордыне – он должен получить то, чего так жаждал, то, к чему так стремился. Получить это, и его голубая мечта разобьётся мириадами осколков, как бутыль самогона о голову еретика, поскольку будет совсем не тем, что он себе воображал. Совсем не тем, чего он так жаждал. И думаю, второй примарх – именно тот, кто должен будет его вразумить. Думаю, за прошедшие тысячелетия заточения у него достаточно ненависти к так называемому «отцу», чтобы не быть его цепной собачкой, инструментом, какими были остальные восемнадцать примархов. Император молчал и думал. Да, дорогой мой, да, я не радостный идиот, чтобы даровать тебе свободу и получить самого большого тирана в истории человечества, плетущего свои интриги и строящего планы по бесконечному возвышению. По хорошему, мне следовало бы его оставить на троне и просто гордо удалиться, но я решил пойти дальше. Закончить его игру, поставить жирную точку в планах его возвышения. Наверное, сейчас он думает, как уболтать меня на другие условия для освобождения… Не получится. – Хорошо, – он говорил внезапно потускневшим голосом, и если пустота меня не обманывает, он и правда очень сильно переволновался, – я принимаю твои условия. Когда мне исполнить обещанное?