Две крайности одной сущности

В которой Вергилия вытаскивают из тюрьмы Пифона.

***

В этот раз перемещение прошло не так мягко, как раньше — из-за спутанных в кашу мыслей, Ван материализовалась в тюрьме Вергилия не стоя на ногах, а смачно грохнувшись на холодные камни, отбив себе все мышцы и кости. — Ме кей! — девушка выплюнула попавший в рот снег и лед, следом почувствовала тяжелую, знакомую, хватку на плече — полудемон грубо вздернул ее на ноги, что она едва не выронила Ямато и амулет Евы, что сжимала в руках. Вьетнамка потрясла головой, приходя в себя после падения, после чего инстинктивно всучила меч и украшение мужчине, ткнув его вещами аккурат в грудь. Ее правая рука была окружена полупрозрачной синеватой субстанцией — частью души — тем не менее, беснующейся на ладони, словно старающейся сбежать от пленительницы. — Позор — принимать помощь от таких, как вы, — с едва скрываемой желчью в голосе, произнес Вергилий, да так, что Ван невольно почувствовала себя виноватой в том, что они так долго его вызволяют, будто ни он сам сюда попал. — Пошел ты, типа того, — она показала ему средний палец. — Вот Ван уходить, и будешь куковать до скончания веков, — она тяжело выдохнула, поглядев на ладонь, удерживающую последнюю часть души. — Слушай, Вергилий, типа того, — она откашлялась — легкие неприятно схватывало морозным воздухом, — мы… Она запнулась. Нет, если она сейчас расскажет, какой ценой его отсюда вытаскивают — вряд ли выживет. Или нет? Даже Данте не смог нормально ответить на этот вопрос. — Ладно, полукровный, — она выматерилась по-вьетнамски. — Пора с этим заканчивать. Я надеюсь, ты поймешь и… простишь. Она повторила тот же ритуал, что и в прошлый раз. Все то же самое, выверенные, будто тщательно отрепетированные движения, присущие всем шаманам. Вергилий. Сила. Холод. Потаенная злоба. Тяготение. Ямато. Демон. Ключ. Наследие. Сын. Амулет. Память. Человек. Боль. Любовь. Четвертый, последний — ребенок. Оберег. Щит. Дочь. Как и в первый раз, распевая приказы и просьбы духам на вьетнамском, Ван изо всех сил вбила последний осколок души в Вергилия — тюрьма схлопнулась. Созданная для содержания одного единственного узника, она, лишь этот самый узник сбежал, стала разрушаться. Перекрутившись в пространстве, как от воздействия черной дыры, морозные ветра, камни и снег стянулись в одну точку — громкий гулкий хлопок — демиплан перестал существовать. Ван резко пришла в себя в реальном мире, как и в первый раз, поддерживаемая Данте, на железном столе, у ног Смерти. Недалеко наблюдал за происходящим Квентин, находящийся здесь скорее для того, чтобы оказать медицинскую помощь шаманке, если понадобится. Остальные отказались присутствовать на этом празднике жизни. Полудемон покосился на руки Ван — в этот раз в них не было Ямато и амулета. Он перевел взгляд на тело Смерти — недвижно лежит, утыканное капельницами с транквилизаторами. Первые пару секунд. Через несколько мгновений тело демона дернулось, выгнулось дугой и издало хриплое шипение, потихоньку перерастающее в крик. Черный гуманоид начал видоизменяться, темная ворсистая кожа напрягалась, натягивалась и вскрывалась, как ткань. Тело задергалось, будто пытаясь бороться с самим собой. Кожа слезала, как у змеи, еще пару движений — и вот, перед Данте, Квентином и Ван предстал Вергилий, грубо выдирая из себя иголки капельниц и отбрасывая от себя шкуру Смерти. Плащ смялся и путался, волосы опали на лоб, покрытый испариной — полудемон тяжело дышал, видимо, перенос души в тело дело не самое безболезненное. — С возвращением, голова-ластик, — не слишком дружелюбно — хотя, о каком дружелюбии может идти речь между этими двоими — поздоровался Данте. Вергилий, пропустив его слова мимо ушей, протяжно закашлялся — даже раскол души на Ви и Уризена не был таким болезненным, как магия этой шаманки. Откуда это чувство полной, эмоциональной опустошенности? Грубо пресекая попытки Квентина проверить физическое состояние, Вергилий сел на железном столе, пару раз тряхнув головой, стараясь придти в себя. — Шаманы, — зло протянул он. — Почему именно шаманы, Данте? — он исподлобья глянул на брата. — Пошел ты, — Данте дернул головой в сторону. — Сам себя спасай в следующий раз. Что-то изменилось. Ван потрясла головой, посмотрела на правую руку, после чего обтерла ее о майку, будто стараясь избавиться от чего-то. — Ван ненавидит эта город, — шаманка спрыгнула на пол, качнувшись, и растерла плечи, прогреваясь после ледяной тюрьмы. — И вас ненавидит. Идти спать, устаю, типа того, — она показала средний палец всем присутствующим и покинула медицинскую часть. — Уверен, что я должен убрать руки и не осматривать тебя? — спросил Квентин, когда дверь захлопнулась. — Обойдусь, — Вергилий убрал мешающиеся волосы назад. Гаваец пожал плечами, извлек из-за уха сигариллу и закурил. Одной больше, одной меньше, какая разница — они с Донованом и британскими охотниками, кажется, уже весь бункер прокурили. — За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, — Данте облокотился о хирургический стол. — Знаешь поговорку? Так вот, ты погнался за одним, не поймал, да еще и обосрался так знатно, что Санктус тебе похлопать с того света может. — Где мы? — это было искусство — игнорировать подколы и слова Данте. — В Убежище-0, — объяснил охотник. — Где сидят последние выжившие после того содома, который устроил Пифон, заполучив тебя и Ямато. Когда-нибудь, идиот, ты перестанешь попадать в руки к Князьям, но не в этой жизни. Квентин обреченно закатил глаза, хлопнул себя по бедрам и двинулся в соседнюю палату: — Ладно, раз я тут не нужен, пойду лучше за Ренной понаблюдаю. Мне тут еще один коматозник не нужен, дьявол вас раздери, — он исчез в помещении, плотно закрыв за собой дверь. — Ренна? — проследив за гавайцем протянул Вергилий. — О, с ней все в порядке, не беспокойся, — нарочито успокаивающе ответил Данте. — Не смотря на то, что кусок тебя, — он кивнул в сторону шкуры Смерти, — отрезал ей ноги. И мелкие пешки выбили глаз. Он молча выдержал долгий изучающий взгляд на брате — больно медленно он приходил в себя. Что-то не отпускало. — Тронешь Донована — пожалеешь, что вернулся, — тяжело выдохнув, предупредил Данте. — Я не шучу, Вергилий. Он уже сполна расплатился за твое убийство — не донимай его, а параллельно не беси меня. — Что у вас тут случилось? — Вергилий шумно втянул носом воздух — горчило. — Много чего, да все не шибко приятное, — Данте откинул голову назад. — Спроси у Ренны, когда в себя придет. — Что с ней? — полудемон краем глаза глянул на брата. — Са-а-ам спросишь, — охотник невесело усмехнулся. — Твое спасение далось слегка тяжелее, чем мы планировали, — он махнул рукой, выпрямляясь и вставая на всю подошву ботинок. Вергилий не удостоил его ответом, просто встал на ноги. Донован сидел посреди коридора, соединяющего разные помещения бункера, у стены, спрятав голову между коленей. Опять курил. В долгий затяг. Кашлял и снова курил. Паршиво на душе никогда так не было — новый уровень. Сил на привычную злость не осталось — раньше бы он раскидал всех вокруг, отгреб сам, напился, бил посуду, а потому пошел пьяным кататься по городу на машине. Как все резко изменилось — теперь он топил ярость внутри, принося себе еще больше морального урона. Так тебе и надо, рыжий придурок. — Это ж, блять, я во всем виноват, — пробормотал он, не выпуская сигарету из зубов, обхватив затылок руками, с силой сжимая короткие волосы. — Блять. Бля-я-я-ять. Нахера я на этого уебка тогда накинулся, это ж я его спровоцировал. Или не ты? Так сложились обстоятельства, незачем себя корить. Исход Демонов по любому случился, пока Вергилий оставался в городе, рано или поздно. Ну, подумаешь, вспылил чутка, подумаешь, объявил охоту по всему региону на брата Данте. Если б так не сделал — было бы хуже, да ведь? Успокоить себя не получалось. Дело дрянь. Вот что значит, никогда не сталкиваться с полномасштабными вторжениями демонов. Когда под носом есть Орден Меча, а после его развала не особо много проблем с Адом было — неплохо справлялись, с подобными миниапокалипсисами не сталкивались. Оказывается, это нихуево рушит психику смертным. Донован невольно завидовал Данте, Триш, Леди и Вестал — так сохранять рассудок перед лицом тотальной опасности, это дар какой-то. Ну и Квентину тоже завидовал. Он за время своей врачебной практики на много говна насмотрелся — что уж ему до какого-то разрушенного города. А еще этот Коллинз проблем донес, будь он трижды проклят. Нужен был отпуск. Пока крыша окончательно не отъехала на форсаже. Из множества шагов, уши Донована выцепили две пары — мужчина резко поднялся на ноги и опасливо отошел назад. Вергилий. Все-таки вернули его. О чем это он, если бы не вернули, после всех жертв, на которые пошла Ренна, Донован прям тут и застрелился бы. Информатор внимательно смотрел на полудемона, тот — на него, так же. Игра в гляделки с Вергилием становилась уже чем-то обыденным. Данте сейчас походил на быка на корриде, только заместо тореадора с красной тряпкой был Вергилий — шевельнись и придет пиздец. Впрочем, в одну секунду Донована окутала ленивая апатия. Ну убьет и убьет — что бубнить-то? — Счастлив, Вергилий? — не сводя с полудемона взгляда, спросил информатор, выпуская дым через нос. В ответ глаза полукровки лишь слегка сощурились. — Наверное, счастлив, — Донован передернул плечами, отсалютовав ему. — Захочешь поквитаться — я всегда у себя. Только приходи голым — хотя бы умру счастливым. Шутки на грани фола — ирландец был выжат. Шаркая по полу кедами, мужчина медленно прошествовал мимо братьев, уже не глядя ни на кого из них. Вергилий медленно повернулся на Данте. — Что, говоришь, у вас тут случилось? — с явным недоверием спросил он. — У Ренны спросишь, — непробиваемо повторил Данте. — Я суфлировать не хочу — знаю, как отхватывали в свое время почтальоны за плохие новости. Вергилий был в убежище уже третий день — третий день было тихо. Как будто люди физически чувствовали исходящую от него угрозу и старались по минимуму покидать свои комнаты-квартиры. Представители «правящего» совета тоже общались с ним редко, за исключением Данте, который больше следил за тем, чтобы у Вергилия не полыхнуло пойти мстить Доновану, да Квентина, который безуспешно пытался обработать старшего полудемона на становление донором, как ранее с младшим. — У тебя тут открыто, — Коллинз для приличия постучал в распахнутую створку двери в комнату, которую выделили Вергилию. Мужчина поднял глаза на ирландца, внимательно осматривая его — виделись они первый раз. — Библиотека тут катастрофически маленькая — возвращай хотя бы книги, которые берешь, — посоветовал охотник, достаточно нагло прошествовав в помещение и, внимательно осматривая сваленные на столе книги, нашел нужную ему и помахал ею в воздухе. — Мне вообще не в кайф бегать по всему бункеру и искать их. Брюнет выдохнул, так же внимательно оглядывая полудемона. Вот и познакомились. — Коллинз, — представился он. — Ты же Вергилий, я прав? Рад наконец-то познакомиться, — в общем, слово «рад» тут было лишнее, но что поделать. Он протянул ему руку для рукопожатия — жест остался без ответа. Коллинз лишь дернул бровью, покачал головой и убрал руку в карман пальто. Да, Вергилий читал все эти дни. Просто сидел и читал. В тот день, как его вытащили из тюрьмы, Данте сказал что-то вроде: «Как все придут в себя — будем решать, что делать с Пифоном. Будешь делать то, что умеешь лучше всего: разбираться с проблемами, которые сам заварил». Поэтому он просто ждал и читал. — Это твоя шаманка вытянула меня из демиплана? — Она не моя — работает с нами, — фыркнул ирландец. — Но да, я ее притащил сюда. — Передай ей, что она совершенно отвратительно использует свое могущество, — Вергилий захлопнул книгу на последней странице и кинул к общей куче на столе. — Имея такие силы, она абсолютно не умеет с ними обращаться. — Сам ей и скажи, — Коллинз пожал плечами. — Эта дурная кошка вообще никого не слушает, делает что хочет. — Насколько все плохо снаружи? — Достаточно плохо, — Коллинз лениво пролистал книгу, что держал в руках. — Вот и поможешь отчищать — уж много финансов мы в тебя вложили. Не разочаруй, Вергилий. Губы полудемона тронула ухмылка. Этот смертный угрожал? Ирландец, козырнув двумя пальцами, покинул комнату — лицо было все таким же ровным. Вергилий проводил его взглядом — интересный человек. Квентин едва не столкнулся с Коллинзом в проходе. Перекинувшись с ним парой слов, гаваец привалился к косяку плечом, скрестив руки на груди. — Ренна очнулась, — объявил он. — Хочет видеть тебя, красавчик. — Так и быть, я вас оставлю, но буду за дверью — предупреждаю, — сказал Квентин, перед тем, как они с Вергилием вошли в одиночную палату, в которой и находилась Ренна, — услышу что-то, отличное от простых разговоров — никакая сила тебе не поможет — пинком отправлю в Индонезию. Не дожидаясь ответа (которого он не получил бы в любом случае), гаваец открыл дверь в небольшое помещение, давая проход полудемону, после чего закрывая за ним створку. Шагов не послышалось — действительно остался недвижимым, скорее всего, даже ухом припал, чтобы лучше слышать. Ренна лежала на широкой больничной кровати, с двумя капельницами — если бы Вергилию было с чем сравнивать, он точно отметил бы, что сейчас она выглядит лучше. Как минимум цветом лица. Женщина открыла глаза, щурясь от яркого света, фокусируя взгляд на госте. — Вер… — хрипло начала она, но затем, прочистила горло. — Вергилий! Наконец-то, — она выдохнула с улыбкой. — Я так рада тебя видеть. Странные слова. Как же редко он их слышал. Мужчина сделал пару шагов к женщине, внимательно изучая состояние охотницы — более-менее стабильное. Ренна откинулась на подушку, безмятежно закрыв глаза и тяжело вздохнув. Вергилий присел на край кровати, не сводя с Гербон пристального взгляда. — Я бы тебя обняла, да сил нет, — прикрыв ладонью глаза, охотница натянуто рассмеялась, — думаю, ты сам был бы против, — она глянула на него меж пальцев. — Ты как сам? — Лучше чем ты, — какой заботливый. — Что тут случилось? Ренна подавилась смехом, замолчав. — Ничего хорошего, — она спрятала лицо в руках, собирая всю свою волю, чтобы не поддаться накатывающему отчаянию. — Поначалу вообще тяжко было, но потом Коллинз с дочерью и Ван приехали — разгрузили немного… Без Ван так мы вообще бы тебя не спасли… Прежде чем убрать руки от лица, охотница тщательно проморгалась, а после сделала вид, что лампы сильно ослепляют — глаза слезились. Она медленно и ровно дышала, чтобы не зайтись всхлипами, подтянулась немного на подушке для этого, принимая сидячее положение. — Да это уже неважно, — кривая улыбка. — Главное, что ты здесь и теперь… теперь… Какого черта я наделала?! Ренна запнулась, и ее начало взрезать — она сидела, слепо глядя в одну точку, по ее щекам текли слезы. — Господи… что я наделала… — едва слышно прошептала она. Горечь, так и застрявшая в обонянии с момента возвращения Вергилия, напомнила о себе с новой силой. — Я монстр!.. — Ренна схватилась за волосы, давая волю всей своей тоске и боли. — Боже, блять! — Ренна, — Вергилий максимально аккуратно, но все равно вышло резко и грубо, взял ее лицо в руки и повернул голову на себя. — Ренна, какого черта у вас тут случилось? Отвечай мне, немедленно. Охотница, не особо сопротивляясь, тоскливо посмотрела на полудемона, продолжая заливаться слезами, но даже не стараясь утереть их. — Пифон порвал твою душу на части, — переступая через себя, сказала она. — В меч. В амулет. В демона. И… Перед глазами заплясал зеленый туман, как от предобморочного состояния. — …в ребенка, — вскрыло, Ренна вырвалась из рук Вергилия и, упав в колени лбом, захлебнулась рыданиями. — Я была беременна. Она обхватила плечи руками, будто пытаясь защититься от мира, от Вергилия. — Так, хватит на сегодня разговоров, — дверь распахнулась, тон Квентина не терпел возражений. Он глянул на аппараты, показывающие состояние Ренны, пищащие у ее кровати, и выругался под нос. — Потом продолжите, вон! Вергилий подчинился. Цепляясь мыслью за то, что сказала ему Ренна, он дошел до своей комнаты. Среди груды книг была одна, которую еще не прочитал. Полудемон взял ее в руки, взглянув на название. Тони Моррисон. «Влюбленная». Совершенно незримый и неслышный взмах катаной — книгу разрезало на две половинки, пол засыпало остатками страниц.