Связанный честью

В первый раз это, возможно, была любовь. — Помоги мне, — умоляла Грайнне, и слезы стояли в ее глазах. Остальные рыцари спали, растянувшись прямо за столами; ее зелье усыпило всех, кроме троих. — Спаси меня. Диармайд только смотрел на ее протянутые руки, дрожащие пальцы. Принцесса до мозга костей, всегда отточенное изящество манер — но даже это не могло скрыть страх, стоящий за ее словами. Вокруг них пиршество замерло на месте; его король громко храпел на своем троне. Это было неправильно: просьбу Грайнне нельзя было исполнить. Хотя бы в этом он был уверен. Его верность, его гордость — вся его жизнь связана была с его спящим повелителем. Украсть его невесту в день их помолвки — Диармайд не мог и вообразить, какое бесчестие это может повлечь. — Пожалуйста, — попросила она, чуть склонив голову. Чего же должно было стоить ей это унижение. — Только ты, никто больше. Другие отказались, и он должен был поступить так же. Диармайд даже не знал, сколько в этом ее желании от нее самой, а сколько — оттого, что она поддалась влиянию его любовной родинки. Это было проклятием, не благословением: он не мог понять истинные намерения за действиями женщин. За действиями этой женщины. Она по-прежнему не сводила с него молящего взгляда, и в ее блестящих глазах мерцала надежда. — Пожалуйста, — повторила Грайнне, теперь слабее. Потом, годы спустя, если его спрашивали об этом — он обвинял юность и неопытность. Или невозможность отказать деве в беде. Или заклятие. Но какие бы оправдания он ни находил позже — сейчас он протянул руку, сжав ее запястье. — Я защищу тебя, — пообещал он. Поклялся. Его слово уже ничего не значило, ибо в этот самый момент он отрекся от своей чести, но он всё равно намеревался сдержать его. — Идем. У каждой нарушенной клятвы есть своя цена. Его время платить пришло много лет спустя: возмездие от рук его короля. Этому не стоило удивляться. В его деяниях не было победы. (Лишь немного счастья, но чести в этом не было).

***

Во второй раз ему было приказано. — Теперь я буду твоим Мастером, — заявила Сола-Ю нетерпеливо, почти гордо. В ее голосе звучало легкое эхо безумия, тень чего-то, о чем лучше никогда не спрашивать. — Теперь мы с тобой будем вместе. Если бы он мог располосовать шрамами свое лицо, если бы мог уничтожить проклятую отметину под глазом, он сделал бы это. Но сейчас он мог лишь отступить на шаг назад, подчеркивая расстоянием холодность в своем голосе. — Я принес клятву вашему супругу, — просто ответил он. — Он — мой Мастер. — Почему? — ее голос сорвался, глаза наполнились слезами. — Я думала... мы могли бы... Пожалуйста, умоляла Грайнне, протянув руки... Нет. Он не собирался делать это снова, не собирался опять ступать на этот путь. Довольно и того, что он уже предал одного господина. — Я принес клятву, — повторил он. Диармайд сделал еще шаг назад, отводя взгляд. — Он — мой Мастер. Лицо Солы-Ю изменилось, стало жестче: — Но что, если это спасет его? На этот раз, когда он взял ее за руку, ни одна клятва не была нарушена. Его честь, его король — всё осталось нетронутым. На этот раз было иначе. И на этот раз, когда его Мастер усомнился, когда лицо Кайнета изказилось точно так же, как лицо Фионна, Диармайд понял: в глазах ревнующего мужа разницы нет.

***

В третий раз это было уважение. — Твое копье сильно, — сделала комплимент Сэйбер, скрипя зубами и отталкивая его мечом. Чувствуя, как дрожит земля, он сделал шаг назад. И еще один. Несмотря на маленький рост, она поистине была Королем Рыцарей. Пригнувшись, он прыгнул назад, уклоняясь от ее удара при приземлении. — Не сильнее тебя, — с улыбкой ответил Диармайд, меняя положение. Она ни разу не пожаловалась, когда он ранил ее в руку — только продолжала драться, несмотря на помеху. Ее сила уменьшилась, но благородство — ничуть. Когда она попросила его о помощи в битве с Кастером, он не колебался. На этот раз не было клятвы, которую можно нарушить, не было обещания, которое необходимо сдержать. Только кодекс чести, что старше самого времени. Кодекс чести, которому Сэйбер следовала столь же ревностно, как он сам. Даже когда его копье сломалось, она по-прежнему держала оружие только одной рукой. — Пока я не одолею тебя, рана не закроется, — пояснила она, отпрыгивая назад и уходя из-под его удара. Честь. Уважение. Она была бы достойным королем. — Хорошо же. Не будь они призраками, вызванными из прошлых эпох только ради битвы, он хотел бы поговорить с ней еще. Но сейчас — его копье звенело о ее меч, говоря действиями вместо слов, которые он не мог произнести. Не вполне любовь, но настолько близко к ней, насколько он был способен. А затем, когда он пронзил себя собственным копьем, под взглядом ее Мастера, стоящего за спиной его господина, Диармайд понял настоящую истину мира. Нет никакой чести. Никакого уважения. Никакого благородства. Клятву можно принести и нарушить, повинуясь капризу. Верность. Честность. Кодекс. Каким же глупцом он был, когда думал, что другие похожи на него. Что хоть кто-то может таким быть. Даже Король Рыцарей не чуждается алчности.