Сердца Тедаса

      Больше всего на свете Логэйн мечтал коснуться ее волос — каштановые кудри наверняка окажутся мягче пуха.       Роуэн предоставила своему коню самому разбирать дорогу: выпрямившись в седле, словно бравый солдатик, она глубоко ушла в свои мысли, понятные ей одной. Спутник ее наблюдал за нею украдкой, пытаясь представить бархатец щек, мягкость губ, гладкость точеной шеи... Будущая королева была диво как хороша. В самой гуще схватки, вспотевшая и окровавленная, или беспокойно спящая в чистом поле, под открытым небом, среди наспех разбитого лагеря, — она была для Логэйна чуть ли не самой Андрасте.       Но особенно Роуэн хорошела в объятиях будущего короля.       Она на мгновение встрепенулась, прислушиваясь к лесным шорохам, заозиралась, но успокоилась вскоре, снова задумалась. Логэйн отвел свой взгляд, втянул крючковатым носом воздух, попробовал на вкус запахи.       — Море, — наконец пробормотал юноша. — До Гварена пара часов.       Роуэн кивнула; для Логэйна осталось загадкой, слышала ли она его или просто сделала вид.       И он чертыхнулся сквозь зубы. Пара часов... Еще пара часов наедине с ней? Это же невыносимо. Логэйн не был говорлив, как тот же Мэрик, — он особенно не нуждался в общении. Но молчание между ними становилось все тяжелее, плотнее, нависало, как грозовая туча. Еще немного — и его можно будет потрогать.       Скорей бы уже прибыть. Тогда можно будет снова сослаться на очень важное дело «ночных эльфов», которое требует непременного его, командира, участия, и слинять, да подальше. Только бы не видеть, как Мэрик будет приветствовать Роуэн.       Среди противоречивых чувств и желаний Мак-Тира не могло не закрасться понимание того, что Роуэн Геррин будет очень хорошей королевой. Как раз такой надежный, заботливый тыл нужен неопытному Тейрину. Нужно только выцарапать Ферелден у орлесианской заразы Мегрена... Логэйн истово верил, что мятежников ждет удача. С хорошим вооружением, с поддержкой баннорнов, с прямым потомком Каленхада.       Мэрик будет коронован, и Роуэн взойдет на престол вместе с ним, рука об руку. В эти хорошие руки надлежит отдать весь Ферелден.       Но что тогда делать Логэйну?       Скорее всего, по-прежнему строить мину, будто все это вовсе его не касается, не задевает. Лучше всего на свете он умеет натягивать тетиву и делать равнодушный вид.       Только Мэрик все равно каким-то непостижимым образом умудряется читать его чувства. У него открытое сердце.       Вот что привлекало Роуэн в своем нареченном, и вот что она никогда не найдет в Логэйне.       Но в мрачные его мысли вдруг вмешался негромкий голос:       — Как твоя рука?       Девушка смотрела на него с неловким участием, и Логэйн чуть было не вспыхнул. Но — спрятал в плотную ткань плаща поврежденную руку. Буркнул:       — Заживет.       В лице Роуэн промелькнуло неодобрение; она упрямо уставилась на тропинку, явно стыдясь своего беспокойства. Ее стоило бы поблагодарить, подумал Логэйн, ведь это благодаря ее усилиям при нем сейчас все его пальцы. Она отвела опасный удар, и она потом бинтовала его ладонь, по-солдатски ругаясь при этом.       Но только было он открыл рот, как Геррин бормотнула:       — Ну и хорошо.       И рассерженно откинула манящие кудри через плечо.       И когда поздней ночью по прибытии в Гварен она судорожно рыдала на груди у Логэйна, тот не мог поверить в происходящее. Встреча с Мэриком прошла совершенно не так, как ее представляли Мак-Тир и, возможно, Роуэн.       Очаровательная эльфийка с волосами цвета меда и печальным взглядом улыбалась им, стоя за плечом сиявшего от радости принца.       Роуэн так и не спешилась в те минуты.       И теперь Логэйн пропускал сквозь пальцы ее каштановые завитки, с неумелой нежностью касаясь их губами, а Роуэн льнула к нему, и сердце ее разрывалось от обиды и горечи — это было понятно по обреченным стонам.       Юный командир готов был ее утешить. Но не готов был отбросить свои размышления, развеять принципы. Кем бы ни было это видение, Катриэль, кто бы ни была она для Мэрика, Роуэн... Роуэн не должна плакать так горько.       И не должна целовать его так отчаянно и остервенело.       Не должна.