Принцессы и охотницы

Тихая и робкая Мышка тихо и робко завидует своей сестре. Нет-нет, не Алине. Алина — образец для подражания, непререкаемый идеал, на который нужно молиться, к которому нужно стремиться, но завидовать ей нельзя. Разве смертная завидует богине? Разве завидует простолюдинка — королеве? В книжках, которые читает Мышка, самая возможность подобного расклада исключена, и Мышка принимает книжки за правду. В книжках в девушек, похожих на неё, Мышку, влюбляются прекрасные принцы. Они приходят в огромные гномьи пещеры и будят нежным, робким не поцелуем даже, одним намёком, одним обещанием. Они сражаются ради неё с ведьмами и драконами, а наградой служит легчайший, нежнейший аромат жасмина от «нечаянно» уроненного кружевного платочка. Мышка даже научилась ронять платочек именно таким образом: вроде бы нечаянно, но при этом очень изящно, и незаметно стрельнув огромными серыми глазами в сторону господина Прекрасного Принца. В книжках, которые читает Мышка, жизнь практически идеальна. Там нет Алины, у которой так ужасно болит голова от плохой погоды, нет измученной, бледной, тонкой матери… Она, как кажется Мышке, похожа на Анну Ахматову, любимую Мышкину поэтессу. Там нет негостеприимного Киева, Днепра, от которого веет голубым холодом, нет хмурого, высокого мальчишки с тяжёлым взглядом и угрюмо сжатым жёстким ртом. Нет Динки, громкой, звонкой, отчаянной Динки. Нет Динки — а значит, нет и жгучей зависти. К Динке приходит тоненький, высокий мальчик с хорошеньким тёмным хохолком. Его волосы падают на высокий, бледный лоб, на большие, тёмные, как у лошади, влажные глаза и обрамляют очень красивое, аристократичное лицо. Когда Мышка впервые увидела его, то подумала: «Такой должен быть или принцем, или фарфоровой куколкой!». Однако Хохолок — Андрей — не оказался ни принцем, ни куклой. Он оказался другом Динки. И в тот день, когда Динка счастливая, пьяная нежданной, звонкой весной, прибежала домой с охапками цветов в руках, а потом мама рассказала Мышке, откуда у неё эти цветы, зависть к сестре стала из чего-то смутного, едва-едва ощутимого сформировавшимся, жгучим чувством. Тяжёлым, как взгляд хмурого мальчишки с густыми, тёмными бровями. Острым, как взгляд Кати, когда она сердится. Чем дальше в прошлое уходит дача на Волге, чем быстрее течёт непоседливое, как Динка, время, тем отчётливей Мышка понимает: в таких, как она, влюбляются только в сказках. Только в сказках к ней нежданно-негаданно приходит прекрасный принц и преклоняет перед ней колена с красивыми словами о любви. И для этого ничего не нужно делать: только беречь для принца свой нежный, внутренний свет и быть такой, чтобы принцу немедленно захотелось взять её себе и никогда не отпускать. Так, — понимает Мышка, — бывает только в сказках. А в жизни… В жизни принцы, не всегда прекрасные, иногда заикающиеся и похожие на фарфоровые статуэтки, влюбляются в ярких, синеглазых бесшабашных, отчаянных охотниц-Динок. В Динок, которые вовсе не похожи на принцесс, но у которых такие яркие, вишнёвые губы, широко распахнутые синие глаза, звонкий, заливистый смех и непоседливый, огненный нрав. И пусть принц катает её не на белом коне, а на велосипеде! Мышка все-все свои книжки отдала бы за то, чтобы её на таком велосипеде прокатили, но только чтобы обязательно Андрей-Хохолок! И в тот вечер, когда сестра прибегает домой пьяная весной и счастливая, с охапками фиолетовых цветов в руках, Мышка горько-горько плачет и хочет выкинуть все свои книжки. Они лгали.