Мы знаем, что нас связывает эта нить
Через несколько дней я стояла посреди кабинета моего босса и, скажу вам честно, на выслушивание его торопливой речи, которую он явно готовил с того момента, как я устроилась в его треклятую редакцию, у меня уже не оставалось времени. В сутках двадцать четыре часа, а для его болтовни надо добавить как минимум ещё час. Каждая мускула его лица, которое уже багровело, дергалась, тем самым будто говоря «Ну вот и все. Твой час настал». Было чувство, будто он зачитывает мне приговор, а я долбанный заключённый, потеющий на электрическом стуле, страстно ждущий объятий смерти. Думаете они этого не ждут? Ошибаетесь. Но я, конечно же, никакой не заключённый. Я обычная девушка, которая вот-вот потеряет работу… От волнения (хотя откуда этому волнению браться) у мистера Джонсона почти заплетался язык, поэтому он повторял одно и то же несколько раз. И я, черт возьми, не знаю сколько раз он проговаривал свою хренову речь! —Кэтрин, ну это невыносимо. Я тебя по-хорошему просил насчёт статьи. Это невыносимо…невыносимо! —бубнил он, постепенно срываясь на крик. В эту минуту, как назло, в кабинет завалился мой коллега, паренёк по имени Боб, которого босс не звал. А если он не звал тебя, а ты проявил «наглость» и пришёл в его обитель, то лучше беги. Голос мистера Джонсона стал ещё громче. Теперь он орал и на бедного паренька. В ушах постепенно начинало звенеть, а в глазах плыло. Ура-а-а! Я схожу с ума! Невероятно! Наконец-то он завершил свою речь перед нами обоими, при этом грозно стукнув кулаком по столу, который от таких действий чудом не развалился. —И ты Боб, и ты Кэтрин.! Вы уволены! Катитесь к чертовой матери. После этих слов он слегка промокнул лицо салфеткой, дабы смахнуть капли пота, и уткнулся в бумаги, пытаясь их разгрести. Ну да. В его репертуаре. Иногда мне казалось, что с его психикой явно что-то не так. Особенно, когда он беседует с работниками, а уж тем более увольняет их. Пару месяцев назад он уволил женщину, замечательную женщину, работавшую в этой никчёмной редакции. Её жизнь— полоса препятствий, но, как известно, Джонсону по барабану. Его никогда не волновали чувства других людей, их положение. Он эгоист, пожирающий будущее каждого человека, пришедшего к нему работать. Но не меня, с меня достаточно. —Знаете что, мистер Джонсон? —начала я. Он бросил на меня вопросительный взгляд, мол «Ты всё ещё тут?». Боб в это время уже теребил воротник своей светлой рубашки, которая заметно пропитывалась потом от волнения, да и от жары. На лбу его уже появлялись капельки пота, которые оживленно скатывались по бледному, практически неживому лицу. —Идите вы в задницу! Вместе со своей редакцией, статьями и своей никому ненужной манерой показывать мистера «Я круче варёного яйца»! —продолжила я. После моей мини-речи на меня смотрел и Боб, и Джонсон. Причём с выпученными глазами, видимо из-за неожидания того, что я способна на резкие словечки. Заикаясь, мой, уже бывший босс, пытался выдавить из себя что-то колкое. Не дожидаясь ответа, я развернулась и гордо зашагала прочь, чувствуя, что в мою спину до сих пор устремлены взгляды.***
Теперь уже безработная я, зашагала вперёд к новым приключениям. В голове опять был ураган, но несмотря на это, настроена я была, на удивление, позитивно. За пару дней я стала постепенно обдумывать план для посещения Кёртиса. В моей голове крутились беспорядочные мысли, особенно перед сном. Ну, знаете, кто-то придумывает идеальные сюжеты для своей жизни. А кто-то — просто я, думающая: «Хм-м, как же мне попасть к тому чуваку, которого подстрелили чуть ли не на моих глазах? О, точно! Никак». На улице и в прямь была жара. Если хотите почувствовать себя странником в пустыне, то вперёд в Санта-Монику! Я составлю вам компанию. И я вполне серьёзно. Последнее время вне дома было невозможно находиться. Да и дома накалялись за день, и ночью отдавали всё тепло, да так отдавали, что у меня была бессонница. Ненавижу засыпать в жарких помещениях, но люблю спать под одеялом. Со мной явно не все в порядке. Думаю некоторые меня поймут. Впервые, спустя долгое время, закралась мысль наконец сходить на пляж, дать отдохнуть и себе, и своей голове. На часах было 15:00, поспешив взять такси, я помчалась домой.***
—Не то… не то… Боже, ну а это вообще отврат. Разговаривать с самой собой вошло уже в привычку. Конечно, так и с ума можно сойти. Контраст между тишиной дома и бешеным боссом (слава всем Богам, уже бывшему), давал о себе знать. Время, которое не давало мне поблажки, двигалось вперед. А я, как ненормальная, перерыла весь шкаф в поисках приличного купальника. Всё, что попадалось под руку, было либо мало мне, либо просто раздражало своим глупым геометрическим принтом. Встав перед зеркалом, я потерла виски указательными пальцами и слегка взлохматила волосы. «Наконец-то голову вымыла, Кэтрин» — пронеслось в голове. Впервые я стояла и смотрела на себя, смотрела в свои глаза, пытаясь понять себя, свою судьбу, предугадать будущее, как чертова гадалка. Всё тщетно. Да и видок на самом-то деле еще тот: мешки под глазами, бледная кожа, несмотря на то, что на улице палит солнце. Внешний вид не спасет даже вымытая голова. Я улыбнулась, отражение повторило мои действия. —Черт, —пропыхтела я, — Да ну его, этот пляж. Было любопытно, неужели некоторые встречи в нашей жизни просто случайны, они просто есть, вот и всё тут. Мы никому не обязаны, но и нам никто не обязан. Это печально, но увы, это так. —Да, господи! Ну почему я такая глупая. Неужели нельзя выкинуть бред из своих куриных мозгов и просто отдохнуть?! Но как я могла отказаться от философских размышлений? Мне нужно было что-то делать. Уже не ради статьи, а ради того, чтобы убедиться, что Кертис поправится и будет полностью здоров. И я сделаю это.