Розы

Я сижу в небольшом кресле и наблюдаю за падающим за окном снегом. Новое задание… Опять с ним… Какей совсем меня не жалеет, хотя и догадывается о моих чувствах. Я оглядываюсь по сторонам. Маленький домик… Четыре стены, маленькая кухонька, отделенная занавеской, и несколько предметов интерьера… В принципе мило. Я тяжело вздохнул и вновь обратился к окну. И где мы найдем их? Розы. Какей прислал нас с Рикуо сюда, в заснеженные горы, чтобы мы нашли дикорастущие розы, наверное… такие же дикие, как и само задание. Я поежился от холода. Рикуо уже минут двадцать, как ушел за дровами для камина. мог бы и поторопиться… хотя… Пожалуй к лучшему, что его нет… Последнее время мне трудно находиться с ним в одной комнате, трудно просто смотреть на него… трудно, но приятно… Я встряхиваю головой, пытаясь отогнать нахлынувшие чувства, и ухожу на кухню, услышав скрип открывающейся двери. Он опять уходит. Некоторое время назад я начал замечать, что Казахая как будто избегает меня… Он и улыбаться стал реже. Я разжигаю камин и устраиваюсь в кресле, изучая учебник по биологии, хотя… задания Какея и наука несовместимы. По комнате начинает расходиться запах теплого молока, которое ты греешь, чтобы окончательно не замерзнуть. Молоко… это еще раз доказывает, что ты кошка… Я улыбаюсь собственной мысли и слышу как ты ставишь кружку рядом со мной, а сам отходишь к окну, сжимая в руках свой напиток. — Я не люблю теплое молоко. Мои слова как всегда прозвучали грубо. Ты молчишь, потом делаешь глоток и спокойно произносишь: — Я знаю. Я отрываюсь от книги и поднимаю на тебя взгляд, затем перевожу его направо. На маленьком стеклянном столике рядом с креслом стоит большая белая кружка с горячим шоколадом. Ты опять молчишь, ты даже не сказал спасибо… Но я мельком бросаю на тебя взгляды и мне приятно видеть как ты своими большими ладонями обхватываешь кружку и делаешь глоток, неуверенно, осторожно, боясь обжечься. Сейчас мне больше всего на свете хочется стать этой белой посудой. Я и не замечаю, как мой собственный напиток вываливается из рук. — Придурок, о чем ты опять задумался? — Сам придурок! Я огрызаюсь. Меня задевают твои оскорбления. Я залезаю с ногами на кровать и укрываюсь пледом с головой. Черт! Как он меня раздражает! Разлил тут свое молоко и завалился спать! — А убирать за тобой кто будет?! Ты молчишь, и это еще больше злит. Я подхожу к кровати и срываю плед. Ты резко вскакиваешь, и я успеваю заметить в твоих глазах слезы, а потом ты выбегаешь на улицу. Как же холодно… Как тогда, на рождество… Я уже десять минут неподвижно лежу на снегу, смотря в небо. Маленькая снежинка упала мне на нос, отчего стало щекотно, и я непроизвольно улыбнулся. Тогда ты меня подобрал, а что сейчас? Пьешь шоколад в удобном кресле? А я умру… Да… Черт! Но ведь я так и не сказал тебе… Слезы вновь непроизвольно побежали по моему лицу, а потом я услышал хруст снега. Я аккуратно поднял тебя на руки и закутал в принесенное с собою одеяло. Ты неотрывно следил за мной своими зелеными глазами, а твои губы беззвучно открывались. Единственное, что ты смог произнести, было мое имя. — Р-рик-куо… Это заставило меня сильнее прижать твое хрупкое тельце к себе и ускорить шаг. Ты резко распахнул дверь и внес меня в теплое помещение домика. Я уже полностью окоченел и не мог произнести ни слова. Ты опустил меня на кровать и закутал в еще одно одеяло. И почему ты стал таким заботливым, Рикуо? Ты греешь мои руки своим дыханием, потом внезапно целуешь их. Я вздрагиваю и мои глаза, кажется, расширяются до беспредела, а потом… Я вижу как ты начинаешь выбираться из-под одеяла. Твои руки, освободившись от моих, обвивают меня за пояс, а голова опускается на мое плечо. И ты наконец договариваешь, то, что хотел: — Рикуо, я люблю тебя. Я осторожно отстраняю тебя от себя и провожу ладонью по твоему лицу. Ты, кажется, смущен и ошарашен одновременно. — Я тоже люблю тебя, Казахая. Я накрываю твои губы поцелуем. Твои губы такие мягкие. Я, кажется, тону в них. Я приоткрываю рот, пропуская твой язык внутрь, позволяя углубить поцелуй. Одновременно мои руки проникают под твой свитер и начинают гладить твои спину и грудь. Ты кажется не против, поэтому я пытаюсь снять с тебя вязанную тряпку. Я сам не успел понять когда мы оказались полностью обнажены, но меня это не смущало. Мои пальцы уже были в тебе, аккуратно растягивая. С твоих губ слетали приглушенные стоны, и ты выгибался на постели навстречу моим ласкам. Ты очень пластичен, и я в который раз убеждаюсь, что ты кошка… больше не отвертишься. Думаю, я достаточно тебя подготовил. Я цепляюсь ногтями тебе в спину, когда ты начинаешь медленно входить в меня. Как ни странно, в этот момент, я действительно почувствовал себя кошкой. Интересно, тебя бы обрадовало это? Мне больно, но одновременно приятно. Ты шепчешь на ухо успокаивающие слова, иногда касаясь губами мочки, и боль вскоре проходит, оставив место наслаждению. Ничего не понимаю… Я, кажется, чувствую себя… счастливым? Вроде ничего не произошло за последние дни… Я добавляю воды в стоящую на тумбочке возле кровати вазу с дикорастущей розой. Еще одна загадка. Зачем Какей вчера подарил нам с Казахаей по цветку? И еще поздравил с окончанием работы. Но ведь аптека не закрывается? Я вышел на кухню. Через минуту и ты там появился, тоже явно в хорошем настроении. — Доброе утро. Ты затормозил, видимо не ожидая от меня таких слов, но потом улыбнулся. — Доброе. Я никогда не видел тебя в таком хорошем настроении, не считая инцидента в школе для мальчиков, но мне нравилось видеть тебя таким. ты откусил кусочек тоста, а потом резко поднял голову. — Я, почему-то, теперь на 100% уверен, что ты кошка. Я расплылся в широкой улыбке. — Знаешь, Рикуо, пожалуй, сегодня я с тобой соглашусь. Ты улыбаешься в ответ… и знаешь… я вдруг понял, что в тебе действительно что-то есть.