* * *
Влада затруднялась ответить, сколько прошло времени после того, как она решила отбросить в сторону все свои переживания и окунуться с головой в сумасшедшие танцы. Было также сложно сказать, сколько песен она уже оттанцевала, но точно была уверена, что сейчас ей необходима передышка. Всё-таки танцевать на каблуках сложно, и ступни начали саднить, но девушка упорно игнорировала призывы своего тела остановить пытку над ним. Она собралась сделать лишь недолгую передышку. Потому что не хотела уходить, пока конкурс не обретёт свою счастливицу. Вот уже битый час – а то и больше – женская часть сходила с ума от того, что никто не мог найти виновника состязания. Бедный Горан уже сам начинал прятаться от назойливых девушек, которые тащили за собой первого попавшегося парня и представляли его в качестве Темнейшего. Но каждый раз они терпели поражение, а жертва возвращалась обратно на танцпол, весело смеясь. Влада даже не пыталась заниматься поисками. Да, весьма странно с её стороны, ведь она же его Избранница, у неё явно больше шансов узнать в каком-нибудь парне своего суженого… Но дело в том, что она не могла узнать вообще никого, хотя за это время она смогла-таки найти Дрину и высказать ей своё восхищение в адрес проделанной ею работы. И всё. Так что что-то ей подсказывало, что пустое это дело – искать иголку в стоге сена. Пусть и прекрасную любимую иголку, но до боли в глазах в пёстром стоге сена. Именно поэтому Влада решила пропустить одну песню и направилась к столикам с напитками, чтобы утолить жажду. Предыдущий хит закончился, заиграли первые аккорды следующей композиции... … А потом случилось это. То, что заставило её замереть прямо в центре танцпола, так и не достигнув своей конечной точки. То, что всколыхнуло в ней осевшие на дно памяти воспоминания, которые она берегла как самое сокровенное, что у неё было. То, что живьём вырвало из неё радость. Это была медленная композиция. Для кого-то это был очередной медленный танец… Но явно не для неё. Потому что именно с этой песней связаны глубинные воспоминания, от которых мурашки по коже. Из-за которых она была не в силах сдвинуться с места, которые сцепили горло холодом и жаром одновременно, не позволяя комку слёз выбраться наружу. Взор затуманился, а перед глазами как наяву тот самый июльский день… … Солнечный свет проникал в распахнутые окна, ложась ровными полосами на гладкий мрамор в главном зале дворца. Жаркий воздух толчками врывался внутрь, но тут же растворялся в прохладе, которая не оставляла духоте ни единого шанса. В центре мраморного зала стояла хрупкая девчушка с необычными волосами, переливающимися на свету павлиньими бликами, а на её угловатых плечах покоился лёгкий батистовый сарафан, скрывая черты фигуры и завершаясь чуть выше колена. И сейчас он развевался, потому что девушка танцевала вразброс, смеясь. – Ты серьезно полагаешь, что меня можно чему-то научить? Я же как корова на льду, Гильс. И не важно, что я вампир, – уверенным тоном вещала Влада, продолжая совершать странные махинации руками и телом, предполагая, что так выглядят танцы. – Снежок, здесь без вариантов. Осенью бал, и ты должна будешь танцевать со мной перед огромным количеством гостей. Не думаю, что ты хочешь оплошать, – отозвался вампир, стоя чуть поодаль и настраивая колонки на нужный уровень звука. – Поэтому, пока у меня есть время, я бы хотел научить тебя основным шагам вальса. Хотя бы немного, чтобы ты имела представление, что от тебя хотят увидеть. – Имела представление? Что ж, только его я и имею в последнее время, – Влада снова засмеялась, а Гильс лишь усмехнулся, покачав головой. – Кстати, а почему ты настраиваешь музыкальный центр? Я думала, у нас будет живая музыка… – девушка кивнула в сторону помоста, на котором должна была размещаться музыкальная труппа. Вампир как раз закончил настраивать звук и возвратился к своей спутнице с пультом в руках. – Владиш, не будь садисткой. Ты еще танцевать толком не умеешь, а у бедных музыкантов сотрутся пальцы, пока они будут играть один и тот же отрывок из вальса. Тем более на флешке есть много различной музыки, можно будет попробовать разный темп. С этим девушка поспорить не могла, хотя на садистку обидеться очень хотелось. Но вместо этого она выпрямилась и протянула к парню руки. – Что ж. Учи, раз ты отважился на такой серьёзный шаг, – сказала она, улыбаясь. – Очень интересно, какой из тебя преподаватель танцев. – Будь уверена, что танцую я лучше, чем преподаю, – он подмигнул ей, на что Влада только поджала губы, пытаясь сдержать рвущуюся наружу улыбку. Но это тщётно, разумеется. Улыбки улыбками, смех смехом… А дальше начался ад. Вроде Влада и понимала, что от неё хочет Гильс, и повторяла все так, как он показывал. Даже под счёт она могла воспроизвести нужные шаги. Но стоило парню включить музыку, как мозги Влады включали ступор. Хотелось убиться прямо на этом же чёртовом месте. Когда один и тот же отрывок из вальса раздался уже в пятнадцатый раз, Влада взвыла и отстранилась, уходя с танцевальной зоны и усаживаясь на стул около окна. – Я хочу оторвать свои ноги и выбросить их на свалку. Можно вместе с головой, – буркнула она злобно, ударяя по соседнему стулу обессилевшим кулачком. Гильс прекратил перематывать вальс, поворачиваясь к ней, после чего подошёл и молча сел рядом. Влада не была готова как-либо комментировать свои выходки, а парень тактично молчал, ожидая, пока девушка придёт в себя и успокоится… Молчал, пока не закончился вальс и не началась другая песня. – Что это за сопли? – сморщился он, поднимаясь со стула и направляясь к музыкальному центру, чтобы сменить трек. – … Погоди, – вдруг раздался тихий выдох за его спиной. И он действительно остановился. Как собака Павлова. По приказу. Обернувшись, Гильс увидел, как Влада поднялась со стула, сбросила с ног балетки и, осторожно ступая на прохладный пол, медленно пошла в центр зала. Глаза у неё были закрыты, а кожа светилась на солнце, словно вся девушка была соткана из тончайшей паутины. Лучи касались голых плеч, тело повиновалось музыке, а через несколько секунд парень был готов просто не поверить своим глазам. Она танцевала. Действительно танцевала. Не квадрат для вальса, конечно, но движения стали плавными, а тело – гибким, податливым. Она, чёрт побери, была просто прекрасна. Великолепна и так нежна, что только лишь мысль о том, что он может просто подойти к ней и коснуться её кожи кончиками пальцев, заставляла кровь в его сосудах густеть, закипая и превращаясь в настоящую лаву. Его главная ошибка. Его самое сокровенное счастье. Хотелось что-то сказать, забытые слова вертелись на языке колючими иглами, но Гильс молчал. Медленно приближался к ней и осознавал, как она прекрасна. Ему большего и не нужно. Холодные ладони легли поверх горячей талии, сминая под собой мягкую ткань сарафана. Парень не хотел прерывать её танцевальный порыв, хотел только лишь направить его в правильное русло, но девушка всё равно замерла в его руках, вздрагивая и оборачиваясь. Игристое шампанское столкнулось с густым горьким шоколадом, один глоток воздуха на двоих застрял между ними… А горячие ладони накрыли прохладные. Гильс чуть улыбнулся, прижимая её к себе и начиная прямо на ходу придумывать новый танец – их танец. Осторожные прикосновения и плавные повороты, пронзительные взгляды глаза в глаза, невесомые шаги и любовь в каждом движении. Они забыли на мгновение, кем являются, какие заботы их ждут за пределами этого зала, и просто жили друг другом в этой песне... А потом замерли с вырывающимися из груди сердцами, когда оказались непростительно близко. Взоры соприкоснулись, а пара продержалась только несколько секунд, прежде чем каждый почувствовал собственный крах. Его сломали вишнёвые губы, тонкие ключицы и нежный завиток волос на фарфоровой щеке. Она же затаила дыхание от прохладной руки, сминающей разглаженный батист на её спине, и от этого растерянного, но такого влюблённого взгляда, который парень позволял себе показывать крайне редко. Глаза в глаза, вдох, выдох… И холодные губы по горячей коже, ловя мазохистское наслаждение на контрастах. В действиях был голод, пальцы застряли в жёстких волосах, а солнечный свет плавил тела, распаляя их и раскрепощая прикосновения. Он целовал её в шею и задушенным шепотом твердил ей, что она принадлежит только ему, запах духов намертво въелся в память, а она даже не пыталась противостоять или спорить с ним. Их отношения не были радужными, но, даже при повсеместной ненависти, которую она позволяла временами себе испытывать в его сторону, и постоянной ревности, она до боли в груди любила его. Как сумасшедшая. И даже сейчас, когда наслаждение кружило ей голову, когда удовольствие и страх смешались воедино, создавая собой слепящую ауру блаженства и пьяня юное тело собой… Даже сейчас она постоянно твердила себе, что это всего лишь парень и что на нём свет клином не сошелся… … но глубоко в душе понимала. Ещё как сошёлся. – … можно? – донеслось до девушки откуда-то издалека. Влада дрогнула и, сморгнув набежавший туман с роговиц глаз, повернулась в сторону голоса. Перед ней стоял очередной парень, который, по всей видимости, приглашал её на танец, потому что он протягивал к ней руку, немного пригнувшись в поклоне. До этого момента она уже танцевала несколько медленных танцев, но именно сейчас сердце в груди заныло тупой болью, потому что эта песня всколыхнула в груди тот момент, который Влада пообещала себе вспоминать как можно чаще, когда ей будет хорошо, чтобы расцветать в улыбке. Вот именно, когда хорошо, а не плохо. Потому что сейчас ей хотелось расплакаться от этих воспоминаний. Они были настолько яркими и чувственными, что все эти ощущения, что она испытывала тогда, она пропустила за раз через себя в настоящий момент. Слёзы больше не душили её в горле, но легче от этого не становилось. Под эту песню она должна танцевать только с Гильсом... ...но почему-то вместо отказа она кивнула, соглашаясь на танец. Наверное, в ней заговорило безразличие. Ей было всё равно, что перед ней стоял другой парень, в мыслях она все равно ощущала плавные шаги, прохладные руки на талии и приятную пульсацию при каждом их касании. Она утонула в музыке, забывшись в ней и даже начав танцевать так, повторяя в такт музыке те движения, которые они вместе придумывали с Гильсом, заменяя обычный шаг на повороты или меняя положение рук и тела под изменяющееся волнение песни… Не сразу до неё дошло, что происходило всё это время. Не сразу Влада поняла, почему парень так быстро подстраивался под изменения хода танца, не сразу она прониклась к щемящим душу прикосновениям прохладных пальцев к своим плечам. Она слишком долго копалась в себе, в своих воспоминаниях, что даже не заметила мягкую улыбку и тёплый свет багровых бликов, потому что такой взгляд он дарил только ей. Влада не собиралась его искать, честное слово. Просто счастье оказалось рядом. И когда она это поняла, они снова сошли с ума. Взгляд во взгляд. Тело в тело. Губы в губы. Он своими объятиями управлял ритмичностью её пульса, вкушал её снова и снова как запретный плод: жадно и голодно. Срывая с губ поцелуй за поцелуем, настолько приковывая всё внимание к себе, что Влада, которая до этого пеклась по поводу того, кто, как и когда на неё посмотрит, сейчас отдавала себя без остатка и, мягко говоря, плевать хотела на стайку зевак, которые с удивлением пялились на них. С холодом в жизни тяжело. Он ранит до агонии в душе, убивает человеческое в сердце, если не уметь его контролировать. Но стоит только найти к нему правильный подход, правильное обращение, стоит пройти с ним огонь, воду и медные трубы… Она была уверена. После такого теряется интерес к другим. Их просто не хочется даже касаться. Появляется хроническая невосприимчивость к теплу. Потому что холод тоже может обжигать не хуже огня и греть не хуже тепла, если знает, как. А ещё может любить. Любить до умалишения, пуская ток по венам при прикосновении и дёргая тело за ниточки. – Ты меня нашёл… – сбито прошептала Влада Гильсу в губы, заключив его лицо в ладони и прижимаясь лбом к его лбу. Она всё ещё дрожала, а успокаивающие поглаживания прохладных ладоней по спине работали с обратным эффектом. – Я тебя нашёл, – подтвердил вампир, едва слышно фыркая. – Хотя, если мне не изменяет память, ведущие сказали, что это ты должна была меня искать, а не я тебя. Не успела девушка съязвить ему в ответ и даже выдвинуть обвинение во лжи, как музыка вокруг сменилась на громкие аплодисменты, вырывая пару из романтичного временного купола. Немного отстранившись, Влада зажмурилась, привыкая к свету, и увидела, как к ним с радостными улыбками спешат ведущие, а вся нечисть расступилась перед ними, образовывая своего рода траншею. – Что ж, мы уже и не надеялись, но всё-таки награда обрела своего победителя, – сказал Горан Горанович, которому, видимо, порядком надоели назойливые старшекурсницы. – И все мы с вами видим картину, которую и предполагали увидеть: два любящих сердца всё-таки нашли друг друга. Принимаю во внимание то, что Темнейший сам не знал, как выглядит его Избранница, поэтому возможность помощи исключена! – добавил преподаватель, и все вокруг вдруг снова захлопали, вгоняя и так смущённую вниманием Владу в краску. – Не поделитесь секретом, как же вы узнали, под какой из масок скрыт Гильсберт? – вдруг спросила соведущая, с улыбкой глядя на девушку. Не успела Влада даже собраться с мыслями, прочистить горло и выдать своё коронное “ну как бы так получилось, что, возможно, совершенно случайным образом…”, как гул толпы прервал тихий, до краёв наполненный нежностью голос Муранова: – Вы были неправы изначально, когда сказали всем окружающим приготовить для поиска зоркость взгляда. Мы все изменились до неузнаваемости из-за этих масок, которые, похоже, насквозь пропитаны мороком. Глаза сквозь морок не видят. Глядеть нужно было сердцем. И среди всех девушек только одна могла так сделать, – Гильс опустил взгляд, из-под ресниц посмотрев на Владу. Толпа – а точнее женская часть, разумеется – ахнула от умиления, а вот сама Влада смотрела на Муранова с легким недопониманием и немым вопросом аля “ты серьёзно?” Откуда он вообще знает такие слова, от которых теперь в груди было ощущение, словно сердце обволокло сладкой патокой, сглаживая боль от частого биения? Откуда? – Как же романтично… – ведущая с нежностью посмотрела на пару, видимо, находясь под сильным впечатлением от только что прозвучавших слов. – Что ж, не будем долго вас мучить. Победителем нашего небольшого конкурса стала Влада Огнева, с чем мы её и поздравляем! Влада вдруг усмехнулась, краснея и закрывая лицо руками, чувствуя, как объятия на талии стали крепче. Парень уткнулся носом в её волосы, тоже не в силах сдержать улыбку. Разве она могла чувствовать себя ещё более счастливой, чем сейчас? Это вряд ли. – Завтра подойдёте ко мне насчёт подарка, – сказал им Горан, подмигнув, когда ведущая уже пошла обратно к сцене и объявила ещё один медленный танец в честь победительницы. Влада кивнула ему, улыбнувшись, после чего вновь повернулась к Гильсу и обвила его шею руками. Ей внезапно захотелось крепко прижаться к нему, уткнуться носом в ключицу и навсегда спрятаться в его крепких объятиях, затеряться в нём и раствориться без остатка. Но вместо этого она выгнула бровь, смерив его лицо удивлённым взглядом. – Что это сейчас было вообще? – спросила она, покачиваясь вместе с ним в такт приятной медленной мелодии. – Ты же соврал ведущим, что я тебя нашла. – Сохрани мою шалость в секрете, – шепнул он ей, подмигивая и улыбаясь, как чеширский кот. – Не мог я позволить себе пойти в ресторан с другой девушкой. – … Это подарок, да? Тот, который я выиграла? – девушка почти что замерла на месте, но парень настойчиво продолжил вести танец, не разрешая ногам Влады врасти в пол. – Да, ужин на двоих в любом питерском ресторане за счёт администрации, – довольно отрапортовал Гильс, заправив выбившуюся прядку волос за ушко и проведя кончиками пальцев по щеке Влады. – Ты сегодня роскошна как никогда, Снежок. И практически неузнаваема. – Неузнаваема? Как же ты меня нашёл тогда? Неужели рандом? – девушка вскинула брови, а сама даже не ощутила, как затаила дыхание. Вампир немного замялся, словно подбирая правильные слова. – Понимаешь… Бытует такое понятие по миру: глаза человека, которого любишь, сравнивают с цветом своей жизни. Когда я соглашался на эту авантюру, я знал, что ты сможешь меня найти. Потому что ты мой мир, моя жизнь. Как и я твоя, больше чем уверен. Я сначала не видел тебя, ждал, ждал свой серебристый омут… А потом увидел его, с весельем глядящего на какого-то парня. Ты надела своё самое дорогое украшение – свою улыбку – и дарила её кому-то другому. И знаешь… Я тебя так дико заревновал, что чуть с ума не сошел. Едва дождался конца мелодии, чтобы подойти к тебе. А потом заиграла наша песня. И я понял, что это судьба. Так я тебя и нашёл, – Гильс мягко улыбнулся, проведя костяшками пальцев по тонкому девичьему подбородку. Романтическая атмосфера, нежная песня, влюблённый взгляд и волнующий голос, резонирующий в голове, отдающийся вибрацией вниз по телу… Всё это так уговаривало её поверить в сказанное, что девушка почти забылась в своих мыслях. Но увы. Слова вампира нужно перепроверять дважды. – Врёшь, – тут же сказала она, качая головой и не позволяя себя поцеловать, когда парень был уже в паре миллиметров от её губ. – Вру, – сразу же признался он. – Твой медальон никуда не исчез, и ты была единственной из всех, кто стоял во время песни и держался за горло, – и одарил её до жути хитрой ухмылкой, вызвавшей в девушке и злость, и недоумение одновременно. Ах, вот оно что! Это был не комок слёз в горле, это был призыв со стороны Темнейшего. А она даже не смогла их различить… – Я теперь даже не знаю, обижаться мне на тебя или нет… – начала она, но Гильс вдруг остановился и заключил её лицо в ладони. – Люби меня, Влада. Люби, хорошо? Обидами я насытился в прошлом, как и ты, впрочем. Если тебя это успокоит, то я ещё узнал твои духи. И ты была единственной, кто не бросился искать меня. Можно было уже сразу догадаться только по этому, но я ступил. Забыл я, что ты у меня девушка гордая, – и тут он так обезоруживающе улыбнулся, что против воли вызвал улыбку у Влады. Между их взглядами снова возникло целое море чувств, цунами из эмоций, которым они были не в силах противостоять. В принципе, они и не пытались. Они были связаны волей, приговором судьбы. И это не обсуждалось.“На календаре 29 декабря, на улице настоящая зима, в атмосфере Универа явно чувствуется новогоднее настроение, а в их душах жаркий июльский день. Да будет так.”