«Некроманты умирают на кладбищах.
Казалось бы, парадокс, но тем не менее, это так.
По статистике, чаще всего некроманты умирают на кладбищах, погостах, местах массовых смертей, сражений, захоронений и могильников, в курганах древних, на руинах старых городов и гнездах нежити. Несмотря на значительный приток сил, на, пускай и не всегда чистую, но достаточно концентрированную энергию смерти, которая естественным образом питает их собственный дар, делая сильнее и позволяя избежать критического уровня истощения, некроманты умирают и с этим, увы, ничего не поделаешь. Причины подобного, конечно, рознятся, но, дабы предостеречь будущие поколения и повысить уровень выживаемости адептов, мастерам и наставникам необходимо донести до подопечных, заставить их накрепко усвоить несколько простых истин: во-первых, быть некромантом – не значит быть бессмертным…»
Магистр КвенО’Вилмор «Философия некромагических искусств»
Пробуждение было не из приятных. Неужели снова был приступ? Нехорошо… Где ж это я умудрилась свалиться? Под спиной ощущалась твердая земля, тело казалось деревянным. Во рту было сухо и гадостно, по лицу что-то текло. Стоило только чуть пошевелиться, как затекшие мышцы закололо множеством острых иголочек. Так, спокойно. Вдох, выдох, еще раз. Медленно, медленно подняла руку и стерла липкую жидкость с глаз. Кровь. Ожидаемо. Наверняка ударилась, падая. Хорошо хоть не виском. Занятно, что меня еще ни кто не нашел и не вызвал скорую. Лежит средь бела дня тетка в бессознанке, вся в кровище, а никому и дела нет. Эх, люблю свою страну. Ладно, давай милая, отдохнули и хватит. Кое-как сесть и осмотреться получилось только со второй попытки, и вот тут начались странности. Мало того, что вспомнить, где я была и что делала, до того, как начался приступ, не получалось. Это, конечно, неприятно, но не удивительно. Своеобразная защитная реакция, но такое уже бывало. А вот то, что окружающая местность была абсолютно незнакома – это я могла сказать совершенно точно. Более того, она просто не могла быть знакомой. Вот что странно. Для глюков как-то очень уж реалистично. Тем более глюков то в моем анамнезе точно не значилось до сих пор. Тем не менее, серебристое, чуть превосходящее по величине родное солнце светило окрашивало окружающую реальность в причудливые тона. И реальность эта была поразительно похожа на качественную декорацию к фильму ужасов. Я сидела на каменной мостовой, выходящей на большую площадь. Несколько улиц, круглая чаша фонтана, невысокие деревянные дома, богато украшенные резьбой, яркие цветы в горшках, много зелени - деревенька казалась мирной и нарядной. Казалась бы, если б не множество тел, лежащих то там, то здесь и кровь. Кровь, четко различимая в дневном свете. Мужчины, женщины и дети, старики, животные и птицы. Бордовые лужи, ручейки и капли, тяжелый, железистый запах. И поразительная, почти звенящая тишина. Создавалось стойкое ощущение, будто какая-то неведомая сила собрала всех живых существ в округе в одно место и заставила их убивать друг друга подручными средствами. Или рвать голыми руками. Кошмарное зрелище. Я посидела, подышала размеренно и, где-то глубоко глубоко в душе поражаясь собственному железобетонному спокойствию, поползла к ближайшему трупу. Кто бы спорил, на работе приходилось видеть всякое, но вот к такому побоищу меня жизнь явно не готовила. Тем не менее, сил идти нет – ползу. Надо ж хотя бы узнать, сколько они тут так лежат. Умеренное трупное окоченение, трупные пятна исчезли при надавливании и восстановились только через некоторое время, а на роговице уже начали проявляться желто-бурые пятна. Так, понятно, 8-12 часов, плюс минус погрешность. И, только потянувшись вытереть обо что-нибудь ладони, обратила внимание на то, что надо было сообразить как-то сразу. Узкие бледные кисти с длинными белыми ногтями мало походили на привычные мне, покрытые царапками, шрамиками и пятнами от постоянной работы с химией родные мне руки. Этого еще не хватало. Щипать себя бесполезно, тело совершенно точно уверено, что оно не спит, ноет и отвечает тянущей болью на каждое движение. Сознание поразительно ясное. Кое-как добравшись до фонтана и усевшись на бортик, я склонилась ближе к воде. Забавно, конечно, сон или все же бред, а видеть себя снова молодой девчонкой было интересно. Родное узкое, скуластое лицо, серые глаза, пучок русых волос – точь в точь, как будто вернулась в пятнадцать лет. Только одета странно. И грязна до ужаса. Пока мыла руки, умывалась и пила, все пыталась сообразить, что же делать дальше. Как бы тихо и спокойно вокруг ни было, нельзя быть точно уверенной в собственной безопасности. Что-то же заставило этих людей убивать. И оно все еще может быть где-то рядом. Рука машинально вытащила из ножен на поясе кинжал и сделала это четко, уверенно. Хм, у меня таких привычек отродясь не водилось, откуда бы. А еще четче проявилось до того тихо тлеющее на краю сознания, зудящее чувство направления. И ощущение утекающего сквозь пальцы времени. Я, не решившись еще до конца, но не способная противиться с каждой минутой все крепнущему зову сделала шаг, потом второй и побежала. Деревенька оказалась довольно большой и чем дальше я удалялась от центральной площади, тем меньше трупов встречала, пока, в какой-то момент не очнулась напротив одного из крайних домов. Что-то изнутри меня с каждой минутой стремилось туда все сильней, тянулось, пока, наконец, не рвануло так, что сердце зашлось в груди. Я будто отошла на второй план, а та, другая Я уверенно взбежала по ступеням и дернула на себя дверь. За самой линией порога была рассыпана широкая полоса (соль и травы), а за ней стояла высокая, статная, родная, пожилая женщина. - Грандма, они все погибли, погибли. Владетель не стал звать некроманта, нас просто заперли здесь. Всех, совсем заперли. Я тихонько добралась, слышала. Как только вызреет Пожиратель – его убьют, а землю очистят. Скажутся потом на Серую хворь, и не узнает ни кто. Как же так, Грандма, как же так... Я плакала в объятьях женщины, а та лишь гладила меня, баюкала как ребенка. - Тише, маленькая, тише. Работа некроманта стоит дорого, ой как дорого. Да и боятся их, конечно. Гораздо проще предать землю и все, что на ней огню. Поспешить надо. Собрала я тебе все, что потребоваться может в дороге… - Нет, Грандма, нет! С тобой за Грань сойду. Глупая я у тебя, непослушная. На обратном пути очарованным попалась. Ударил меня дядька Корен слишком сильно, закончится мой путь здесь, с тобой. Не хотела только, чтобы из дому выходила ты, искала меня среди всех остальных, оплакивала. Потому и вернулась. – Я подняла голову, всматриваясь в глаза бабушки, каре-зеленые, такие же, как были и у меня до сего дня. А та лишь ахнула и прижала к себе сильнее. - Вот значит как. Была у меня одна родная душа под этим небом, а стало две. Не бойся, Капелька и ты, Иная, не отрекусь в страхе. Раз уж егоза моя за вас обеих решила – помогу. Проходи, будь как дома. Времени не много осталось, конечно, ну да ничего, успеем. – Нас подхватили за руку и усадили на лавку, вручив толстую глиняную кружку и наполнив ее до краев вкусно пахнущим отваром (успокоит дух и укрепит тело, нам это нужно сейчас, ты же чувствуешь). Бабушка Валенсия закрыла дверь, застучала чашками и выставила на стол несколько тарелок со съестным. - Кушайте, кушайте, а я пока расскажу. Знает Капелька, и ты уже поняла, Иная, что миров великое множество. Наш мир стар, он полон магии и здесь действуют свои законы. Случается так, что умирает душа раньше предначертанного срока, вернуться она должна, но не может, не хочет или готова вернуться лишь за тем, чтобы завершить свои земные дела. Вот тогда и приходит ей на смену иная душа, рожденная в ином мире, дабы сохранить баланс. Их души – всегда отражения друг друга, как близнецы, но рознятся не только опытом. Иные, проходя дорогами Смерти или дорогами Снов меняются и изменяют, впоследствии, новое вместилище под себя, тем самым принося в мир не только новые знания, но и свежую, чистую магию и кровь. Давно это замечено было, и за века отношение к Иным менялось многократно, однако в последнее время государства в большинстве своем предпочитают отслеживать таких как ты, аккуратно и незаметно, уничтожая лишь тех, кто несет угрозу. Однако поверь мне, девочка, жизнь под рукой Следящих и Карающих не то, чего можно пожелать. Приди ты в Альдеран дорогами Снов и до тех пор, пока метка иного мира не стерлась из твоей ауры сидела бы на болоте, вдали от любых селений. Вот только для вас оказались открыты дороги Смерти, к добру или к худу – покажет лишь время. Одно ты должна знать – подобное бесследно не проходит. Покамест держит здесь Капельку земной долг, изменения почти незаметны, но стоит нам только шагнуть за Грань, как они развернутся во всю мощь. Ты станешь некромантом, девочка. Инициация подобной силой перекроит твою ауру так, что от метки в ней не останется и следа, да только боятся некромантов в нашем мире. Уважают, пользуются их услугами, но боятся. Едва увидев твои серые глаза, окружающие все поймут. И не ведают боги, что могут с тобой сотворить, пока ты не обучена и беззащитна. - И как же мне быть? - Возьми, - протянула Грандма мне длинный узкий шарф. – Это “Дыхание Альдерана”. Когда Капелька уйдет, она оставит тебе не только новую жизнь, но и свои знания. Тогда ты узнаешь и поймешь все, что не успею рассказать я. Главное же, запомни, каждый в этом мире имеет магический дар. Каждый магический дар имеет определенную направленность. Магическая направленность дара находит отражение в глазах каждого альдира (это мы, разве ты не заметила? мы – не люди) и потому прятать и маскировать цвет глаз строжайше запрещено. Существует только несколько исключений из этого правила, и все они связаны с “Дыханьем Альдерана”. Им повязывают глаза монархи после коронации, символизируя готовность видеть мир таким, каков он есть и соблюдать равновесие. Любой, желающий изменить свою жизнь, оборвав прежние связи, имеет право завязать глаза и прийти в ближайший храм. Если жил он, не нарушая заветов – его примут в орден Хранителей, если нет – осудят, но не по светским законам, а законам мира. А так же дети, не достигшие возраста первого становления и оставшиеся без попечения взрослых. Дитя, что в защите нуждается, может спрятать глаза под “Дыханием мира” и да будет оно неприкосновенно. Никто и никогда не переступал через этот закон. Не только потому, что храмовые стражи бдительно следят за его исполнением, а потому, что каждый может быть уверен: его ребёнка, случись беда, ни кто не обидит. То, что рассказывала Валенсия было конечно очень интересно и важно, но я поймала себя на том, что с каждой минутой все больше дергаюсь и пытаюсь рассмотреть что-то за окном. В прошлый раз сюда, в этот дом меня тянула Капелька. Она испугалась, волновалась за бабушку и знала, что Грандма поможет. Сейчас же не получалось сосредоточиться по какой-то иной причине. Это был не зов, не тяга, просто какое-то странное внутреннее чувство. Откуда-то появилось четкое ощущение, знание – там, на площади, что-то происходит. Что-то такое неслышное, почти незаметное, но пробуждающее какой-то глубинный страх и отвращение. От чего мурашки пробегали по коже и становились дыбом волосы. Я в панике взглянула на Валенсию и та как-то грустно кивнула. - Ты правильно все почувствовала и поняла, девочка. Пожиратель почти вызрел. Еще немного, и он появится на свет, чтобы устроить богатый пир. А потом придет за мной. Тварь он, конечно, мерзкая, но вполне разумная. А уж играть как любит. Прибыв в деревню, он направил носителя ко мне и помог тому окружить дом темными чарами, поставил метку. Единственное, что мне осталось, проложить путь Капельке, защитить, укрыв от твари, позвать и дождаться ее, собрать вещи да отправить внучку куда подальше отсюда. Провела бы потом ритуал, утянув Пожирателя за собой, и спокойно ступила за Грань, зная, что не пропадет родная душа. А вон оно как всё обернулось. Пойдем. Мы спустились по приставной лесенке в погреб, и Грандма продолжила рассказ, между делом вычерчивая что-то кистью на земляном полу. - Инициация некроманта – процесс довольно сложный. В другое время и в другом месте пришлось бы всеми силами ее сдерживать, пока не прибыл бы на помощь кто-нибудь из гильдии. Магия твоя вырвется из тела взрывной волной, вся, до последней капли. И вернется обратно в куда большем объеме, запустив остановившееся сердце, проникая в каждую клеточку тела. Будет больно, но это ничего, потерпишь. Другое важно. Некромагическая энергия накрепко связана с жизненной силой. А так как смерть сегодня здесь собрала богатый урожай – энергии будет много. Будь ты одна – могла бы и нежитью обратиться. Однако мы с Капелькой маги земли и жизни, я травница, а она больше к лекарскому делу склонность имеет, и жизненной силы у нас много, поделимся. - Надень, - она протянула мне подвеску с прозрачным, граненым камнем, похожим на горный хрусталь на серебристой цепочке. – Когда процесс завершится, лишнее скинешь в кристалл, ты поймешь как. Это мой тебе оберег и благословение, храни его, милая. - Но как же так? Я ведь убью вас, получается? И Пожиратель, барьер над деревней… - Я всматривалась в мудрые глаза этой женщины и все не могла понять, почему она так тепло ко мне отнеслась, почему помогает, по сути, чужому человеку, почему улыбается так по-доброму. – Вы же могли просто… - Глупости говоришь, Иная. Надорвалась я сегодня, и восстановиться никак не успею, да и не хочу. Капелька же шагнет на Грань вслед за мной, уже все решила. Пожирателя твоя магия выпьет до дна и развоплотит, не волнуйся, а насчет всего прочего… Длинная жизнь у меня была, девочка, очень длинная. Довелось мне однажды в штурмуемом городе оказаться, чудом спаслась. С тех пор всегда, поселившись на новом месте, создавала путь отходной, на всякий случай. Вот и пригодилось. Смотри, девочка, в сумках найдешь все, что нужно. Туннель заканчивается в укромном месте, там пересидишь некоторое время, а как поспокойнее станет, дунешь вманок – рашшас тебя найдет. А дальше и того проще, скроешь глаза, доберешься до храма, что в Сурриме и останешься там до первой ступени становления. Дальше уж сама решишь, что к чему. Одно только попрошу тебя сделать – пообещай. Внучку я учила всему, что знаю и чем владею сама, тебе останутся память и записи. Некромантам, в силу специфики дара, сложно работать с живым, так что не знаю, пригодится ли тебе моя наука. Попроси настоятеля храма найти тебе несколько способных девочек, что заинтересуются, обучи их как следует. Пусть приносят пользу живым накопленные знания, пусть останется память в мире о роде Тирнавир, роде целителей, магов земли и травников. - Обещаю, бабушка Валенсия. - Вот и хорошо. Ложись в пентаграмму девочка и ничего не бойся. Капелька – встанешь в ногах. Укладываться в пентаграмму было странно, страшно и отчасти смешно. Мы, помнится, однажды с коллегами решили поддержать одну девочку-стажерку, измученную длительным бракоразводным процессом, и устроили в прозекторской посиделки. Нарисовали пентаграмму, свечи расставили, компот вишневый разлили по бокалам, торт притащили – сидим, отдыхаем душевно, косточки окружающим перемываем. И вдруг открывается дверь и входит начальство, во главе небольшой группы людей. А тут мы, такие красивые. Начальство в крик, проверка в шоке, девочка наша почти лежит на прозекторском столе и хохочет. Весело было. Стоило только раскинуть руки-ноги по лучам звезды, как из груди вырвался плотный серебристый призрачный шар, обратившийся в мое зеленоглазое отражение. Капелька тепло улыбнулась и, коротко поклонившись мне, протянула руки бабушке, та же, накрыв ее ладони своими, запела. Сначала тихо, заставляя чутко прислушиваться, ловить каждый звук странно-тягучего напева, потом все сильнее и громче. Сознание плыло, от зеленых линий рисунка тянулся вверх и закручивался спиралями ароматный дымок, с каждым тактом песни сердце стучало все быстрее и сильнее, как барабан, в унисон с мелодией, пока вдруг не замерло на высокой ноте, остановившись. Бесконечно долгое мгновение я пыталась как-то осознать случившееся, закричать, испугаться, потому что сердце не бьется, вдохнуть невозможно, потому что в груди что-то копится, копится, копится и давит. А бесконечно долгое мгновение пустоты и беспомощности все длится. И когда Грандма повелительно топнула ногой, когда красивый грудной голос снова взметнулся к потолку, когда то, что теснилось в груди вырвалось вовне, принося мучительную боль – я испытала такое наслаждение, какого не испытывала никогда. Сила рвалась из меня безудержным потоком, яростно, неостановимо, я чувствовала себя эпицентром взрыва – и казалось, что могу обнять весь мир… Последние капли магии растаяли в пространстве, оставив на полу только пустую оболочку. Валенсия сжала прохладные ладони внучки, подбадривая, и опустилась на колени. Капелька всегда была сильной, и меньшего ждать от ее души-отражения было нельзя, конечно, но кто бы мог подумать, что поднимется такой магический шторм. С трудом удалось удержать, боги помогли. Сейчас, когда до Грани остался один лишь шаг, Валенсия испытывала радость и гордость за то, что помогла прийти в мир новому некроманту. Хорошее дело они делают, жаль только, не везде и не всегда успевают. Золотистый свет окутывал кисти рук старой травницы и впитывался в лежащую на полу фигуру, возвращая жизнь в пустой сосуд. А Валенсия бледнела, истаивала, как свеча на ветру, пока тело не осыпалось искрами, пока рядом с духом внучки не встал дух бабушки. Две души взглянули в последний раз на ту, что пришла к ним в недобрый час, но стала частью семьи и исчезли, а на полу извивалась в мучительных судорогах рождения Иная, заново учась дышать, окончательно принимая магию и новый для себя мир.