Я потерял часы

Вечер для Данковского выдался далеко не томным. Набегавшись за день так, что ноги отваливались, он планировал было лечь спать, но его планы были нарушены сначала громким восклицанием Евы, а потом не менее громким топотом по ступеням. Бакалавр вздохнул и с грустью посмотрел на чудесную, манящую и пока еще не смятую постель. В ту же секунду дверь широко распахнулась и в комнату ворвался Бурах. Следом за ним спешила недовольная Ева в пеньюаре. - Привет, ойнон. – Гаруспик огляделся по сторонам. При виде заполненной урны у стола его лицо просветлело и он устремился к ней, не обращая внимание на поползшие вверх брови Данковского и кокетливо выставленную из-под пеньюара patella Евы. - Я прошу немедленно покинуть мой дом! – Она уперла руки в бока и кивнула в сторону лестницы. – Даниил, скажи ему! Светило медицинских наук очень хотел сказать им обоим о дороге, по которой они должны пойти и оставить несчастного и уставшего человека в покое, но он был выше бытовых разборок. К тому же у Бураха могли быть важные новости о болезни. - Что ты тут делаешь? – не очень вежливо поинтересовался Данковский. - Ищу. - Свою совесть? Гаруспик отвлекся от урны и посмотрел таким укоряющим взглядом, что даже Данковскому стало стыдно. Будто он ворвался в чужую комнату и начал обшаривать вещи, а не Бурах. - Часы, мне их отец подарил перед отъездом, - терпеливо начал объяснять степняк, переставая копаться в урне и переключаясь на заваленный бумагами и инструментами стол Бакалавра, который все меньше понимал, что происходит. А ведь он был очень умный человек – мертвых перед публикой поднимал, статьи писал, изощренно на латыни ругался. - Я не брал твои часы. Бурах, время позднее, не хочешь пойти к себе? – Ad turtur тоже было хорошим направлением, но как упоминалось ранее, Данковский был человеком сдержанным и не мог позволить себе послать прямо. - Мне некуда, мой дом опечатан. – Гаруспик снова посмотрел, на этот раз как на больного. Ева охнула, прижала руки к груди и сменила гнев на милость. - Я пойду сделаю чай. – Она запахнула пеньюар и покинула комнату. Вечер стал еще мрачнее, когда Бурах перестал устраивать на столе беспорядок и упал всем своим весом на стул – и на аккуратно сложенный, на заказ пошитый плащ Бакалавра. - Ты мнешь мой плащ, - все-таки не выдержал и сорвался на шипение Данковский. Бурах рассеянно вытащил из-под себя кожаную полу и кинул плащ на кровать. - Это были особые часы. Я их выкинул в мусорку по неосторожности. Люди рассказывали, что ты копаешься в мусорках, когда думаешь, что никто не видит. - Наглая ложь. – Бакалавр надеялся, что прозвучал очень убедительно, но по выражению лица Бураха он понял, что тот ему не верит. Данковский достал из кармана ключ от ящика стола и кинул его степняку. – Сам ищи. И скажи людям, что уважаемые доктора в мусорках не копаются, а берут образцы из них. Гаруспик серьезно покивал головой, а потом добавил: - Все так, ойнон. Ночлег дашь? - Это не мой дом. - Люди говорят, что ты продаешь детям бритвы. - Я поговорю с Евой. Первый вечер в Городе выдался таким же, как и первое утро – хреновым.