Счастливый конец

Поднималось солнце ранее, озаряло дорогу дальнюю, а по той дороге извилистой ехали двое витязей храбрых… — Добрыня, ты обещал меня в ученики свои взять и делу ратному обучить. Но, видимо, запамятовал? — Всё я помню, Елисей. Только вот… — Да знаю я, что мелковат. Но я альфа! — юноша ударил себя кулачком по маленькой груди, показывая, какой он сильный. Вот только по сравнению со своим крупным и мускулистым спутником, его «игра мышцами» выглядела очень нелепо. — Ну да. Альфа… — богатырь, конечно же, понимал, что это не так. Напутали что-то бабки повитухи или гонец сам себя дурачит. Ведь не альфа он, а омега… Милый, маленький, хрупкий, с восхитительными небесными глазами, что так запали в сердце Добрыне. — Устроим привал. А ты начинай приседать, десять раз. — Добрыня, опять? — гонец был совсем не рад снова тренироваться. — Не опять, а снова, двадцать. Вернёмся, я тебя в дружину определяю. Елисей начал приседать. Богатырь делал вид, что карту рассматривает, но не туда глядел на самом деле. Если сначала он мог поверить, что юноша — альфа, то сейчас был уверен в обратном. Во время проезда с гонцом за данью уже появлялись догадки, что здесь что-то не так. Когда же его похитили, чтобы продать редкий товар, он и узнал, что омеги рождались очень редко. Тогда он, наконец, пробился к палатке, где держали Елисея и где состоялся разговор с ханом, который он никогда не забудет. Хан скомкано принес извинения, мол не знал, что это омега Добрыни. Богатырь был удивлен, Елисей же альфа, о чем он и сказал хану. Тот разуверил его, сказав, что их бабка-целительница никогда не ошибается, и у молодого омеги скоро будет течка. Улыбнувшись ехидно, хан предложил Добрыне отдать им омегу, ежели не принадлежит он ему. Добрыне хотелось прибить на месте развратного старика. Но он был прав и Елисей правда был не его. Дома же Настасья ждёт, опять точить будет, опять будут пытаться ребёнка сделать, опять ничего не получится. Снова она начнёт причитать, что вот у других мужья хоть и беты, но жён своих любят, а ей достался… хотя и альфа. Но парня надо все-таки довезти до Киева и сводить к толковой целительнице, да побыстрее, течка скоро. Он уже ощущал нутром, что-то меняется. Он ведь не сдержится и будет клясть всю жизнь себя. В раздумьях Добрыня и не заметил, как Елисей закончил с упражнениями, и уже разминался, чтобы дать ногам расслабиться. Размяв руки, наклонился вперёд. Только силушка богатырская удержала Добрыню, чтобы не взять молодца прямо так, со спины. Соблазнительные маленькие ягодицы, что легко и удобно легли бы в его огромные ладони, неистово манили. Буркнув что-то про дрова для костра, Добрыня быстро исчез от греха подальше. Отпустив душу, посшибав несколько дубов на дрова, он смог вернутся к Елисею. Гонец уже подстрелил на обед мелкую птицу. Костёр был разведен, еда приготовлена и съедена, настал черед богатырского сна. Только не до утра в этот раз спал богатырь. Проснулся он от ароматного запаха течки и сильного возбуждения. Рядом уже жалось в конвульсиях маленькое тельце. Елисея выгнуло, с лица тек пот, а глаза влажно блестели. Увидев, что спутник проснулся, юноша пополз к нему под бок, источая нестерпимо приятный запах. — Добрыня… — простонал омега, прижимаясь ближе, чувствуя себя надёжно рядом с мощным альфой. — Добрыня, помоги мне, я не знаю что со мной, так странно… До Киева было ещё два дня пути, не успели они доехать. Да и мысли богатыря были уже не о том, сжимал он гонца в своих мощных объятьях. Наконец-то мог ласкать такое желанное нежное тело, целовать маленькие розовые губы и покусывать нежную тоненькую кожу, слыша сладкие стоны, принимая робкие ответные ласки. Промокшая смазкой и потом одежда слетала с Елисея быстро. Раздев его и сняв с себя одежду, Добрыня не забыл постелить покрывало на землю, чтобы его нежному мальчику было удобно. Маленькое тело извивалось, постанывало и робко разводило ножки в сторону, силясь прижаться ближе. Мольбы о помощи, жаждущий распаленный вид Елисея, едва не снесли богатырю голову, но он сдерживался из последних сил, силясь не начать жадно и быстро трахать малыша. Продолжив ласки, он начал нежно подготавливать юношу, разминая тугое колечко мышц. Боясь порвать свое сокровище он ввел палец, который вошел без проблем в сочащуюся смазкой дырочку. Два пальца вошли с небольшим трудом, но вскоре свободно двигались внутри тела омеги. Этого, однако, было недостаточно, Елисей просил большего, одних пальцев ему не хватало для разрядки. Вынув пальцы под жалостливый всхлип, Добрыня стал пристраиваться ко входу. Крупная головка вошла, встречая сопротивление девственного прохода, но альфа больше не мог сдерживаться и резким толчком вошел в жаждущее желанное тело. На лице Елисея выступили слезы, но он жалостливо просил продолжения. И Добрыня неторопливо совершал толчки, медленные с оттяжкой, срываясь на быстрые и глубокие. Елисей только и мог сладко постанывать в темп толчков, обвив ножками мощные бедра богатыря и сжимая его плечи. Шум влажных шлепков двух тел и стоны наполнили тёмную ночь. Чувствуя, что он готов излиться, Добрыня обхватил стоящий член гонца, доводя его до оргазма. Елисей кончил, забрызгав свой живот, стеночки прохода непроизвольно сжали набухший узел внутри, заставляя юношу блаженно простонать от удовольствия. Абсолютно счастливые и утомленные, они провалились в глубокий сон, так и не расцепившись. По приезде в Киев Добрыня сразу повёл Елисея к царскому лекарю. Тот уверил богатыря в здоровье омеги, известив ожидать пополнения. Оба молодца были в шоке, но счастливы. Был счастлив и князь, узнав, что нерадивый женишок племянницы исчез. Забава грустила поначалу, но быстро простила Елисея и радовалась за него с богатырем. Да и печаль её была недолгая, ведь принял Колыван зелье чудное от бабы Яги и стал красным молодцем как внешне, так и по характеру. Весть о ребенке разнеслась быстро, ушла Настасья от мужа и стала владычицей морскою. Добрыня же с Елисеем поженились и перебрались к богатырю в дом, готовясь к рождению первенца. В общем, счастливый конец. Что ни в сказке сказать, ни пером описать.