***
— Воды принести? Кажется, это Фил. Маграт с удивлением обнаружила, что все еще подпирает стену в коридоре рядом с залом совещаний. В голове пусто, усталость такая, что не получается даже связно думать. — Лучше чего покрепче... Оператор осторожно оглянулся по сторонам и молча протянул свой спортивный мини-термос. Обычно там плескался вовсе не протеиновый коктейль, а хороший ром или коньяк. И как только пронес, их же обыскивали? Маграт выпила, не чувствуя ни вкуса, ни крепости, после третьего глотка она поняла, что термос уже был наполовину пуст, а Фил выглядит каким-то тусклым и пришибленным. Его тоже пробрало. Нужно быть... наверное, киборгом, чтобы остаться безучастным. Им с Филом выделили на базе одно помещение на двоих, рядом с псиониками. В нем же предполагалось разместить оборудование. Еще несколько дней ни журналистке, не оператору не рекомендовалось покидать пределы объекта и даже выходить в сеть. Ну что ж, за безопасность иногда приходится платить неведением... Интересно, это надолго? За отведенное время нужно успеть окончательно договориться с этими двоими. Хорошо бы ребятам быть посговорчивее, это в их интересах. Химер привлекать бесполезно, как бы их самих вытаскивать не пришлось. А что потом? Потом валить с планеты. Госпоже Махао здесь делать больше нечего. Трансляция состоялась. Осталось дождаться, когда нагрянут последствия, и встретить их во всеоружии.Трансляция
4 апреля 2019 г. в 16:56
Госпожа Махао никогда не принимала стимуляторов перед работой. Не стала и в этот раз, хотя искушение было очень велико. Если подумать, дела идут неплохо. Переговоры с командованием центра прошли на ура, госзаказ — дело тонкое. Наверняка им еще и сверху директиву о сотрудничестве спустили. Может даже официальную. Без сложностей тоже не обошлось, проводить трансляцию предстояло вдвоем с оператором, больше никого на территорию военного объекта не пустили, ни осветителей, ни графиков-гримеров, ни прочую прилагающуюся челядь. Наверное, так даже лучше, Ящер предстанет перед публикой как есть, без голосовых фильтров и цифрового грима.
Взъерошенный Фил только что вылез от связистов, с которыми синхронизировал камеры и ретранслятор битых два часа. В отличие от Маграт, окрыленный успехом оператор пребывал в боевом расположении духа и полной готовности: на лице мультиэкранные очки, на руках сенсорные перчатки. Одноглазые камеры-дроны кружили над хозяином небольшой стайкой, деловито гудя, как стая сердитых пчел.
— Ну что, поднимаем птичек? Пора уже, начало через двадцать минут, а мне еще картинку на месте настраивать.
— Трех хватит, не надо его пугать, — охолонула напарника Мэг. — Парню и так нелегко.
— Они же не кусаются! Ну ладно... цыып-цып-цып!
Одно движение — и воздухе остались всего три дрона, остальные расселись на закрепленной в углу стойке.
Просто отлично, что трансляция будет проходить без лишних зрителей. В просторном зале для совещаний были заняты всего три места — заместитель командующего базы, судя по нашивкам, в нехилых чинах, Даяна, вызвавшаяся в качестве моральной поддержки и Киба, который должен был отслеживать психологическое состояние мутанта.
Самая первая их встреча на базе прошла хуже некуда. Появиться в оранжерее Ящера кое-как уговорили, но уже через пять минут мутант неуклюже (еще не освоился с управлением) развернул гравикресло в сторону выхода. Его «разумный» киборг, за все время свидания с прессой не показавший никаких нештатных реакций, бесшумно выскользнул следом. Даяна и Мази только руками развели, мол, не освоились еще, можно будет поговорить позже. Переговоры по внутренней связи дали намного больший результат. Может, дело было в том, что их разделял голомонитор, а может псионики успели изложить план спасения «Скаута», но колебался Ящер недолго. Финальной точкой стала всего одна фраза: «Судьба твоей планеты теперь зависит от тебя». Человек, привыкший к тому, что от него мало что зависит, совсем иначе относится к ответственности.
Мэг пересмотрела запись переговоров, поняла, что делает не так: с такими, как этот Ящер, нужно разговаривать прямо, политесом таких не возьмешь, только запутаешь. Жители Семерки не привыкли к экивокам и иносказаниям, в отличие от «детей цивилизации», которые уже давно отвыкли говорить о чем-то прямо. Почти все, кроме чокнутых журналистов и совсем уж отъявленных бунтарей, которых чаще всего считают психопатами.
Возможно, Ящер не до конца понимал, что его в скором времени увидит целая система с многомиллиардным населением. И лучше не напоминать. Первое волнение с него уже спало, от стимуляторов он тоже отказался. Может, и зря, напряженная поза, расширенные зрачки и побелевшие костяшки пальцев, мертвой хваткой вцепившиеся в подлокотники гравикресла, выдавали с потрохами. Киборг, застывший за его спиной, наоборот, казался расслабленным, только отслеживал стеклянным взглядом порхающие по залу камеры, пока Фил настраивал картинку.
Ни о каком «внимание, запись» не могло быть и речи, по заранее оговоренному плану Маграт начала задавать вопросы еще до начала, Фил обещал врубить камеры позже, по сигналу. План сработал. Сначала Ящер отвечал коротко, односложно, но видя, что вокруг ничего радикально не меняется и «Джет» не подает никаких сигналов, немного расслабился. В это время Махао подала оператору знак из-за спины, все больше жалея о лежащих в ящике рабочего кабинета стимах. Чем дальше рассказывал Ящер, тем с большим трудом удавалось сохранить профессиональный настрой. Казалось бы, журналистика не располагает к сантиментам, но к такому она оказалась не совсем готова.
Самая обычная семья, мать, отец и двое сыновей. Война застала их врасплох, так же, как и все население планеты Терра-Центавра-77. Тогда еще "Терра".
Ящеру было лет пять, когда упала первая бомба. Тогда они первый раз переехали. Правительственная программа эвакуации все еще предоставляла жилье и гуманитарную помощь семьям с детьми. Так говорили родители. Младшему брату тогда едва исполнился год, он вообще ничего не понимал, только плакал часто.
Сразу после переезда началось долгое лечение. Маленького Ящера (он, конечно, тогда носил совсем другое имя, которое теперь предпочитал не вспоминать) долго тянули медики. Семья отдавала последнее, жили впроголодь. Жизнь спасти удалось, здоровье – нет, началась мутация. Болезнь приостановили, но необходимого антимутагена так и не смогли подобрать, не до того стало. Все ресурсы страны были брошены на военные цели. Медикаментов хватало только на то, чтобы не дать мутации развиться до состояния опасной для жизни. Кости ног начали деформироваться, рост замедлился, открылись язвы. Через два года ходить стало совершенно невозможно, пришлось пересесть в инвалидное кресло. Громоздкое колесное сооружение собрал отец, из того, что удалось найти на ближайшей свалке. На нормальную гравиплатформу попросту не хватило денег.
Вместо того, чтобы пойти в школу (какая уж тут школа в военное время) Ящер занялся самообразованием. Глобальная сеть на тот момент еще работала. Точные науки давались хорошо, гуманитарные похуже. Куда больше истории и экономики интересовали медицина и кибернетика. Любая литература на эти темы, помимо обычных для пацанов приключенческих книжек, поглощалась тут же, без перерыва на сон. Книги были его спасением. Больше всего нравились истории о древних рыцарях, так и представлялось, как закованный в латы воин садится на боевого коня, и отправляется на подвиги. Как он убивает разбойников и драконов, чтобы сложить сокровища к ногам самой прекрасной из принцесс. А какие сны получались после таких книжек — покруче любых мультиков! Настоящие мультики на тот момент в сети встречались все реже, в отличие от роликов военной агитации. Братишка уже начал говорить и некоторые агитки даже выучил наизусть, при любом случае пересказывал соседям, к немалой гордости родителей. Ящера от всего этого мутило. Он ненавидел войну, «землян», разводящих руками врачей и неудобное сооружение, заменившее ему ноги.
Война догнала их примерно два года спустя. Субсидии от государства уже совсем перестали поступать, достать медикаменты становилось все труднее. Снова пришлось переезжать. И снова. Так они и кочевали с места на место, вместе с остальными беженцами. Везде, где можно было поймать покрытие уцелевшего спутника, Ящер продолжал собирать информацию. К пятнадцати годам он уже неплохо разбирался в медицине, точно знал свой диагноз, не хватало только оборудования и препаратов. В больницу уже не брали, все клиники были переполнены ранеными, мест катастрофически не хватало.
Тогда же увлечение хакерством начало приносить свои плоды. Ящеру удалось взломать инфосистему продовольственного склада и добавить к их пайку несколько пунктов. Родители были очень удивлены, а когда гордый собой начинающий хакер во всем сознался... они пришли в ужас. Влетело так, как не влетало уже давно. Мать плакала, отец кричал, обещал больше никогда не пускать в сеть, пугал судом, трибуналом и чуть ли не расстрелом на месте по законам военного времени! Ящер думал, что они будут гордиться или хотя бы проявят благодарность. А они испугались. Смертельно испугались. С этого момента он перестал посвящать их в свои дела.
К восемнадцати он окончательно стал «Ящером», обзавелся собственным «широким» спутником, из тех, что без толку болтались на орбите, общался по закрытым каналам, искал учителей, узнавал новые приемы. Идея встать на ноги уже стала чем-то вроде одержимости. «Если уж медики не смогли меня вылечить – сам смогу». Слишком уж хорошо помнилось, что такое двигаться самостоятельно, без костылей и коляски, идти туда, куда хочется.
В свой девятнадцатый день Рождения Ящер внезапно осознал, насколько сильно все изменилось. Постоянный поиск работы, кризис, двое детей, один из которых инвалид, а другой совсем маленький, сделали родителей усталыми и раздражительными. Отец все больше молчал, мать всегда была чем-то недовольна. Младший брат уже становился замкнутым и ехидным подростком, способным довести до белого каления кого угодно. Это была уже совсем другая семья, не та, что была до войны.
Спустя еще полгода мытарств, уже на соседнем континенте, примкнули к общине, живущей в заброшенной военной базе. Незадолго до прихода новой волны беженцев, на этой территории распылили какую-то дрянь, местное население почти все вымерло. Дрянь выветрилась так же быстро, как и наступила, расчистив территорию для новых поселенцев. Там уже почти не бомбили, так, для вида, может, рванет пару раз в месяц – и снова тихо. Жизнь в общине оказалась непростой, зато хватало и медикаментов, и еды. Чаще всего хватало. Из еды были только армейские пайки и крысятина, но Ящер уже привык. Хуже было другое — к тем, кто не мог приносить пользу, относились весьма прохладно. Именно тогда первый раз прозвучало слово «мутант».
Были и плюсы. Например, в терминале технического блока нашлось огромное количество данных о вражеской технике — киберах, экзоскелетах, танках, робосаперах, с подробными схемами, инструкциями по обслуживанию и кодами для софта. Этой информации хватило примерно на год, чтобы немного забыть обо всех сложностях. Ящер изучал схемы и коды едва ли не круглыми сутками, как раньше — книги, пытался задавать вопросы, но здесь мало кто понимал в подобных вещах, а кто понимал, то не больше самого Ящера. Тогда же пришлось расстаться с детской мечтой вставить в свое тело систему от вражеского «Джета». Это оказалось совершенно невозможно, уж очень навороченная технология, несовместимая с человеческим строением тела, тем более мутировавшего. Зато появилась новая мечта — перепрограммировать настоящего военного киборга. Машина, в отличие от человека, никогда не назовет «мутантом», никогда не подставит и не бросит в сложной ситуации. Программа не позволит, особенно если прописать наивысший командный допуск. Со временем эта глупая мечта забылась.
Полученные знания по-настоящему пригодились лишь однажды, когда с рейда притащили сломанного «паука». Сперва хотели разобрать на запчасти, да и батарея оказалась разряжена всего на половину. Ящер вызвался починить. Сперва соплеменники покрутили пальцем у виска, помогать никто не взялся, все-таки военная машина, кто ее знает. А «наивный мутант» вооружился планшетом, прихватил ящик с инструментами, и закрылся с «пауком» в техблоке. Механика оказалась почти вся цела, только заменить кое-что по-мелочи, да открутить уже и так наполовину оторванную лапу. Код у робота оказался не особо сложный, защиты от взлома не предполагалось вообще. В итоге получился неплохой разведчик, а когда на «паука» поставили маломощные парализаторы — еще и охотник на крыс. Покоренная военная машина очень неплохо бегала и на оставшихся семи лапах, слегка пострадала только опция передвижения по вертикальным поверхностям. Община стала смотреть на Ящера более уважительно, начались разговоры, что и от мутантов бывает польза, если руки из нужного места растут. Триумф длился недолго, «паука» вскоре загоняли так, что через каких-то пару месяцев починить его стало совершенно невозможно. Новых так и не нашли.
В двадцать из общины пришлось уйти. Когда ресурсов критично не хватало, там было принято убивать или прогонять всех недееспособных. Пожилая пара добровольно встала к стенке и позволила пустить себе разряд в затылок. Так и умерли, держась за руки. Мать девятилетних сиамских близнецов после того, как им скормили дозу крысиного яда, тронулась умом. Пришлось отравить и ее. Сам же Ящер хоть и был «подающим надежды механиком», но «до этого надо было еще дожить, а решать надо сейчас, каждый грамм провианта на счету». Родители так и не смогли отстоять сына, им заявили, что они могут или уходить с ним, или оставаться без него. Они решили остаться, младшему тогда только исполнилось пятнадцать. А Ящер свалил, прихватил с собой только парализатор, две батареи, флягу с водой, нож и планшет с информацией. Если уж подохнуть, то не так — на глазах у родных, с позорным клеймом мутанта, от рук соплеменников. Лучше пусть крысы сожрут или хлопнут Дикие! Скат, однорукий верзила-охотник по дружбе шепнул перед уходом, где находится недавно найденный землянский схрон. В общине про него пока не знали, первое время можно продержаться, а дальше — как повезет. Выходит, повезло.
В какой-то момент Маграт чуть не потеряла нить разговора, все внимание ушло на контроль собственного состояния. Все больше и больше усилий требовалось, чтобы не дрожали пальцы и слишком сильно не учащалось дыхание.
«Что же ты, парень, делаешь, они же там все мониторы соплями зальют! Давай, родной, давай. Хочется плакать — плачь. Сегодня вместе с тобой заплачет вся новая цивилизация».
— Расскажите, как вы жили потом? — мягко, сочувственно, тщательно выверенным тоном. Не получилось, голос едва заметно дрогнул. Это уже не замажешь фильтрами, идет прямая трансляция.
«Соберись, дура, ты же профи!»
Когда у Ящера снова начали дрожать губы, Мэг растопырила за спиной затекшие в кулаке пальцы, Фил безошибочно понял отработанный годами жест и дал крупный план.
— Я не жил. Я выживал. А потом нашел Джесси...
Голографический экран за заднем плане ожил. Сначала возникло изображение внутренностей бункера – медблок, терминал Ящера, коридоры хранилища. Потом во весь экран раскинулось закатное небо. Поверх изображений мелькали строчки интерфейса. Системные записи «Скаута». Чтобы вытащить их из цепких лапок программистов, понадобилось вмешательство самого Кибы. Псионику пришлось стучаться на самый верх, к командованию, и только после долгих обсуждений изъятие и показ этих записей стали возможны. После утилизации киборга их решено было отдать Ящеру, он сам настоял на этом. Конечно же, в интервью об этом упоминать напрямую запретили…
Начиналось самое сложное. Киба, конечно, крутой псих, но не настолько, чтобы не допустить случайной оговорки. Ящер слишком привык к своему «Джесси», чтобы считать его самосознание чем-то выдающимся. Одна ошибка, одно лишнее слово — и все, псионики уже ничего не смогут сделать. Маграт подала Филу знак сместить ракурс камер, чтобы за две секунды успеть шепнуть Ящеру: «будь осторожнее». Не привыкшему к притворству мутанту предстояла нелегкая задача, предстать заигравшимся, полусумасшедшим пареньком, который настолько истосковался в одиночестве, что готов был признать живым даже землянского кибера. Нужно быть убедительным настолько, чтобы поверили. Вся надежда на гневные посты в соцсетях, на возмущенные вопли блоггеров, комментарии общественников, желающих показать свое «сострадание». Пусть обыватели вцепятся в эту историю! Наверняка у Ящера появятся сторонники, которые будут против того, чтобы у «несчастного беженца» и «жертвы землян» отбирали его киберняньку. Приказ о ликвидации Ящеру все равно придется подписать, это неизбежно. Поддержка масс только даст фору, до исполнения дойдет только когда страсти немного улягутся.
Ящер все прекрасно понимал, договоренность помнил и не подвел. По сути, он говорил правду, и о том, что кроме Джеса, у него больше никого нет, что без него он не смог бы вырваться с Семерки, о том, как они вместе пересекли пустошь в компании таких же бедолаг. Вскользь упомянул и Алекса Эйса:
— Этот, конечно, был на стороне врага, но его же заставили! Война не щадит никого, ни своих, ни чужих…
«То, что надо! Молодец, продолжай в том же духе!»
В какой-то момент ей показалось, что даже во взгляде неподвижно застывшего «Скаута» промелькнуло что-то вроде одобрения. Она не раз замечала что-то подобное, когда украдкой наблюдала за этой парочкой. Это не страшно, Филу дано четкое указание лицо кибера крупным планом не брать. Он здесь просто декорация.
«Интересно, как они общаются наедине? Раскрутить на откровенность «Джета» будет еще сложнее, чем Ящера. Надо. Это для дела. Должна же я знать, во что вляпалась».