Виват, виват, моя любовь

Тяжело всегда быть первым, в потом стать вторым. Тяжело смотреть, как твоя звезда медленно, но уверенно клонится к закату. И наиболее тяжело, все время сравнивать себя с ним, и видеть, что сравнение отнюдь не в твою пользу. Он – Бог, он – король, а ты просто хорошо играешь. И плевать, что в Валенсии ты был звездой, сейчас звезда – он. Четырехкратный обладатель Золотого мяча, гений футбола – Лео Месси. Чертов матч с Бетисом. Я готов разорвать сам себя на части или позволить сделать это фанатам. Просрать два момента, один из которых – стопроцентный, после передачи Хави. Он мог бы попробовать забить самостоятельно, но Хави никогда не стремится пополнить свой бомбардирский запас. Его работа – созидать, он – стратег и тактик. А забивать должен я. И я мажу. Мне становится так стыдно, что хочется оказаться где угодно, только не здесь, не на Камп Ноу. Я бросаю быстрый взгляд на лавку запасных и замечаю, как он нагнулся. Что с ним? Когда Лео поднимает покрасневшее лицо, я вижу, что он едва сдерживает смех. Он смеется! Смеется надо мной! Смеется и думает, что на моем месте он бы не сплоховал, а завершил бы момент. Я чувствую, как тупая боль пронзает мое тело, сначала легкие – так, что становится трудно дышать, потом сердце – и хочется упасть на траву, свернувшись в комок, прижать ноги и руки к груди, и так и лежать, не замечая ничего вокруг. Но я не могу. Матч еще не окончен, черт бы его побрал! Я закрываю лицо футболкой, чтобы не видеть направленных на меня разочарованных взглядов, щеки заливает краской стыда. А потом мы пропускаем. Несмотря на боль и разочарование, я снова смотрю на лавку. Он больше не смеется, теперь в его глазах грусть. И желание выйти и все исправить. Я знаю, что это так, хоть и вижу его издалека, я всегда знаю, как он смотрит в такие моменты. Иногда мне кажется, что я знаю его лучше, чем самого себя. После свистка на перерыв, он первым спускается в подтрибунное помещение, даже раньше, чем Тито. Иногда мне кажется, что из него вышел бы отличный тренер, об этом говорят уже многие, хотя ему еще очень далеко до завершения карьеры. Он просто лучший во всем, и от этой его идеальности, совершенности и недосягаемости, мне становится плохо. Казалось – вот он, протяни руку и дотронься. Но на самом деле, он не ближе, чем человек, стоящий на вершине Эвереста. Я иду в раздевалку с опущенной головой, ожидая критики, и первое, что вижу, открыв дверь – его насмешливый и в то же время презрительный взгляд. Чувствую, как мои щеки снова краснеют, как там, на поле. Будто я ученик, а он учитель. Будто он старше и умнее. Иногда мне кажется, что так и есть. Тито что-то тихо говорит, успокаивает команду. Он хороший парень, но он не Пеп. Пеп умел одним взглядом зажечь в нас огонь, заставить играть, как в последний раз, будто от матча зависит все. Мне жаль Тито, он мне нравится, и мне жаль, что ему пришлось столько всего перенести. Я не думаю, что нам нужен новый тренер, Тито чувствует атмосферу Барселоны, он свой. Просто ему нужно отдохнуть. Как и всем нам. Тито мягко хлопает меня по плечу, говорит что-то ободряющее. Что я хорошо играл, у меня было много моментов, что у меня обязательно получится забить во втором тайме. Говорит, чтобы я не переживал, но я все равно переживаю, потому что вижу перед собой язвительную полуулыбку и прищуренный взгляд черных глаз короля. Тито отходит и о чем-то говорит с Хави. Лео подходит ко мне, все так же улыбаясь, но молчит. - Хорошо посмеялся? – спрашиваю я с равнодушием в голосе, пытаясь заглушить жаркую волну, поднимающуюся где-то глубоко в груди. Лео приподнимает бровь. Наверное, он думал, что я не замечу. Полуулыбка сходит с его лица, сменяясь растерянностью. - Прости, - тихо говорит он. – Просто это действительно было смешно. Я бы забил с закрытыми глазами. Я дергаю плечом, показывая, что мне абсолютно все равно, что он думает по этому поводу. - Ну так выйди и забей, - говорю я, до боли в скулах сжимая зубы. Мне хочется его ударить, мне кажется, что сейчас я его просто ненавижу. Я думаю, что если бы его не было, звездой в Барсе был бы я. Мне хочется, чтобы его вообще не было, чтобы он исчез, испарился, растаял, как дымка на ветру. Я желаю, чтобы мне так безумно не хотелось смотреть в его темно-шоколадные глаза и мечтать прикоснуться. Прикоснуться к легенде, и ощутить, что он тоже живой, такой же, как я. Хоть немного. - Постараюсь, - с надеждой отвечает Лео на мою реплику, и я вздрагиваю, потому что уже успел забыть, что сказал. Я пристально смотрю на него, изучаю его лицо, вижу все до мельчайших деталей – слегка подрагивающие густые темные ресницы, немного обветренные губы, пробивающиеся сквозь кожу подбородка щетинки. Боль в моей груди снова сворачивается тугим узлом, наполняя меня яростью, ненавистью, завистью и невыносимым вожделением. Боль поднимается выше, сдавливая горло, заполняя глазницы, кажется, она сейчас потоком хлынет из моих глаз. Я отвожу взгляд и встряхиваю головой. Мне не нужно сейчас думать об этом. Я должен думать только об игре, должен думать о победе, о том, чтобы доказать ему, как он не прав… Оставшиеся пять минут перерыва, я внимательно слушаю Тито, ни разу не взглянув в его сторону. На второй тайм я выхожу в приподнятом настроении. Я верю, что у меня получится, и почти даже знаю это. Но проходит всего ничего, примерно десять минут, и краем глаза я вижу, как Тито готовит замену. Лео стоит на краю поля и ждет, пока мяч выйдет в аут, и он сможет присоединиться к команде. Раз Тито все же решил выпустить его, значит, я облажался, и второго шанса мне не дадут. Лео сейчас еще пока не достиг оптимальной формы после травмы, поэтому и не выходил против Баварии, где все и так было решено. Так, только не думать сейчас о том мачте… Черт, взгляд Лео буквально прожигает меня насквозь… Нет, я должен, обязан сосредоточится на игре, не думать о нем, о его насмешливых и завораживающих глазах… Я должен, я обязан… И когда Дани отдает пас в штрафную, я прыгаю, не думая, достану ли я до мяча, влетит ли мяч в ворота… Я прыгаю… У меня все-таки получилось, но почему-то я совсем не чувствую радости. Я вижу поднятую табличку резервного арбитра со своим номером. Все бесполезно. Чтобы я не делал, всегда есть тот, кто лучше. И всегда будет. Я почти не слышу поздравлений одноклубников и рева стадиона, лишь чувствую, как кто-то обнимает за плечи. Поворачиваюсь – это Андрес. Дани бросается мне на шею и треплет по волосам. Потом дает легкий подзатыльник и быстро шепчет на ухо: - Можешь, когда захочешь. Я иду к краю поля и стараюсь смотреть куда угодно, лишь бы не в горящие неземным светом глаза, которые сверлят меня с кромки. На моем лице застыла приклеенная улыбка, я смотрю на трибуны, но вижу пустоту. Я подхожу и лишь тогда перевожу на него взгляд. Он улыбается мне и поднимает руки. Я механически ударяю по его ладоням и иду к лавочке. Стадион шумит, но я знаю, что болельщики не провожают меня, нет, они встречают его. Буквально через четыре минуты после моей замены нам дают штрафной. Лео устанавливает мяч, потом поднимает голову, измеряя расстояние от него до ворот. Я могу поклясться, что знаю, в каком направлении сейчас движутся его мысли. Он рассчитывает возможную траекторию полета мяча при ударе. И он бьет. И, конечно же, забивает, а кто-то еще сомневался? Я вскакиваю с места, как и все, я рад, что мы ведем в счете, но к радости за команду в целом, примешиваются собственные боль и разочарование от того, что сегодня спасителем снова стал не я, а он. Всегда только он. И когда после комбинации Алексис – Лео – Андрес – Алексис – Лео, он забивает снова, я чувствую, что сейчас расплачусь. Не я ему, а он доказал мне, как нужно правильно завершать моменты. Мне хочется уйти в раздевалку – как бы ни банально прозвучало, но я чувствую себя лишним на этом празднике жизни. На его празднике. В конце матча Лео несколько раз пытается провернуть свою собственную комбинацию и чуть ли не зайти с мячом в ворота, но у него не получается, и поэтому он нервничает. Мне кажется, что все эти финты специально для меня, и призваны доказать мне, как можно не только реализовать, но и создать момент самостоятельно. Будто бы я не знаю этого! Сколько раз мы делали это с ним вместе. Сколько раз он отдавал, а я забивал! Но время идет, я после травмы сильно сдал, а на него, похоже, не в состоянии воздействовать ни травмы, ни какие-либо другие внешние факторы. Я знаю, что это называется словом «талант». Но иногда мне кажется, что это слишком примитивное слово. После свистка, одним из первых спускаюсь в раздевалку я. Мысли о матче, обида и злость медленно покидают мое сознание, оно наполняется более обыденными вещами – что Патриция приготовила на ужин, и успею ли я завтра до тренировки сходить в парк с детьми. Я чувствую усталость, но не чувствую удовлетворения. Ну что ж, бывало и хуже. Я специально долго снимаю форму, а потом роюсь в шкафчике, чтобы не идти в душ со всеми. Не хочу снова слушать обсуждение матча и похвалу в сторону Лео. Я медленно перебираю свои вещи, совершенно забыв, что искал. И лишь когда все по очереди расходятся, прощаясь, я хватаю полотенце и плетусь в душ. Уже встав под умеренно горячую струю, я замечаю, что здесь я не один. До боли прикусываю губу, когда повернувшись, понимаю, кто сегодня тоже задержался после матча. Лео стоит чуть в стороне, нагнув голову, так что капли воды, падая и разбиваясь, стекают с его волос в разные стороны. Сейчас он кажется мне таким маленьким, почти ребенком, и мое сердце затопляет волна какого-то умиления и нежности, эмоций, которые я часто испытываю по отношению к своим детям. Мне хочется подойти и обнять его, прижать к себе и потрепать по мокрым волосам, поцеловать во взъерошенную макушку. Я совершенно забываю, что сегодня жалеть и успокаивать нужно не его, а меня. Я даже делаю шаг в его сторону, но внезапно опомнившись, отступаю назад, нагибаю голову, позволяя каплям воды намочить волосы. Я моюсь, стараясь не обращать внимания на его присутствие, надеясь, что он тоже вымоется и уйдет, не заговорив со мной. Выполнив обычные процедуры, я просто стою под тугими струями, нагнувшись вперед и опираясь локтями о кафельную стенку. Я опустошен. Так хорошо ни о чем не думать, никуда не спешить, а просто расслабиться, растворившись и забывшись в шуме воды. Я резко вздрагиваю, когда теплая рука касается моего плеча, тут же оборачиваюсь, прижавшись спиной к стене. Лео стоит прямо передо мной, опустив глаза, его темные волосы падают на лицо, не давая мне разглядеть его выражения. - Что-то не так? – хрипло спрашиваю я, и еще больше вжимаюсь спиной и задом в стену, потому что он стоит слишком близко. Никогда не знал стандартов поведения людей в душе, но мне кажется, что расстояние в несколько дюймов – это действительно чертовски близко, мне просто начинает не хватать личного пространства. Он качает головой, все еще не поднимая глаз, и мне вдруг становится страшно, как в этих проклятых фильмах ужасов. Того и ждешь, что сейчас погаснет свет, а Лео взглянет на меня пустыми, но горящими глазами. Я помотал головой, отгоняя наваждение, капли с моих волос брызнули во все стороны, попав на лицо Лео. Наконец, он поднимает голову и смотрит на меня, но я не могу разобрать странного выражения в его глазах – будто бы он закрылся от меня и не пускает внутрь. Потом он делает шаг вперед – не могу понять как, потому что мне кажется, что ближе уже невозможно – и легко касается рукой моей груди. Невесомое прикосновение, его даже поглаживанием назвать нельзя, просто легкое касание. Скользит ею вниз, к животу, а я, как завороженный, наблюдаю за его движениями, чувствуя тепло, исходящее от его ладони. Не знаю, кто из нас успел выключить воду, но она больше не льется сверху, поэтому мне становится прохладно, и поэтому тепло от руки Лео настолько ощутимо. - Что ты делаешь? – снова нарушаю молчание я, потому что ситуация с каждой секундой кажется мне все более странной. Я чувствую, как мое сердце начинает колотиться все быстрее, и убеждаю себя в том, что поведение Лео – это не то, что я думаю. Лео резко вздрагивает и убирает руку, его глаза быстро моргают несколько раз, будто он пытается очнуться от какого-то затяжного сна. - Ты злишься? – вдруг тихо спрашивает он, доверительно заглядывая мне в глаза снизу вверх. – Я подумал, что ты сердишься на меня. - Нет, конечно же, нет, - быстро отвечаю я, подкрепляя свои слова каким-то нервным смешком и, протянув руку, треплю его по волосам, отчего холодные капли падают ему на плечи. Он снова вздрагивает, я вижу, как на его коже проступают мурашки, а потом он прижимается ко мне, обняв руками за талию. В моей голове будто бы взрывается граната, когда я чувствую, какой он горячий. Я инстинктивно опускаю руки ему на плечи и прижимаю к себе, мало задумываясь о том, что делаю. Утыкаюсь носом в его макушку, чувствуя головокружительный аромат его волос. О, Господи, за что мне это! Сегодня действительно самый странный день в моей жизни. Чувствую, как начинаю возбуждаться от ощущения его груди, прижатой к моей, и понимаю, что нужно отстраниться, пока еще не поздно, когда он вдруг шепчет куда-то в район моей ключицы: - Я не виноват, что я такой. Я беру его за плечи и слегка отстраняю. Непонимающе смотрю в его глаза, и почему-то он снова кажется мне обиженным ребенком – его глаза блестят, будто в них застыли слезы. - Какой? – шепчу я. - Мне кажется, ты ненавидишь меня за это, - он уклоняется от прямого ответа, но нам обоим понятно, что он имеет в виду. Значит он смог, сумел прочитать мои мысли по эмоциям на моем лице, мне не удалось их скрыть. - Лео… - Я действительно не знаю, что сказать, как правильно подобрать слова. – Ты – лучший, и этого может не понимать только полный идиот. Ты много работал, чтобы стать тем, кто ты есть. Ты должен гордиться этим, а не расстраиваться. – Черт, все-таки я успокаиваю его. Его, с легкостью забившего два гола в этом проклятом матче! Кто же придет и успокоит меня? - Ты король, - добавляю я и усмехаюсь. Он трясет головой и снова судорожно вцепляется в меня, на этот раз его руки обвивают меня за шею, заставляя нагнуться. Я послушно подчиняюсь и чувствую, как его губы касаются моих, сначала несмело, но потом все более решительно. Я окончательно теряюсь, мне начинает казаться, что я просто сплю и это какой-то дурацкий сон. До этого, я никогда не замечал со стороны Лео никаких чрезмерных симпатий в мою сторону – наши отношения никогда не выходили за рамки профессиональных и дружеских. А свои собственные чувства я часто списывал на то, что невозможно испытывать безразличие к человеку, с которым находишься большую часть своего времени, тем более, если этот человек – Лео Месси. Но сейчас, когда его горячий язык скользил по моим губам, мне казалось, что я просто сошел с ума. И что самое ужасное – был безумно рад этому. Я приоткрыл губы, впуская внутрь его жадный язык, который тут же принялся исследовать пространство моего рта. Лео подался вперед, впечатывая меня в холодную мокрую стену, но холода я сейчас не ощущал. Наоборот, мне становилось жарче с каждой секундой. Я принялся яростно отвечать на его поцелуй, с силой сжав его плечи. Все мои хорошо скрываемые и завуалированные желания прорвались наружу, я чувствовал, как изголодался по нему, хоть ни разу до этого в жизни не был с ним так близко. Я уже сам напирал на него, и он сдавался под моим напором, буквально таял в моих руках, ощупывающих и исследующих его плечи, спину, спускающихся к бедрам. Я оторвался от его губ, пытаясь сделать вдох, я буквально задыхался от его близости, от его безумного взгляда, разрывающего мне душу, от кружащего голову восхитительного запаха чистой кожи и волос. Я отстранился на мгновение, наблюдая за его реакцией, приказывая себе успокоиться и не продолжать. Я не знаю, что подтолкнуло его поцеловать меня, возможно, это был лишь секундный порыв, и сейчас Лео жалеет о сделанном. А я, конечно же, не удержался и набросился на него, как голодающий на желанный обед, и все мои чувства и эмоции, выплывшие на поверхность, прекрасно отражались на моем лице. Я почувствовал, что краснею, как школьник, впервые поцеловавший понравившуюся девочку. Такого смущения я не испытывал лет двадцать, это точно. Лео смотрел на меня сумасшедшим взглядом, его темные ресницы подрагивали, и мне до безумия захотелось прикоснуться к ним губами. Я даже потянулся к его лицу, чтобы сделать это, но тут же одернул себя. «Спокойно, Давид, - приказал я сам себе. – Возможно, ты просто выдаешь желаемое за действительное». Лео слегка усмехнулся, протянул руку и коснулся моих мокрых волос, потом зарылся в них пальцами, слегка потянув. Я не двигался, наблюдая за ним, с замиранием в сердце ожидая, что он будет делать дальше. Лео внимательно осматривал мое лицо, скорее всего, выискивая на нем те признаки сожаления, которые я пытался найти на его собственном. - Мне холодно, - наконец сказал он. Я удивился – его руки, все еще лежащие на моих плечах, казались мне обжигающе горячими. Может, у него температура? - Дать тебе полотенце? – ляпнул я первое, что пришло в голову. Лео покачал головой, глядя на меня с той же самой полуулыбкой, которая играла на его губах сегодня в раздевалке, но вместо насмешки в ней была нежность. - Я не нравлюсь тебе? – тихо спросил он. – Ты такой красивый, а я… Я просто хорошо играю. Я чуть не рассмеялся в голос. Лео воистину был необычным человеком, не только на футбольном поле, но и в жизни! Только он мог додуматься счесть кого-то более привлекательным, чем был он сам! - Ты – идеальный, - тихо произнес я. – Во всем. - Нет, - тут же возразил он. – Это неправда. Я пожал плечами. - Наверное, тебе лучше знать, но я не вижу в тебе недостатков. - Я сегодня смеялся над тобой, - напомнил Лео. – Я посчитал себя лучше тебя. - Но ведь так и есть. – Сейчас во мне не было боли. Моя душа пела от осознания того, что он сейчас рядом, стоит здесь, прикасается ко мне. Что он поцеловал меня. Что он, наконец-то, стал ближе ко мне в тысячу раз, чем был прежде. - Нет. – Лео упрямо мотнул головой. – Ты доказал, что ты можешь, и что я был не прав. - Я хотел тебя ударить, - признался я. – Так что, думаю, мы квиты. Лео удивленно приподнял бровь, потом вздохнул. - Нужно было ударить, - прошептал он. – Ненавижу себя за это. Когда начинаю думать, что я – звезда. - Ты и есть звезда. – Я чуть не рассмеялся. Картина, что надо – стоим здесь обнаженные в душе, руки Месси на моих плечах, мои – на его бедрах. Отличное фото бы вышло для какого-нибудь желтого таблоида. - Мне не хочется так думать, - Лео снова опустил голову и вдруг тихо спросил: - Ты представлял на моем месте Патрицию? Мне не нужно было переспрашивать, что именно он имеет в виду. Я все же не выдержал и рассмеялся. - Ты обо мне гораздо лучшего мнения, чем есть на самом деле, - ответил я. Он быстро вскинул на меня глаза, в глубине которых затаилось что-то похожее на надежду. - Это значит… - Он не договорил, предоставив сделать это мне. - Да, - просто сказал я. – Люблю тебя, мой король, моя звезда. Сказал и остолбенел – до чего просто вырвались эти слова. Наверное, в моем сознании действительно что-то помутилось, раз я стою сейчас здесь и говорю такие вещи, которые никогда бы не сказал ни в какой другой ситуации. Вообще бы не сказал, да я даже и не думал об этом. Давно установил высокую преграду между собой и ним, старательно сотканную из общественного мнения, моей и его семьи, разницы в возрасте и социальном статусе. Все же мы были чертовски разными, и разделяло нас гораздо большее, чем могло показаться на первый взгляд. Его глаза расширились от удивления и недоверия, в них проскользнула какая-то упрямая решимость, которая часто бывала на поле, особенно, когда что-то не получалось. Он снова подался ко мне всем телом, прижимаясь, скользя обнаженной кожей по моей груди. Его горячие губы прижались к впадинке между моими ключицами, руки снова нагнули мою голову вниз, а язык прочертил дорожку от ключиц к шее. Я закусил губу, чтобы не застонать и, из последних сил держась за созданные мною же преграды, которые Лео своими действиями разрушал одну за другой, застыл, как истукан. Лео тем временем, решительно и смело скользил губами по моей груди, его руки переместились ниже, поглаживая мои плечи. Вот его пальцы задели затвердевшие от прохлады и возбуждения соски, и я, запрокинув голову, негромко застонал. Перед глазами сверкали яркие вспышки, как фейерверк над Камп Ноу, в те дни, когда мы праздновали чемпионство. Мне все же продолжало казаться, что я сплю, и все это просто какой-то нереальный сон. Несбыточный. Лео и был моим самым несбыточным сном, который вдруг все же решил осуществиться, и это все никак не могло уложиться в моей голове. А он продолжал ласкать меня, проводя руками и губами по соскам, пощипывая и покусывая их. Я все же рискнул пошевелиться и снова вцепился в его плечи, до сих пор не решаясь сделать что-то еще. В голове пронеслась мысль: «Он всегда добивается того, чего хочет». Мысль о том, что на этот раз, цель его желаний – я, пьянила лучше любого шампанского, выпитого из кубка Лиги Чемпионов. Я приоткрыл глаза и увидел, что он стоит передо мной на коленях, покрывая поцелуями мой живот, руки ласково поглаживают бедра. Эта картина заслуживала запечатления – Лионель Месси у моих ног. От осознания этого, возбуждение стало почти невыносимым, а преграды в моей голове рушились одна за другой, теперь мне было абсолютно все равно, заметит он мое возбуждение или нет, тем более что не заметить было просто невозможно. Он вдруг на миг оторвался от меня, и наши глаза встретились. Не знаю, что он прочитал в моем взгляде, но в его темных, казавшихся сейчас практически черными глазах, я видел отражение своих чувств – счастье, вожделение и любовь. Я сморгнул, не в силах поверить в это. Он ведь не?.. Это просто невозможно. Лео немного помедлил, а потом его пальцы крепко охватили мой член, рука с мучительной медлительностью заскользила вверх, а потом вниз. Я снова закрыл глаза, уже не сдерживая стоны, и лишь подсознательно молился, чтобы никто сейчас не прошел мимо душевой. Чтобы не происходило сейчас между мной и Лео, никто больше не должен этого видеть и знать. Все же, у нас оставалось достаточно обязательств перед нашими семьями и общественностью, чтобы выносить свое помутнение рассудка на всеобщее обозрение. Лео продолжал мучить меня своими неспешными и тягучими движениями, заставляя меня задыхаться и царапать ногтями кафельную стену. Я неосознанно двигал бедрами вперед и назад, толкаясь в его руку. И когда, мне уже показалось, что я окончательно сойду с ума, я ощутил, как теплые губы накрыли головку моего члена, а обжигающе горячий язык заскользил по ней, облизывая, дразня и лаская. - Черт! – вырвалось у меня; я из-за всех сил вынуждал себя не двигаться ему навстречу, но это было почти невозможно. Лео делал все настолько умело, что это бы явно вызвало во мне нездоровый интерес, если бы я мог сейчас хоть немного соображать. Его губы плавно скользили вверх и вниз, язык порхал над головкой, легко касаясь уздечки. - Лео… Все… Я больше не могу… - вырвались из моего горла отрывочные фразы, и тут же, к моему величайшему сожалению, теплые мягкие губы и возбуждающий язык оставили мою плоть. Я посмотрел на него сверху вниз, перед глазами все плыло, ноги дрожали, я едва мог продолжать стоять ровно. Возбуждение было настолько невыносимым, что в голову лезли самые непристойные мысли. - Хочу тебя, - выдохнул я, уже без всякого смущения. Лео поднялся и прямо посмотрел мне в глаза. Я увидел, что он возбужден ничуть не меньше, чем я. - Так бери, - просто ответил он. – Я твой. Это было сказано настолько спокойно, что у меня снова перехватило дыхание, казалось, что сердце сейчас просто разорвется, настолько сильно оно колотилось в груди. Я притянул его к себе, зарываясь носом в мягкие, уже почти высохшие волосы, лаская их губами, опускаясь ниже, покрывая поцелуями все его лицо, задерживаясь на глазах и, как в своих мечтах, все же целуя его длинные ресницы. - Не хочу делать тебе больно, - прошептал я. - Ты не сделаешь, я знаю, - с придыханием ответил он. Я повернулся, прислоняя его грудью к стене, и прижался губами к его шее сзади. Короткие жесткие волоски щекотали мой нос, и я слегка поморщился. Обхватив его руками, я ласкал его грудь, задевая напрягшиеся горошины сосков, скользя губами по его плечам. Какой же он сладкий, а кожа кажется настолько нежной, гораздо нежнее, чем у Патриции. Мои руки и губы скользят ниже, и я так же, как недавно он, опускаюсь на колени, ласкаю губами его поясницу, а потом ягодицы. Лео судорожно вздыхает и немного прогибается в спине. Я развожу его ягодицы в стороны, касаясь языком колечка сжатых мышц, и вырываю из его груди протяжный стон, который кажется музыкой для моих ушей. На меня накатывает такая безумная страсть, страсть обладания, желания заполучить, завладеть им полностью, прямо сейчас, без промедления. Но я снова останавливаю себя и принимаюсь выписывать языком круги вокруг темного отверстия, не пытаясь проникнуть внутрь. И лишь когда он прогибается еще сильнее, упираясь руками в стену, я засовываю в рот свой палец, облизываю его и, погладив его вход, легонько ввожу палец внутрь. Лео напрягается, но я ободряюще поглаживаю его по бедру, потом просовываю свободную руку ему между ног и плавными движениями ласкаю его член. Лео расслабляет мышцы, позволяя мне просунуть палец глубже, а потом, подвигать им вперед и назад. К моему удивлению, Лео повторяет мои движения, подстраивается под них. Я немного вытягиваю палец и добавляю к нему еще один, растягивая его. Он вздрагивает, но не сопротивляется, и это его молчаливое доверие возбуждает гораздо сильнее, чем все то, что он делал со мной раньше. Я больше не могу сдерживаться, поэтому быстро, но аккуратно, вынимаю пальцы, поднимаюсь и приставляю к его входу влажную головку своего члена. Крепко обхватываю его за бедра и подаюсь вперед, совсем немного, сдерживаясь из последних сил, чтобы не причинить ему боль. Лео дергается, но молчит, не вырывается и не просит прекратить, лишь просто неподвижно замирает. Я вхожу еще немного глубже, и чувствую, что начинаю терять над собой контроль, ощущая, как меня тесно охватывает горячая плоть. Кусаю губы, стараясь сдержаться, но не могу. С силой вхожу полностью и краем уха слышу, как он шумно выдыхает, пытаясь удержаться от вскрика боли. Лео вообще очень терпеливый, никогда лишний раз не пожалуется на травму, почему-то так некстати вспоминается мне. Но мне не хочется причинять ему боль, несмотря на то, что сегодня, на матче и в перерыве, я думал совершенно по-другому. Мне казалось, я ненавижу его, я обвинял его в собственных проблемах и некомпетентности. Но сейчас, видя, как он хочет доставить мне удовольствие, все обиды рассеялись, как дым. Я чувствовал лишь безграничное счастье. И любовь. Я начал двигаться медленно и осторожно, понимая, что долго я точно не выдержу. Он был такой жаркий и тесный, так крепко охватывал меня со всех сторон, что буквально сводил меня с ума. Я прикрыл глаза, и почувствовал, как улетаю куда-то, так далеко, где раньше еще не бывал. Удовольствие горячей волной прокатилось по всему телу, сосредоточившись в паху, и я почувствовал, как пульсирующими толчками изливаюсь в податливое и такое желанное тело Лео. Очнувшись от оргазма, я еле разлепил глаза, обводя помещение душевой мутным взглядом. Понял, что здесь действительно прохладно, и мы оба можем нажить себе большие неприятности, если простудимся. Я осторожно вышел из Лео, который продолжал все так же неподвижно стоять, не произнося ни звука. Протянул руку к вентилю и открыл горячую воду. Лео вздрогнул и подскочил, когда потоки воды обрушились ему на голову. Мне так хотелось взглянуть ему в глаза и увидеть, как он теперь относится ко мне, но он не спешил поворачиваться. Мы оба стояли под градом прозрачных капель, не говоря ни слова. Конечно, первым не выдержал я. Развернул его к себе лицом, и приподнял пальцами подбородок. Лео отвел взгляд, который я упрямо пытался поймать. - Ты… ненавидишь меня? – прерывающимся голосом спросил я. Он быстро взглянул на меня, в его глазах я заметил удивление. - С чего ты взял? – спросил он. - Ну… - я замялся и почувствовал, что опять краснею, радуясь, что сейчас это можно списать на горячую воду, льющуюся на нас из-под потолка. – Мне кажется, тебе не слишком понравилось. - Было как-то… странно, - тут же произнес Лео, снова отводя глаза. - Посмотри на меня, - попросил я, и он повиновался. Я нагнулся и прижался губами к его губам, целуя его медленно и нежно, будто прося прощения за причиненную боль. Сначала он не отвечал, что практически повергло меня в отчаяние и заставило пожалеть о том, что я только что сотворил, но потом я почувствовал, как его мягкие губы начинают плавно двигаться в такт с моими, рот приоткрывается, впуская мой язык и переплетая с ним свой. Я глубоко вздохнул, крепко прижимая его к себе, осторожно касаясь руками спины, медленно проводя пальцами по позвоночнику. Почувствовал, как его снова возбудившийся член упирается мне в бедро, и слегка потерся об него. Лео вздрогнул, тихо застонал и, разорвав поцелуй, запрокинул голову назад, прикрыв глаза. Я разглядывал его в немом восхищении – таким прекрасным казался он мне сейчас. Я подтолкнул его к стене, заставляя опереться на нее, и прикрутил воду, чтобы ее горячие струи просто нас не утопили. Принялся плавно ласкать языком его шею, спускаясь к плечам, а потом к груди. Обвел кончиком языка один из его темных сосков. Лео выгнулся, закусив губу, его руки скользнули по моим плечам, взъерошили волосы. Я продолжал медленно целовать и лизать его соски, опустив руку вниз и поглаживая его твердый член. Лео кусал губы, выгибался и негромко стонал, отчего я снова возбудился. Но сейчас я больше не думал о своих желаниях, теперь мне хотелось доставить удовольствие ему, заставить его биться и стонать в моих руках, увидеть, как удовольствие наполняет его тело, лишая способности мыслить. Если бы кто-то раньше мне сказал, что настанет день, когда Лео Месси будет полностью в моей власти, податливым и беспомощным находиться в моих объятьях, я бы просто рассмеялся. Буквально сегодня, несколько часов назад, мне это казалось совершенно невозможным. И я отчаянно заставлял себя все же наконец поверить, поверить и запомнить эти минуты, чтобы потом вновь и вновь воскрешать их в своей памяти, зная, что это никогда больше не повторится. Но сейчас мне не хотелось думать о грустном и неизбежном, мне хотелось изучать, исследовать и ласкать совершенное тело под моими руками, тело моего Бога, моего короля, которым я мог восхищаться, а мог и ненавидеть, но все же всегда признавал его превосходство. Мои губы медленно переместились от твердых сосков вниз, язык пересчитал кубики пресса и обвел пупок. Лео с силой вцепился в мои плечи, оставляя на них кровавые царапины от коротких ногтей, но мне было совершенно наплевать на это, как и на то, что мне придется объяснять их появление Патриции. Я снова встал на колени, обхватив губами твердую возбужденную плоть, обводя языком упругую головку и слегка посасывая ее. Руки Лео переместились выше и теперь запутались в моих волосах, взлохмачивая их, и даже выдирая некоторые волосинки с корнем, но мне было плевать на боль. Я взял его член в рот, как можно глубже, облизывая и посасывая, чувствуя, как Лео дрожит в предвкушении удовольствия. Начал плавно двигаться вперед-назад, помогая себе рукой, и ощутил, как напряглось все его тело. - Я сейчас… - вырвалось у Лео, и я, вместо того, чтобы отстраниться, принялся сосать и ласкать его быстрее и сильнее. Лео громко застонал, и я почувствовал, как соленая вязкая жидкость толчками выплескивается мне в рот. Без всякого отвращения, я просто глотнул, отрываясь от него и вытирая губы. Лео еле стоял на ногах, и я, поднявшись, придержал его за талию, снова прижимая к себе. Он уткнулся лицом в мое плечо, не говоря ни слова. Мы стояли так, обнявшись, абсолютно не думая о времени. Душ пришлось принимать еще раз. Мы молча вымылись, каждый по отдельности, все также не разговаривая друг с другом, будто бы ничего не случилось, и все, произошедшее между нами, было всего лишь сном. Мои плечи саднило от царапин, но я все равно упрямо тер их губкой, жалея о том, что не могу оставить на себе запах Лео, унести его, как память, об этом странном, но волшебном вечере. Приняв душ, мы молча оделись, и вместе вышли на стоянку. В моей голове метались сотни мыслей, сотни невысказанных фраз и оправданий. Я не знал, как себя вести – может, стоило попросить прощения, или наоборот, сделать вид, что ничего не было. Я боялся, что теперь мне будет еще сложнее общаться с Лео, чем до этого, ведь наши отношения в последнее время и так сложно было назвать идеальными. Нервно кусая губы, я прошел к своей машине. Нажал на брелок, разблокировав дверцы. Стоянка была пустой, все давно разъехались, было поздно, уже совсем стемнело. Я едва различал фигурку Лео у его собственной машины. Он не спешил забираться внутрь, а стоял, облокотившись на крышу, задумчиво глядя вдаль. - Лео! – окликнул я его, не сдержавшись. – Может… подвезти тебя домой? – Предложение было глупым и до абсурдности бессмысленным, но я должен был что-то сказать. Просто не мог уехать просто так, не поговорив с ним на прощанье. Он отошел от машины и вышел на свет. Теперь я мог отчетливо разглядеть его лицо, хоть глаза до сих пор оставались в тени. Месси улыбнулся и покачал головой. - Не стоит, - мягко ответил он. – До завтра, малыш*! И он развернулся, сел в машину и уехал, оставив меня стоять на стоянке с разинутым ртом. Лео никогда не называл меня старым прозвищем, всегда обращался только по имени или фамилии**. Я не знаю, было ли это совпадением или действительно означало какую-то перемену в наших отношениях. Я думал об этом всю дорогу до дома. ___________________________________________________________________________ *Имеется в виду прозвище Давида Вильи «El Guaje», что в переводе с астурийского языка означает «малыш» или «ребенок». **Я, правда, не знаю, как Лео называет Давида в реальной жизни, в интернете на этот счет найти информацию не удалось. Так что данное суждение – мое небольшое АУ, как, собственно, и вся эта история. Фактами здесь являются лишь события, происходившие во время матча.