Ещё один шанс.

За окном был конец октября. Елизавета Андреевна, отпустив Екатерину домой, сидела в своём кабинете, пытаясь не начать вырывать на себе волосы. Очередной иностранный инвестор отказал их клинике в помощи, посчитав, что хоспис и детский дом, которым занимается Лиза в частности, не достаточно перспективное дело. — Да какая может быть перспектива, когда людям не за что купить лекарства, а у детей уже второй месяц нет нормального питания? — опустив голову на сложенные руки, простонала женщина. Вечер пятницы плавно перетекал в ночь, когда телефон Елизаветы мигнул сообщением. «Ещё на работе?» «Ага. Мне кажется, наш охранник уже странно на меня смотрит.» — попыталась пошутить брюнетка. Их связь с Варварой развивалась весьма стремительно, но это не было чем-то необдуманным, спонтанным или мимолётным. Их привязанность зародилась ещё тогда, когда врач впервые увидела светловолосую девушку и поняла, что давно забытые ощущения накрывают с головы до пят. В то время, как Лиза пыталась всячески отгородиться от чувств — Варя, понимая, что не может так просто упустить эту невероятную женщину — рискнула и не пожалела. «Скоро буду. Не уезжай без меня!» Продолжив разбирать бумаги, Лиза не сразу услышала, что в её кабинете ещё кто-то находится. — Тебе пора домой! Причём немедленно, — констатировала Варя. — Я уже минут семь стою возле твоего стола, а ты даже этого не замечаешь, — грустно улыбнулась девушка. — Вот, это тебе, — она протянула стакан кофе и свежую выпечку, завёрнутую в фирменный пакет. — Я же знаю, что ты в очередной раз пропустила обед, а сейчас уже, — Варя взглянула на часы, которые висели возле окна, — двадцать три часа и пятьдесят пять минут. — Я…да…спасибо, — невнятно пробубнела Елизавета, принимая стаканчик с кофе и делая первый глоток. — Что-то случилось? Ты бледная какая-то и мне это не нравится, — садясь на диван и внимательно всматриваясь в лицо брюнетки, спросила девушка. — Случилось! — подтвердила женщина. — Нам снова отказали в финансировании, — прикрыв на несколько секунд глаза и сжав переносицу, ответила врач. — Жизнь людей практически потеряла свою ценность, и это пугает. Меня уже прямым текстом спрашивают, зачем мне это всё? Мол тут и так ясно, чем всё закончится, так зачем вообще напрягаться. А я просто не знаю, что делать. Какими путями донести до людей, что дети в детских домах по несколько месяцев не видят фруктов, а пациенты хосписа — это вообще отдельная тема, — Лиза вздохнула. — Наверное, всё-таки придется прибегнуть к идеи, которая уже не первый раз приходит на ум — я продам свою машину. На первое время денег должно хватить, а потом я постараюсь что-то придумать. — Не надо ничего продавать, — Варя поднялась со своего места, и пройдя к брюнетке — взяла её за руку и усадила на диван возле себя. — У меня есть незначительные накопления, и я могу пожертвовать их для вашего дела. — Нет, — женщина замахала руками, и смотря на девушку, повторила, — нет! Я ничего брать у тебя не буду, даже и не думай. — Хорошо, я поняла тебя, — сжимая ладони Лизы, и пытаясь успокоить брюнетку, ответила Варя. — Тогда у меня есть ещё одна идея, выслушаешь? — Что за идея? Но учти, что никакие финансы я у тебя никогда не возьму, — уточнила Елизавета. — Я предлагаю, написать статью, — и прежде чем женщина задаст очередной вопрос, Варвара продолжила, — о вашей ситуации в нашем журнале. Высветлить всё от первого лица, то есть от тебя, и рассказать чем вы занимаетесь. Я не утверждаю, но после такого материала есть шанс, что к вашим просьбам прислушаются и окажут помощь. — А так можно? — не веря услышанному, спросила женщина. — Лиза, ну конечно можно, — улыбнувшись, уверила Варя. — Не всё же время нам о конкурсах красоты и показах мод писать. Тем более, тему для своих статей я могу сама формировать. Так что, с этим не будет никаких проблем. Ну что, Елизавета Андреевна, вы согласны со мной сотрудничать? — обнимая брюнетку за шею, спросила блондинка. — Всегда готова, — обнимая Варвару в ответ, ответила Лиза. — А теперь поехали домой. * * * — Итак, мы на финишной прямой, — поправив очки, сказала Варя. — Теперь мне нужно лишь несколько твоих фотографий и материал готов. — Да, конечно. Сейчас достану, — ответила Лиза и поднявшись с мягкого кресла, подошла к полке, которая висела над рабочим столом. Достав серую папку, она вытащила оттуда небольшой конверт. Положив её на место и направившись назад к креслу, она услышала, а затем увидела, как данная папка, зацепив под ней находившейся файл — съехала вниз, и посыпавшиеся оттуда фотографии — веером приземлились на мягкий ковёр. — Ох, прости. Я такая неуклюжая. Сейчас всё уберу, и продолжим, — слегка неловко проговорила женщина. — Давай я помогу, — опустившись на колени и начав собирать фотографии, сказала светловолосая. Потянувшись за последней фотографией, которая сумела «улететь» под стол, Варя улыбнулась, и поднявшись на ноги, повернулась в сторону брюнетки и глядя на фотографию с улыбкой, спросила, — это Лука? Сколько ему здесь? — О, ему здесь ровно шесть месяцев и он наконец-то начал меня узнавать и привыкать ко мне. — Узнавать и привыкать? — переспросила девушка. — Ага. С этой фотографией связана одна из самых смешных историй. Лука порой просит бабушку рассказать ему эту историю и каждый раз при этом, он смотрит сначала на фотографию, а затем долгим взглядом изучает меня и улыбается, — ответила Лиза. — Ты же понимаешь, что мне теперь дико любопытно, и я очень хочу услышать эту историю? — изогнув брови и подходя немного ближе, поинтересовалась девушка. — Ну хорошо, — садясь на кровать и «погружаясь» в воспоминания, начала женщина. — Дело в том, что всю мою сознательную жизнь, у меня были длинные волосы. Если быть точнее — коса до пояса. Я практически всегда заплетала косу, пока собиралась утром и пила кофе. Это было быстро, практично и несложно. Но не сложно это было лет так до двадцати, ибо потом времени на сборы было всё меньше, ведь когда ты студент меда, то после шести пар химии, тебя вырубает в сон буквально сразу, как ты добралась до кровати. А с утра не то, что плести волосы не хочется, порой даже расчёску найти нет сил. Так вот, после двадцати лет, такая длина волос начала доставлять неудобства, и я подумывала, как бы всё это отрезать. Но каждый раз, когда я была близка, чтобы избавиться от волос, меня что-то останавливало. То я не могла определиться с салоном и мастером, то я не могла понять, какую стрижку я хочу, то я попросту была занята. И в итоге, так я и ходила с этим несчастьем на голове. Каждое утро я причёсывала это кубло и обещала себе, что вот, в эти выходные, я всё-таки доберусь в салон. Но потом случилось окончание института, интернатура…и… — глаза женщины на миг забегали по комнате, и она замолчала. — И не самый лучший период моей молодости. А потом была свадьба, начало моей научной работы и новость о малыше. Сама понимаешь, мне было уже далеко не до моих волос. Но когда появился Лука — это было то ещё приключение. Он наматывал мои волосы на свой крохотный кулачок и с полными глазами радости, резко их тянул. Я до сих пор удивляюсь, откуда у детей столько силы. Да, я заплетала высокие хвосты, и скажем так, прятала волосы, но ему всё равно удавалось дотянуться, а порой даже вырвать несколько прядок. А о том, чтобы спокойно помыть волосы, речи вообще быть не могло. Как только я намыливала голову, мне казалось, что сын проснулся, плачет, хнычет, или ещё что-то, и я с этим всем воздушно — пенным царством, бежала в спальню. Так продолжалось пять месяцев, и поняв, что такими темпами я доведу себя либо до облысения, либо до психоза, на следующий день после развода, первое, что я сделала, это — отрезала косу, перекрасила волосы и сменила гардероб. И на этой фотографии, Луке полгода, это спустя месяц, после смены моего, так сказать имиджа, к которому он долго привыкал, — рассмеявшись, рассказывала Лиза. — Когда я пришла домой, вошла в комнату и хотела взять сына на руки, он долго смотрел на меня оценивающим взглядом, а затем перевёл взгляд на моего отца, как бы прося его объяснить, что вообще происходит. И в тот момент моя мама, со словами «это обязательно надо запечатлить для семейного архива» сделала этот снимок. Вот такая история у этой фотографии. Прости, если ты ожидала историю в стиле «The Hollywood Reporter», а тут я, со своими буднями материнства, — проведя пальцами по конверту, сказала брюнетка. — Знаешь, я думала, что этот ребёнок меня уже ничем не удивит, — смотря на Елизавету начала Варя. — Но видимо ошибалась. Лука невероятный мальчик, я лишь ещё раз в этом убеждаюсь. И да, не могу поверить, что ты смогла расстаться с тем, что всю жизнь было с тобой. Есть кстати фото? Очень интересно посмотреть на Елизавету Андреевну в таком, весьма необычном для меня образе, — поинтересовалась Варвара. — Наверное, момент избавления от волос, был завершающим этапом принятия себя и осознанием того, что я хочу от жизни, — глядя в окно, позади Вари, серьёзным тоном сказала Лиза. Повисла неловкая пауза, после которой она опомнившись, несколько раз моргнула и вновь улыбнувшись сказала, — фотографии, да, конечно, сейчас покажу. Но обещай сильно не смеяться. Варвара чувствовала себя, будто ступила на тонкий и хрупкий лёд. Одно неверное движение — и ты пойдёшь ко дну, не успев понять, что произошло. Но в тоже время она видела, что человек, сидевший сейчас перед ней, боится ещё больше. — Вот, целый альбом фотографий, где у меня ещё длинные волосы, — голос Лизы слегка подрагивал. Альбом кремового цвета опустился на колени светловолосой, и она с нескрываемым интересом принялась рассматривать фотографии. — Поверить не могу, что это ты, — листая страницы альбома и бережно касаясь уголков некоторых фото, сказала девушка. — Неужели всё настолько плохо? — прищурив глаза, спросила Елизавета. — Наоборот. Ты выглядишь, как героиня сказок. Но мне действительно непривычно видеть тебя в подобном виде, — посмотрев на брюнетку, сказала Варя. Досмотрев альбом практически до конца, она наткнулась на фото, на котором была изображена юная Лиза, державшая маленького сына на руках, а совсем рядом, обнимая её за плечи и улыбаясь малышу, сидел отец Луки. — Лиза, а Марк, твой бывший муж…почему вы развелись? — как будто идя по кромке лезвия, спросила девушка. — Ну, в современном мире это принято называть «не сошлись характерами», — изобразив кавычки в воздухе, ответила Елизавета. — Проще говоря, «это не твоё дело, Варя», — опустив взгляд, сказала девушка. — Прости, походу я зашла на запретную территорию, — закрыв альбом и протянув его брюнетке, девушка собиралась встать с кровати, но прохладные пальцы с аккуратным маникюром схватили её за руку, не давая возможности подняться с места. — Нет, не уходи. Я расскажу, — не отпуская руки Вари, начала женщина. — Я расскажу тебе свою историю, и даже больше, — смотря ей прямо в глаза, сказала брюнетка. — Но это долгая история, и в любой момент ты можешь меня остановить! — Я умею слушать, — накрыв своей ладонью руку Елизаветы, сказала блондинка. — Мы познакомились с Марком, ещё когда подавали документы в институт. Сидели вместе в очереди возле кабинета приёмной комиссии. Разговорились, познакомились, а когда увидели списки — оказалось, что мы попали в одну группу. Затем, началась учёба, и пока все знакомились — мы, уже зная друг друга, сидели за партой и болтали про всё на свете. Мы быстро нашли общий язык и подружились. Вместе сидели на всех лекциях, вместе готовились к занятиям и экзаменам, даже подарок на годовщину свадьбы моих родителей выбирали вместе. Моя мама всегда радовалась, когда Марк бывал у нас в гостях. Она всегда спрашивала, как у него дела и прочее. Мы были лучшими друзьями, действительно друзьями, которые готовы помочь, выручить и быть рядом, когда этого требует ситуация. Так продолжалось до тех пор, пока мне не исполнилось двадцать лет, и пока на одном мероприятии я не познакомилась с одним интересным человеком. Это была девушка Мила. Мы сошлись на почве общих интересов. Музыки в частности. И так, как это были каникулы, мы весьма плотно сдружились и активно общались. Но когда пришло время учёбы, она должна была уезжать в свой университет. Пообещав звонить, писать и всячески продолжать наше общение, она уехала. Сначала всё так и было — мы достаточно часто общались и были на связи друг с другом, благодаря соц. сетям. Мы болтали сутками напролёт. Со временем я узнала, что она перевелась на заочное, и устроилась на работу. Спустя некоторое время, я стала замечать, что она не с таким энтузиазмом поддерживает наши беседы и прочее. Приняв это во внимание, я старалась быть менее эмоциональной, ведь учитывая её рабочий график — у нее банально могло не оставаться на это сил. Я не писала ей так часто и много, как раньше. Но с огромным желанием ждала от неё сообщений и новостей. Я стала раздражаться на всю происходящую ситуацию. К тому же, я понимала, что я не единственная её подруга, и каждый её друг заслуживает внимания от неё, и это нормально. Умом то я всё это осознавала, но в груди неприятно ныло. В то же время, я старалась вести себя сдержанно, не навязываться, и не придумывать себе проблем на ровном месте. Но привычка проверять телефон перед сном и сразу же, после пробуждения в ожидании сообщения от неё — никуда не делась. Я не могла понять, почему я так остро реагирую на происходящее? Ибо, например, Марк — у него тоже были друзья, знакомые, товарищи, с которыми он точно так же проводил время, и я абсолютно спокойно вела себя по отношению к этой ситуации. Но как только дело касалось Милы — я начинала психовать. У меня уже тогда были определённые мысли, но я всячески отгоняла их от себя. Всё стало ясно спустя несколько месяцев. В наших разговорах начал проскакивать парень, о котором часто упоминала Мила — Михаил. Они можно сказать работали вместе. Только он работал не с ней в офисе, а в соседней стране, в фирме партнёре. Порой она настолько увлекалась рассказами о нём, что наверное забывала, что в данный момент общалась со мной, а не с ним. Я слушала её и отчётливо понимала, что ревную. Ревную её к этому Мише. Я не хотела, чтобы у них общение развивалось в подобном ключе. Ведь это моя Мила. Моя подруга, которую я совершенно не хотела ни с кем делить. Все мои размышления вертелись вокруг сложившийся ситуации, и каждый день, я понимала, что мои мысли неправильные. Вернее они правильные, но направлены не на того человека. Они были направлены на неё, как на человека, к которому у меня есть чувства. А я не должна была этого чувствовать к ней. Ведь где начинается ревность, там заканчивается дружба. И для меня эта дружба закончилась с появлением Михаила в жизни Милы. Я понимала, что это неравный бой, и даже, если я признаюсь в своих чувствах — мне ничего не светит. Не станет Мила после такого поддерживать со мной даже дружеские отношения, а назовёт извращенкой, или вообще обматерит. Но мы продолжали общаться. Да, с каждым разом всё меньше и меньше, но мне хватало и этого. Она с упоением рассказывала, какой Миша хороший, добрый, нежный и прочее. А я лишь поддакивала и старалась не рассыпаться на тысячу мелких кусочков от боли. Меня забавляла ироничность ситуации — пока она мечтала о парне с соседней страны, о ней мечтала девушка с соседнего города. Тем временем, их отношения крепли, и однажды, она сообщила мне, что собирается лететь к своему Михаилу. Она советовалась со мной, какие вещи с собой брать, какую причёску сделать и в какой цвет покрасить ногти. А я радовалась, что она улетает к человеку, который возможно, сумеет сделать её счастливой. Я сумела интерпретировать свои чувства в чувство радости за Милу. Она улетела и осталась там, с ним. Я продолжала учиться и Марк, который по-прежнему был рядом, первый заметил, что что-то пошло не так. На все его вопросы у меня был стандартный ответ «всё нормально, я просто устала». С Милой мы практически не общались. А я лишь металась, как раненый тигр в клетке. Я почти четыре года не могла отпустить эту ситуацию. Я постоянно прокручивала в памяти то время, когда не было никакого Михаила, когда мы болтали, смеялись и просто принадлежали сами себе. И когда в один холодный день сентября, она сообщила, что они завели щенка, я физически ощутила, как мой, бережно выстроенный внутренний барьер, стремительно рушится и все мои чувства перерастают в дикую обиду по отношению к себе. Это был последний год института, а затем следовала интернатура. Я помню, как мы попали с Марком в одну и ту же клинику. Это напомнило нам начало учёбы и первый курс. Мы снова сблизились. Снова начали всё свободное время проводить вместе. Мои мысли порой возвращались к Миле, и я начинала чувствовать раздражение и злость. Марк как раз в это время начал заниматься своей исследовательской работой, а я ему помогала на первых порах. Мы вместе искали и собирали материал. Мила перестала отвечать на мои сообщения. Она их видела, читала, но ответов не было. Я не знаю в чём была причина такого поведения, но меня это и не волновало. Потому что в один из апрельских вечеров, когда я пыталась довести до ума стос рабочих документов, которые взяла домой, на пороге нашей квартиры появился Марк, с букетом цветов и с кольцом. Он сказал, что не может больше тянуть, и признавшись в чувствах — сделал предложение. И я тогда подумала «да, вот оно, это мой шанс стать счастливой; забыть Милу и доказать себе, что я тоже достойна любви». Почти в двадцать шесть лет я официально вышла замуж. Были счастливы все — моя мама, которая светилась от улыбки, как начищенный бриллиант, в то время, как мой отец явно чувствовал, что что-то не так, и наверное раз восемь в ночь перед свадьбой спросил «дочь, ты точно уверенна?», Марк, который тогда ещё не понимал, что спутал банальное чувство привязанности с чем-то большим. Все, были счастливы, кроме меня. Я всё отлично понимала, и от осознания происходящего, мои ладони потели, а сердце заходилось в бешеном ритме. Но я надеялась, что это всего лишь дело времени, и несколько первых месяцев, списывала всё на стресс и прочее. Но чем дальше, тем яснее я понимала, что к человеку, который находится рядом со мной, я чувствую глубокое чувство благодарности, уважения, понимания, в конце концов, но никак не чувство любви. Марк, человек крайне воспитанный и вежливый, всё понял сам, после полугода нашей совместной жизни, если это вообще можно было так назвать. Он подождал ещё месяц, а затем, придя с клиники, посмотрел на меня измученным взглядом, и сказал «мне кажется, мы поспешили». Он не глупый парень, и услышав новость о том, что у нас будет малыш, принял решение не подавать на развод до его рождения. Всё оставшееся время мы жили вместе, но скорее, как обычные соседи по квартире. Он мне всегда помогал, а рождение Луки, как раз совпало с его повышением на работе и продвижением в научной сфере. Марк получил грант на продолжение своей исследовательской работы за границей. Но долго не решался воспользоваться этим шансом, потому что считал этот шаг предательством по отношению к своему сыну. Он потрясающий отец, знаешь?! Серьёзно, лучшего отца, я уверена, нигде не найдешь. И пускай он сейчас живёт в Греции, и видится с сыном не так часто, как хотелось бы, а наши с ним отношения больше дружеские, или скорее даже — партнёрские, я уверенна, что с отцовскими обязанностями, он более чем справляется. Так вот, обговорив все волнующие нас моменты, обсудив все юридические вопросы и прочее, когда Луке исполнилось три месяца — мы подали на развод. Развели нас быстро, учитывая, что у нас был новорождённый малыш — спасибо родственнице Марка, которая работала в этой структуре, и благодаря которой, нам не давали испытательного срока. Когда Луке было почти пять месяцев — мы получили свидетельство о расторжении брака. И именно на следующий день я отрезала волосы. А Марк начал собирать документы для выезда за границу, — погладив пальцы Варвары, закончила свой рассказ Лиза. — Могу я спросить, а как твои родители отреагировали на происходящее? — поинтересовалась Варя. — Ну, разведённая дочь лесбиянка с сыном на руках — это наверное последнее, что они могли желать своей дочери, — рассмеявшись, ответила брюнетка. — Боже, это так отвратительно звучит, — прикрыв один глаз, сказала Лиза. — Но на самом деле, они это восприняли абсолютно спокойно. Да, я более чем уверена, что это немного пошатнуло их внутреннее равновесие, но они на этом не акцентируют внимание. За исключением того, что моя мама раньше пыталась познакомить меня со всеми своими знакомыми девушками и это выглядит забавно. — А ты…ты хочешь с ними знакомится? — смотря на маленькую родинку возле ногтя на указательном пальце правой руки брюнетки, задала свой вопрос девушка. — Нет, — переплетая свои пальцы с пальцами Вари, ответила Лиза. — Я не хочу ни с кем знакомиться. Мне это не нужно. — Но почему? Неужели тебе совсем не хочется серьёзных отношений? Тем более, после такого, весьма сложного пути до этого? Как ты вообще смогла справиться с этой ситуацией? Когда даже не с кем поговорить, когда это так необходимо? — подняв взгляд на женщину, спросила Варвара.  — Могу сказать, что я благодарна этой ситуации. Ведь именно она помогла мне разобраться в себе и найти то, чего мне так не хватало всё это время, — смотря в глаза, цвета шампанского, ответила Лиза. — А отношений мне хочется, — поглаживая девушку за ухом и плавно переходя на шею, продолжала она. — Но только для этого мне совсем не надо ни с кем знакомится, — прикасаясь губами к нежной коже шеи, сказала брюнетка. — Ведь этот человек сейчас сидит напротив меня. Проснувшись утром и не увидев Варвару рядом, ни о чём не подозревавшая Лиза, не придала этому значения. Зная, что Лука и Роджер, на все выходные отправились к родителям Елизаветы — женщина ожидала обнаружить Варю либо в ванной, либо где-то в квартире. Но спустя несколько минут поисков и понимания, что девушки нигде нет, и в прихожей отсутствует её одежда и обувь — Лиза, найдя свой айфон, набрала выученный наизусть номер. Пытаясь не паниковать раньше времени и стараясь не делать поспешных выводов, брюнетка ждала, когда ей ответят. Но дослушав гудки до конца, ответа не последовало. Затем ещё раз и ещё. Не теряя ни минуты, одевшись и накинув куртку на плечи, Лиза обулась, и подцепив связку ключей — выбежала из квартиры, захлопывая за собой дверь. Попутно очередной раз набирая знакомый номер. В голове творился хаос из мыслей, ведь незнание того, что произошло — пугало. Наплевав на правила дорожного движения, и понимая, что придётся вывалить кругленькую сумму на штрафы — Елизавета припарковавшись у дома, буквально выбежала из машины и споткнувшись об порог — ввалилась в подъезд, благодаря всех возможных богов, что у Вари не было домофона. Перепрыгивая через ступеньки и отгоняя от себя мысли «а что, если блондинки нет дома? что тогда делать?» женщина добралась на нужный этаж. Нажав на звонок и пытаясь хоть немного восстановить дыхание, она услышала звук ключа, и щелчок замка.