Дорогой кузен

Псионея, горная резиденция наследного принца Через четыре месяца после свадьбы Альбрихт метался по гостиной, как тигр в клетке. Его жена рожала уже двадцать часов. - Сколько можно-то? – взвыл принц, обращаясь к матери, которая сидела тут же. – Неужто нельзя было найти другую повитуху, более умелую? - Успокойся, сын, - резко осадила его королева. – Матильда вот уже шесть поколений служит нашей семье. Она помогла появиться на свет и тебе, и Эльвинии, и твоему отцу, и твоему деду, и еще много кому из королевского рода. А такие долгие роды от того, что это первый ребенок. Так всегда долго бывает. Королева пыталась успокоить сына, хотя у самой на душе кошки скребли. Двадцать часов – слишком много даже для первородящей Илвестил. Илва, как ласково называли все в семье милую добрую девушку, была очень хрупкого телосложения и слабого здоровья. Она вполне могла умереть при родах. Но об этом королева старалась не думать. Илва родит мальчика и тогда путь к трону этой стерве, герцогине Присенне, будет отрезан. А Киран еще пожалеет, что вообще от нее отказался. Альбрихт и его супруга уже объявили королю и его любовнице, что уедут из столицы и будут жить в горной резиденции принца. А также весьма не тонко намекнули, что никого из них они не желают видеть ни сейчас, ни после рождения ребенка. Король сделал вид, что ему абсолютно плевать, хотя он был весьма расстроен, что его первый внук будет назван не в его честь и разгневан, что его не собираются приглашать на него взглянуть. И он сообщил жене, что, после родов любовницы, собирается пересмотреть акт о престолонаследии. Поэтому Амелия была в тревоге. Если эта дрянь родит мальчика и Киран признает его, то Альбрихт и его жена могут потерять титулы королевских наследных принца и принцессы. А это грозило большими бедами в будущем. Например, после смерти короля регентшей при малолетнем наследнике станет именно герцогиня. А их могут изгнать, обвинить в чем-нибудь и казнить. Поэтому королева молила богов, чтобы невестка родила сына, а Присенна – дочь, а еще лучше вообще мертворожденного малыша. Да, жестоко, но что поделать. Либо ребенок стервы, либо ее. Третьего не дано. А после брака дочери герцогини Присциллы и Эльвинии Амелия даже не желала общаться с дочерью. Она вспомнила, как Эльви пыталась поговорить с ней, но королева была так расстроена, что не пожелала видеть принцессу. - Ваше Величество, простите, но… – в двери вошла расстроенная Матильда. - Что случилось? – к повитухе бросился принц. – Моя жена, с ней все в порядке? А как малыш? - Ваше Величество, простите меня, - внезапно взвыла Матильда и бросилась на колени, - я сделала все, что могла, но Ваша невестка… - Что с ней? – побелела королева. - Она… она больше не сможет иметь детей, - пролепетала несчастная повитуха. – Я сделала все, что могла, но она была слишком хрупкой, а роды слишком тяжелыми… - Успокойся, - прикрикнул на нее принц. «Илвестил, любимая, как же так?» - сколько трудов стоило уговорить отца поменять одну дочь Ла Рона на другую, младшую, и выдержать интриги старшей, которая была невестой изначально. А сейчас… развод в Псионее запрещен, можно только признать бастарда. Но и то его титул могут оспорить кровные родственники. И, самое главное, бастард короля будет цениться выше бастарда принца. И если с их ребенком что-то случится, то… - А как малыш? С ним все в порядке? – спросил Альбрих, отвлекаясь от тяжелых раздумий. Матильда покачала головой. Сердца королевы и принца дружно рухнули в пятки. - Что с ним? – хрипло спросил наследник. Королева могла только открывать и закрывать рот. - Ваше Высочество, дети здоровы, но… – заметив удивленный взгляд принца, она закончила, - это не мальчик. Девочки – близнецы. «Это конец», - поняла королева. В Псионее действовал так называемый «закон короля». Закон гласил, что править может только мужчина. Если у короля не было ни законных наследников, ни бастардов, а только дочери, то старшую выдавали замуж сразу после совершеннолетия и, если она рожала сына, то он становился наследником. Если король умирал до того, как мальчик станет совершеннолетним, то мать становилась при нем регентом. Но ни мать, ни тем более отец не носили титулов королевы или короля. А если с мальчиком что-то случалось до его коронации, то корона переходила либо к сыну следующей дочери (если ее брак одобрил отец и мальчик носит титул принца), либо к ближайшему родственнику. Зная, как сын любит свою жену, королева осознавала, что у него больше не будет детей, как его не уговаривай. Эльвиния – супруга женщины и ни сына, ни дочери у них не будет. Теперь королева горько сожалела, что не прислушалась к дочери и не попыталась хотя бы отложить свадьбу. А там смотришь, умница Эльвиния быстро бы забеременела от кого-нибудь, да хотя бы от брата Илви, Илбринна. И все, чтобы замять скандал, помолвку с Прициллой бы разорвали, и Эльвиния сейчас бы могла ждать сына. И плевать на гнев Присенны, которая эту помолвку и устроила. Но сейчас уже поздно об этом жалеть. Эльви состоит в браке и ничего не изменить. Сама же королева давно уже не могла исполнять супружеские обязанности. Собственно, поэтому у Кирана, образцового семьянина, и появилась любовница. Он же здоровый мужчина и еще довольно-таки молод, чтобы быть импотентом. - Ваше высочество, Ваше Величество - раздался робкий голос повитухи, прерывая мысли королевы. - Что? – довольно резко отозвалась Амелия. - Вы не желаете взглянуть на девочек? - Можно? – оживился принц. Как бы там ни было, принц очень любил жену и, когда шок от известия, что у него не сын, прошел, он был рад увидеть их детей. - Конечно же, - закивала повитуха. – Пойдемте. Они такие красавицы. Вырастут – всем кавалерам сердца разбивать будут. - Мама, ты идешь? – окликнул королеву Альбрихт. - Нет, мой дорогой, - через силу улыбнулась королева. – Маленьким детям первые несколько месяцев лучше видеть только своих родителей. Тем более маленьким менталисткам. Я приду попозже, когда они будут уже спать. - Хорошо, - кивнул принц и пошел вслед за Матильдой, рассказывающей, как различить девочек. *** Месяц спустя - Вашу ж дивизию! - ругнулась Присцилла. – Да когда же это кончится? Ой… И, вскочив с кресла, бросилась в сторону ванной. Вскоре послышали довольно-таки неприятные звуки. - М-да, Эльви, чувствую, Присци уже пожалела, что решилась провести все в тайне и тебя порадовать, - хмыкнул Котэ. Он и Эльвиния сидели по бокам от Присциллы и наблюдали, как она стремительно вскочила с кровати. Эльви несколько виновато хмыкнула. Кто ж ожидал, что влюбленная супруга примет все настолько близко к сердцу? После того, как Эльвиния поставила условие их совместного существования, Присци принялась с необыкновенным энтузиазмом воплощать его в жизнь. Комнаты, соседствующие с их апартаментами в личном замке Присциллы, были превращены в детскую, а сама герцогиня принялась таскать супругу по разным детским домам, чтобы выбрать ребенка на воспитание. Однако после одной из таких поездок Эльви пригласила девушку в гостиную и популярно объяснила, что у нее никогда не появятся чувства к ребенку, у которого нет даже тени ментальных способностей и который рожден от каких-нибудь больных людей. - Почему больных? – изумилась тогда Присци. - Потому что во всех трех королевствах от детей отказываются только люди-крестьяне, которые не в силах прокормить своих детей. Как правило, не смотря на магическую и не магическую помощь от королей, такие люди извечно чем-то больны. Проблемы с разными системами: дыхательной, кровеносной системой, желудочно-кишечного тракта и так далее. И все это передается по наследству. - Мы можем взять на воспитание бастарда благородных кровей. Есть же такие, - робко предложила герцогиня. - Нет. Нужных нет, - покачала головой принцесса. – По приказу прадеда бастарды всех королей, имеющие магические способности, могут быть приравнены к законнорожденным детям. И их всегда признают. Денег много, а чем больше магов в семье, - тем выше ее престиж. Только от детей, не имеющих магических способностей, отказываются. То очень редко. Ведь знать не разбрасывается своей кровью. Ведь всегда можно заключить выгодный брачный союз, оправить туда, куда магам входа нет. Да и управляющие, связанные с семьей кровными узами, очень полезны. Они не будут обманывать. Кто же ворует у своей семьи? Поэтому матерям, или, в очень редких случаях, отцам, платят содержание на бастардов. Да и незаконнорожденных детей у крестьянок от господ мало очень. Зачем, если есть благородные дамы, которые бедны и могут таким образом поправить свое положение? Ведь при удаче, то есть рождении ребенка со способностями, их с удовольствием возьмет замуж любой жених. Быть связанными полукровными узами с какой-нибудь известной семьей – мечта всех захолустных дворян. Так что отбрось свои глупые мечты и забудь о нашей семейной жизни. Так будет лучше и мне, и тебе. Эльви спокойно ушла, оставив Присциллу одну. Когда же за супругой захлопнулась дверь, герцогиня опустилась в кресло и впервые в своей жизни горько заплакала. Она не плакала, когда умер отец, когда мать стала любовницей короля и стараниями королевы, вымещающей злость на той, которая не может сдать сдачи, все стали звать ее «дочерью безродной шлюхи». Она была воином, ее отец так вырастил. Матери всегда была плевать на нее. Этот брак был устроен для того, чтобы избавиться от наследницы, которая ей мешает. Ведь герцог, презрев законы, оставил все наследство дочери. Присенна никогда не любила мужа. Ей нужен был лишь титул и роскошная жизнь. Дворянка из очень бедного, почти нищего и малоизвестного рода, чьи предки насчитывали лишь три поколения, думала, что, соблазнив герцога и выйдя удачно замуж, будет купаться в роскоши. Как же она ошибалась! Несмотря на все свое богатство (а герцог был вторым по богатству человеком, после короля), Присцион был человеком военным. И в доме своем устроил все сообразно своим вкусам и привычкам: минимум мебели, минимум прислуги и никаких светских раутов и балов. Он редко выезжал в свет и никогда не устраивал праздников у себя. Приехав в замок, Присенна была неприятно удивлена, увидев внутренне убранство: голые стены, голые полы, простые узкие окна с дешевым стеклом. Никаких портьер, роскошных ковров и гобеленов. Ее покои представляли собой простую каменную комнату без украшений. Из мебели только узкая кровать, прикроватная тумбочка, стул со столом и небольшой шкаф. Герцог не потратил ни серебряного на покупку новой мебели, сколько бы его не просила жена. Не купил он ей и драгоценностей, и даже новых платьев. - Что? Это платье было сшито год назад, а ты хочешь его выкинуть? С ума сошла? – воскликнул герцог, когда жена сказала, что ей нечего носить. Когда же она указала на то, что платье было сшито из хлопка, он презрительно фыркнул и заявил, что его солдаты, порой, носили одежду из дерюги и более долгое время. Все это Присци знала из рассказов матери своим подругам после смерти герцога. Сама она этого не видела. Как рассказал ей ее личный камердинер, которого ей предоставил отец на пятилетие, герцог никого не любил в своей жизни, кроме дочери. И женился только из-за того, что поверил, что Присенна была соблазнена и лишена им девственности, а он был человеком чести. После рождения дочери герцог немного изменился. У маленькой герцогини были роскошные покои в персиковых тонах с огромной кроватью под шелковым балдахином и красивыми резными столиками, расставленными тут и там. На столиках было полно всяких миленьких безделушек: куколок, шкатулочек с украшениями, фарфоровых и хрустальных вазочек с цветами и фруктами в любое время года. Бархатные портьеры свисали с огромных витражных окон, которые изображали разные сценки из сказок. И замок преобразился. Так же были везде постелены ковры и висели гобелены, так как маленькая девочка любила играть в прятки с папой, и не любила обуваться. А от голых стен и полов исходил холод. Но это были изменения, касавшиеся только дочери герцога. Сами герцог и герцогиня жили по-прежнему. И женщина просто возненавидела мужа и дочь, у которых было все, о чем когда-то мечтала герцогиня и ради чего она легла под мужчину, который был уродлив и старше ее. Герцог был высоким темноглазым мужчиной, но ему было уже за шестьсот, когда он женился на Присенне. Он по-прежнему был силен, но время посеребрило его темные волосы и избороздило лицо морщинами. От правого виска через нос и левую щеку шел страшный шрам – память о последней вылазке на диких драконов, которые уничтожали деревни. Мать Присциллы же была красивой двухсотлетней девушкой. Ее длинные золотые волосы красиво вились, а голубые глаза в обрамлении бронзовых ресниц придавали ей особого шарма. Пухленькие губки были прихотливо изогнуты, а стройное тело с роскошной грудью могло кого угодно свести с ума. Ее мечтой было жить в богатстве и роскоши с красивым и любящим супругом. Но быть только красивой и хитрой мало. Надо было иметь капитал. На бесприданницу никто не польстится. Она не надеялась, что герцог сделает ей предложение. И ради роскоши она отвергла красивого, но бедного юношу из соседнего замка. Но ее мечты рухнули. И, чтобы их возродить, надо устранить герцога. Но она ничего не могла сделать. Ненавистный супруг был умнее, чем она. А злить его было опасно. В пять лет Присцилла увидела, как ее «папочка» сражается на мечах. И она потребовала, чтобы ее научили тому же. Как не старалась мать отговорить мужа, дочь стали растить как воина. Красивая комната была слегка преобразована. Исчезли столики, чтобы было больше мест. Все драгоценности хранились в специальном шкафу. На столах из бука, что стояли вдоль окон, теперь лежало всевозможное оружие. Девочку так же начали учить политике, экономике, и прочим наукам, которые раньше изучали лишь наследники. Герцог больше не навещал жену. После рождения обожаемой дочери он вообще забыл об ее существовании. Так прошло еще несколько лет. Когда Присцилле исполнилось сто восемьдесят, погиб на охоте ее отец. Его убил дикий кабан, вспоровший бок герцога клыками. После трех месяцев траура ее мать решила повторно выйти замуж. Но после оглашения завещания ее ожидал неприятный сюрприз: Присцилла была объявлена наследницей, и все состояние переходило к ней. Когда же после оглашения завещания мать потребовала выделить ей долю и объявила о своем замужестве, она была послана далеко и надолго. Присци никогда не любила мать. Она жила только рядом с отцом. И мать, разорвав помолвку, уехала. А еще через десять лет Присци с удивлением узнала, что мать стала любовницей короля Псионеи. И ей сказали, что король благословил ее на брак со своей дочерью. Полная предубеждений против девушки, которая была выбрана ей матерью, Присцилла отправилась во дворец. Она росла вместе с мужчинами, и ей было все равно, выходить замуж или жениться. Но раз девушка – принцесса, она стопроцентно истеричка, глупа и не умеет говорить ни о чем, кроме балов да нарядов. Но по прибытию во дворец, она сцепилась в словесной схватке с красивой девушкой. И после окончания обмена мнениями по поводу безобразного поведения одной «провинциальной идиотки» и хамовитости другой «дворцовой безмозглой куклы», Присци спросила: - Да ты кто такая, чтобы мне хамить? - Я – принцесса Эльвиния, - гордо ответила девушка. Сказать, что Присцилла удивилась – это значит не сказать ничего. Первые три минуты она могла только открывать и закрывать рот. - С кем имею честь разговаривать? – ехидно осведомилась девушка, наслаждаясь реакцией на свое имя. - Ваша невеста, герцогиня Присцилла, - сделала реверанс оппонентка. И, видя лицо своей будущей супруги, она поклялась сделать все от нее зависящее, чтобы девушка была счастлива. Грустно улыбнувшись своим воспоминаниям, Присцилла вслух спросила: - Но как я могу сделать ее счастливой? Ведь дать ей ребенка я не могу даже при всем желании! - Почему? Можешь! – мурлыкнуло рядом. Прямо перед ней на чайном столике сидел Котэ. Перед ним лежала толстая книга. Судя по желтым иссохшимся страницам, ей было далеко… за несколько сотен тысяч лет. - Что это? - Книга ритуалов, – хитро глянул на нее Котэ. – Если ты действительно любишь Эльви, можешь родить ей ребенка. Вот, смотри. Немного крови из руки, немного крови месячных и пентаграмма в полнолуние. ДНК материал крови из руки и яйцеклетка из ее лона дадут тебе возможность зачать от нее. Но если что-то пойдет не так, ты можешь умереть. Так что выбор за тобой. Присци и не собиралась раздумывать. Достать ингредиенты было легко и трудно одновременно. Попросить проверить остроту кинжала и вот кровь из руки в желобке. Заявить, что пойдет к королю, если жена откажется исполнять свой супружеский долг, отговариваясь лунными днями - и кровь из ее лона. Вот только после этих манипуляций Эльви вообще отказалась с ней разговаривать. Обиделась. - Надеюсь, это стоит нескольких дней полного игнора со стороны супруги, - прошептала Присци, с трудом вставая после ритуала. Прошло три месяца и, не считая каждодневной рвоты и сонливости, Присци не чувствовала ничего особенного. Месячные все так же шли. Однако после четвертого месяца живот начал увеличиваться. И Присци помчалась делиться радостной вестью с женой. Прибежав в гостиную, она увидела странную картину: ее Эльви сидела перед камином и незрячим взором смотрела на огонь. По щекам текли слезы, а на чайном столике на подносе между чашкой и кофейником лежало письмо. - Что случилось? – испуганно воскликнула Присци. Жена же лишь слабо махнула рукой в сторону письма. Схватив его, герцогиня быстро пробежалась по нему глазами. - У твоего брата девочки?! – пораженно воскликнула она. – Но ждали же мальчика. Ах, как расстроится Его Величество!!! - Это не важно, - взорвалась Эльвиния. – Важно лишь то, что у него ЦЕЛЫХ две дочери, а у меня… у меня даже одного ребенка никогда не будет. Как ты не понимаешь? Она вскочила на ноги и гневно окинула взглядом жену. Ее глаза остановились на вздувшемся животе Присци. Усмехнувшись, принцесса сказала: - Ну ты и разжирела. Что, решила, раз моя супруга, так и за собой следить не надо? Присци отшатнулась, как от удара. За что? Что она сделала? - Вот видишь, Присци, - раздался мягкий голос Котэ. – Ты ей всё дать готова: любовь, заботу, ребенка, а она тебя только оскорбляет. Может, зря ты это все затеяла? - Ребенка из детдома, - мрачно уточнила Эльви. - Нет, - Котэ ткнул лапой в направлении герцогини. – Того, которого в животе. - Которого в животе? – пораженно воскликнула принцесса. – Так ты беременна? И кто счастливый отец? – с горечью спросила она. – А как я хотела хоть как-нибудь зачать, так меня проигнорировали, – по ее щекам вновь покатились слезы. - Прости, - пробормотала герцогиня. – А отец… ну, отец, получается, ты. - Что? - спросила Эльви. – Как это я отец? Ты издеваешься? - Нет-нет, что ты. Просто вот в чем дело… - пролепетала Присци и начала быстро рассказывать о плане Котэ. Под конец Эльви стояла с открытым ртом. Она искренне полагала, что ее супруга постоянно говорит ей о любви по приказу матери и о том, на какое она безумие готова, лишь бы ее половинка была счастлива, и не подозревала. - Почему ты мне не сказала? Не пришлось бы идти на такие ухищрения! – пробормотала Эльвиния. - Я не хотела тебя обнадеживать. Вдруг бы ничего не вышло? Ты тогда бы еще больше меня возненавидела, - тихо ответила Присцилла. Эльвиния просто молча подошла и обняла её. Она снова плакала, только от радости… Она все-таки станет матерью, хоть и не родит ребенка. С того разговора прошел месяц. Эльвиния кардинально изменилась. Она была буквально одержима ребенком. Она не покидала супругу даже в ванной. Сама следила за рационом будущей матери и категорически запретила той какие-либо тренировки. Присцилла со всем соглашалась. Она была рада хоть такому вниманию со стороны любимой. Однако со временем Эльви изменилась так, что даже Котэ только похмыкивал. Она старалась как можно больше целовать и ласкать супругу. Когда они сидели вечерами перед камином и просто болтали, Эльви могла неожиданно притянуть Присциллу к себе и, положив ее голову на колени, начать перебирать ее волосы и целовать в шею или губы. Такие нежные вечера случались все чаще и чаще. *** Версипелла Три месяца спустя - Проклятье!!! Да когда же роды? – разъяренно воскликнул Алекс. - Через месяц, любимый, - успокаивающе прошептал Иллиан и, нависнув над мужем, принялся жадно покрывать все его тело поцелуями. Но, разумеется, больше всего поцелуев досталось огромному животу Алекса. Несколько месяцев назад Алекс почувствовал недомогание. Вызванный срочно Сердар с радостным лицом известил о беременности принца. Праздник, который устроил Дормир, был просто великолепен. Самые талантливые музыканты развлекали гостей, столы ломились от самых изысканных блюд со всего мира. А гостиную покоев наследников просто завалили чудесными подарками. Дракончик Иллиана просто офигел, когда проснулся. Благо, он спал на серванте. Но на следующий день Алекс с отцом и Сердаром отбыл в Версипеллу. Принц просто отказался рожать где-либо еще. Спустя три дня туда же прибыл и Иллиан. С того момента, как муж узнал о беременности, Алекс просто не уставал ему поражаться. Как, впрочем, и окружающим. Иллиана беспокоило все: начиная с того, что ест и пьет любимый, и заканчивая его отдыхом. Стоило Алексу чихнуть, как Иллиан чуть ли не созывал консилиум докторов. Слуги, и раньше исполнявшие все прихоти господина, сейчас просто молниеносно бросались выполнять желания, которые Алекс не успевал толком озвучить. Порой наследник Версипеллы подозрительно на них поглядывал. С отца станется вызвать слуг с Псионеи и наложить на них иллюзию, чтобы метаморф думал, что это те же самые, что прислуживали ему и до его отъезда. Спустя три месяца известия об интересном положении Алекс потребовал от отца разрешения уединиться в резиденции. Посопротивлявшись, Эвклаз согласился. Да и сопротивлялся он только из нежелания отпускать сына. Но он слишком его любил и не мог не заметить, как его измучила эта забота. Сильный и независимый, Алекс страдал от шелковых стен и золотых цепей. И король отпустил сына, попросив Сердара ехать с ним. Тот с охотой согласился и поклялся писать каждый день. Алекс выбрал резиденцию в Озерном Краю. Красивый белоснежный замок стоял на берегу чудесного озера с водопадом. Его окружали не сады, как большинство замков, а лес. Многовековые дубы, буки, лиственницы, сосны и многие другие деревья убаюкивающее шелестели листвой. Прозрачная вода озера так и манила к себе. - Как красиво! – восхищенно вздохнул Иллиан, стоя на балконе их покоев. - Да, тут просто чудесно, - согласился Алекс. С двух сторон замок окружала вода, которая доходила до ступеней. Тут не было пляжей. А если было желание просто полежать и позагорать, то можно было просто выйти на одно из двух крылец и лечь прямо на теплый мрамор. Еще с одной стороны были величественные, но не проходимые горы с белыми снежными шапками. - Никто этого не знает, - ответил Алекс на вопрос мужа, - что лежит по ту сторону гор. Ну, а с третьей стороны открывался вид на леса. Алекса и Иллиана поселили в королевские покои на втором этаже. Красивые комнаты были отделаны в нежно-бежевых и золотых тонах. Гостиная окнами выходила на горы. А с балкона спальни был виден лес и немного озера. Считалось, что, если посмотреть утром на леса или озеро, то весь день будет спокойное и умиротворенное настроение. И пока эта гипотеза себя оправдывала. Иллиан по-прежнему заботился об Алексе подобно курице-наседке. Он постоянно спрашивал о самых глупых вещах: выспался ли любимый, почему так мало спал, почему не доел обед? Не вкусно или ему плохо? В конце концов, муж пригрозил отправить его обратно, если он не перестанет его доставать. И Илу пришлось смириться. И утешил себя тем, что стал постоянно ласкать Алекса. Сердар сказал, что это очень полезно, так как при тактильном контакте увеличивается передача силы, и принц будет лучше себя чувствовать, так как это должно снизить его энергозатраты. Да и сам будущий ирнар был только за. Тело, ставшее необычайно чувствительным, отзывалось на все ласки не так, как раньше. Иногда Алексу казалось, что все его тело – это один оголенный нерв. Любое, даже самое незначительное поглаживание, отзывалось в нем сладкой дрожью. Спустя несколько месяцев любое прикосновение стало вызвать отклик ребенка. Стоило Иллиану начать целовать его живот, как Алекс чувствовал, как малыш внутри шевелится и, не пинается, как положено, а мягко поглаживает ручкой живот изнутри. Доставляло это удовольствие и Иллиану. Чувствовать, как на твои прикосновения любимое тело отзывается дрожью, а поцелуи пробуждают ребенка, который явно рад его видеть, было самой большой радостью для него. Вот и сейчас, начав целовать живот любимого, Иллиан ощутил, как маленькая ладошка гладит изнутри места, где были его губы. Засмеявшись, он поднял взгляд. Алекс лежал, тяжело дыша и вцепившись пальцами в одеяло. Приоткрыв мутные глаза, он посмотрел на мужа и прошептал: - Любимый, кое-кто еще по тебе соскучился. Хмыкнув, Ил спустился ниже и начал целовать восставшую плоть любимого. Так как долгие ласки сильно выматывали мужа, силы которого были сосредоточены на ребенке, то Иллиан, немного поиграв с головкой и послушав сладких стонов любимого, резко всосал в себя член и принялся нежно ласкать его языком, помогая руками. Надолго Алекса не хватило, и скоро он кончил с жалобным криком. Вытерев губы, Ил подтянулся вверх и поцеловал супруга. Алекс улыбнулся и обнял его. - Пойдем сегодня купаться? – предложил Ил. Алекс покачал головой: - Нет, не хочу. Желания нет, - заметив удивленный взгляд мужа, поспешно сменил тему. Лучше пока ему не знать, что произошло, когда он несколько раз проявлял самостоятельность… *** Месяц спустя. Родовой замок герцогини Присциллы Крики доносились даже до гостиной. Эльвиния, подобно своему брату, металась по комнате. Ее любимая жена рожала. Сильная и гордая, Присцилла кричала так, что сердце обливалось кровью. - Почему так долго? – нервы уже не выдерживали. Роды длились пять часов. И с каждым часом Эльвинии становилось все хуже. Что происходит с ее женой? - Ваше Высочество, это нормально, - произнесла воспитательница Присци, Мария. – Это же первые роды. Они всегда долгие. Вот увидите, все будет замечательно. Снова раздался крик. Эльвиния, не выдержав, бросилась к двери. Однако бдительная Мария перехватила ее. - Вы ей ничем не поможете, будете только мешать, - твердо сказала она. – Я, наплевав на солидарность по поводу ваших отношений с родителями, вызвала Матильду, самую лучшую повитуху. Вот увидите, все будет хорошо. Эльвиния, всхлипнув, рухнула в кресло. За прошедшие четыре месяца она совершенно по-другому относилась к жене. Теперь Присци стала для нее не помехой в личной жизни, девушкой, отнявшей у нее нормальную семью и детей, а любимой, которая разделяла ее интересы. Эльви стала верной помощницей герцогини в делах по управлению поместьями и, по мере того, как она видела, как ее жена управляется со своим огромным хозяйством, ее уважение и любовь только возрастали. А ее жертвы ради счастья любимого человека вызывали волны благодарности и обожания. Альбрихт, узнав о ритуале, удивился, однако позволил Матильде уехать. Состояние его жены оставляло желать лучше. Королева же ничего не знала. Она уехала во дворец на следующий день, холодно поздравив невестку с разрешением. Король и мать герцогини так же ничего не знали. У герцогини родилась девочка, к огромной радости всего двора, так как любовницу короля не любили. Ее дочь вызывала уважение, а вот Присенна – только ненависть и отвращение. Киран же пребывал в отвратительном настроении. И у сына, и у любовницы родились дочери. Илвестила больше не могла зачать, жена вот уже несколько лет больна, а дочь выдана за женщину. И кто же будет наследовать трон? - Ваше Высочество, - в дверь величаво вошла Матильда, держа на руках сверток небесно-голубой ткани. – Ваш сын. - Мой сын? – осипшим голосом спросила Эльвиния. Неуверенно встав и подойдя к повитухе, она взяла ребенка на руки так, словно это был не мальчик нескольких минут от роду, а величайшее сокровище, на которое даже дышать нельзя. – Малыш… Мой… - прошептала она, и прижала его к себе. - Ваше Высочество, идите к своей супруге, - мягко подтолкнула Мария принцессу. Та, кивнув, двинулась в комнату, где лежала роженица. Войдя, она приблизилась к постели. Среди огромного количества подушек, под роскошным золотисто-алым балдахином лежала уставшая молодая герцогиня. Тонкое белое одеяние из мягкой шерсти только подчеркивало ее смуглую кожу и влажные темные волосы. - Присци, смотри, наш малыш, - прошептала Эльви и склонилась над супругой. Та слабо улыбнулась и шепнула в ответ: - Дай мне его. И, бережно взяв мальчика на руки, принялась его укачивать. Потом улыбнулась: - У него точно будет твое лицо и волосы. - И как мы его назовем? Решать родившей, - предложила Эльви. Вообще-то, она ожидала, что Присци в ответ предложит выбрать имя ей, но она только улыбнулась и ответила: - Я уже давно придумала ему имя. Его будут звать Элвиан. - В мою честь? – изумилась принцесса. - Извини, я других имен, подходящих такому чуду, не знаю, - безмятежно пожала плечами Присцилла. *** В отличие от своих родственников, Иллиан не метался по комнате в ожидании. Он просто не позволил никому, даже Сердару, выгнать его из комнаты. И сейчас сидел и держал любимого за руку. Супруг метался по постели, стиснув зубы. Неожиданно Алекс открыл рот и прошептал: - Выйди. Умоляю… - и глухо застонал. - Что? – опешил Иллиан. – Нет, ни за что тебя не оставлю. Глухо простонав, Алекс с трудом ответил: - Не… хочу… чтобы… ты… видел… меня… таким… - Глупости, - горячо зашептал Ил, склонившись над ним, - я знаю, ты сильный. Но я хочу быть с тобой. Не прогоняй меня. Позволь быть рядом, любимый. Он шептал что-то еще, но Алекс его не слышал. Сердар окликнул Иллиана: - Держи его крепче. Мне надо разрезать его, чтобы достать малыша. Кивнув, Ил схватил руки Алекса и прижал к себе. Сердар быстро и легко провел ножом вдоль огромного живота сына. И ахнул. - Что там? – испуганно спросил Ил. «Алекс, держись», - мысленно молил он. – «Не покидай меня, любовь моя». - Близнецы, - кратко ответил Сердар. И бережно вытащил из нутра Алекса сначала одного малыша, а потом другого. Помощницы бережно приняли их и хлопнули по попе каждого. Комната огласилась детскими криками. - Вот и все, - быстро залечивая Алекса, прошептал ирнар. - Когда он очнется? – спросил Иллиан обеспокоенно. - Уже, - послышался тихий голос. Иллиан перевел взгляд на мужа. Уставший, со впалым животом, Алекс выглядел плохо. Светлые волосы разметались по подушке и намокли от пота. - Как они? Как наши малыши? – прошептал он. - Сейчас, - кивнул Ил и бросился к детям. – Вот, - он бережно передал одного из них Алексу. - Надо же, - неожиданно хмыкнул тот. – Смотри, у одного темненькие волосы и зеленые глаза, а у другого светлые волосы и серые глазки. - Тогда я назову светленького, а ты темненького, - улыбнулся Ил. - Моего Дамианом звать будут, - после некоторого раздумья заявил метаморф. - Почему? – удивился Ил выбору мужа. - Это второе имя моего отца, Эвклаз Дамиан, - улыбнулся Алекс. – Или Иллиан. Самое замечательное имя на свете! - Нет, путать будем. Хватит тебе одного. А моего я назову Данмейр, как моего дедушку… - улыбнулся Иллиан и хотел ещё что-то сказать, как внезапно маленький Дамиан громко заплакал. - Что с ним? – Алекс с беспокойством посмотрел на Сердара. Тот пожал плечами: - Просто есть хочет. - И как же его кормить? – спросил Иллиан. Супруг согласно кивнул. - Сейчас сходим за молоком… – начал было ирнар, как вдруг помощница, которая осталась, прошептала: - Ваше Высочество… - Что? – вскинули головы и Алекс, и Иллиан. - Ваша грудь… Переведя взгляд на грудь любимого, принц Альконара прошептал: - Алекс, что это? На соске появилась капля белесой жидкости. Малыш же, почувствовавший тревогу и замолчавший, увидев ее, снова разразился громким плачем и протянул ручку вверх. Находящий в ступоре, Алекс приподнял малыша. Как только ребенок оказался головой на уровне соска, сразу же высунул язычок и принялся слизывать жидкость, положив ручки на грудь. - Ого, похоже, у Алекса появилось молоко, - прошептал пораженный Сердар. Малыш же, невнятно прогугукав, просто прижался лицом к груди и принялся жадно сосать. Немая сцена длилась долгое время.