Кувшинка белая

      Элизабет, новоиспеченная жена графа Фантомхайв, едучи в пышном свадебном экипаже в поместье мужа, считала себя самой счастливой на свете, не смотря на то, что лицо супруга не выражало ничего, кроме скуки. Когда экипаж буквально подпрыгивал на кочках, его красивое бледное лицо сохраняло безбрачие, а темно-синие глаза выдавали усталость, он все также продолжал сидеть ровно, слегка опираясь на трость. Элизабет, наоборот, при каждой кочке томно охала, ерзала и крепче сжимала руку мужа, тем самым вызывая легкое раздражение. Сиэль Фантомхайв списал все это жеманство на излишек обучения во Франции, где юным девушкам, по его мнению, забивают голову всякой ерундой. Воспитанник Итона, который воплощал суровое английское воспитание, решил, что через пару месяцев выбьет из молодой супруги эту неподобающую и раздражающую привычку охать и ахать по каждому пустяку. - Ах, я так счастлива, мое сердце сейчас выпрыгнет из груди,- сказала она, с благоговением смотря на мужа. В ее зеленых глазах было столько теплоты и любви, что взглянув на секунду, он быстро отвел взгляд. – Ну и что, что гроза. Паула иногда говорит такую глупость,- сказала Элизабет, кокетливо прислонив тонкие пальчики к губам. - Что говорит Паула? – отстранённо спросил граф, поддерживая неинтересный для него диалог. Элизабет отстранилась от мужа, приоткрыла шторку и пыталась рассмотреть пейзаж сквозь мутное стекло, по которому тонкими струйками стекал дождь. Они ехали по ухабистой дороге, по обочине которой росла пожелтевшая овсяница, а вдалеке виднелся темный хвойный лес. - Да так глупости. Я буду скучать по ней. Она всегда была со мной так добра, - вздохнув, произнесла она, не прекращая смотреть в окно, - но теперь у меня есть ты. Экипаж резко остановился и кучер, постучав по стеклу, глухо произнес: - Тут глубокая колея, милорд. До поместья пару метров. Можно переждать в экипаже дождь, милорд. Но кто знает, когда он перестанет. А с пассажирами мы точно увязнем в этой трясине.       Сиэль выпрыгнул из экипажа, подал руку жене. Вдалеке засверкала молния, и на них обрушился сильный ливень. Граф быстро снял фрак и накинул на плечи хрупкой жены. Подол ее белого платья был испачкан в грязи, красивые кудри отливающие золотом на солнце намокли и облепили нежное, точеное лицо. Она неожиданно охнула, когда граф взял ее на руки и зашагал по луже. Время от времени ноги его увязали в грязи и тогда он лишь сжимал губы в тонкую полоску, сдерживая ругательства, которые так и хотелось произнести. Элизабет обняла его за шею и восторженно смотрела на него, и благодарила небеса за данное ей счастье.       Элизабет была не единственным ребенком, но единственной дочерью маркиза Мидфорда. Алексис Леон Мидфорд был рослым мужчиной с суровым взглядом и басистым голосом, но с мягким характером. Он был прекрасным отцом и мужем, примерным семьянином и верным слугой Англии. Однако, была у него одна единственная страсть - карты. Покамест была жива его супруга Фрэнсис Мидфорд, красивая утонченная женщина со стальным характером, держащая всю семью в узде, дела у маркиза шли хорошо. После внезапной смерти супруги, он стал запивать горе портвейном за карточным столом. Дочь находилась во Франции в одном из престижных пансионов для девушек, а единственный сын так похожий на мать, учился в Итоне и раз в год навещал отца. Собственно говоря, маркизу не везло в картах. Потребовалось два года, чтобы спустить все состояние, поместье было заложено, но даже этого не хватило бы для покрытия долгов, ему грозила долговая яма. Отчаянное и позорное положение заставило его написать письмо дочери, чтобы она как можно скорее вернулась в отчий дом. В тайне он лелеял мечту, что один из богатых баронов польститься на титул маркиза и попросит руки дочери. И каково же было его удивление, когда на пороге его дома объявился его племянник, молодой граф, только год назад достигший совершеннолетия, и на данный момент являлся одним из самых богатых графов Англии, годовой доход которого оценивался в двадцать тысяч фунтов стерлингов в год. Он предложил руку и сердце, а самое главное покрытие всех долгов, единственным условием было, чтобы свадьба должна состояться как можно скорее. Недолго думая маркиз с радостью согласился, хлопая нового сына по плечу. Он, собственно, как и Элизабет считал, что ей сильно повезло. Мысль, что дочь придется выдать за какого-то богатого мерзкого старика, коробила его, и по ночам не давала ему заснуть, но племянник был не только богат, но и красив, молод, с хорошими манерами, а главное, что дочь была без ума от будущего мужа. - Моя маленькая Лиззи,- говорил он, когда смотрел на малышку. Его зеленоглазое чудо в обрамлении золотых кудряшек, всегда улыбалась. Она была счастливым ребенком, и пыталась разделить свое счастье со всеми. Сбегая вниз по лестнице, она звонко смеялась, и сдержанный не по годам Эдвард улыбался и бегал за ней, спотыкаясь о ворох пышных юбок, лент и игрушек, которые она часто разбрасывала по дому. Она непременно будет счастлива, думал молодой маркиз, подбрасывая вверх неугомонное дитя.       Новость о скорой свадьбе пришла в белом конверте. Эдвард затуманенным взором бегал по строкам, руки его дрожали , красиво очерченные губы сжимались в тонкую полоску от злости. - Эдвард, все в порядке? Ты весь дрожишь,- спросил сосед по комнате. - Что?- глухо произнес Эдвард, непонимающе посмотрев на друга. - - Плохие новости?- озадаченно спросил он. - Сестра выходит замуж,- сказал он, со злостью скомкав листок, выбежал из комнаты.       Эдвард любил Лиззи, любил настолько сильно, что новость о замужестве жгла его сердце. Лиззи была его солнцем, его идеалом, его несбыточной мечтой, Лиззи была его сестрой. В детстве он вплетал ей ленточки в шелковые волосы, бегал за ней и щекотал, пока на ее глазах не проступали слезы от смеха. Он катал ее на спине и играл в бессмысленные игры. Если она заливалась слезами, он плакал вместе с ней. Лиззи только исполнилось семнадцать лет, но в душе она была сущим ребенком. Начитавшись легких французских романов, она грезила о принце с благородными намерениями, о великой любви с первого взгляда. Он знал графа Фантомхайва не так хорошо, несмотря на то, что они были кузенами. Однако, весь Лондон говорил о нем с восхищением, и стоило молодому графу посетить светский ужин, как юные девушки бросали на него томные взгляды. Молодой граф всегда был сдержан и учтив, поддерживал беседу на злободневные темы и с некоторой долей надменности смотрел на окружающих. Эдвард искренне пытался понять, что сподвигло кузена жениться на сестре, когда он мог заполучить любую девушку с приданным. Граф не производил впечатления безумного юноши, который готов бросить к ногам любимой все золото мира.        Элизабет смотрела, как позади вороные лошади утопают в грязи, пытаясь вытянуть экипаж, который и без пассажиров увяз. Устремив взор вперед, сквозь завесу дождя, виднелся дом, и она с облегчением вздохнула, что скоро все закончиться. Одежда промокла до нитки, и неприятная холодная дрожь пробегала по телу. Дождь внезапно перестал, она с удивлением взглянула на небо. Оно было покрыто тяжелыми мрачными тучами, которые все быстрее сгущались. На мгновение все затихло. - Надеюсь, слуги догадаются нагреть воду,- сказал Сиэль, но его слова потонули в оглушительном раскате грома. Лиззи дернулась от страха и замерла, поместье осветила молния, холодным огнем.