Подарок

Солнце клонилось к закату. Кровавым пятном разлилось зарево над полями. Крепкая молодая женщина потёрла натруженную за день спину. Пот струился из-под платка на загоревшее лицо. Она подхватила пустую крынку из-под молока и направилась к краю поля, в сторону деревни. — Анешка! Марек! Домой пора! Детей она оставила играть совсем недалеко. Они уже привыкли, что мать берёт их с собой, когда уходит работать. Муж ушёл на войну, а многочисленными родственниками судьба не наделила это скромное семейство. Соседи, конечно, помогали… Да только всё равно было тяжело молодой женщине с двойняшками на руках. Она всё утешала себя мыслью, что муж однажды вернётся… А затем Марек вырастет — помощником будет. И Анешка-красавица по хозяйству подсобит… — Мама! Тонкий детский голосок вывел из задумчивости женщину. Навстречу к ней бежал маленький Марек. Перепачканным в земле кулачком он размазывал по щекам тонкие ручейки слёз. — А где Анешка? — Она… я… а там… тётя… и она… — начал лопотать мальчонка. Губы его дрожали, большие голубые глаза блестели от слёз. Он вдруг опасливо обернулся и тихонько прошептал — Тётя — не тётя. Она — лисичка. Их там много было. Анешка… Анешка она… Крынка, выскользнувшая из рук матери, вдребезги разбилась. *** Тихое пение. Нежный голос, незнакомый язык. Девочка подняла глаза. Перед ней стояла высокая женщина. Стройная, с тонкими чертами лица и заострёнными ушами. Анешка сжала букетик красных цветочков, что успела нарвать. Женщина была красива. И пение её было так прекрасно. Но цветочки Анешка ей не отдаст. Нет. Они для мамы. Мама целыми днями работает. Ей так тяжело. И времени на наряды совсем не остаётся. Анешка подарит маме букетик, и та обрадуется. Потому что цветы красивые. И мама тоже. Но песня сильнее. И голос. Они очаровывают. Сковывают. Дурманят… Незнакомка жестом поманила Анешку. Девочка опустила глаза и моргнула. Ей вдруг показалось, что у ног женщины, оскалбившись в страшных ухмылках, собралась целая свора чёрных лисиц. Их глаза зловеще горели в сгущающейся, непонятно откуда появившейся мгле. Музыка убаюкивала, зачаровывала… И глаза Анешки начали закрываться сами собой… Она уже не слышала, как зовёт её братец-Марек… *** — Странное дело, — бормотал старый дед Микей. — Сколь себя помню, а не бывало ешшо того, чтобы лисицы людей забирали… Эльфок — то да… Но людей… — Откель у нас тут ельфам-то взяться, дед Микей? — протянул молодой детина, Збигнев, продираясь сквозь кусты. — Ушли они в горы свои, да давно. Только ты их, пади, и видал. Будут их там твои лисицы искать, как же. Вот и перешли на наших… Не первая девчушка-то пропала. Эх… Пошли дальше искать. Авось отыщем Анешку. Поможем соседушкам. Дед пожевал беззубым ртом, махнул рукой и пошёл дальше. Марию он с малолетства знал. Мужа её, сорванца. Детишек их. Добрые они люди. Да только беда когда в дом-то приходит, не спрашивает, кто хороший, а кто плохой. Тут разве что чудо поможет. Ведь кто к лисицам попал, тому уж нет возврата. Эльфки как-то смирялись с этим. Говорили — значит судьба у ребятёнка такая, стать лисицей навеки. А знать, один разговор — с глаз долой, из сердца вон… Точно и не было никогда. Потому как всё едино — нет возврата пропащим… Это всем известно. *** После бессонной ночи тщетных поисков, обессилевшая Мария вернулась домой. Подходя к изгороди, она заметила, как маленький зверёк, точно чёрная тень, шмыгнул куда-то прочь от крыльца. На пороге её ждал букетик из красных маков. И… Анешка. Девочка тихо посапывала, свернувшись калачиком. Детское пухлое запястье было обхвачено небольшим плетёным шерстяным браслетом. Чёрным, с белым узором. — Не забрала, — только и выдохнула Мария, едва сдерживая рыдания.