Карты, ярость, два желания

— Дазай, а нож в руку — это больно?       Шейн махом руки опускает оставшиеся карты на стол и скрещивает руки на груди. — Я не мухлевал, — с усмешкой разводит руки Дазай и довольно щурится. — Во-первых, твои желания больше напоминают желания выпускника интерната, пересмотревшего соответствующих видеофайлов. Во-вторых, если ты считаешь, что я не заметила лишних карт у тебя, то я оскорблена твоим мнением обо мне.       В голос Лафорет добавляется весьма ощутимый металл. Когда долгое время сдерживаешься, очень легко потерять контроль из-за мелочи. — Ладно, предположим, я мухлевал, но…       Шейн не дает договорить и резким движением каблука отодвигает стол, вздергивая Дазая за грудки и прижимая к стене: — Никаких «но». Ты прямо сейчас возьмешь свое сраное «но» и запихнешь его куда подальше.       Нож оказывается в опасной близости от шеи Дазая, и в глазах обоих загораются нездоровые, возбужденные огоньки. Смотреть, как Шейн в редкие минуты слабости теряет контроль — бесценно для Дазая. Получать отомщение за все подколы Дазая — бесценно для Лафорет. — Что мне надо сделать? — спрашивает Дазай резко понизившимся голосом. — Отобразить свои сраные фантазии. Прямо сейчас ты сам вставишь в себя этот ублюдский кошачий хвостик и будешь молиться всем богам, которых знаешь, чтобы я не потеряла контроль, пока рядом со мной нож.       Дазай проглатывает то, что она уже потеряла контроль, то, что мужчина с анальной пробкой с хвостом — это совсем не то, что женщина с ним, проглатывает все возражения, сомнения и смущения и раздевается под пристальными взглядами Лафорет и ее ножа.       За всю жизнь он не видел такой оригинальности, как этот резкий оборот его пошлых желаний против него самого же, и подобное равенство в их общении заставляет член налиться кровью. — О-ля-ля, милая Шейн, кто бы знал, что ты такое любишь!       Дазай ловко прячет смущение за обычными подколами и непроницаемой улыбкой, пока пробка, обмазанная лубрикантом, проникает через кольцо мышц. Мужчина вдыхает и резко распахивает глаза, сжимая зубы.       Черт.       Дазай готов проклинать все на свете, когда понимает, что сейчас он чудом сдержал стон. — Что, котенок, нравится? — возбуждение от хладнокровного голоса Шейн резко взлетает до невыносимых пределов.       Лафорет все же не сдерживает усмешку и одним касанием руки заставляет встать парня на колени. Платье задирается вверх, и Шейн устраивается на его коленях, в то время как нож вновь встречается с его шеей. — Не молчи, котенок, разговаривай со мной.       Дазаю кажется, что он сейчас позорно кончит просто от того, что в нем чертова пробка, на его коленях сама Шейн, мать ее, Лафорет, говорящая своим холодным тоном, и ее нож так приятно холодит шею.       Планы на смерть резко откладываются. — Мне нравится, — хрипло отвечает Дазай, прикрывая глаза. Поражение своим принципам и напускному виду.       Шейн усмехается, и обхватывает член Дазая, касаясь ножом его подбородка и заставляя смотреть себе в глаза. — Знал бы ты, как бесят твои постоянные подколы, Дазай. Но стоит их терпеть, чтобы увидеть такого очаровательного котенка.       Член стоит охреневшей стеной, и Дазай откровенно стонет от простых касаний руки Шейн. Пробка перестает казаться лишней и становится жизненно необходимой.       Нож идет вниз по телу неудачливого самоубийцы, но вскоре Шейн откладывает его в сторону, чтобы взять в руку хвостик, довольно улыбнувшись.       Она касается себя пальцами, оттягивая полоску белья, и от этого Дазай готов сменить стоны на безумное рычание. Он облизывает губы и поднимает умоляющие глаза, отлично зная, что каждый его оргазм напрямую зависит от ее решения.       Шейн выпускает хвост из рук и глубоко целует Дазая, так глубоко, что тот захлебывается в своих эмоциях, пока она опускается на его член.       Внутри головы парня нет ничего оригинальнее «твою мать, как горячо и влажно», и он сдерживается, кусая губы.       Лафорет зарывается в его волосы и заставляет посмотреть на себя, начиная двигаться на нем. Она не стесняется ни своих стонов, ни раскрасневшегося вида. Как еще она должна выглядеть после года скитаний в поисках этого придурка, после часа вместе и после пятнадцати минут дикого возбуждения в не совсем удобном платье?       Дазай подается вперед, пытаясь хоть немного поучаствовать в процессе, но она резко останавливает его отрицательным мотанием головы, и в следующую секунду ловкие пальцы девушки немного сдвигают пробку, вызывая у Дазая рваный стон.       Парню кажется, что он сейчас сойдет с ума, потеряет контроль похлеще самой Шейн, умрет от своих эмоций и получит инфаркт примерно в одно время с оргазмом, и он тянется за очередным поцелуем, словно надеясь найти спасение в нем.       Лафорет опрокидывает его на пол и продолжает двигаться, замечая по лицу парня, что осталось совсем немного.       Дейзи получает свой заслуженный поцелуй, но вслед за ним прибегает и пощечина, которая дает ему возможность продержаться еще немного. Совсем чуть-чуть.       Шейн удается предвидеть как будто каждое его движение, и она отстраняется, с тихим стоном наблюдая за тем, как капли спермы попадают на идеальное ранее платье.       Дазай смотрится сейчас похлеще любого провинившегося котенка, и Лафорет усмехается, касаясь его щеки. В одобрение его несдержанности губы вновь соприкасаются, и Шейн поправляет белье, возвращаясь к карточному столу: — Будь осторожнее, загадывая желания, Дазай. И не думай больше мухлевать.       Дазай поднимает глаза и понимает, что безнадежно влюблен.