Алая нить судьбы

Красной нитью судьбы, как известно, связаны двое: мужчина и женщина, чьи судьбы связаны и неразделимы, однако нить незрима, и они должны соприкоснуться, чтобы она стала видна. Какого же было удивление юного Николаса, когда после шуточного заклинания с вещими сестрами во время очередного вечера забав у него проявляется аккуратно опоясывающий щиколотку клочок ткани. Как правило, в мире тех, кто служит одному единственному господину, не может быть родственной души в любом из ее проявлений. Душа каждого из них всецело принадлежит Темному Лорду. Скрэтч не понимает, как такое возможно, а потому уходит с головой в изучение этого феномена в литературе смертных. Вещие сестры смеются над ним, но он лишь пытается отмахнуться, что хочет хоть немного побыть романтичным, чтобы делать дамам лучшие комплименты. По прошествии пяти лет он уже привык, что на периферии у него находится алая нить, которая уходит в никуда. Мысль о том, что где-то ходит тот, кто предназначен ему судьбой, отступила, потому что ведьмой та женщина быть не может, а значит, их связь еще больше противоестественна, чем та, о ком говорят все в ковене. Полукровка, которая не хотела присоединяться к Царству Ночи, это было, по крайней мере, необычно. Чернокнижник, как и все, хотел ее увидеть. Когда юная Спеллман вошла на слушание о своей судьбе, Николас потерял дар речи. От ее ноги, скрытой под черным платьем тянулась аккуратная нить, прямиком к его ноге. Гребанная полукровка была той, кто предначертан ему судьбой. И это было абсолютно несмешной шуткой, которую уготовил ему явно не Сатана. Эта девушка была умна, невероятно умна, а еще она была интереснее любой ведьмы, в компании которых побывал Скрэтч. Кто же мог подумать, что его будет тянуть к ней магнитом, даже несмотря на надменные взгляды изголодавшихся вещих сестер и неодобрительный - отца Блэквуда. Каждый последующий ее приход в академию был для него сродни наказанию, когда он пытался отмахнуться от навязчивого желания просто прикоснуться к ней. Но в этом и была проблема. Он не мог это сделать по двум причинам. Во-первых, он не имел права предать своего Господина, а наличие злосчастной нити на его щиколотке уже показывало, что его помыслы не настолько ужасны, как желал бы того Темный Лорд. И, во-вторых, у Сабрины был этот смертный. Она его любила, так отчаянно любила, что готова была умереть ради него. И он держался, держался, как мог, и сторонился любого прикосновения к ней, но отказать себе в ее компании не мог. Так, совсем незаметно для себя, он стал тем, кому она доверяла, а список этот был не так уж велик. Еще было хуже, что он стал доверять ей и заигрался. Слишком заигрался. В тот момент, когда к нему пришел сам Сатана со столь долгожданным первым заданием, Николас хотел умереть. Он просил втереться к ней в доверие, стать ближе, чем кто-либо еще и направить ее на путь тьмы. Сабрина каким-то образом была очень важна в планах его Темнейшества, и Скрэтч не мог отказаться. Он пытался быть от нее немного дальше, чем привык, но потом просто сломался. Он понимал, что виной этому были ежедневные мысли о полукровке, чьи черты уже стали родными. Она не выглядела роковой красоткой, но что-то столь невинное и юное только больше заинтересовывало. Будто она была волком в овечьей шкуре. И в один прекрасный момент он сорвался. Он наговорил ей глупостей, о том, что завидует любви ее и Харви, и это было сродни признанию. Он признавал, что пал к ее ногам. Вопреки воле Сатаны весь он был во власти ведьмы, и никто не мог это изменить. Так же как он не желал менять то, что Спеллман грезит об отношениях с Кинклом. Но все пошло слишком хорошо, будто кто-то незримый отдалял этих двоих все дальше друг от друга, выстраивая огромную стену из недоверия и непонимания. После Темного Крещения его Брина явила себя во всей красе, а так же окончательно разорвала узы с Харви, что стало неминуемым толчком Нику. Первое прикосновение медленно раскрывало тайну, что он так давно носил в себе. Спеллман увидела эту самую нить, а чернокнижник мечтал прижать ее к себе, но на деле он просто еще больше утопал в чувствах, осознавая, что он просто марионетка, что причинит ей невероятную боль. Их отношения развивались стремительно, и тем больнее было юноше. С каждым поцелуем, их связь будто укреплялась, а вина, висевшая над ним, будто дамоклов меч становилась все больше. Когда в шахтах они нашли пророчество, то он понял, что Темному Лорду больше не нужна его помощь, а значит, либо его вознаградят, либо устранят. И второй вариант нравился ему куда больше, чем первый. Он ненавидел себя за все, через что предстоит пройти его Спеллман. Потому что он больше не сможет ее спасать. И все произошло быстрее чем, он думал. В тот день, когда он признался его маленькой ведьме во всем, когда признался, что их связь для него не просто судьба, что он влюблен до последней частички своей проданной души, которая на проверку оказалась не так темна, как они все думали, его убили. Он умер, к сожалению, не в объятьях своей первой любви, но так бывает только в сказках смертных. Это было так ожидаемо. Смерть от Первосвященника только разозлила Сабрину, чтобы она уничтожила все, что было неугодно их общему повелителю. Так что тут Сатана явно не прогадал. И когда кости его были раздроблены, а тело изуродовано так, что никто, даже Сабрина, не смог бы его оживить, конец был весьма логическим, и даже немного поэтичным. И он никогда не думал, что последние слова, что он скажет, будут «Я люблю тебя, Сабрина Спеллман, и никакой Сатана это не изменит». И действительно, этого он изменить не смог.