Смерть невинного

Гермиона не находила себе места с самого утра. Сначала в спешке проверяла вещи, стараясь ничего не забыть, затем с нетерпением ждала родителей, собиравшихся слишком долго. Утренние пробки казались ей еще более ужасными, чем обычно, и она то и дело поглядывала на маленькие наручные часики – подарок родителей на отличное окончание первого курса. Неудивительно, что приехали они слишком рано – Гермиона, отчего-то отчаянно уверенная в том, что они обязательно опоздают, заставила семью выйти из дома намного раньше, чем это было необходимо. - Еще целый час, - мистер Грейнджер зевнул и открыл багажник. – Гермиона, не купишь газету? Мы с мамой пока погрузим багаж в тележку, ладно? Гермиона, кивнув, взяла деньги и, внимательно смотря по сторонам, направилась к киоску. - Таймс, пожалуйста, - негромко попросила она, протягивая купюру. Хмурый продавец отдал ей номер, и Гермиона, чуть не забыв про сдачу, вприпрыжку понеслась назад. Родители ее уже ждали, и вскоре семейство уже было на платформе 9 и ¾. Гермиона поздоровалась со всеми знакомыми, после чего нашла пустое купе, куда папа занес чемодан, и начала ждать Рона и Гарри. Уизли вскоре объявились; Молли за что-то отчитывала близнецов, Джинни держалась за руку Перси, а Рон шел рядом с отцом, поминутно спрашивая его о чем-то. Заметив Гермиону, он помахал ей рукой и подозвал к себе. - Привет, - поздоровался он. – А где Гарри? - Наверное, Дурсли привезут его позже, - Гермиона уже в который раз за утро посмотрела на часы. – Хотя им следовало бы поторопиться… - Может, он уже в поезде? – предположил Рон. - Я приехала рано, - с сомнением отозвалась Гермиона. – Но все может быть. - Рон, Гермиона, уже почти одиннадцать, - Молли нахмурилась. – А где Гарри? - Мы не знаем, мам, - Рон развел руками в стороны. - Хорошо, - рассеянно отозвалась она. – Садитесь скорее в поезд, наверное, Гарри уже там. Гермиона обняла родителей на прощание, поцеловала маму в щеку и залезла в вагон. Помахав им рукой и дождавшись, пока поезд тронется, она вместе с Роном отправилась на поиски друга. Студенты здоровались после каникул, в коридорах была ужасная толчея, поэтому обход поезда они закончили только часа через два. Однако Гарри так и не нашелся, и друзья занервничали. - Что теперь делать? – спросил Рон, устало плюхаясь на диванчик. – Где он, по-твоему? Гермиона не ответила. Ее внимание привлекла газета, которую она купила утром: видимо, папа случайно оставил ее в купе, когда заносил вещи. Рон вздохнул, чувствуя, что в подруге проснулась давняя любовь к чтению. Послышался шелест бумаги, а затем – почти без перерыва – судорожный вздох. - Эй, что такое? – Рон пересел к ней поближе и отогнул лист, пытаясь увидеть ее лицо. Вместо ответа она отдала ему газету, пальцем показав на заметку, и отвернулась. Рон нахмурился и принялся за чтение. Однако уже после прочтения заголовка голова закружилась, а весь воздух куда-то исчез из легких. «Двенадцатилетний Гарри Поттер отравлен собственными родственниками. Мальчик из Литлл-Уингинга, двенадцатилетний Гарри Поттер, был отравлен в конце июля. Вернон Дурсль, дядя и опекун оставшегося в детстве без родителей мальчика, признал свою вину, сообщив, что отравил племянника крысиным ядом из-за сорванной сделки. Его жена, Петунья Дурсль, также осуждена за соучастие и…» Дальше Рон прочитать не смог. Вдруг оказалось, что строчки отчего-то расплываются перед глазами. - Но это же неправда, - прошептал он. – Этого не может быть! Гермиона повернулась к нему и встретилась с ним взглядом. И Рон вспомнил обо всем, что уже давно не давало ему покоя: и о том, что Гарри не отвечал на письма, и о том, что дом Дурслей оказался пуст, и о том, что они так и не встретились в Косом переулке. В купе воцарилась тишина, изредка прерываемая судорожными всхлипами Гермионы. Щеки ее были мокрыми и солеными, однако она этого, казалось, не замечала. Дети смотрели друг другу в глаза и боялись даже моргнуть. Потому что казалось, что тогда мир рухнет. Потому что в одиночестве в это можно было поверить. За дверью послышались шаги и чья-то радостная болтовня. Те люди еще ничего не знали. И им, в общем-то, было все равно. Рон с каким-то ожесточением подумал, что даже узнай они об этом, их горя, страдания и сочувствия не хватило бы и на день. В купе ввалилась Джинни, и Рон вздрогнул. Уж кто-кто, а она знать об этом не должна. Вот только Джинни уже заметила Гермиону с красными заплаканными глазами. Заметила и, конечно же, не могла не спросить, что случилось. А Гермиона не могла не сказать правду. Вернее, не ткнуть в тот же злосчастный заголовок. Поезд, полный детей – шумный, полный радостного гомона, дышащий жизнью. И только в одном купе неверие, потрясение и скорбь. Только в одном купе дети, которые еще не скоро смогут смеяться.