Сказ про злобного некроманта, Масечку и не очень умного рыцаря

Идти на некроманта было страшно. Пожалуй, даже страшнее, чем на дракона. Хотя с драконом вообще неловко получилось: трясущийся от страха — а как тут не бояться, коли на огромную огнедышащую ящерицу пошел даже без доспехов, только с одним заговоренным мечом? Да и тот сам же и заговаривал, вычитав заговор в старой потрепанной книжке, ею хозяйка дома, в котором рыцарь жил, подпирала ножку шкафа. На мага или хотя бы завалященькую бабку-знахарку у Ронана не хватило денег. Мечу, по правде говоря, никакой заговор, даже если бы оный наложил верховный королевский маг, не помог бы. Меч был старый, тупой и в нескольких местах начал покрываться ржавчиной. Поэтому дракон, с неподдельным удивлением выслушав сбивчивую речь Ронана про смертный бой, обидно расхохотался и злоехидно добавил, что Ронан бы ещё с вилкой приперся. Хотя от нее, глядишь, толку бы было больше. Потом дракон, явно пребывавший в благодушном настроении, заявил, что вообще-то и так давненько тут засиделся и как раз собирается улетать за море. И если рыцарю очень надо, то он может сказать, что это он убедил дракона покинуть насиженное место. Ронан, которому в собственной неудаче было признаваться стыдно, так и сделал, за что целую неделю односельчане его чествовали, за исключением пары-тройки мужиков, которые незадачливого рыцаря чуть на капусту не посекли: дракон за унесенных из стада овец платил им золотом втрое выше рыночной цены скота, и лишаться такого источника дохода им не хотелось. По правде говоря, никаким рыцарем на самом деле Ронан не был, не вышел он для этого статусом. В рыцари король посвящал обычно юношей из аристократии да особо отличившихся выходцев из королевской гвардии. Об этой самой гвардии и доблестных подвигах Ронан грезил с самого детства. Родители, простые крестьяне, восторгов сына не разделяли, но никак им и не препятствовали, мать даже довольна была, что, в отличие от остальных мальчишек, ее сын приходскую школу не прогуливает. Но мечты так и остались мечтами. Как оказалось, просто потому, что очень хочется, в королевскую гвардию не брали. Для поступления требовался недюжинный ум и боевые навыки, а у Ронана было плохо и с первым, и со вторым. И если боевые навыки ещё можно было как-то развить, хотя без грамотного наставника и хорошего оружия толку от тренировок было мало, то с мозгами было сложнее. Еле как выучившийся читать и писать да вести несложный счет, Ронан почти физически был неспособен обучиться чему-то ещё, особенно нелегко давалась история: даты никак не запоминались, имена путались да и хотя бы малейшего желания запомнить всю эту бурду у Ронана не было. Если к навыкам ведения боя вопросов не было, то зачем гвардейцу знать, в каком году Таранис Мудрый вступил на трон, а в котором скоропостижно скончался от чахотки, он не понимал. А ныне правящий король Реган требовал от гвардейцев, кроме всего прочего, ещё и безупречного знания его биографии. Король был на редкость себялюбив, обожал всеобщее восхищение, почтение и мог бросить на недельку в темницу, если ему вдруг казалось, что кто-то недостаточно уважительно на него смотрит. Эту нехитрую придурь народ Регану прощал, ибо помимо этого королем он был все же скорее хорошим, чем плохим: справедливым, неглупым и, где это требовалось, жестким. Ронан пытался поступить в королевскую гвардию три года кряду и все три раза провалился. Четвертого раза не последовало: Ронан отчаялся и сдался, после очередного отказа последние имевшиеся деньги просадив на выпивку в харчевне, где, уже в пьяном бреду, самопровозгласил себя рыцарем и щедро предложил всем пользоваться его услугами, пообещав никому в просьбах не отказывать, потому как не чета он королевским гвардейцам, которые простому люду нипочем помогать не станут. На следующий день Ронан проснулся с тяжелой головой, похмельем и начисто стертыми воспоминаниями о вчерашнем дне. Зато односельчане запомнили и действительно стали обращаться с разными просьбами и поручениями, а Ронан охотно стал им содействовать. Над самопровозглашенным рыцарем украдкой посмеивались, но не зло, без издевки, и даже платили — кто побогаче, звонкой монетой, кто такой возможности не имел — снедью. Дракон был единственным по-настоящему во всех смыслах крупным заданием Ронана. Остальные поручения были от доблестных рыцарских подвигов далеки: кошку с дерева достать, забор покрасить, дров нарубить, топор наточить, но Ронан был и тому рад. Роль местечкового рыцаря его устраивала целиком и полностью. А потом пропал некромант. Некроманта народ не любил и откровенно побаивался. Каких только слухов про него не ходило: и что появился на свет он в результате пылкой любви мертвяка с ведьмой, и что глаза у него красны и он ими в самую душу заглядывает, и что волосы его длинные да белые змеями оборачиваются, что ходит он всегда закутанный в черный плащ, а под плащом давно уж тела нет — только клубящаяся тьма. Ронан, хоть и не отличался умом и сообразительностью, знал, что люди горазды выдумывать всякие небылицы, но все-таки выдумывать их безосновательно никогда не стали бы, поэтому, как и все, некроманта боялся и его исчезновения даже и не заметил. Заметили люди, когда вдруг в лесу распоясалась нечисть. Раньше ночью и ребенка нестрашно было выпустить, а теперь чуть темнело — и сами не рисковали на лесную тропу выйти. То, что за поголовьем этой пакости в лесу и окрестностях завсегда следил некромант, вспомнили, когда какая-то зубастая тварь загрызла Лейса-сапожника. Лейса жалко никому не было, тот был на редкость сварливым и крайне неприятным типом, некоторые за избавление от этого пакостника тайком в церкви даже свечку неведомому упырю поставили, но тут-то и спохватились, что от некроманта проклятущего вот уже несколько месяцев кряду ни слуху, ни духу. И никаких вестей про него нет: ни плохих, ни ужасающих. Ежели б не нежить, может, и не вспомнили б о нем. Только вместо беспокойства бередило душу народную возмущение — не выполняет некромант гадкий обязанностей, на него природой его мракобесьей возложенных. Ронан, со своим обостренным чувством справедливости, неведомого некроманта даже жалел. Ну, по крайней мере, до тех пор пока сельский глава Ронана в его логово не отправил, строго-настрого наказав паршивца найти живым или мертвым и заставить лес от пакости очистить. Отказаться не было никакой возможности. Репутация у Ронана и без того была так себе, а глава ещё и платил монетами, а хозяйка дома, в котором рыцарь жил, как раз уже требовала оплату за этот месяц и долг за неуплоченный прошлый. Так что как бы ни хотелось избежать задания, ничего не вышло. А судьба будто бы благословила Ронана на этот поход. Когда он на дракона ходил, по дороге чуть пару раз не свернул себе шею, однажды ночью его чуть не сожрали волки, он чуть не утонул в болоте, спасенный странным нервным мужиком, все время приговаривающим что-то про это растреклятое болото и «вытаскивай их потом», подхватил простуду и чуть от нее не издох, оставшись в живых, казалось, из чистого упрямства, к тому же пару раз рыцарь, страдающий топографическим кретинизмом, но не признающийся в этом даже сам себе, заходил не туда. А потом и эта постыдная встреча с драконом… В этот же раз как будто под руку его кто вел. Лошадь, старая, а оттого очень вредная упрямая кляча, не капризничала, погода благоволила путешествию, и с заданного курса Ронан ни разу не сбился. Может, этому всему способствовал тот факт, что до жилища некроманта даже пешком за пару часов добраться было можно, а верхом и того быстрее, но рыцарь предпочитал думать, что это судьба. Дом некроманта было видно издалека, темный он был, мрачный, будто и солнце над ним не светило. Да и домом его назвать язык не поворачивался — скорее замок в миниатюре. Окружал его решетчатый железный забор, так что рыцарь сразу смог оценить вид заброшенного двора. Он малодушно обрадовался, решив, что некромант, судя по всему, издох. А раз так, то можно будет односельчанам сказать, что не захотела погань эта от нечисти избавляться, и тогда одолел его Ронан в неравном бою. Калитки рыцарь не нашел, но забор был невысокий, и он с легкостью через него перепрыгнул, а следующие несколько минут с проклятьями бегал туда-сюда по двору, обеими руками держась за обожженный зад — видимо, против таких ловкачей на ограде стояло защитное заклинание. Изрядно обозленный, все ещё держась одной рукой за пострадавшую часть, Ронан решительно двинулся к дому. Дверь была приоткрыта. Рыцарь настороженно оглянулся, но вокруг было тихо. Пожав плечами, он зашел и вновь заподозрил, что некроманта уже нет в живых — на полу в хаотичном порядке валялись какие-то баночки и склянки, тряпки, стеклянные шарики, книги с кем-то погрызенными обложками, рваные листы бумаги. У Ронана от страха засосало под ложечкой, но он, превозмогая страх, неуверенно, но достаточно громко крикнул: — Некромант, погань нечистая! Выходи на бой честный! … Ронан, конечно, по рассказам знал, что некромант — чудовище и страшен лик его, как сама смерть. Правда, очевидцы почему-то умалчивали о том, что вид у некроманта крайне болезненный, длинные волосы всклокочены и запутаны, будто давно нечесаны, а мешки под глазами такие, что хоть картошку складывай. Но как бы ни был видом слаб некромант, все же оставался он чудовищем, которое мирному люду спать по ночам не давало, а теперь допустившим, чтоб погань всякая в лесу распоясалась. И ежели не удастся с ним договориться, то следовало этого паскудника изничтожить или хотя бы покалечить как. Приободренный своими мыслями, рыцарь уже уверенно продекламировал заранее по дороге отрепетированное: — А вот и явился я по душу твою черную, проклятый некромант! Выходи на бой смертн… мфф! Некромант в два прыжка оказался возле рыцаря и зажал ему рот рукой, к чему-то прислушиваясь. — Выйду, — зашипел он — Обязательно выйду, куда тебе там надо, только не ори, а то пакость разбудишь! — Мфф? — удивился рыцарь, даже не стараясь разжать пальцы. Сверху послышался шорох, а потом заливистый и громкой плач, переходящий в крик. Некромант позеленел, взвыл не тише того, кто был наверху, и взбежал по лестнице, так что полы его длинного плаща развевались. Ронан отстраненно и не без скрытого разочарования отметил, что под плащом у некроманта нет никакой тьмы, обычные человеческие ноги. Он толком и осмыслить все происходящее не успел, как некромант уже снова спускался вниз, на этот раз держа в руках то самое, орущее, завернутое в черное одеяло. — На, — вручил некромант рыцарю ношу. — Ты пакость разбудил, ты ее теперь и укладывай! Подумав, некромант мстительно добавил: — А ещё она описалась! Ронан недоуменно поглядел на «пакость», оказавшуюся ребенком. Ребенок, затихнувший было, заорал вновь, демонстрируя всю мощь своих легких. — Ы-ы-ы! — взвыл некромант, закрывая уши руками. — Всё, я спать, а ты делай с ней, что хочешь! Уже наверху он негромко, но так, чтобы рыцарь услышал, добавил: — Если с ее головы хоть волосок упадет, я тебя изничтожу! *** С детьми Ронан ладил и обращаться с ними умел. Сначала помогал маме с младшими братьями и сестрами, а теперь иногда нянчился с детьми хозяйки дома, которая за это бесплатно кормила Ронана ужином или позволяла на несколько дней отсрочить оплату. Пеленку рыцарь сменил довольно ловко и быстро, обнаружив среди царящего вокруг беспорядка низенький столик с удивительно чистыми для окружающей обстановки отрезами ткани темного цвета, сложенными стопочкой. Девчонка дрыгала ногами, пыхтела, дергала Ронана за выбившиеся из хвоста пряди волос, но не плакала. Рыцарь призадумался. Девочка была явно человеческая, и совершенно непонятно было, что она делает в логове некроманта. То есть этому-то как раз можно было найти причины, но были они одна другой ужаснее, и думать о них Ронану не хотелось. Кишащий нежитью лес отошел на второй план. Нужно было спасать девочку. Интересно, проклятый некромант уже успел осквернить ее светлую невинную душу своими грязными экспериментами? Ронан нервно выдохнул, с сочувствием глядя на ребенка. Девчонка, впрочем, совсем не выглядела несчастной, напротив, хоть картинки с нее рисуй, как с образца здорового и счастливого ребенка. «Колдовство, — подумал рыцарь. — Морок!». Рыцарь был не очень умный. Именно поэтому и решил, что нужно бежать. Далеко, впрочем, уйти не успел. Только дверью скрипнул, как девчонка стала недовольно извиваться в его руках и хныкать. Наверху послышались шаги. Хозяин дома проснулся. Некромант был все такой же бледный и растрепанный, но явно более благодушно настроенный. — Не плакала? — уточнил он, отбирая у Ронана ребенка, и хмыкнул: — А ты молодец, рыцарь. Чего хотел-то? Девочка довольно завизжала, маленькой ручкой полезла в лицо к некроманту, оттянув тому нижнюю губу. — Б-б-бой, — растеряно ответил Ронан. — Смертный… — А, — равнодушно отозвался некромант и неожиданно засюсюкал: — А кто это у нас голодный, кто к папочке в рот лезет, а вот папочка своими зубками эти сладкие пальчики и… «Сожрет! — с паникой понял Ронан. — Он ее вырастит, откормит и сожрет!» — Ты проиграл. — Чего? — не понял Ронан, занятый своими мыслями. — Бой, — пояснил некромант. — Смерть тебе устроить или подобру-поздорову уйдешь? — Я не уйду! — тут же взвился рыцарь. — Покуда ты свой долг не исполнишь! — Супружеский, что ли? — хмыкнул некромант. — Ну ладно, ты парень симпатичный, раздевайся. Только Масечку покормлю. Ронан залился краской по самые уши и буркнул: — Нечисть в лесу расплодилась, спасу никакого нет. И твой долг перед народом… — Вот интересно, и когда я долгами-то успел обрасти? — поинтересовался Ариман. — Шарахаются от меня, как от прокаженного, пакостят, как могут, а как нечисть распоясалась, так сразу про господина Аримана, значит, вспомнили? Ещё и недомерка какого-то отправили. Что, выбирали из тех, кого не жалко? — Я рыцарь! — Ронан хотел, чтоб это прозвучало грозно и гордо, но вышло пискляво и с почти плачущей интонацией. — Оно и видно, — покачал головой Ариман и, заметив, что Масечка тянет руки к Ронану, не без удивления отметил: — Надо же, а ты ей нравишься. На-ка, подержи ее, я молоко погрею. Некромант оглянулся, вздохнул тяжело, будто в первый раз заметил окружающий беспорядок, лениво взмахнул правой рукой — и все валяющееся банки-склянки мгновенно оказались на своих полках, сияющие чистотой, в центре комнаты появилась гора подушек, а чуть поодаль — маленькая черная кроватка с балдахином. — Можешь Масечку посадить, — пояснил некромант. — Если тебе так приспичило, то можешь остаться на ночь приглядеть за ней, а я в лес смотаюсь, погляжу, что там творится, — предложил Ариман и мечтательно добавил, любовно глядя на висящий на стенке меч: — Хоть душу отведу. Ронан призадумался. Идея была неплохой, даже очень хорошей. Пока некромант будет нечисть в капусту сечь, у Ронана был шанс спасти девочку и тайно ее вывезти отсюда. Загвоздка была в том, что как ни крути, обратная дорога шла через лес… Над этим стоило поразмышлять. — Ну так как? — поинтересовался некромант. — Я согласен! — Как тебя зовут-то, рыцарь? — Ронан. Некромант широко, но как-то очень недобро улыбнулся и сказал, будто прочел мысли рыцаря: — Если я, Ронан, по возвращении не обнаружу тебя вместе с моим ребенком на этом самом месте, я тебя найду, и жить ты будешь после этого очень недолго и очень несчастливо. *** В угрозы некроманта Ронан сразу поверил, а поэтому сбежать, как изначально планировал, даже и пытаться не стал, решив, что в сложившейся ситуации нужно действовать хитростью. Как именно, рыцарь ещё не придумал, сильно сомневаясь, что некромант позволит ему забрать девочку с собой, если он будет ходить за ним по пятам и канючить: «господин Ариман, ну пожалуйста!», а пугать некроманта сложностями заботы о маленьком ребенке было уже поздно — тот и так явно уже был в курсе. Масечка, даже не подозревая об одолевающих рыцаря думах о своей незавидной судьбе, протестующе кричала, стоило Ронану опустить ее с рук. А на руках девчонке спокойно не сиделось: она вертелась, как заводной волчок, с восторженным визгом таскала рыцаря за волосы, пыталась откусить нос, открутить уши и тыкнуть маленьким, но на удивление проворным пальцем в глаз. Через пару часов Ронан готов был признать, что не знает о детях ничего и абсолютно не умеет с ними обращаться. Либо Масечка была ребенком очень особенным. Теперь-то рыцарь понимал, чего господин Ариман с такой радостью ринулся на встречу с нежитью. Нежить-то убивать можно! Масечка не затыкалась ни на секунду, то визжа, то крича, то просто бессвязно агукая, при этом отказывалась слезать с рук. Она обмочила рыцаря три раза, а самому Ронану, к своему стыду, к отхожему месту пришлось прямо так и идти — с Масечкой на руках, ибо одна девчонка не хотела оставаться категорически. Когда она, наконец, уснула, вымотанный рыцарь подумал, что, в принципе, убивать некроманта и не нужно — если у того каждый день похож на этот, сам скоро издохнет. Спящая Масечка, как и все маленькие дети, была похожа на ангелочка. Она тихонько сопела и трогательно причмокивала во сне губами. На вид, насколько мог судить Ронан, малышке было месяцев девять-десять. Интересно, как давно она живет у некроманта? Как заснул, рыцарь и сам не понял — ему до этого ни разу не приходилось засыпать сидя. Но проснулся он от грохота распахиваемой двери и тут же, от неожиданности, слетел со стула, на котором прикорнул, и застонал в голос — тело в неудобной позе жутко затекло. Потом он кинул взгляд на некроманта и заскулил теперь уже от ужаса — довольно скалящийся некромант был страшен. Его светлые забранные в косу волосы казались черными от неяркого света лампы и пропитавшей их крови. — Давно я так не отдыхал, — не переставая улыбаться, заявил Ариман. — На. Можешь предъявить односельчанам доказательства. Нечисти в лесу больше нет. По крайней мере, ближайшую пару месяцев выползать из своих нор она поостережется. Под ноги рыцарю с чавком приземлился здоровенный холщовый мешок, оставивший на полу кровавый след. У впечатлительного Ронана свело судорогой желудок, и он тут же возрадовался, что ничего не ел. — Давно спит? — уточнил Ариман, склонившись над кроваткой и умиленно глядя на девочку. — Она покушала? — Покушала, — буркнул Ронан, припоминая, как ему прилетело по зубам тяжелой стеклянной бутылочкой. — Спит часа три. — Ну надо же, — восхитился некромант. — А в тебе скрыты тайные таланты! Может, нянькой ко мне пойдешь? Ронана перекосило, Ариман понимающе хмыкнул и благодушно спросил: — Ты ужинал, рыцарь? — Не завтракал даже, — пожаловался Ронан и тут же добавил, глядя на окровавленный мешок: — Но что-то есть мне и не хочется. — Впечатлительный какой, — фыркнул Ариман. — Вскипяти воды, рыцарь. Я умоюсь да ужин какой-никакой соображу, заслужил ты. Мешок, так уж и быть, уберу. Отмытый и причесанный некромант выглядел гораздо лучше себя утрешнего. Разве что мешки под глазами никуда не делись, да и худой был без меры — домашняя рубаха болталась на нем, как на швабре. А так вполне себе симпатичный мужчина, рослый, широкоплечий и глаза у него на самом деле вовсе не красные, а льдисто-серые. Поймав себя на мысли, что осматривает колдующего над котелком некроманта откровенно оценивающе, Ронан не на шутку смутился и пялиться на него перестал. Поглядел на кроватку — Масечка все так же безмятежно спала, своим неожиданно крепким здоровым сном безмерно удивляя Аримана — тот уже пару раз подходил к колыбели, чтобы посмотреть, не проснулась ли. Ронан вздохнул и принялся разглядывать комнату. Несмотря на скудное убранство, в логове некроманта было удивительно уютно и даже висящие под потолком сушеные лягушки были здесь к месту. Рыцарь поймал себя на неожиданной мысли, что чувствует себя в безопасности, и тут же помотал головой — здесь ничему нельзя было доверять, в том числе собственным чувствам. Ариман, как заправская хозяюшка, сноровисто накрыл на стол. Рыцарь хотел было съязвить по этому поводу, но некромант, чутко уловивший его желание, как бы между прочим заметил, что однажды наколдовал одному мужику свиной хвостик и пятачок, так тот до сих пор с ними и ходит. Ронану язвить мигом перехотелось. — Что, спит? — в очередной раз заглядывая в люльку, шепотом спросил некромант, как будто ему самому не было видно. — Спит, — кивнул Ронан. Они мирно, как старые друзья, посидели, поужинали. Развлечения ради обвинили друг друга во всех смертных грехах. Рыцарь мстительно пнул отвернувшегося некроманта под зад, тот не менее мстительно плюнул рыцарю в чай. — Спит? — спустя час спросил некромант, уже с тревогой заглядывая в кроватку. — Спит, — не менее напряженно отозвался рыцарь. Спать, несмотря на поздний час, никому не хотелось. Помаявшись без дела, рыцарь принялся чистить меч, некромант взялся варить зелье. Рыцарь обозвал некроманта проклятым злыднем, некромант рыцаря — ушибленным борцом за справедливость. — Спит? — спустя ещё час уточнил Ариман, стараясь не выдавать ноток истерики в голосе. — Спит! — рыцарь панику скрыть даже и не пытался. — Может, она заболела? — предположил он. — Изничтожу! — зарычал Ариман. — А я-то тут при чем? — оскорбился Ронан. — А кто ещё, если не ты? — Да я! — задохнулся от негодования рыцарь. — Я! — А-а-а-а! — взвыл прекрасно выспавшийся ребенок. — Разбудил? Доволен собой? — вызверился некромант на рыцаря. — Я разбудил? — возмутился Ронан. Но некромант, страшный колдун, гроза всех близлежащих селений, проклятие людское, уже его не услышал. Он, улыбаясь от уха до уха, выспрашивал у довольно визжащей девчонки, где у нее пальчики, носик и глазки. «Расчленит и зелье из нее сварит! — с ужасом догадался рыцарь. Теперь уходить и бросать ребенка с этим чудищем он точно не собирался.