Графиня де Вержи

      Следующим утром семья месье де Рогана собиралась в город. Пьер пригласил Диану поехать с ними. Она, недолго думая, согласилась.       Дети, смеясь, носились по крыльцу, не обращая внимания на недовольство мадам де Роган, поправлявшей капюшон с меховой оторочкой. Марианна, одетая в бежевое прогулочное платье, наставляла расстроенную Шарлотту:       — Трать деньги с умом, а не как в тот раз. Да и видано ли дело, чтобы девочка в пятнадцать лет тратила карманные не на платья, не на украшения, даже не на книги, а на кукол!       — Да поняла я, поняла, — вздыхала Шарлотта. — Но она была такая… такая… Вместе с ней продавали столько красивых платьев! В конце концов, это же мои деньги, я их накопила, неужели я не могу потратить их куда захочу?       — Шарлотта, — Марианна устало потерла уголки глаз, — пойми меня правильно, ты скоро выйдешь замуж, а хорошая жена и мать всегда должна думать о благе и достатке семьи. Кроме того, это мы сквозь пальцы смотрим на твое ребячество, а мужу это может не понравиться. И хочу тебе напомнить, что куклы — это дорого, и это мужу не понравится ещё больше.       — Катрин же тратит все деньги Жюля на чулки и платья, и что-то он не выглядит несчастным! — возмущенно ответила Шарлотта, кивая в сторону сестры.       — Жюля около неё другие вещи держат. Впрочем, — Марианна, тяжело вздохнув, махнула рукой, — не бери в голову, не поймешь, маленькая ещё.       Катрин с мужем стояли поодаль и не слышали, что о них говорят. Диана, время от времени улавливая обрывки разговора, чувствовала себя неловко, но отойти сейчас и дать понять, что она всё слышала, казалось ещё более неудобным.       — Так жаль, что нам придется ехать с ними, — сказала Катрин, гладя руку мужа, — я бы с удовольствием провела время с тобой. Но так неудобно отказывать! Хотя, если ты хочешь, я скажу, что у меня разболелась голова, а ты останешься со мной, чтобы я не скучала.       Мимо мадам де Роган в очередной раз с визгом пронеслись дети.       — Дети, не бегайте. Не бегайте, я сказала! — Мадам де Роган сумела схватить пробегавшую мимо Нини. — Как не стыдно? Ты же девочка! Дениза, куда вы смотрите?!       Стоявшая отдельно от всех Дениза равнодушно взглянула на детей и, едва ли не зевнув, пообещала:       — Будете так себя вести, я вас с дедом оставлю, а на море уеду одна.       Мими и Нини хватило ровно на две минуты. После того, как Франциск подкрался и, слегка дернув Нини за выбившуюся прядь, бросился наутёк, она сиганула за ним вниз по ступенькам. Следом за ними с криком «А как же я?!» побежала и Мими. Диана не успела понять, что произошло, когда Франциск, споткнувшись, упал со ступенек. У неё внутри всё похолодело за долю секунды, которые он не шевелясь, лежал на земле. Дениза, быстрее других взяв себя в руки, бросилась к нему и, подняв, взяла на руки. Франциск, к удивлению Дианы, не плакал. Мадам де Роган, к ещё большему удивлению Дианы, отвернулась, делая вид, что ничего не происходит.       — Мими, Нини, ещё раз увижу, что вы бегаете, останетесь сейчас с Франциском и бабушкой, — строго пообещала Дениза. Те, дружно вздохнув, остались стоять рядом. — Франциск, ты сильно ударился? Что-то болит? — Она поставила племянника на землю и, присев на корточки, принялась отряхивать его одежду. Он молчал. — Ну чего ты молчишь? Что болит?       — Ничего не болит, — буркнул Франциск. — Можно мы ещё побегаем?       — Нет уж, и ты стой рядом, — отряхивая рукава курточки, ответила Дениза. — Твой отец будет очень расстроен, если случится что-нибудь ещё.       — Зато дедушка будет доволен, что я не плакал.       — С дедушкой я поговорю отдельно. Стой тут, пока отец не вернется, понял?       — Понял, — с явной неохотой кивнул он.       — Почему он не плакал, он же ударился? — шепотом спросила Диана у стоявшей рядом Шарлотты.       Шарлотта лишь пожала плечами. Вместо неё ответила Марианна:       — Видите ли мадам, к мальчикам в нашей семье предъявляют куда больше требований, особенно к старшим сыновьям. Будь здесь отец, он не одобрил бы, что Дениза взяла Франциска на руки. Он считает, мальчиков нужно учить терпеть боль. Любую. Это закаляет характер и учит справляться со всем самостоятельно. Иначе из мальчика никогда не получится мужчины.       — И мадам это одобряет?       — Не очень-то, но в дела отца старается без нужды не лезть. Пьер всё-таки куда мягче относится к сыну, чем относились к нему, хотя тоже боится избаловать. — Марианна невесело усмехнулась: — Вот так-то быть ребёнком старой ищейки, которая оставила службу только после того, как не смогла ходить без трости. У Пьера часто болит голова и идёт носом кровь, куда чаще, чем это заметно, но он предпочитает об этом молчать. Это наследственное — от деда досталось, — помолчав, добавила она, смотря на возвращавшихся от ворот отца и брата. — Думаю, мы с вами обе понимаем, что просто знакомую семье не представляют, лучше, если вы будете знать это заранее.       — Вы считаете, он собирается сделать мне предложение?       — Да я уверена, что сделает, вопрос времени, — пожала плечами Марианна. Когда Пьер подошел к ним, она спросила: — Ну что, всё готово? Едем?       — Едем. Диана, хотите поехать со мной и родителями?       — Я уступлю вам своё место, — вставила Шарлотта, вместе со всеми спускаясь по ступенькам к карете.       — Мне кажется, это будет не совсем удобно, — предпочла отказаться Диана. — Марианна, вы не возражаете, если я поеду с вами?       — Пожалуйста, — пожала та плечами. — Только со мной поедут Дениза и дети. Вам это не помешает?       — Нисколько, уверяю вас.       — Как, кстати, дочка? Лучше? — спросила Марианна, спускаясь на землю.       — Да, гораздо, спасибо за беспокойство. Месье Лантье сказал, через пару дней всё окончательно пройдет.       — Ну, раз крёстный сказал, значит, так и будет. Он — талантливый врач, — заметила Марианна и, резко помрачнев, добавила: — но не Господь Бог, конечно. Что толку знать о наличии или отсутствие болезни, если ничего с этим не поделать?       Они вышли к воротам. Пьер помог сесть в карету Диане и Марианне и посадил Нини рядом с сестрой и матерью. Дениза демонстративно не заметила Пьера.       «Всё ещё в ссоре», — подумала Диана, ничего не сказав вслух.       Дождавшись, когда дверь закроется, Дениза пробормотала:       — Нужно было всё-таки посмотреть, не разбил ли Франциск коленки.       — Отец бы увидел. Потом долго ворчал бы, что ты портишь мальчика, — возразила Марианна.       — Я не порчу, я не воспитываю из него солдата, в отличие от них. А вы что об этом думаете? — обернулась она к Диане.       — Боюсь, мне не с чем сравнивать, мадам, у меня только дочь, — пожала графиня плечами, переводя взгляд в окно.       — Думаете, в этот раз будет мальчик?       — Да знать бы, — снова пожала она плечами. — Хотелось бы, конечно, сына, но от меня это не зависит.       — Возможно, не моё дело, но это ребёнок моего брата?       От удивления брови Дианы поползли вверх:       — А при чём здесь, собственно, ваш брат? Нет, это ребёнок мужа.       — И почему же вы от него бежите, если мой брат к этому не причастен? Вы — любовники?       — Крайне странное предположение, учитывая, что я беременна. Разумеется, нет.       — А вы его в таком качестве рассматриваете?       — Дениза, ну не при них же, — Марианна кивнула на занятых видом из окна девочек.       — Ничего страшного, они всё равно ничего не понимают, — пожала плечами Дениза, бросив взгляд на дочерей и вновь переведя его на Диану. — Так как? Между вами может быть что-то? Вы видите в нём мужчину?       «Вот ведь привязалась!» — Диана с трудом сдержала порыв попросить Денизу оставить её в покое.       — Что за странные вопросы, мадам? — как можно любезнее улыбнулась она. — Мы просто друзья.       — Да неужели? — хитро улыбнулась Дениза. — То-то он уже третий день с утра пораньше себя упражнениями истязает. Не иначе, как из глубоких дружеских чувств.       — Мне неинтересно, чем занят ваш брат в свободное время, мадам, — сухо ответила Диана. — Он может делать то, что считает нужным. И, если вас это интересует, я его ни о чём не просила.       — Охотно верю, влюбленный Пьер и сам положит к ногам выбранной женщины весь мир. Удовлетворите моё любопытство, мадам, неужели он вам совсем безразличен? Или это секрет?       Диана, в очередной раз пожалев, что решила ехать с Денизой, всё же ответила:       — Я очень ценю Пьера и благодарна за всё, что он для меня сделал, но ни о каких романтических чувствах речи не идёт.       — Неужели? Ему даже нет тридцати, после смерти отца, думаю, это и без меня вам известно, его ждет хорошее наследство. Кроме того, у него найдётся и несколько неплохих черт характера. — Дениза усмехнулась: — Например, он сдержан, едва ли будет спорить с женщиной. Удобный муж, вам так не кажется? Такой будет молча сносить любые капризы.       Диану передёрнуло. Ей вдруг вспомнился муж, скандалящий по малейшему поводу или вовсе без него.       — К чему это? Я уважаю Пьера и меньше всего хочу чем-то его обидеть.       — А вы мне нравитесь. — Тон Денизы, откинувшейся на спинку сиденья, вдруг стал в разы мягче. — Я полагала, что вы пустоголовая взбалмошная девица, понравившаяся брату хорошеньким личиком, даже успела слегка позлорадствовать.       «Впредь не станете», — мысленно огрызнулась Диана, вслух ответив:       — Сочту комплиментом.       Дениза, приподняв брови, посмотрела на неё, но промолчала. Диана, облегченно вздохнув, отвернулась к окну. Мими, вдруг перебравшись на её сиденье, дернула Диану за рукав.       — А вы научите меня рисовать, мадам? Я хочу уметь так же!       — Нана, а ты занята? — Диана с трудом влезла на высокий стул возле стола, за которым, обложившись книгами, сидела Нана. Учебниками и локтем она прикрывала рисунок пожилой женщины с лицом, испещренным морщинами, и тусклыми безжизненными глазами. — Это твоя бабушка?       — Она, — кивнула Нана, набрасывая очертания прически. — На самом деле она не такая уж и старая была. Просто её жизнь потрепала. Дед был серьёзно болен, рано умер, мама его не помнит, а дядя никогда и не видел. Не дожил всего месяц до сына, бедняга.       — А чем болел твой дед?       — Не помню, как называется, — пожала плечами она, рисуя тяжелый пучок волос. — Что-то с кровью, долго с этим не живут и болеют только сыновья. Бабушка очень боялась, что дядя унаследует это, но обошлось. Жив-здоров, три собственных сына. Мы уже давно живём у него, но, наверное он взял нас только потому, что перед смертью об этом просила бабушка. С ней было лучше. — Нана, помолчала и, закончив рисунок, спросила: — Ты что-то хотела? Помочь с латынью?       — А ты научишь меня рисовать? Я хочу уметь так же!       — Хорошо. Только давай не сегодня, я должна выучить латынь.       — Конечно, Мими, — пообещала Диана, и, заметив усмешку Денизы, отводя взгляд, добавила: — Если, конечно, смогу. Я не учитель.       — Сможете, — уверено ответила Мими, возвращаясь на свое место. — У вас же так хорошо получилось нарисовать маму!       Почти до конца пути они ехали в тишине, только Марианна, подъезжая к городу, спросила:       — У вас есть какие-то планы, что купить? Может, нужно что-то из вещей?       Диана, подумав, пожала плечами, не зная сама, что ей было нужно в городе и было ли. Марианна больше не задавала вопросов. Карета вскоре остановилась. Несколько минут спустя дверь открылась и Пьер помог спуститься сначала Мими и Нини, потом Марианне и Денизе, а после протянул руку Диане.       Она, коротко взглянув на него, неловко улыбнулась, спускаясь на землю. Диана, не до конца придя в себя после разговора с Денизой, изо всех сил постаралась удержать некстати разбушевавшееся воображение, цеплявшееся за каждую мышцу на теле Пьера, которую только можно было разглядеть под одеждой.       — Можете опираться на меня, если хотите, — предложил Пьер.       Она, посмотрев на его руку, постаралась перевести свои мысли в сторону рисования.       «Если нарисовать это так, то… А Дениза, кажется, была права насчет спорта, у того, кто не делает упражнений, таких рук не будет…»       — Спасибо, не нужно, — наконец, заставила себя ответить она. — Пока что мне совсем не тяжело ходить.       Они неспеша пошли вслед за остальными членами семьи де Роган. Далеко впереди мелькали яркие юбки Мими и Нини, носившихся между витринами, за ними, явно не успевая, спешила Дениза. Марианна и Катрин быстрее, чем Диана успела с ними поравняться, скрылись в лавке портного и, спустя пару минут, за руку втащили туда Шарлотту, попытавшуюся сбежать поскорее и подальше.       — Забавно… — не удержалась Диана, бросая через открытую дверь взгляд на Марианну и Катрин, увлеченных платками и перчатками. Шарлотта скучала в сторонке.       — Она не любит наряды, — поняв, куда она смотрит, пояснил Пьер. — А вы?       — К неудовольствию моего отца, я бы предпочитала тратить свободные деньги на рисование. Если, конечно, они у меня были, — пожала плечами Диана.       — И что для этого нужно?       — Да много чего, — вздохнула она, перебирая в уме всё, что нужно для того, чтобы нарисовать портрет. — Холст, грунтовка, краски, хотя бы самые основные, карандаши для эскиза, кисточки… Это всё так дорого стоит, что я бы никогда не решилась купить их.       — Я ничего не понимаю в рисовании, поэтому не знаю, какие цвета считать основными.       — Ну… — она задумалась. — Во-первых — белый, красный, желтый и охра — ими можно смешать бежевый для кожи. Во-вторых — для одежды черный, синий, фиолетовый, зелёный… Всё, кажется, но я могла что-то забыть. — Она улыбнулась. — Знаете, мне только однажды в жизни дарили краски. Моя подруга по учебе, Нана. Это она учила меня рисовать.       — Нана? — переспросил Пьер, морща лоб. — Если не ошибаюсь, сокращение от Анны?       — Да, вы правы. — Диана улыбнулась: — Она рассказывала, как в два года, на вопрос об имени, ответила «Нана», и с тех пор все звали её только так. Дети часто меняют местами буквы, наверное, вы замечали.       Пьер не успел ответить. Будто из ниоткуда появилась Мими и за юбку потащила Диану за собой, поторапливая:       — Скорее, мадам, иначе вам пирожных не достанется!       — Я не люблю их, Мими, бери себе, если хочешь.       — А яблоки любите? Печеные, с корицей.       — Люблю.       Мими, остановившись, молитвенно сложила руки и попросила:       — Дядя, принеси мадам яблоко, пожалуйста. Я их во-о-он там видела.       — Не пропадёт ребенок. — Диана снова не смогла сдержать улыбки, садясь рядом с Марианной на лавку под деревом. — Но не стоит утруждать дядю, я совсем не голодна.       Место было уединённое. На соседних скамейках расположились месье де Роган с Шарлоттой, чуть поодаль Катрин, хваставшаяся перед мужем новыми перчатками, и Дениза, краем глаза приглядывавшая за Нини, с аппетитом уплетавшей пирожное.       — Дяде не трудно, — уверил Пьер. — Дядя может и прогуляться.       — Для меня одной не нужно, что вы. Садитесь с нами.       — Дядя, иди, — строго сказала Мими. — Феликс бы сейчас так и сделал. Он всегда говорит, что девушки самые непонятные существа в мире, и никогда нельзя сразу сказать, чего они сами хотят.       Диана рассмеялась.       — Подозреваю, Феликс говорил не про яблоки, — усмехнулся Пьер.       — А он что, приехал? — к ним на скамейку подсела Шарлотта. — Вот бы и правда он! Он такой красивый! Он такой… такой…       — Он на тебе не женится, не мечтай даже, — одернула её Марианна. — Да и не дал бы ему никто разрешения, даже если бы он посватался. Даже если бы Пьер попросил. И к тому же, жить с ищейкой — то ещё удовольствие.       — Не удивлена, что нашего брата не было дома, когда у Луизы начались схватки, — вставила Дениза, до того не интересовавшаяся разговором.       Пьер, побледнев и помрачнев, ответил:       — Я понимаю, что виноват перед ней. Но можно не напоминать мне об этом при каждом удобном случае?       — Чего вы добиваетесь, в самом-то деле? — заступилась за брата Шарлотта. — Ты же не винишь в случившемся Франциска?       — Защитница нашлась! — проворчала Дениза. — Ну, правильно, хлопочи за братика, не от тебя же за неделю до родов он уехал на свадьбу к школьному другу.       — Знаете что, пойду-ка я и в самом деле за яблоками.       Пьер ушёл. Диана, чувствуя себя неловко, постаралась отвлечься разговором с Мими о куклах и платьях для них. Месье де Роган, дождавшись, когда Пьер скроется из виду, отозвал дочь в сторону и строго спросил:       — И что это сейчас опять было, Дениза? Мы с вами, кажется, об этом уже говорили. Это всё трагическое стечение обстоятельств, присутствие Пьера в коридоре ничего бы не изменило.       — Вам бы в голову не пришло оставить мать одну в такой момент, почему вы его оправдываете?       — Дениза, девочка моя, — месье де Роган тяжело вздохнул, — мы все любили Лу. Я понимаю, что вы скучаете по ней, но этим вы ничего не измените.       Пьер вскоре вернулся, принося с собой большой прямоугольный сверток и, светясь, вручил Диане.       — Это для вас.       — Для меня? А что это? — Диана удивленно подняла глаза на него, вертя в руках сверток. Что-то отчётливо выпирало и каталось внутри, но она никак не могла понять, что именно.       — Вы можете посмотреть, если хотите.       Пожав плечами, она ещё раз перевернула сверток, ища узел на тесемке. Ей показалось не естественным, что обычно спокойный Пьер как-то уж слишком взволнованно смотрит на её руки, разворачивавшие обёрточную бумагу, но она не придала этому значения.       Диана не поверила своим глазам, когда увидела перед собой холст. У неё задрожали пальцы, когда она открыла первую длинную и узкую коробочку. Карандаши. Свинцовые и серебряные. Несколько кисточек, которые она даже не смогла взять в руки. Что будет в другой шкатулке, шире и выше, она уже догадалась. Краски. Восемь основных цветов и по запасному пузырьку белого и охры. Грунтовка для холста. Лак.       — Зачем? — только и сумела спросить Диана. — Это же так дорого!       — Я хотел порадовать вас. Жаль, если мне это не удалось, — пожал плечами Пьер. Диане показалось, что блеск в его глазах потух. — В таком случае… едем домой?       Диана почувствовала, что не знает, что должна делать, но и не может оставить всё как есть. Отложив сверток в сторону, Диана, чувствуя на себе взгляды десятка пар глаз, подошла к Пьеру и крепко обняла его. В те пару секунд, которые она простояла, уткнувшись носом в его шею, разум цеплялся за всё: его запах, биение сердца, ощущение напряжённых мышц под собственными пальцами.       «Как-то неловко вышло», — подумала она, с трудом заставив себя отстраниться.       Поколебавшись, она робко коснулась губами его щеки.       — Я просто хотела сказать «спасибо».       — Да в общем-то не за что… — растерянно ответил Пьер.