На губах улыбка, Под рукою меч. Время слишком зыбко Начинает течь.
Во сне времени будто не существует. Вся ночь ее бытия в неосознанности может пройти за пять минут времени во сне. А может и пару часов, может, сутки. Бьякуран старалась не запоминать свои сны.Я взмахну рукою, В крике потону Я готова к бою, Хоть потом умру.
На сей раз она — воин, участник гладиаторских боев. Ее прошлые жизни всегда отличались друг от друга, и часто совсем кардинально. Неизменным оставался лишь цвет волос и глаз, будто насмешка. Глаза эти… «адские», как сказали бы окружающие ее в этой жизни. Волосы эти… «слабая», охарактеризовали бы ее близкие ей люди. Впрочем, и они от нее быстро отвернулись.Правда, так и стало, И в груди теперь Что-то клокотало, От моих потерь.
Этот сон закончился быстрее, чем прошлые. Он мог бы уложиться в те рекордные пять минут, если бы Джессо не застыла поначалу, не привлекая внимания тигров, запущенных в вольер.Сколько это было? Трудно сочитать: Пули… палки… вилы — Может… сотен пять.
Девушку-альбиноса, откровенно говоря, не любили в городе. Били, унижали, пытались поизощреннее убить. Только вот та, кого они называли слабой, всегда выживала. Не важно, будь то пули, только недавно изобретенные, палки с острыми наконечниками, да даже простые сельские вилы! Она всегда выживала. Думала, что все наладится.Это всё так больно, Горько на душе. Я давно безвольна. Тело в муляже.
Розовые очки разбились стеклами внутрь, ослепляя девушку болью. Бьякуран не сопротивлялась, когда тигры все-таки решили растерзать аппетитную жертву и побежали к ней навстречу. Хотелось бы, конечно, не так больно, но она знает, что больно всегда, каждый раз. И от этого становилось безумно горько. Хотелось плакать.Я хочу проснуться, Но, не умерев, И зевнуть счастливо, Плавно, нараспев.
Хотелось бы, конечно, чтобы не больно. Очень хотелось бы.Но все эти — сказки, Что мне далеки. Заглушатся лязгом, С движения руки.
— К черту все, — сплюнула она зло на землю и показала фак ведущему этого «шоу». Чего, конечно же, никто, кроме нее, и не понял. Повелительный мах бледной руки и слуги бьют в гонг. Тигры становятся от громких звуков, от завываний бешеной толпы, только агрессивнее. Они набросятся на нее. И будут терзать своими острыми когтями, острыми клыками. На потеху толпе, что радостно улюлюкала и издавала восхищенные вопли. В который раз ей больно. За что?Я проснусь от крика, И схвачусь за грудь — Тело помнит пика Зябко содрогнусь.
Бьякуран не может остановить слезы, стекающие по лицу, комкая в руке мокрые от пота простыни. Вторая сжимала ткань майки на груди, где еще недавно находились клыки зверей. Девушку на белой кровати колотит. — Боже, может хватит?Сипло прошепчу. Знаю, на закате Я опять умру.