Конечно же, мы целуемся

У мамы взгляд такой, будто где-то что-то взорвалось и осколки упали прямо вокруг неё. — Что у тебя на лице? А что там может быть? Ясно. Но я все равно посмотрю в зеркало и долго безразлично стану изучать чёрные смазанные следы на щеках. И на губах — тоже. — Это Майя, — я ведь ей всегда все рассказываю, всегда. Она очень этим гордится, но, в итоге, ничего не знает на самом деле. — Не говори, что на тебя напали индейцы! Это неразумно. — Нет, не индейцы. Майя Светлова. И не напала. — Да ведь она такая хорошая девочка!.. — Конечно, хорошая. Поэтому и целует, — невозмутимо отозвалась я, нисколько не облегчая мамино состояние. Что её так удивляет? Я видела, слишком много раз видела, как целовались другие девчонки. — Пусть целует, но чёрная помада-то у неё откуда? — Ну это Элек привёз, они с профессором бывают за границей, — легко объяснила я. Есть у меня подозрение, что они там вовсе не в научных целях, но озвучивать это подозрение я не стану, пока мне это невыгодно. — Он не сильно в этом разбирается, так что, может, перепутал? — Ох, ну конечно, это все потому, что он копирует этого двоечника… — Сыроежкин, конечно, давно не двоечник, да и все его двойки не от глупости, а от лени, но маме, да и мне тоже, он все равно не нравится. И я очень рада, что Майе, как парень, — тоже. — Кстати, а на губах-то у тебя эта гадость откуда? Вы что там, всерьёз целуетесь? — Конечно же, мы целуемся, — едко ответила я. Конечно, с чего бы это мне не целоваться с моей же девушкой? Но мама, наверное, ещё не готова. К настоящей Майе вообще мало кто готов. Не к идеальной отличнице-умнице-красавице, а к «чудовищу», прячущему отстриженные волосы под париком, красящему губы в чёрный, к тому же, курящему (впрочем, с этим и я мириться не собираюсь, и первые шаги к искоренению привычки уже сделаны). — В этом нет ничего такого, мы же девочки, — хотя, как по мне, поцелуй он и есть поцелуй, но многие наши сверстницы считают иначе. Они это так, в шутку, очень коротко и потом смеются. Ну, а нам это только на руку. — Ну, может оно и так… — медленно проговорила мама и почему-то вздохнула. — Иди-ка ты умойся, выглядишь как трубочист. — Пойду-пойду, только помада вообще-то плохо отмывается, — особенно, если не стараться. Мне приятно, приятно хранить следы свидания. Майя, конечно, волнуется, не хочет, чтобы со мной случилась беда. Но с тем, у кого хорошо подвешен язык беда так легко не случится. Хотя, конечно, если бы обнаружились другие следы, те, что под немного более, чем прилично, короткой юбкой… Ну да потому последнее время у меня и есть с собой шорты. Мама считает, что это все признак высоконравственного стремления к приличию. Не знаю, какой была её молодость, но, впрочем, даже весело создавать такую иллюзию. Конечно же, наша с Майей дружба многих удивила. А многих идиотов из класса вдохновила петь о том, что, может, хотя бы Майя сделает из меня человека. Но как Элек не смог сделать человека из Серёжи, так и она из меня не сможет. Потому что я и так человек, и просто не обязана любить эту свору лентяев и шутов, а значит и их тайны хранить тоже. Для всех мы уже обычные, обычные подруги, только некоторые замечают, что мы с тех пор, как дружим, и не взглянули ни на кого из мальчишек. Да с чего они, смешные, решили, что она непременно стала бы на них смотреть?.. Мне бы такое самомнение. Впрочем, теперь… Теперь оно, наверное, такое и есть. Теперь, когда перед словами «мы целуемся» так легко поставить «конечно же».