***
Мир рушился. ЧанЁль чувствовал подобное уже во второй раз; первый пришёлся на день гибели ЧунМёна. ЧонДэ ничуть не удивился, увидев нацеленное на себя табельное оружие. Он начал спокойно объяснять, почему не мог являться убийцей, и уверенность ЧанЁля ощутимо пошатнулась. А потом и вовсе рухнула. Этот щенок СеХун забормотал что-то о ЧонИне и о какой-то толстовке, на что ЧонДэ посоветовал ему подумать получше. Что ж, может быть, из юноши и выйдет толк: он довольно наблюдателем и сообразителен, умеет подмечать мелочи и обладает неплохой логикой. Но только чаще всего приходит к неверным выводам. Это не ЧонИн. ЧанЁль глубоко вздохнул и встал на ноги, поморщившись, когда суставы хрустнули от долгого сидения в неудобной позе. Всё было очевидно с самого начала — как ЧунМён и говорил. Только все почему-то отказывались его слушать, вникать в его слова, и ему самому пришлось расплатиться за эту невнимательность дорогой ценой. ЧанЁль взял со стола свой табельный пистолет и вздохнул. Пора идти к убийце.***
Медицинский центр насчитывал двадцать два этажа. Для непредвиденных случаев конструкторами был предусмотрен выход на крышу. Обычно эту дверь держали запертой и не подпускали к ней чужих, но экстренный случай, который не так давно произошёл на пятнадцатом этаже, всё изменил. Сотрудники безропотно давали полицейским ключи от всех помещений, с готовностью отвечали на вопросы и всячески помогали следствию — они знали, что репутация их организации — это самое важное. На втором месте после жизни и благополучия пациентов, разумеется. ЧанЁль вышел на крышу и вздрогнул: тут, на высоте, гулял дикий ветер, совсем не типичный для конца июня. В сочетании с ярким солнцем, уже начавшим крениться к западу, этот вихрь являл контраст, который мог бы показаться даже приятным. Но не теперь. В данный момент ЧанЁля интересовало совершенно другое. Оглядевшись, он пошёл направо. Дойдя до ограждающего бортика, он с силой опустил на него крупную ладонь и, повернувшись к убийце, проговорил: — Здравствуй, БэкХён. Журналист усмехнулся и повернулся к своему старому другу. — Давно догадался? — будничным тоном спросил он. — На самом деле, нет, — ЧанЁль сжал ладони в кулаки. — Привязанность к тебе и неверие в то, что ты можешь оказаться чудовищем, препятствовали моей дедукции. Я подозревал кого угодно, кроме тебя, и только недавно я понял, кто же Бог на самом деле. БэкХён зевнул, прикрыв рот рукой. — Пятнадцать лет назад всё прошло намного легче, — заметил он, глядя вдаль. — В этот раз мне пришлось попотеть. Может, тому виной скачок в развитии технологий, может, я просто поспешил… ЧанЁль горестно вздохнул. — За что ты убил ЧунМёна? — спросил он. — Это довольно очевидно, — БэкХён передёрнул плечами. — Наш интеллектуал-капитан догадался, что это я. В ходе совещания он и вправду постоянно держал дверь в поле зрения и, представь себе не увидел ничего подозрительного. Какой вывод следовал из этого? Естественно, что я сам разместил эту заметку. Он сообразил насчёт этого и вызвал меня на разговор на пустыре у реки. Видимо, он ещё надеялся, что понял что-то неправильно, и я не преступник. Увы. Это было неожиданно и даже ужасно — я по-своему любил ЧунМёна и очень горевал после его смерти. Но мне пришлось ударить его по затылку и сбросить в реку, поместив ему под рубашку камень — чтобы тело утянуло на дно, и оно не всплыло. Я сообразил снять ветровку перед нападением и после того, как всё было кончено, просто снова надел её — она скрыла пятна крови на моей футболке. — А потом, — ЧанЁль неверяще покачал головой, — ты направился на совещание, как ни в чём не бывало. — Верно, — БэкХён медленно кивнул. — Пришлось поторопиться, поэтому я немного запыхался, но никто не обратил на это внимания: все были так увлечены подозрениями друг против друга! Никто и не догадывался о реальном положении вещей, но все косо смотрели друг на друга и пытались подогнать факты под свои абсурдные теории. В роли обвиняемого пришлось побыть и бедняге Тао, и безобидному Лу Ханю, который просто втюрился в мою мать и был готов платонически восхищаться ею на расстоянии. На самом деле, его карьера психиатра оказалась огромной удачей для меня: я смог сдать ему БэкБома и тем самым постепенно привязать его к нам. Сам понимаешь, дети его первой и самой сильной любви… Странная сентиментальность для врача, но, в целом, вполне объяснимо. ЧанЁль вздохнул и помотал головой, словно отгоняя от себя страшное наваждение. — Тогда, у библиотеки университета, — с трудом выдавил он. — Когда на меня напали, я мог поклясться, что видел БэкБома. — Фамильное сходство, — развёл руками БэкХён. — Мы всё-таки родные братья. Кроме того, ты настолько решительно отвергал саму вероятность того, что преступником могу оказаться я, что твоё подсознание сыграло с тобой злую шутку. Но, признаюсь, тут я тоже поддался сентиментальному порыву и не стал тебя добивать — ведь ты мой лучший друг. ЧанЁль горько усмехнулся и, подняв голову, посмотрел наверх. — Значит, и голова убитого Чжун ВонСуна в твоей квартире, и записка в кармане БэкБома… — протянул он. — Это всё ты? — Разумеется, — БэкХён потянулся и, сощурившись, с улыбкой посмотрел на солнце. — Мне было легче всего всё это провернуть. Я же знаю полицейских, приятель: я в курсе про окно минут в пять, когда оба напарника сменялись. Они и подумали, что Бог пробрался ко мне именно в то время. И в какой-то степени они оказались правы, хотя ко мне никто чужой не входил. Я просто достал голову из морозильника, корзиночку — из кладовой, а потом организовал подарок себе самому. Затем вышел прочь, поздоровался с патрульным, заступившим на дежурство, и отправился по своим делам до вечера. А потом вернулся и разыграл священный ужас от того, что увидел. Естественно, и морозильник, и вакуумный пакет от подарочной корзинки я уничтожил. Что же касалось БэкБома, тут мне было ещё проще: я навещал любимого братика каждый день, и однажды просто подкинул ему эту записку. Видишь ли, он прекрасно помнил, кто был настоящим Богом, и я начал серьёзно опасаться, что когда-нибудь он сможет пробудиться от сна разума и рассказать всем, что на самом деле случилось пятого июня две тысячи четвёртого. Обхватив голову руками, ЧанЁль застонал. — А твоя собственная семья? — он повернулся к собеседнику. — Твои родители? Как ты мог убить их? Тебе же было всего восемнадцать! — И что с того? — хмыкнул БэкХён, разминая пальцы. — Этот молокосос СеХун подозревал БэкБома, а ему было и того меньше, кроме того, у него поехала крыша! Последнее, кстати, сыграло ему на руку: я планировал повесить и его, но он удачно тронулся умом, потому и остался жив. — Но почему ты так поступил с собственными родителями? — ЧанЁль выпрямился и внимательно посмотрел в глаза собеседнику. — В чём они перед тобой провинились? Лицо БэкХёна исказилось. Они с силой сжал зубы и выпустил воздух сквозь них. — Они не смогли примириться с тем, что я Бог, — со злобой ответил он. — Пытались лечить меня — меня! Да им самим нужно было в психушку! ЧанЁль негромко ахнул. — ЧунМён провёл опрос с одной из бывших коллег твоей матери, — едва слышно вымолвил он. — Я читал его, перепечатанный с аудиозаписи с его мобильного. Та женщина сказала, что Бён ХоЁн жаловалась на проблемы с сыном, и все автоматически пришли к выводу, что она имела в виду младшего. А на самом деле… — Правильно, мой дорогой Ватсон! — БэкХён ударил кулаком по ограждению. — Им не стоило пытаться изменить Бога, потому что Бог — это сущность. ЧанЁль отвернулся. — Ты так виртуозно обходил все ловушки, не оставлял после себя следов, — произнёс он. — Как, каким образом? — Очень просто, — БэкХён хихикнул. — Я подготовился, милый друг. Читал труды по криминалистике, криминологии, уголовному процессу, информатике и программированию, даже анатомические справочники — у меня был полный доступ к любой литературе, причём неофициально — мать ведь была библиотекарем в Сольнаме — в крупном столичном университете! Сначала было трудно, и того парня я разрезал далеко не сразу, но всё же ваши хвалёные медики как один пели песню про то, что то являлась работой профессионала. К счастью, в две тысячи четвёртом камеры видеонаблюдения ещё не были натыканы на каждом шагу, так что я просто их избегал. Сейчас пришлось использовать накопленные опыт и талант: я ведь не зря все эти годы помогал полиции как эксперт! Я общался с разными специалистами, впитывал каждую крупицу информации, которую получал от них, ведь учёные и умелые люди никогда не прочь прихвастнуть. Я сдружился со всеми в отделе по расследованию особо тяжких и годами поддерживал эту связь, постепенно став на сто процентов «своим». Это заняло много времени, но оказалось действенным: ЧунМён, например, так до конца и не поверил, что я Бог. Покачав головой, ЧанЁль чуть отстранился. — Ты чудовище, — вымолвил он. — И ты будешь наказан за всё, что натворил, уж будь уверен. БэкХён внезапно откинул голову назад и громко расхохотался. — Ты же не серьёзно, друг, — вымолвил он, отсмеявшись. — Я Бог. Я уйду на своих условиях. Он забрался на ограждение, прежде чем ЧанЁль успел вытащить пистолет, расставил руки в стороны и прыгнул вниз с высоты двадцати двух этажей.***
ЧонДэ повёл плечами и оттянул пальцем белый воротничок. Всё-таки парадная капитанская форма была ему страшно неудобна, как и любая другая, впрочем. Хорошо, что надевать её нужно было только по определённым оказиям вроде сегодняшней. Он подошёл к окну и, опустив пальцем планшетку жалюзи, выглянул через стекло наружу. Дождь лил как из ведра, орошая землю огромными водными потоками, с которыми порой не справлялась ливневая канализация. Крупные капли громко стучали по всем поверхностям, выбивая унылую дробь. Что ж, каждый год на август приходился сезон дождей; этот не стал исключением. Вздохнув, ЧонДэ отошёл от окна, споткнувшись по пути об одну из раскрытых картонных коробок, стоявших на полу, и чертыхнулся: процесс переезда в этот кабинет явно затягивался, но хорошо уже то, что все его вещи теперь здесь, пусть и в коробках. А вещи ЧунМёна — у его жены, вернее, вдовы. Стянув с себя форменный китель, ЧонДэ небрежно повесил его на плечики и спрятал в шкаф — как можно подальше. С облегчением расправив плечи, он расставил руки в стороны и глубоко вдохнул. С ШиХён всё разрешилось хорошо: им повезло, что её милая пожилая сиделка согласилась переехать к своей подопечной и жить одним домом. Наверняка за эти годы женщины привязались друг к другу и успели стать подругами. И, конечно, ЧунМён, предвидя это, смог накопить довольно кругленькую сумму на банковском счёте и оставить её жене, чтобы та ни в коем случае не нуждалась. Сделав несколько наклонов, ЧонДэ, поморщившись, потёр поясницу: во время дождей она частенько ныла, порой выводя его из себя. Он сел в кресло и привычным движением включил компьютер. Сегодня комиссар непрозрачно намекнул ему на то, что не стоило затягивать с назначением лейтенанта. Два последних месяца — июль и август — ЧонДэ всеми силами откладывал это решение, но больше уже нельзя. По должностной очереди шёл МинСок — он был старшим детективом, но ЧонДэ не хотелось повышать его: он считал, что тот прекрасно справлялся со своими обязанностями на том посту, который занимал, а новая ответственность ему ни к чему. ЧонДэ больше склонялся к ЧанЁлю, ведь именно этот детектив догадался после его намёков, кто именно преступник. Именно он поехал в медицинский центр, чтобы окончательно разобраться. И там произошло нечто ужасное, что и подвело итог череде трагедий. Кивнув своим мыслям, ЧонДэ хрустнул пальцами и начал искать на компьютере соответствующий шаблон приказа. Да, ЧанЁля нужно наградить, поэтому должность отойдёт к нему. МинСок точно не обидится: он и сам понимал, что пост лейтенанта не для него: моментальные решения и умение хорошо ориентироваться в быстро меняющих обстоятельствах не были его сильными сторонами. Склонившись над клавиатурой, ЧонДэ начал печатать. Высунув кончик языка, он подолгу искал нужную клавишу, но у него и мысли не возникало о том, чтобы перепоручить эту ответственную работу кому-то другому. Потому что ЧунМён всегда делал это сам. Закончив, ЧонДэ резко выдохнул и, отправив бумагу на печать, встал из-за стола. Он подошёл к одной из коробок и, присев на корточки, начал в ней рыться. Он искал ручку, чтобы поставить подпись на приказе и отнести его в канцелярию для заверения, но не помнил точно, в которой из коробок лежали все подобные принадлежности. Пальцы ЧонДэ скользнули по гладкой поверхности, и он с изрядной долей изумления вытащил большеформатную фотографию в рамке. Ах, да, эта… Она висела у него на перегородке последние два года — они все тогда решили сфотографироваться на память. ЧонДэ нежно повёл пальцем по лицу ЧунМёна, прячущемуся за прохладным тонким стеклом. — Прощай навсегда, старый друг, — прошептал он. — Мне будет очень не хватать тебя. ЧонДэ перевёл взгляд на улыбавшегося БэкХёна, стоявшего рядом с ЧунМёном, и скрежетнул зубами. Он резко распрямился и, положив фото лицом вниз, отогнул металлические язычки, державшие его в рамке. Вытащив фотографию, ЧонДэ обошёл стол и застыл над мусорным ведром. Подумав некоторое время, он покачал головой и вновь аккуратно вставил изображение в рамку. — Прошлое всегда будет с нами, — тихо промолвил он, пряча фотографию в самый нижний ящик своей тумбочки. — И его надо принимать, не пытаясь избавиться. Выйдя из кабинета, он оглядел пока пустовавший отдел. Все сотрудники уже направились на очередное совещание, которое он же им и назначил. Наверное, не стоило заставлять их подолгу ждать, верно? ЧонДэ взял из лотка выдачи принтера только что распечатанный приказ, быстро пробежал его глазами и, взяв со стола МинСока ручку, поставил свою размашистую подпись. Отлично, теперь дело за малым: лишь забежать по пути в канцелярию. А форменный китель можно и не надевать: достаточно того, что он просидел в нём целых два часа. Улыбнувшись, ЧонДэ поспешил к выходу. Будущее — неясное и чуть окрашенное печалью, но такое прекрасное своей неизведанностью — лежало перед ним и людьми, которых он любил. И что бы они ни оставили во вчерашнем дне, завтрашний всегда был лучше.