Чувство вины

      Сначала ему кажется, что он сходит с ума, но постепенно детектив начинает привыкать, что рядом постоянно находится призрак, что иногда помогает ему в расследовании. В начале Ацуши злится, ведь с Тацухико связаны не самые лучшие воспоминания и эмоции. Но, так как уходить Шибусава не собирается, приходится привыкать к вечному присутствию рядом эфемерного создания, которого никто не видит. Накаджима вынужден работать, прислушиваясь к редким размышлениям мужчины.       Хотя нельзя не признать, что Шибусава не трогал его без острой необходимости. Иногда мужчина просто сидел рядом, поджав под себя ноги и смотря куда-то в пустоту. Это немного напрягало, но призрак все не уходил, и поэтому детективу приходилось терпеть. Через пару недель такого сожительства Ацуши уже спокойно слушает нотации и комментарии мужчины, когда они снова видят как Дазай совершает очередную провальную попытку самоубийства. В некотором роде это было даже занятно. Постепенно Шибусава становится частью его жизни, к которой парень неохотно привык. А когда злость прошлого утихла совсем, Накаджима смог расслабиться рядом с ним.       Во время тренировок с Акутагавой Шибусава помогает вывести ему отличную тактику, чтобы победить и не ранить соперника. С каждым днем этот мужчина все больше вживается в личную жизнь юного эспера настолько безболезненно, что даже не вызывает вопросов у самого парня. Накаджима привыкает засыпать, слушая тихую колыбельную, которую ему поет призрак. Привыкает просыпаться не от будильника, а от того, что Тацухико зовет его по имени. Он всегда незримо находится рядом с Ацуши. И в какой-то момент детектив ловит себя на мысли, что привык к этому воплощению своего детского кошмара рядом. Он по-прежнему вызывает легкое раздражение, но теперь это чувство настолько притупилось, что кажется лишь воспоминанием. — Дазай-сан, а призраки существуют? — спрашивает как-то у наставника юноша, заканчивая очередной отчет, который должен передать Куникиде.       Детектив отрывается от прочтения «Самоубийство для чайников», поднимает взгляд на мальчика-тигра и вздыхает. Слегка рассеяно оглядывается вокруг, но в офисе помимо них никого нет уже больше часа. — Не уверен, Ацуши-кун. По крайней мере, не встречал таковых, — бывший мафиози делает короткую паузу, чтобы обдумать дальнейшие слова, прежде чем продолжить. — Но ты же не просто так об этом спросил. — Да… — взгляд Ацуши падает на Шибусаву, что стоит прямо за спиной Осаму, — Может ли быть такое, что один человек может видеть то, чего другие не видят? — вопрос кажется глупым, но Ацуши слишком устал от неведения. Шибусава ответа дать не мог, потому он и решился задать столь бредовый вопрос своему наставнику. Больше просто некому. — А что ты видишь, Ацуши-кун? — прямо интересуется Дазай, убирая томик в сторону. Он давно заметил, что с юношей что-то не так. Но выяснить было слишком сложно, ведь прямых доказательств у него не было, а взгляд в пустоту можно было объяснить простой задумчивостью, но сейчас у него появились догадки. — Шибусава. Он уже почти полгода находится рядом и сейчас тоже: стоит за вами. Я не знаю, почему именно рядом со мной, он тоже. Мы все это время искали хоть что-то, что поможет узнать почему так вышло. Но ничего. Его никто не видит. Он не может ощущать. Просто… Есть и в то же время его нет.       Ацуши жмурится, ожидая, что его поднимут на смех, но этого не происходит. Осаму подходит и гладит его по голове. — Хорошо, что рассказал. Мы разберемся, что это за странность. Он же меня слышит? — Более чем, и кивает, тоже хочет разрешить это… Ему не очень нравится быть в таком состоянии… Брюнет долго смотрит на тигра, а затем медленно кивает, веря ему на слово. — Понятно. Следуйте за мной, оба. — скомандовал неполноценный, хотя в уточнении «оба» не было никакого смысла. Тацухико и так бы последовал по пятам за Ацуши.       Они пошли прямиком к директору. Дазай в общих чертах описал ситуацию и спросил, знает ли Фукузава способ как-то это исправить. Мужчина молчал некоторое время, обдумывая всю ситуацию в целом, после чего все же сказал: — Я не знаю, как это сделать. Но ты знаешь того, кто сталкивался с этим. Он единственный, кто может как-то вам помочь. Осаму морщится, как от головной боли, но все же благодарит директора и покидает его кабинет вместе с тигром и призраком. — Кого имел ввиду Фукузава-сан? — выражает общий вопрос Ацуши, с некоторым волнением смотря на наставника. — Когда я сказал, что мне не доводилось с таким сталкиваться, я сказал почти правду. — суицидник идет вперед, убирая руки в карманы своего плаща. — Такой случай уже был. Всего однажды и то, не со мной. И я обещал, что не стану об этом вспоминать.       Они идут на какой-то склад, в район, где Ацуши еще бывать не приходилось. Шибусава не отстает, хоть и бормочет о том, что все это довольно странно. На месте Дазай звонит кому-то, кто не сразу берет трубку. Накаджима ждет хоть чего-то, но зная, что расспрашивать наставника бесполезно, продолжает терпеливо ждать. — Привет. Помнишь, я обещал тебе, что сохраню твой небольшой секрет за одно желание? Нужна помощь. Нет. На том же месте, да. Придешь — узнаешь. Не стал, не будь дело таким важным…       Спустя час к складу подъезжает машина. Из нее выходит хорошо знакомый им всем человек в солидном костюме-тройке, плаще и неизменной шляпе — Накахара Чуя. — Ну и зачем ты меня выдернул с работы, Дазай? — голос звучит раздраженно, мафиози смотрит на бывшего напарника скорее устало. Стряхивает с одного ящика почти вековую пыль, брезгливо морщится и только после этого садится, кивая Ацуши вместо приветствия. Тигр отвечает тем же, но скорее чисто машинально. — Как тебе сказать. Ацуши-кун столкнулся с той же проблемой, что и ты несколько лет назад после смерти сам-знаешь-кого.       Дазай выглядит беспечным, но Чую показным спокойствием не обмануть: в глубине глаз детектива он замечает проблески беспокойства и это заставляет самого рыжего нервно дернуть ногой. — Это точно? — Накахара хмурится, резко переводя настороженный взгляд с тигра на Осаму и обратно. — Абсолютно. — голос Дазая непривычно твердый и холодный. Чуя невольно кривится и внутренне содрогается. Он его не слышал с того самого момента, как ныне детектив покинул Портовую Мафию так ничего и не объяснив. — Тацухико Шибусава. Если верить Ацуши, то это длится уже где-то полгода. Я бы не звал тебя, если бы не был уверен.       Мафиози потирает переносицу, доставая другой рукой из кармана плаща пачку сигарет. Щелкает зажигалка, сделанная на заказ, первые клубы сизого дыма срываются с губ молодого мужчины. Накахара некоторое время молчит, задумчиво смотря перед собой и делая затяжки; пепел беспрепятственно падает на грязный цементный пол, тут же потухая. Когда туда же отправляется и окурок, заботливо придавленный носком лакированного ботинка, Чуя наконец начинает говорить слегка хриплым после табака голосом. — Прости его. Пока не простишь, он так и будет таскаться за тобой. Иногда на прощение нужно время, много времени. Но ты действительно должен взять и просто отпустить его. Иначе никак. — Исполнитель поднимается молча, собираясь уходить. Для него разговор уже окончен. Он не успевает сделать и шагу, как оказывается перехвачен за руку крепкими перебинтованными пальцами. Накахара кривится и враждебно смотрит на невозмутимого детектива. — Чего надо, Дазай? Я сказал вам решение проблемы, не обязательно было… — Прости. — в подтверждение своим словам брюнет спешно убирает свою руку и Исполнитель брезгливо трет запястье. — Он уже в прошлом, так ведь? — мужчина наклоняется, его голос звучит едва различимо, словно бы он боялся того, что их услышат. Накахара медленно кивает. Он давно уже отпустил…       Когда мафиози покидает их, а вместе с ним уходит и Дазай, отмахнувшись несуществующими делами, Ацуши остается с Шибусавой наедине. Им предстоял долгий и, возможно, даже неприятный разговор. Но он был необходим. — Я… — слова застревают в горле Накаджимы и он нервно сглатывает, чувствуя сейчас острую потребность в воде. Но ни бутылки с водой, ни возможности ее заиметь даже близко не было. — Я не знаю, что можно сказать, но мне жаль, что все так получилось. Мы в третий раз встретились и ты оказался ко мне еще и так привязан. Не этого ты хотел, наверное, но вышло… — Ацуши снова делает паузу и на этот раз смотрит на Шибусаву уже более виновато. — Вышло вот так. Знаешь, за все то время, что мы были вот так привязаны друг к другу, я привык к тому, что ты всегда рядом. Это не отменяет моих воспоминаний и твоих поступков, но… Но ведь ты больше не тот, что был. Тот ты умер, он был уничтожен мной в тот роковой день, а сейчас ты лишь призрак… И, честно говоря, я давно тебя простил. В какой-то степени даже привязался, ведь ты был всегда рядом. Можешь думать, что хочешь, но я считаю, что ты хороший. Ровно настолько, насколько может быть хорошим человек, прошедший через смерть.       Остаток своей речи Ацуши произносит буквально на одном выдохе, страшась того, что смелость и решительность вот-вот угаснут. Когда поток слов прерывается, парень останавливается в смущении и смятении, стыдливо посматривая на призрачного мужчину и нервно теребя свою рубашку. Шибусава смотрит на него сначала удивленно, а потом утягивает в объятья, которых парень, конечно же, не чувствует. Мужчина знает, что сейчас он может просто рассыпаться и больше не вернуться никогда, но перед этим он хочет кое-что сказать юному мальчику-тигру. — Знаешь, это были самые лучшие полгода. Ещё никогда мне не было так весело. Ты действительно помог мне видеть мир с другой стороны и многое осознать. Спасибо, Ацуши…       Спустя мгновение Шибусава исчез. Казалось бы, на этом вся история кончилась, логически завершилась, но Тацухико не ушел на совсем, как показалось сначала. Он ушел в глубины подсознания Накаджимы и теперь практически делил это место с внутренней сущностью тигра мальчика и Ацуши мог сам его позвать, если это было нужно. — Ты знал об этом? — Чуя хмуро смотрит на мужчину, что греет руки у камина в гостиной, который по неизвестной для всех причине всегда горит у него дома. И сейчас эта причина оборачивается на голос вернувшегося эспера портовой мафии. — Что и он не сможет избавиться от призрака? — на Накахару посмотрели два изумленных глаза и их обладатель мягко пожал плечами, снова возвращая взгляд к огню. — Конечно. Никто не может. К сожалению, вероятность один на миллион, когда такое может произойти. Я слишком долго в таком состоянии, чтобы ошибаться, — длинноволосый мужчина снова греет озябшие руки, а Чуя, недолго понаблюдав за ним, уходит заниматься насущными делами, по привычке забывая о присутствии еще одного (не)человека в доме.       От этого нет решения, к этому можно только привыкнуть. Иначе никак.