Excommunication is the new black

      Проходит совсем немного времени, прежде чем старые динамики оживают дребезжащим и прерывистым голосом Салаги: — Салага и Пратт возле КПП. Приём. — Уайтхорс принял. Приём.       Джон раздражённо барабанит пальцами по столу. — Скажите ему, чтобы никого не убивал, — шепчет он. Шериф вздыхает, но покорно наклоняется над микрофоном и нажимает кнопку ответа. — Наш гость просит, чтобы возможные встречи с сектантами не заканчивались летальным исходом, — чеканит Уайтхорс. — Приём. — Мы подумаем, приём, — спустя секунду отвечает Пратт.       Джон скрипит зубами. Нужно было раньше заставить Салагу пообещать. Нет смысла трястись насчёт сохранности Врат, если в них больше не останется верующих. То есть, конечно, туда отправятся Иосиф и те, кто живёт в его посёлке. Плюс остатки последователей Иакова, если они не решат захватить Волчье логово вместо того, чтобы уехать в долину. Но это не заполнит бункер даже наполовину.       Через несколько долгих минут Салага снова на связи: — Мы возле бункера. Вижу восьмерых эдемщиков и минимум двух Ангелов снаружи. Акула, Хёрк, вы готовы? Приём. — О да! — кричит Бошоу. — Адская вечеринка номер два: электрик-бугалу! Э-э, приём.       На этой частоте тишина и Уайтхорс поворачивает тумблер до тех пор, пока из другого динамика не раздаются переговоры с частоты Верных, немного тише, чем канал Сопротивления. Хорошая идея, даст возможность понять, чем заняты верующие. Интересно, оставшиеся Верные до сих пор следят за частотой Сопротивления? Раньше они так и делали, когда у них была радарная станция и Оружейная Иакова, но первая теперь под контролем Сопротивления, а вторая — разрушена до основания. Вероятно, больше не следят, иначе бы уже поймали и Салагу, и Пратта. — Здесь грешники! Запускают фейерверки у входа на парковке! — рявкает Верный. — Отряд Дельта, отправьте их в ад! Приём! — Ой! Они в нас стреляют! — визжит Хёрк. — Это ва-аще не «возлюби ближнего своего»! Гр-рх! Они попали в мою огромную прелесть! Салага, быстрее! — Заходим в бункер, приём, — отвечает Салага и на заднем фоне отчётливо слышен узнаваемый звук открывающейся входной двери. Джон перемещает фигуры к лестнице на плане и ждёт. — Так стало жарко здесь… — поёт Бошоу. — Одежду всю… вот дерьмо! — Не по рации, ребята, — Уайтхорс как всегда само терпение. — Приём. — Извините, чуваки, просто хотел поделиться с вами тем, что происходит, раз уж вы не с нами, — задыхается в рацию Хёрк, его едва слышно из-за стрельбы. — Мы не хотели никого обидеть или ещё чего, просто развлекаемся. — Это понятно, но нам нужен канал, чтобы мистер Сид мог направлять их и все получили указания вовремя, — объясняет шериф и его уставшее лицо говорит Джону, что это далеко не первая попытка растолковать это братьям Драбмен. — Эй, нам обязательно говорить «приём» после той херни, что мы говорим? — спрашивает Бошоу и за вопросом следует всплеск статического шума — очевидно, они что-то взорвали. — Это было бы лучше всего, приём, — говорит Уайтхорс и тут Бёрк выхватывает у него микрофон: — Серьёзно, заткнитесь, чтобы мы могли выполнить задание, — рычит он. — Приём. — Да не злись ты так, — бормочет Акула. — Приём, что ли.       После этого Драбмены сводят свою бесполезную болтовню к минимуму. — Мы внизу, — отмечается Салага. — Встретили пятерых сектантов, но вырубили их. Приём. — Отлично, — Джон тянется к микрофону, который маршал неохотно отпускает. Джон прочищает горло и начинает вести. — Вниз по лестнице, потом направо. Приём. — Принято, — отвечает Пратт. — Кстати, тебе стоило сказать, кто говорит.       Джон игнорирует его и направляет их в коридор крыла В. Его кабинет совсем недалеко от входа, рядом с одним из общежитий. И рядом с его собственной комнатой — которая тоже рассчитана не на него одного, но ему хотя бы придётся делить её только с Иосифом, а не с двадцатью другими верующими. Хадсон находится в крыле С, но Салаге и Пратту пока не нужно об этом знать. Джон хочет сначала вернуть своё пальто. — Слева от вас белая дверь. Это мой кабинет. Там лежат магнитные карты, которые облегчат вашу миссию. Приём. — Принято, — повторяет Пратт.       Джон раздумывает, можно ли как-нибудь разделить Пратта и Салагу — и если можно, он заведёт Пратта в тупик, чтобы тот покалечился или его убили. Он даже сможет выдать это за досадное недоразумение… Джон смотрит на Бёрка, который сверлит его сердитым взглядом. Который просто ждёт, пока Сид облажается, чем и заслужит побои, пытки или даже пулю между глаз. …Нет, пожалуй, выдать смерть Пратта за случайность не выйдет. И попытки расправиться с ним стоит отложить до поры до времени. — Пропуски у меня, — говорит Салага. — Четыре штуки. Приём. — По одному на каждое крыло. В каждом держат грешников, но я не помню точно, в котором из них Хадсон. — Пиздёж, — рычит Бёрк сбоку. Джон игнорирует его, продолжая вещание: — Щитовая крыла В дальше по коридору. Чтобы освободить грешников, просто проведите картой в терминале и выберите «открыть все». Сделай то же самое в каждом крыле и быстро освободишь Хадсон. О, и кое-что ещё… — Что? — стонет Салага. — Приём. — Моё пальто ещё в кабинете? Ну то, с самолётами…       Бёрк скалится, всё ещё мрачный и недовольный. Уайтхорс прикрывает глаза, раздражённо постукивая пальцами по скрещенным рукам. — Нужно было сказать «приём», — как всегда монотонно замечает Пратт. — И да, оно ещё здесь. Приём. — Я хочу его обратно, — и прежде чем Джон успевает что-нибудь добавить, маршал выхватывает у него микрофон: — Нет. Не возвращай этому мудаку его пальто. Даже не думай об этом. Забирай Хадсон и убирайся оттуда. — Да ладно? В тюрьме очень холодно. Думаю, у меня начинается пневмония. Правда, я ужасный пациент и вернуть его мне в ваших же интересах, — возражает Сид. — Я же не прошу о многом. Оно висит прямо перед ними.       Запас терпения у шерифа явно иссяк и он забирает у Бёрка микрофон: — Делай, что сочтёшь нужным, Салага. Я тебе доверяю. Приём.       Кто-то — предположительно, Салага, — вздыхает, заставляя уши Джона болеть от громкого шипения помех. — Хорошо, получишь ты своё пальто, — говорит он. — Где именно находится щитовая? Приём.       Джон медленно, но уверенно ведёт их по своим Вратам. Салага и Пратт без особых проблем зачищают крыло А и крыло В, работая на удивление быстро и профессионально. Братья Драбмен прерывают их связь только один раз, когда Бошоу объявляет, что он надел свой фурсьют, а частота верующих взрывается сумбурной болтовнёй о маленьком огнеопасном йети.       Пастор Джером говорит, что уже подъехал к бункеру на своём фургоне, а Аделаида радостно оповещает всех, что никак не может найти своё нижнее бельё, но уже на пути к Вратам. Салага и Пратт вместе с грешниками возвращаются по коридору обратно ко входу, к крылу С и D. Как только первую группу грешников передают Джеффрису, помощники шерифа продолжают свою шпионскую авантюру, пока Джон не слышит наконец слова, которых он ждал: — Мы в щитовой крыла С, освобождаем заключённых. Приём. — О, — выдыхает Джон. Время привести их к долгожданному призу. — Мне только в голову пришло. Видишь дверной проём и лестницу за ним? Приём. — Больше никаких подарков, — раздражённо отзывается Салага. — Радуйся, что я забрал это уродливое пальто. Приём.       Джон пропускает это мимо ушей. Очевидно, у Салаги совсем нет вкуса. Это пальто изготовлено на заказ и обошлось Джону в восемь тысяч долларов. И оно потрясающее. Достаточно тёплое для этой местности и прекрасно сидит на своём обладателе. — Нет, эта лестница ведёт к моей мастерской и к галерее, — торопливо объясняет Джон, прежде чем Салага успеет уйти из щитовой. — Ты же сказал, что ещё не нашёл Хадсон, так ведь? Приём. — Думаешь, она там? Стой, в твоём убежище на случай ядерной войны есть галерея? — Да, в моих Вратах есть мастерская и галерея, потому что верующие будут единственными, кто переживёт Коллапс, а я, ко всему прочему, художник. И хочу, чтобы мои произведения пережили неизбежное уничтожение человечества от рук Божьих, — уточняет Джон, перебивая Салагу. — И да, твоя подруга может быть там. О ней могли попросту забыть, раз уж я сейчас не контролирую жизнь своих Врат. Приём.       Салага снова вздыхает: — Ты правда держишь заложников в мастерской? Да что с тобой не так? — бормочет он. — Просто… Уф-ф. Ладно. Мы зайдём туда. Приём. — Да не держу я никого в мастерской, — ворчит Джон и это почти правда. Помощник шерифа Хадсон — отдельный случай. С того момента, как Иосиф преподнёс её ему, Джон знал, что ей нужен особый уход. Её душе требовалось гораздо больше очищения, чем любой другой. Несмотря на то, что он ещё не закончил слушать её Исповедь, Хадсон сейчас куда менее вспыльчива. Она частично смирилась, хотя глубоко в её душе по-прежнему есть отравляющие её гордыня, лень и гнев. Джону просто нужно было немного времени, чтобы закончить работу — времени, которого теперь у него нет, благодаря Гранту и другим Верным-предателям.       Несколько секунд на частоте тишина, а затем Пратт открывает свой рот: — Это что за слоганы для начинающих серийников на стенах? Приём.       Джон моргает. Там нет никаких слоганов для серийных убийц. Есть плакаты, в основном с ним самим и с Иосифом, много воодушевляющих слов, но ничего связанного с «серийниками». — Да, мне тоже интересно, — добавляет Салага. — Семь смертных грехов на стене передо мной выглядят так, словно их написал кровожадный пятилетка. И вся эта жуткая херня возле лестницы. «Вы скажете нам спасибо» и всё такое. Приём. — Это не жутко, — недоверчиво говорит Джон. Ну правда, как они могли такое подумать? — А воодушевляюще. Это для того, чтобы поддержать дух верующих. Чтобы напомнить им о вере. — Я тебя умоляю, это самая пугающая хрень, которую я видел в сво… о, Боже, — помощник внезапно замолкает. — Нет, я ошибся, вот это — самая пугающая хрень, которую я видел в своей жизни. — Что там? Приём.       Спустя секунду Салага возвращается с вопросом, его голос немного дрожит: — Джон, почему в твоей мастерской вверх ногами висит труп? Приём. — Который из них ты имеешь в виду?       У него в мастерской немало трупов, висящих вверх ногами. Большинство из них тщательно завёрнуты и ждут, пока их либо сожгут, либо используют в качестве элемента в новом произведении искусства. — Который..? Блядь, это ещё не..? Гр-рх, — Салага рычит и делает глубокий вдох, отзывающийся шипением помех в рации. — Джон. Ты больной. Правда больной. Да что с тобой не так?! — Ты о том, который с цветами? Я думал, он хорошо получился. — У него из промежности торчат рога. Пожалуйста, скажи, что он был мёртв, когда ты это делал, — голос Салаги немного ломается. Похоже, он на самом деле не разбирается в искусстве. — Да, был, — Джон закатывает глаза. Салаге должно быть всё равно, учитывая, сколько невинных людей он убил, пока идёт его кровожадная вечеринка. Джон же не убивал никого из тех, кто стал его произведениями. Все эти трупы принадлежат людям, которые оказались слишком слабы, чтобы пережить своё Искупление, или тем, кого убили его верующие.       Бёрк всё ещё испепеляет Джона взглядом, но это скорее отвращение, а не злость. Шериф тоже — но его эмоцию сложнее считать, он прячет её под спокойным отеческим фасадом. Честно говоря, они оба раздражают, и чем быстрее Джону удастся выбраться отсюда, тем лучше. — Двигаемся дальше, — говорит Пратт, абсолютно равнодушный к тому, что так поразило Салагу. — Тут тела двух сектантов…       Возня, громкие звуки, кто-то кричит. Проходит целая минута — достаточно, чтобы Джон начал беспокоиться, не убили ли Салагу. Отец никогда его не простит, если этот придурок умудрится умереть.  — Мы нашли Хадсон, — Пратт тяжело дышит. — Приём.       Джон берёт фигуру королевы и добавляет на план. Он колеблется.  — Эм-м… Они вернутся сюда или нет? — спрашивает он в сторону. Хадсон ещё недостаточно чиста. Она ещё не понимает, что Джон до сих пор не закончил её Исповедь не из-за какого-то извращённого удовольствия от её страданий, а из-за любви к своим собратьям. Он пытался ей это объяснить, но она недостаточно чиста, чтобы внимать ему. Из-за отсутствия духовного просветления и ведомая своим гневом она может навредить ему.       Шериф долго смотрит на него. — Нет. Салага вернётся, а Пратт и Хадсон ненадолго останутся в Фоллс Энде. — Ясно, — отвечает Джон, едва сдерживая вздох облегчения. — Что такое? Испугался? — напевно мурлычет Бёрк. Так делают те, кто думает, что они сильнее, чем есть на самом деле. Джон не обращает внимания. — Ладно, мы идём наверх. Осталось только крыло D, так? Приём, — говорит Салага. — Да, так. Вернитесь в коридор. Выходите из щитовой, потом направо и через дверь в конце коридора. Там и будет вход в крыло D. Приём.       Там есть грузовой лифт, на котором они вместе с грешниками могут легко выбраться на поверхность. Но Джон не собирается рассказывать о нём. Лифт долго запускается, а едет с ужасным шумом. Это того не стоит. — Я на месте, — слышно голос Мэри Мэй. — Жду доставку. — Принято, — отвечает Уайтхорс.       Через несколько минут, в течение которых объявляется Ник Рай, готовый предоставить поддержку с воздуха, Салага снова на связи. Обидно, что частота Верных замолчала. Похоже, Драбмен-младший и Бошоу убили их всех. Что одновременно впечатляет — учитывая, насколько они оба дилетанты, и бесит — совсем скоро у него в подчинении не останется профессионалов. — Все заключённые на свободе. Идём наверх. Приём. — Принято.       К сожалению, никаких препятствий на пути к выходу им не попадается, так как патрульные внутри бункера ещё валяются в отключке. Тревогу не поднимут ещё минут пятнадцать или около того — до тех пор, пока гражданские не начнут расходиться для вечерних молитв по часовням и общежитиям, и не найдут своих защитников мёртвыми или без сознания.       Джон вздыхает. Очень жаль. Он действительно хотел бы, чтобы эти люди пережили Коллапс в его Вратах и были в безопасности.       По крайней мере, есть маленький шанс, что кто-нибудь из братьев Драбмен случайно подожжёт себя. Джон надеется, это будет Бошоу.