Excommunication is the new black

      К счастью, щитовая недалеко. Салага прихрамывает, но идёт даже быстрее Джона. Они проходят по извилистому коридору, потом через склад, открывают несколько тяжёлых дверей и оказываются на месте.       Джон сразу же идёт к главному пульту управления. На экранах — почти то, чего он и ожидал: большинство людей Веры находятся снаружи Врат, а те, кто внутри, лихорадочно пытаются остановить производство Блажи на нижних уровнях. Они выиграли себе достаточно времени, испортив систему управления давлением и машины в цехе перегонки. На нижних уровнях бродит пара Ангелов, но они смогут с этим справиться.       Джон пытается найти в компьютере систему управления дверями камер. Если он помнит всё правильно, то у Врат Веры довольно странная планировка — даже по сравнению с Оружейной Иакова. По просьбе второй или третьей Веры, камеры для грешников находятся напротив часовни — чтобы ускорить их обращение в веру. Это вряд ли поможет, если речь идёт о ком-то настолько упрямом и стойком, как шериф Уайтхорс. Вот с Бёрком сработало бы. Имя каждой папки и файла в компьютере заканчивается раздражающим смайликом или сердечком из символов. Даже в недрах своего защищённого бункера Рэйчел не могла отойти от роли миленькой Веры. То, что им нужно, названо «двери часовни<3». — Как она вырастила здесь столько травы? — спрашивает Салага и Джон поднимает взгляд. Салага стоит в центре щитовой, неуверенно и обеспокоенно рассматривая обстановку. Джон смотрит на пол. Тот же металл, что и в остальном бункере. В щитовой нет растений, кроме маленького кактуса на одном из столов. Галлюцинирующий помощник шерифа — не лучший расклад, но если учесть, сколько Блажи на них вылилось… это было неизбежно. — Она не настоящая, — отмахивается Джон, вводит пароль и на экранах видно, как открываются двери камер с пленниками. Он выпрямляется. — Пойдём.       Салага идёт за ним и, похоже, Блажь снова затуманивает его разум, раз он спрашивает: — Ты что, заплатил за искусственный газон для бункера? — Нет. Это Блажь. Тут ничего нет, — отвечает Джон, пока они спускаются по лестнице и заходят в часовню. Салага тихо присвистывает от восхищения. — Это тоже галлюцинации, да? — спрашивает он, приподнимая бровь. — Солнце и деревья?       Джон оглядывается. Часовня небольшая, примерно шестьдесят мест — стулья стоят рядами перед ступеньками для хора и напротив кафедры для проповедей. Над кафедрой — портрет Отца, а на стойках расставлены сотни маленьких свечей и коробки со Словом Иосифа. Лестничные перила и столбы возле ступенек для хора увиты гирляндами из пластиковых цветов. А в остальном, то же самое, что и в остальном бункере: бежевые стены и потолок, металлический пол и надоедливый запах Блажи и сырости. Никаких деревьев и совершенно точно никакого солнца. — Да, это тоже, — Джон снова бросает взгляд на рану в бедре помощника. Кровотечение не сильное, Салага всё ещё на ногах, но… в общем, чем быстрее они вернутся в тюрьму, тем лучше. — М-м, — тянет Салага, задумчиво потирая подбородок. И тут же возвращается в рабочий режим, сосредотачиваясь на их задаче. — Шериф? Вы здесь?       Салага хромает по направлению к открытой двери камеры. Джон идёт следом, соблюдая дистанцию. Бог знает, помнит ли что-нибудь Бёрк после того, как Вера позвала его, а Уайтхорс может не понять, что Джон не имеет к происходящему никакого отношения. С этого ракурса ему видно только петлю, зловеще висящую в углу камеры, и стул под ней. Что Вера хотела с ним сделать? Возникает неприятное ощущение, что ответ уже известен. — Салага? — когда они подходят ближе, то слышат в голосе шерифа облегчение. Он стоит на коленях рядом с Бёрком, который уже одной ногой в коме. — Не поможешь?       Помощник хромает к нему и лицо шерифа тут же мрачнеет. — Салага, что с тобой произошло? — Уайтхорс протягивает руку, чтобы остановить Салагу, пытающегося подхватить Бёрка. — Вера. И её люди, — отвечает он. — Выглядит не очень. Забудь, я его понесу.       Чушь собачья. Уайтхорс настолько под воздействием Блажи, что еле сохраняет равновесие. Да у него почти зрачков не видно. — Я помогу, — вызывается Джон, но явно не потому что хочет помочь Бёрку. Шериф Уайтхорс — пожилой и накачанный наркотиками человек, а Салаге нужно перестать хвататься за всё подряд до того, как он надорвётся. И, может, Джону удастся заслужить несколько очков этим поступком. Он кладёт лопату и ныряет вперёд, прежде чем Салага успевает остановить его, перекидывает одну руку Бёрка через плечи. Кивает Уайтхорсу, который, кажется, очень удивлён, увидев Джона. — Ты не..? — шериф тут же обрывает себя. Качает головой и вместо продолжения ободряюще улыбается Джону. Если бы он не был настолько одурманен, то, наверное, больше бы сопротивлялся. — Давай. Раз, два, три…       По секрету — Бёрк не такой уж и тяжёлый. Он тяжелее, чем кажется, но Джон справится. Он принимает основной вес Бёрка на себя, тогда как Уайтхорс пытается поддерживать на ногах и себя, и маршала. — Выход внизу лестницы, — говорит Джон, — Я видел Ангелов на камерах, будь осторожен. Лучше возьми лопату.       Не то чтобы Джон думал, что его могут подстрелить — не специально, по крайней мере. Но у Салаги галлюцинации, а коридоры здесь очень узкие и он не хочет схлопотать смертельное ранение от срикошетившей пули до того, как получит возможность вернуться к брату. И если шериф или маршал получат травму по пути к тюрьме, на Джоне это плохо отразится. Ему вроде бы нет дела до них, просто будет проще переубедить Салагу насчёт Проекта, если он будет в хорошем настроении, а не убьёт случайно кого-то из своих друзей.       Кажется, помощник шерифа думает так же. Замкнутое пространство, галлюцинации, возможность попасть в «своих». Либо это и впрямь его собственные мысли, либо Блажь делает его более восприимчивым к внушению. Он кивает, ставит винтовку на предохранитель, закидывает её за спину и подбирает лопату, оставленную на полу Джоном. — У меня всё равно патроны кончились, — говорит он и идёт впереди всех под указания Джона. Бёрк двигается еле-еле, волоча за собой ноги — помогает ровно настолько же, насколько мешает. Но они хотя бы идут. Это уже прогресс.       У подножья лестницы несколько Ангелов, но с ними легко справиться. Тяжелее не беспокоиться о состоянии Салаги: он начинает задыхаться после убийства Ангелов, а мышцы слишком напряжены — его руки дрожат, когда он опускает лопату. — Выход там, — Джон указывает на дверь, ведущую к главному входу. Салага кивает, но его взгляд остаётся прикованным к центру комнаты. — Иосифа здесь тоже нет, так ведь? — спрашивает он и Джон не уверен, хотел бы он взаправду встретить здесь Отца или нет. С одной стороны, он мог бы сразу передать Иосифу самых заклятых врагов Проекта. И, может, этим заслужить прощение. Или Отец посмотрел бы на Джона, испачканного в крови и ошмётках мозгов, и отказался бы прощать того, кто убивал других верующих.       Джон закусывает губу. Когда он вернётся к Иосифу, в конце концов ему придётся покаяться об этом. Его Искупление будет невыносимо мучительным. Гораздо худшим, чем последнее. — Нет, его здесь нет, — отвечает Джон и Салага идёт дальше.       За угол, потом по короткому лестничному пролёту — и они возле ворот бункера. Которые заперты, судя по тому, как колотит по ним Салага. — Джо-он, они не открываются, — жалуется помощник шерифа. Блажь дарит ему забавную способность — указывать на очевидное. — Используй мой ключ, — советует Джон и Салага тут же наклоняется, чтобы воткнуть ключ в замок, не снимая его с шеи. Неплохой вид. Помощник распрямляется, толкает одну половину ворот, и Джон с Уайтхорсом выходят наружу.       Джон делает глубокий вдох, надеясь, что химический запах Блажи скоро исчезнет. Лёгкое головокружение и искорки уйдут позже, но для начала неплохо. Он никогда не был так рад «целебному свежему воздуху», который так обожал Иаков.       Солнце уже садится и температура упала на несколько градусов. — Как мы вернёмся в тюрьму? Вы на машине? — спрашивает шериф. — Взяли вертолёт. Он наверху, на холме, — Салага останавливается и щурится на Джона. — Хм-м. — Смотри, вон там пикап, — Джон указывает на машину со знаками «Врат Эдема», припаркованную на другой стороне дороги. — На нём мы быстро доедем. — Не возражаю, — говорит шериф и начинает идти в указанном направлении. Джону не остаётся ничего, кроме как последовать за ним. Салага ещё секунду смотрит на Джона, но потом тоже идёт к машине.       Они сгружают Бёрка в кузов — тот не спорит и не проявляет ни малейшего недовольства. Просто лежит с приоткрытыми глазами белого цвета и бормочет себе под нос. — Я сяду с ним. Прослежу, чтоб не повредил себе ничего, — говорит Уайтхорс. — Спасибо. Я поведу, — выдаёт Салага. — Нет, не поведёшь, — возражает Джон. — У тебя галлюцинации. А у меня — нет. Поведу я.       Помощник открывает рот, чтобы начать спорить, но тут вмешивается шериф: — Салага, это правда? У тебя галлюцинации?       Тот кивает со стыдливым выражением на лице. Джон добивался не этого, но он не хочет умереть, если вдруг Салаге привидится пума или что-то ещё опасное, и он слетит с дороги. — Сынок, я не в восторге от этого, но я согласен с Сидом — ты не можешь сесть за руль. Я поведу. — О, да ладно! — восклицает Джон. Почему они такие глупые? — Шериф, сколько бабочек видите? — Э-э… — шериф моргает и замирает на мгновение, следя глазами за воображаемыми силуэтами и шевеля губами. — Пять. — И вы тоже не сядете за руль! — торжествующе сверкает глазами Джон. — Правильный ответ — «ни одной»! Нет здесь никаких бабочек, это всё Блажь. К которой я, если ты забыл, помощник, невосприимчив. Поведу я.       Уайтхорс вздыхает и пожимает плечами. Либо он считает, что спор окончен, либо — что настаивать бесполезно. Хотя, вероятнее всего, из-за Блажи — она делает людей более послушными, податливыми, восприимчивыми к внушению. — Соглашайся, Салага. Если он до сих пор нас не убил, то уж в тюрьму точно сможет довезти.       Ну хоть кто-то здесь оценил его выдающиеся способности и умения. Даже если их преуменьшили до «сможет довезти».       Джон садится за руль. К счастью, предыдущий водитель поступил по правилам — то есть, оставил ключи в замке. Фуры Проекта и личные машины Вестников защищены лучше, но эти дешёвые пикапы с эмблемами — общая собственность. Это значит, что у любого члена Врат Эдема должна быть возможность в любой момент ими воспользоваться. Поэтому во всех таких пикапах ключи зажигания хранятся либо в замке, либо в бардачке. С таким порядком даже удивительно, что у них угнали всего пару пикапов.       Салага садится рядом на пассажирское сиденье и морщится, задевая обивку ножами, всё ещё торчащими из плеча и спины. Он наклоняется вперёд, не утруждаясь тем, чтобы пристегнуться. — Давай, — говорит он, прислоняясь к приборной панели. Джон смотрит в салонное зеркало — Уайтхорс машет ему из кузова. Они готовы.       Джон ведёт машину гораздо осторожнее и медленнее, чем обычно — на целых пять километров в час меньше ограничения по скорости, чтобы не повредить свой груз. Плавно объезжает выбоины и препятствия, несмотря на отвратительную манёвренность этих пикапов. Неотрывно следит за дорогой, полностью сконцентрировавшись на своей задаче. Обычно у него в одной руке был телефон, с которого он постоянно отправлял сообщения Иакову или своим заместителям, а в другой — косяк или сигара. Джон даже не говорит ни слова, когда Салага включает радио грешников. Если честно, то это потому что сейчас там играет неплохая музыка. Раньше «Die Antwoord» были его любимой группой — до того, как Иосиф решил, что Джон больше не будет слушать музыку грешников.       Они доезжают до пункта назначения не так быстро, как Джону хотелось бы, но зато в целости и сохранности. Уродливый вертолёт Аделаиды стоит на том же месте, где до этого был вертолёт Салаги. Джон подъезжает как можно ближе ко входу, выбирая место для остановки среди трупов и обугленного транспорта.       Салага мычит, спрыгивая с пикапа и хлопая дверью сильнее, чем следовало бы. Он идёт к кузову и Джон со скоростью света выскальзывает с водительского места, едва не запутавшись в ремне безопасности. — Даже не думай об этом! — рявкает он и машет рукой в сторону тюрьмы. — Иди раны обрабатывать! Я помогу шерифу.       Салага смотрит на Джона, разинув рот, а потом поворачивается к Уайтхорсу за помощью. — Не смотри так на меня, сынок, — отвечает тот. — Здесь я на стороне мистера Сида. Тебе врач нужен больше, чем нам.       Салага раздражённо фыркает, но больше не пытается возражать. Он бросает на них сердитый взгляд и начинает хромать ко входу. Боже, спасибо Блажи за содействие.       Уайтхорс помогает Джону вытащить Бёрка из кузова. Кажется, тот стал яснее соображать — сам ухватился за их плечи и пытается идти.       Шериф открывает внешнюю входную дверь, а когда они подходят ко входу в здание, дверь открывает и придерживает одна из бойцов Сопротивления, девушка с печальным выражением лица. Вроде бы, она продаёт оружие. И если её работа — не знак того, что Коллапс абсолютно заслужен человечеством, то Джон не знает, что может быть этим знаком. Люди пытаются заработать побольше денег, даже когда их собственный дом объят огнём. Уайтхорс благодарит её и она закрывает дверь.       Из тюрьмы доносятся приглушённые крики. Чем ближе они подходят к лазарету, тем громче они становятся. Шериф открывает дверь и звук становится совершенно чистым. Это Трейси бешено вопит, вцепившись в окровавленную футболку помощника шерифа: — О чём ты думал, Салага?! Почему её?!