***
Относительность добра и зла. Давайте сперва разберёмся, что такое зло, и что такое добро в нашем повседневном понимании. Зло — это что-то плохое лично для нас. Добро — наоборот, что-то хорошее. Всё просто, скажете вы. Не соглашусь. Всё в нашем бесконечном и одновременно чертовски ограниченном мире относительно. Относительно нуля, погоды, человека, его мнения, и так далее, продолжать можно до бесконечности. Вы мне не верите? А я вам докажу, и сделаю это на одном-единственном примере, который с лёгкостью разрушит любую концепцию добра и зла. Бежит кошка за мышкой. Вы стоите подле и наблюдаете. Вы решаете спасти мышку. Так держать, вы спасли жизнь! И теперь кошка умрёт от голода. Молодец, герой недоделанный. В другом же случае вы решаете помочь кошке поймать мышку. Молодцы, кошка не сдохнет от голода, ура! Из-за вас умерла мышка. М-да, не очень хорошо у вас с геройством. Вы решаете ничего не делать. И уже кошка и мышка вместе вас матерят. Мышка из-за того, что вы могли бы её спасти, но при этом ничего не сделали, а кошка из-за того, что вы могли бы помочь поймать мышку, но всё так же стоите на месте. Вы решаете убить кошку и мышку. Ну, тут и объяснять не стоит. Видите, как всё относительно? В одной и той же ситуации, но с разными вариантами выбора и подтекстом, вы были и злом во плоти, и добром с нимбом на голове. А ведь в реальной жизни всё несравнимо сложнее. Так что… Нет никакого зла и добра. Есть наши мысли, действия, мнения, жизненные позиции, ситуации, интерпретации, отношения… А зла и добра нет. Есть только мы.***
Так, последний отсек, да? Хах, логично, ведь капитан корабля должен покидать его последним. Однажды Оптимус это докажет. Возможно, далеко не в первый раз. Как же часто я стала посещать это место. Даже немного неловко от этого. И вот я стою перед святая святых — отсеком самого Оптимуса Прайма, последнего из оных и просто прекрасного существа, по моему скромнейшему мнению. Я обычно не разбрасываюсь подобными словами, но именно эта оценка на данный момент кажется мне правильной. Но кто знает, как всё изменится завтра? Я подошла вплотную к отсеку. Двери не отворились. Ясно, либо веса не хватает, либо они заблокированы. Я несколько раз попрыгала, пытаясь как можно сильнее воздействовать на пол. И, хвала Праймусу, двери отворились, давая мне возможность войти внутрь, что, впрочем, я и поспешила сделать. Отсек оставался таким же, каким я его помнила, а сам Прайм стоял перед мониторами, что-то быстро печатая, и не обратил на меня никакого внимания. А я, всё так же стоя у двери, внимательно смотрела на Оптимуса. Хм, странно, чего это Прайм в темноте сидит? И правда, единственными источниками освещения в помещении были оптика Оптимуса и свет, исходящий от мониторов. Хотя, это не моего ума дело. Как говорится, темнота — друг молодёжи. Оптимус всё так же стоял возле мониторов, продолжая что-то сосредоточенно печатать. По экрану бегали тысячи маленьких символов, заменяя друг друга с огромной скоростью. Я пыталась ухватиться хоть за один и запомнить его, но у меня так ничего и не получилось. Эх, видно, человеческий глаз слишком несовершенен. Хотя, совершенства как такового не существует. А вот Оптимуса эта быстрота ничуть не смущала. Хм, интересно, что он там ищет? Судя по его сосредоточенному фейсплейту — нечто очень и очень важное для него, а, возможно, и для всего остального мира. Кто поймёт этих героев, которые на ночь глядя ищут пути спасения бренного мира сего? Я помялась. Наверное, это немного некрасиво — вот так стоять и смотреть на кого-то, кто даже не знает о твоём присутствии. Да, действительно, это неприлично. Только-только я хотела кашлянуть в кулак, чтобы привлечь внимание Оптимуса к своей персоне, как из-за двери раздалось громкое мяуканье и шкрябание. Если я с трудом смогла войти в отсек, преодолев двери, рассчитанные на кого-то более тяжёлого, то у кота и подавно не получится. Ох, Орион… Видимо, Оптимус услышал это и поспешил повернуться в мою сторону. Сперва его окуляры начали внимательно всматриваться в то место, где должен был бы стоять трансформер, но, никого там не обнаружив, он опустил взгляд ниже и, наконец, нашёл им меня. — Привет! — махнула я рукой, косясь на дверь. Мяуканье и шкрябание прекратились. Наверное, кот ушёл. Что, вообще-то, не похоже на маленьких пушистых проказников. Они обычно, пока своего не добьются, и шагу не сделают от тебя. Это я говорю как кошковод с многолетним стажем. Хм, будем считать, что Орион просто более умный и… Человечный, в каком-то роде. — Здравствуй, — секунда, и вот я уже на плечевом сегменте Оптимуса. Меня скоро вырвет от подобных аттракционов. — Давно ты тут стоишь? — на меня скользнул мягкий луч света голубой оптики Оптимуса. — Минут пять, — честно ответила я и тут же поспешила оправдаться. — Не хотела тебя отвлекать от работы. Ты казался таким занятым. — Хорошо, — губы Прайма тронула скупая улыбка, не очень похожая на ту, которой он одаривал меня раньше. — Что-то не так? — под ложечкой неприятно засосало. Праймус, пусть всё будет хорошо, хотя бы сейчас… — Да, вполне, — Прайм вернулся в свою исходную позицию и кивнул мне на символы в мониторе. — Я ищу решение нашей проблемы, — сказал он так, словно я должна была тут же схватиться за голову с криком: «А, этой проблемы!». Но его ожиданий я не оправдала. Оптимус опять говорил чёртовыми загадками, которые стали мне порядком надоедать. Вот честно. — У меня сейчас проблем нет, — как можно спокойнее заметила я, сделав акцент на втором слове. — Я рад, что тебе не мешают недостатки наших отношений, но всё же хотелось бы, чтобы ты познала со мной нечто… Несравнимо более приятное, если можно так выразиться, чем то, что сейчас могу тебе предложить я ввиду физических ограничений, — и вновь Оптимус устремил свой взгляд на монитор, даже не обратив внимания на то, как моя челюсть медленно, но верно коснулась пола, а в глазах появилось недоумение. — Я ищу артефакты… Один артефакт. Я не уверен, где он, и вообще, сохранился ли до наших дней, но, по крайней мере, я уже нашёл некоторые древние письмена. К сожалению, они неполные, и многое придётся восстанавливать, но, как минимум, основа у нас есть. — Оптимус, — я запнулась на полуслове, думая, что же конкретно мне надо спросить, а вопросов, честно скажу вам, было много. Очень много. — Зачем всё это? Я действительно не понимаю… Какой артефакт? Для чего? — Для преобразования одного вида существ в другой и наоборот. В нашем случае — человека в кибертронца, — он мазнул по мне быстрым взглядом. — Ты же не против? Я могла лишь огорошенно хлопать глазами и неразборчиво кивать, то ли соглашаясь с мехом, то ли нет. Вопросов стало ещё больше, чем было до этого. Ох, нет, только не эти чёртовы теории… Нужно спросить… Задать вопрос. Один. Конкретный. И не будет больше домыслов, да? Ведь правильно выбранный и поставленный вопрос — половина так желаемого ответа. Я чувствовала себя героиней игры, перед которой возникли таблички с выбором. Стоп, ведь так оно, по сути, и происходило… Но сейчас табличек, как в «Светлой» Тьме, не было, а этот бой проходил исключительно у меня в голове, не отображаясь в этой реальности визуально. Хм… А что если… Он любит меня? Это… Плохо? Не может этого быть! А если может? Отрицание быстро сменяло удивление. И наоборот. И по кругу. Есть тысячи причин для отказа, и самая главная из них — я… Я не люблю его? Это прозвучало неправдоподобно. И жалко. Очень жалко. Даже для мыслей. А даже если люблю, то… Как нам быть вместе? Он ищет способ превратить меня в кибертронца? Нет. Он не может так поступать! Это как минимум жестоко! Я же просто сойду с ума! Моя чёртова человеческая психика не выдержит подобного! Я не могу жить тысячелетиями, я не хочу жить тысячелетиями! Не хочу так страдать! Но бессмертия и силы всё-таки хочется. Но… Если я откажусь… Он же ничего не сделает, верно? Он не может сделать мне больно. Физически. О той ли боли я так самозабвенно думаю? Мне так не хочется ненавидеть. Стоп. А почему все мои предположения должны быть правдивы? Да, Прайм ведёт себя странно, но… Накручивать себя раньше времени не имеет смысла. Всему, что делал и делает Прайм, можно найти и другое оправдание. Более удобное для меня. Для нас. Наверное… Возможно, моё решение будет неверным. Надо отвлечься. Какая разница, что там себе думает Прайм? Он же немного сошёл с ума, верно? Хотя, называть его сумасшедшим было бы опрометчиво. Тут скорее подойдёт определение «одержим». Только… Чем? Или… Кем? Предположение. Да, оно у меня было. Чувства, прошлое… Я не буду спрашивать ничего у Прайма напрямую. Пока. Я спрошу у… Рэтчета. Да, у него самого. Рэтчет ответит. — Знаешь, — я замялась, пытаясь сформулировать правильный ответ. — Я тебе доверяю. Не думаю, что ты хотел бы кому-то чего-то такого, что плохо сказалось бы на нём, — я тоже начала играть в игру под названием «без конкретики» и, кажется, дала ему достойный отпор. Удивительно, но Прайм, судя по всему, остался полностью доволен моим скомканным ответом. И я была действительно этому рада. Ещё не настало время выкладывать все карты на стол, и уж тем более — вскрывать их. — Оптимус, как думаешь, всё будет хорошо? — это был странный вопрос, признаю, но услышать ответ на него хотелось неимоверно. Особенно от него. Первые несколько секунд Оптимус молчал, но потом начал говорить спокойным, уверенным тоном. Какой же прекрасный у него голос всё-таки… — Тебе не стоит беспокоиться из-за десептиконов, да и из-за чего-то другого — тоже, — Оптимус провентилировал системы. — Война… Она скоро закончится. — Как ты можешь это гарантировать? — действительно, он не мог и не имел права делать подобные заявления. Да, я знаю будущее, но он — нет. Ох, чёрт, невыполненные обещания — моя больная тема. — Ты сомневаешься во мне? — вопросом на вопрос ответил лидер автоботов. Фу, как невежливо. А вопросик-то с подвохом. Тут дело не в том, верю ли я Оптимусу конкретно в этой ситуации, а в том, верю ли я ему вообще. — Нужно подвергать сомнению всех и каждого, — уклончиво ответила я, не давая прямого ответа на поставленный вопрос. Прайм не стал мне говорить что-то ещё. Кажется, я его обидела. И начались минуты молчания. Время текло дальше, но конкретно в этом помещении, кажется, оно застыло, оставив нас двоих в некотором враждебном настроении, и тут… — Помнишь, ты спрашивала меня о связи трансформеров? — спросил Прайм. Голос его стал на несколько тонов глубже. Стало ещё хуже. — Ты согласишься стать со мной Бондмейтами?***
Мы очень часто получаем странные вопросы в лоб. Эти вопросы неожиданны, глупы и страшны в своей простоте. И на нас смотрят. Долго, внимательно, с ожиданием во взгляде, точно силясь прочесть наши мысли. А мы пытаемся держать лицо, прилепляя на него, точно восковую маску, невозмутимое выражение. Но наша душа вопит. Нам вмиг становится страшно, а всё, что было до этого, падает в пропасть без конца и края. И мы даём ответ. Уклончивый, неказистый и неуверенный. Мы не оправдываем ни своих ожиданий, ни чужих, но спичка, брошенная в канистру с бензином, так и не загорается, точно смертельная буря миновала, обойдя вас всего в нескольких миллиметрах и лишь немного задев своим плечом. Вы можете выдохнуть. Но надолго ли?***
В ушах звенит, точно кто-то кинул рядом гранату, оглушившую меня. Мозаика почти что склеилась, представляя собой действительно страшную картину. Я не хочу. Я не буду. Я не могу. Но что-то, точно чёрт, сидящий у моего левого уха и шепчущий плохие наставления, мешает мне принять всё, как оно есть. Это просто проверка на верность. Это не любовь. Он не говорил прямо. Он не тот, кто может делать или говорить нечто подобное. И я отвечаю: — Конечно. Ложь вырывается просто и буднично, будто бы я только что ответила случайному прохожему на вопрос «какое время?». «Конечно», — и выстрелом себе в сердце. «Конечно», — и семена лжи глубоко впились в землю, давая свои запретные плоды. «Конечно», — и пустота. Самая страшная ложь — это та, когда ты врёшь о любви. Но… Прайм меня не любит. Это просто проверка. Артефакт? Хах, всего лишь милосердное предложение товарищу, от которого я откажусь. Всё просто. Части той же мозаики перемешиваются, складываясь в принципиально другую картину. Более удобную мне, но правдивую ли? «Конечно», — и ты подписал себе смертный приговор. — Оптимус, — мой голос звучит достаточно звонко в этой уже не давящей тишине. — У Бамблби есть некоторые проблемы. Я думаю, что стоит его ещё раз проверить у Рэтчета, но сам он идти не хочет. Может, ты сможешь его уговорить? Он послушает тебя больше, чем всех нас вместе взятых, — спокойный голос. Ровный. Слишком будничный для такой патовой ситуации. А мозаика выглядит неправильно. Её нужно вновь разобрать и заново собрать, но… Зачем себя утруждать этим? Я найду правду. Я задам вопросы. Другому существу. Это неправильно, а моя маленькая ложь… Все уже о ней забыли, верно?***
Из маленького семечка может вырасти огромное дерево, которое будет существовать много веков. Так же и с ложью. Мало кто из нас следит за своими словами досконально. Тут соврал, там соврал… Подумаешь, верно? Ведь врать очень просто, даже тогда, когда это невыгодно. Но, на самом деле, это страх. Он говорит, что легче скрыть, недоговорить, соврать. И иногда это действительно помогает. Иногда ложь спасёт вам жизнь. Но однажды… Угробит. Ложь — не всегда плохо, то правда, но и злоупотреблять этим нельзя. Это тоже невыгодно.***
— Бамблби жалуется на повторяющиеся видения, — голос дока звучит несколько обеспокоенно, но до меня он доносится точно сквозь толщу воды. — Кошмары наяву, если хотите, хотя, я боюсь, что ещё более серьёзно. — Но на обследовании всё было в порядке! — Раф тревожится за своего друга. Он мнётся, теребит край оранжевого свитера, а глаза у него чуть более влажные, чем обычно. — Физически — да, а вот его психическое состояние стабильным не назовёшь. Пребывание в разуме другого существа оставило некий отпечаток в процессоре Бамблби, — Рэтчет умолкает на некоторое время. — Временное введение в стазис поможет ему восстановиться. Прайм внимательно слушает своего старого друга. Оптимус действительно примерный военачальник. Он смог уговорить Бамблби пойти к Рэтчету. Убедительность — это ещё один его плюс. Сзади раздаётся звук вызова по внутренней связи. Фоулер. — Прайм! — гаркает Фоулер. Голос агента всегда такой, когда случается нечто серьёзное. — Ты когда-нибудь видел десептиконов в гавайских юбках? — какая неуместная для этой ситуации шутка. — Нет, — просто отвечает Прайм. Пусть он ничем этого и не выдаёт, но я вижу, что подобные шутки его раздражают. На самом деле, очень глупо и самонадеянно думать, что Оптимус ничего не смыслит в подобных земных приколах. Я уверена: он изучил всё о Земле, чтобы точно установить контакт с людьми, поэтому подобные смехуюхочки при Прайме звучат вдвойне глупо. — Что случилось? — Десептиконы разнесли обсерваторию на Гавайях. По ней точно бульдозером проехались несколько раз! — недовольно отвечает Фоулер, картинно взмахивая рукой перед своим лицом. — Я думал, что ты знаешь, — а теперь в его голосе звучит укор. — Но зачем им эта обсерватория? — спрашивает только что подошедшая Арси. Рядом с ней стоит Балкхэд. Для многотонных роботов они действительно очень тихие. — Вам что-нибудь говорит название «Гавайский Сокол»? — блять, ну почему нельзя напрямую сказать-то? — Космический телескоп! — восклицает Раф до того, как кто-то успевает среагировать. — Да, и они похитили его главную линзу, — подтверждает агент. — Нам будет трудно разгадать намерения Старскрима, учитывая, что мы не знаем, где находится линза, — Оптимус говорит более задумчиво, чем обычно. — К счастью, на ней есть маячок, и он до сих пор отслеживает местоположение изобретения, — в голосе агента звучат нотки гордости. — Звучит как топорная ловушка, — хмыкаю я. На самом деле, это не было ловушкой. Просто Старскрим немного тупой, поэтому он не удосужился проверить свою добычу на предмет подобных сюрпризов. — Возможно, так оно и есть, но мы должны туда пойти, — Прайм приблизился к мониторам, внимательно изучая только что присланные агентом Фоулером координаты. — Опять Арктика? — усмехнулась Арси. — Ещё один шанс остаться в этих льдах навсегда. — Это же седьмой класс! — воскликнул Балкхэд, а я прыснула в кулак, поймав на себе несколько удивлённый взгляд Прайма. В стрессовых ситуациях я смеюсь над всем, что под руку попадёт, а за сегодня у меня таких накопилось много. Даже чересчур. А скоро добавится новая порция. — Самые крупные нетронутые залежи энергона! — Старскрим хочет растопить путь к нему, — задумчиво начал Прайм, — он не хочет тратить ресурсы на ручное распиливание льда. — Если у него получится, это приведёт к затоплению ближайших прибрежных районов! — в голосе агента слышится явный намёк. — Хорошо, агент Фоулер, я понял вас, — Прайм развернулся и направился к платформе с диваном, а после прибытия к месту назначения снял меня со своего плеча и аккуратно посадил рядом со спящим котом, напоследок погладив по голове. — Выдвигаемся сейчас. И они втроём ушли. Оптимус, Арси и Балкхэд. Вновь потекло скучное время ожидания. Рафаэль почти сразу же после ухода ребят отправился к «спящему» разведчику и начал рассказывать ему разные истории. Голос мальчика был пропитан грустью. Ему, наверное, сложно пережить травму напарника… Интересно, мне было хуже, когда Оптимусу было плохо, или я вовсе не скорбела? Сейчас те эмоции кажутся расплывчатыми, неточными. Возможно, что-то я тогда себе придумала. Наверное, это была просто жалость. Или это просто отговорки? — … он спросил, кто меня научил так играть. А я и ответил, что это моя сестра! — воу, у него ещё и сестра есть? Хах, вот что можно узнать из подобных малозначащих диалогов. Наверное, она такая же умная. И, скорее всего, в очках. — Рафаэль, — обратился док к мальчику, оторвавшись от мониторов. — Бамблби тебя не слышит, — бедный док… Он и не понимает, что Рафаэль, при всём его уме — всего лишь ребёнок. Ему нужно в данный момент верить в чудо. Возможно, подобное «чудо» могло спасти и меня от моей же участи… — Уже достаточно поздно. Я могу отправить вас обоих по домам. — Но я пообещал, что останусь! Он ведь тоже семья, а выполнять обещания, данные сем… — он не успел договорить, так как был прерван Рэтчетом. — Не говори глупостей. Вы даже не одного вида, — это прозвучало странно, точно Рэтчет думал сейчас вовсе не о Рафе с Бамблби, а о ком-то другом, и, кажется, я даже знаю, о ком. — Но мы связаны, правда, немного иначе, чем с остальными, — мальчик потянулся к карману на джинсах и вытащил оттуда обычный кнопочный телефон. Возможно, это говорило о чём-то. — Я сейчас тебе кое-что покажу, — хоть стазисная камера находилась далековато от меня, я всё же слышала их оттуда, но теперь почувствовала острую необходимость спуститься и присоединиться к беседе. — Вот это моя семья, — Рафаэль протянул телефон дисплеем к нам. К тому времени я уже успела подойти к разговаривающим. — Мама, папа, дедушки и бабушки с двух сторон… Дяди, тёти, пра- и прапрадедушки и бабушки, — вот это я понимаю — семейное древо без смс и регистрации в реальном времени с живыми экспонатами, только руками не трогать, а то развалятся! — Угу, очень милая, — было видно, что Рэтчет пытался подобрать более правильное слово, но смог найти только это. Наверное, у него не было родителей, и он не может понять всех тех семейных перипетий… Был он прав в чём-то. Как бы мы похожи не были, различий больше. — Очень большая, — поправил мальчик. — Порой я могу кричать, громко кричать, но меня никто не услышит, — это было сказано с оттенком грусти. Теперь я видела, что и Раф является поломанной куклой. Только, в отличие от меня, его ещё можно спасти. Собрать и заклеить так, что даже шрамов не останется. — Да, да, да, — Рэтчет тяжело провентилировал систему. — А Бамблби… — Раф немного помолчал, а потом продолжил: — Ева, Мико, Джек… Они всегда выслушают, — сперва взгляд мальчика задержался на разведчике, а потом переместился на меня. — Иногда мне кажется, что наиболее далёкие на самом деле для тебя являются самыми родными. Я не знаю, каково это — потерять память, или воевать миллионы лет, но… Не является ли наше нахождение здесь доказательством тому, что всё возможно? Я не должен понимать Би, но понимаю. Я не знаю почему, но понимаю. И я бы, наверное, заплакала, если бы была в тот момент одна. Грусть усилилась. — А Раф прав… — начала я, пытаясь сформулировать свою реплику. — Мы действительно теперь семья, вне зависимости от наших желаний, — я присела рядом с мальчиком. — Неизвестно, к чему приведёт эта связь. Возможно, мы пожалеем о ней, но пока стоит брать быка за рога и радоваться тому, что нам дала эта жизнь, — я развела руками. — Не важно, согласен ты с этим, Рэтчет, или нет, но, несмотря на твоё отношение к этому, ты — часть семьи. Нашей семьи. — Возможно… — док запнулся. — Аргх, — голос Рэтчета переполнило уже привычное раздражение, а от печального тембра не осталось ни следа. — Хорошо, оставайтесь на базе. Сейчас мне нужно сходить на склад и взять несколько нужных деталей для починки одного прибора, а вы знаете, что это значит? — Мы ничего не трогаем, — в унисон ответили мы с мальчиком, примирительно поднимая руки. Рэтчет кивнул и направился в сторону проёма в стене. Я проводила его взглядом. — Семья… — тихо пробормотала я, даже не понимая, зачем. Какая-то мысль промелькнула в моей голове, но тут же исчезла. А вот Рафаэль понял это по-другому. — Прости, что напомнил тебе о твоей памяти и о тех, кого ты, возможно, забыла, — мальчик положил мне руку на плечо. — Я не хотел делать тебе больно. Просто… Ты правда стала частью семьи. По крайней мере, для меня. — И я это ценю, — просто ответила я. А я не ценила. Вдруг прямо рядом с нами опустился сервопривод Бамблби. — Что? — зрачки Рафа расширились. Это было прекрасно видно даже через очки. — Друг? — Бамблби встал с платформы и направился к мониторам. — Бамблби, стой! Тот никак не реагировал на крики мальчика. Бамблби вводил какие-то координаты, внимательно смотря на экран. — Бамблби! — решила я подыграть, вскакивая с пола. Тело отозвалось болью. С платформы с диваном раздалось громкое шипение Ориона. Бамблби, который на самом деле не Бамблби, а Мегатрон в теле Бамблби, уже открыл портал и направлялся в него, даже не смотря в нашу сторону. — Что вы наделали?! — раздался до крайности возмущённый и сердитый голос Рэтчета. — Я отошёл всего лишь на минуту! — Ничего! — отчаянно отозвался мальчик. — Он просто встал, и… — Он не мог встать! Он был отключён! — Рэтчет раздражённо посмотрел на мониторы, а потом перевёл уже более осмысленный взгляд на воронку портала. — Интересно, куда он отправился? — Куда бы он не отправился, — начала я, — то, что он встал — ненормально, и нам стоит найти его, пока не случилось нечто непоправимое. Рэтчет проигнорировал меня и подошёл к крайним мониторам. — Это координаты места боя с бессмертными воинами Мегатрона, — голос дока не предвещал ничего хорошего, как, впрочем, и вся ситуация. Хоть я и знала, что никакой прямой опасности нет, подушечки пальцев слегка покалывало от беспокойства. — Может, нам стоит вызвать Оптимуса? — и что он сделает? Прайм, конечно, на то и Прайм, чтобы помогать всем сивым и убогим, но и он не панацея. — Он занимается другой проблемой. Сейчас мы можем надеяться исключительно на себя. Вдруг раздались шаги. Это Бамблби возвращался через всё ещё открытый мост. Быстро же он. — Бамблби, как это понимать?! — Рэтчет резко обернулся. А тот продолжал идти к нам, точно не слышал вопроса Рэтчета. В его манипуляторе что-то блестело. Рэтчет резко схватил левую конечность разведчика, и нашим глазам предстал тёмный энергон. Всего лишь маленький осколок, не вся масса, но и в нём было что-то притягательное… Что-то, от чего нельзя оторвать взгляд. Разумом я понимала, что это просто дурман, чары, насланные Юникроном, чтобы дурить доверчивых, падких на тьму существ, но вот тело… Оно искало в этом осколке что-то. Что-то, что может дать могущество, способное покорять и уничтожать целые миры. Казалось, что осколок говорит со мной. Он шептал о том, чего я желала, и спрашивал, спрашивал: «Желанное за ценное или ценное за желанное?». А я была не в состоянии вымолвить ни слова. Этот голос, похожий на вой ветра перед наступающей грозой… Секунда, и точный удар отбрасывает Рэтчета в сторону. Наверняка, это было очень больно. Громкий вскрик справа отвлекает меня от мыслей. Это Рафаэль. — Что ты творишь, Бамблби? — голос мальчика срывается, а его тело бьёт крупная дрожь. Но ответа он так и не получает. Бамблби подходит к панели, меняет координаты и уходит, как принято, по-английски, не прощаясь. И только громкое шипение кота и стоны раненого Рэтчета, прерываемые шипением портала, заполняют эту тишину.***
Плохо ли проигрывать? Говорят, что на ошибках надо учиться, но на своих ли собственных? Ошибки являются бесценным опытом, что свои, что чужие, но каждая из них имеет свои пагубные последствия. И не все их можно преодолеть. Касаемо проигрыша: можно проиграть одну битву, но победить войну. Но также можно проиграть битву, которая будет означать проигрыш в войне. Вывод, на самом деле, очень простой: выигрывать надо. Проигрывать тоже, но только при условии, что победа или поражение выгодны лично вам. Личная выгода — это залог успеха.***
— Рэтчет, с тобой всё хорошо?! — голос Рафа вывел меня из раздумий. Док вставал, тяжело опираясь на какой-то выступ. — Со мной всё в порядке, — с трудом произнося слова, ответил Рэтчет. — Сейчас нам важнее узнать, что с Бамблби. Время, проведённое в разуме Мегатрона, повлияло на него. Я не могу точно определить причину и общую картину этого влияния, но он стал более агрессивным. Мы обязаны выяснить, что собирается сделать Бамблби с тёмным энергоном. Единственным, кто знал достаточно много о нём, был Мегатрон, и я боюсь, что… — У Бамблби… Воспоминания Мегатрона? — предположил Раф. — Или это уже сам Мегатрон… — закончила я. — Он мог… Завладеть разумом Би, чтобы починить себя. — Да, — вынес вердикт Рэтчет, — так оно, скорее всего, и есть. — Что?! — бедный мальчик был в ужасе. — Как я мог быть таким недальновидным?! — сокрушался Рэтчет. — Психо-кортикальное соединение работает в двух направлениях. Когда Бамблби вернулся в свой собственный разум, Мегатрон последовал за ним, а теперь он перехватил управление, — док посмотрел на новые координаты. — И последовал туда, где сейчас находится Оптимус и, скорее всего, «Немезида» с телом Мегатрона на борту. Оставайтесь здесь, — быстро проговорил Рэтчет. — Когда я свяжусь с вами, откройте портал. Следите и за сигналами осталь… — Нет! — перебил Раф. — Мы все идём! Я нужен Бамблби! Мы нужны ему! Все! Он увидит нас, и, может, вспомнит! Ох, какая проникновенная речь, достойная более благодарных слушателей, чем мы. Но да, я тоже хочу пойти. Нужно познакомиться с Мегатроном и ещё кое-что сделать. Сделать всё, чтобы отвлечься от более важных проблем. Одной проблемы. — Да, — голос Рэтчета прозвучал более приглушённо, чем обычно. — Вы правы. Он посадил нас на плечи и шагнул в портал. Вышли мы в тёмных и мрачных коридорах Немезиды. Вокруг было пусто, не слышно никаких звуков, кроме шума какой-то жидкости в отдалении. Скорее всего, это трубы, качающие энергон к главному мотору корабля. — Это действительно Немезида, — заключил Рэтчет. — Теперь нам надо найти Бамблби. Не успели мы пройти и пару поворотов, как наткнулись на три трупа вехиконов. Они лежали в разных концах коридора, и у каждого в груди была дыра, явно не от выстрела. Больше похоже на то, что кто-то выдрал их Искры с положенного места. И мне бы тут испытывать страх, отвращение и ужас, но ведь для меня это — просто металл. Я лишь задрожала сильнее обычного. Хах, но самое смешное: будь тут кожа и сердца, я бы потеряла сознание от ужаса и на всю жизнь осталась с психологической травмой. Это ли двойные стандарты? Точнее, одно из их проявлений. Раф с Рэтчетом никак на это не отреагировали. Если последнего я понять ещё могу, он ведь многие годы только это и видит, то мальчика — нет. Это является ещё одним доказательством тому, что ни Раф, ни Джек, ни Мико не понимают, что вокруг идёт война, а они ходят по трупам, убивая чуть ли не каждый день. Точнее, их горячо любимые друзья убивают. Я бы и не стала требовать другого, ибо… война войной, но, право, жаль, что мало кто осознаёт весь ужас ситуации. По крайней мере, мало кто из людей. — Это сделал Бамблби? — спросил мальчик, даже не подумав отвернуться от страшного в своей жестокости зрелища. Естественно, там же лежат не люди, не потенциальные друзья Рафа. Даже мы, тогда, в поезде, не собирались убивать солдат М.Е.Х. Да, мы просто понадеялись на удачу, но чистоту своей души спасти хотелось всё-таки больше, чем выжить любой ценой. Пока. — Это уже не Бамблби, — проходя мимо мёртвых вехиконов, произнёс Рэтчет. — Мегатрон полностью захватил его разум. Теперь же он ищет себя, чтобы воскресить своё тело. — Бамблби не позволит! — воскликнул Рафаэль. — Он же не позволил Мегатрону навредить нам на базе! А ведь с лёгкостью мог убить всех! Ещё одно доказательство тому, что если бы не милосердие нашего врага, то лежать бы нам всем в сырой земле и гнить — а кому-то ржаветь — со временем превращаясь в труху или пыль. Хм, око за око, да? — Надеюсь, что ты прав, — ответил док, продолжая погружаться в переплетения десятков и сотен коридоров. Вскоре снова стали встречаться трупы. Чем ближе мы подходили к главным отсекам, тем больше становилось тел. Я закрыла глаза. Мне не хотелось на это смотреть. — Ты в порядке? — поинтересовался Рэтчет, кинув быстрый взгляд на меня. — Мы буквально идём по трупам, док, — невесело хмыкнула я. — Как мне может сейчас быть? Ответа не последовало. Вскоре перед нами появилась широкая дверь. — Скорее всего, именно тут находится медицинский отсек, — прокомментировал нашу находку Рэтчет. И правда. Когда мы вошли, нашему взору предстала большая платформа, а прямо на ней лежал сам лорд Мегатрон. Он был просто огромен! Если, смотря на Оптимуса, я буквально чувствовала себя букашкой перед ним, то по сравнению с Мегатроном я была не больше пылинки. Мегатрон был крупнее Оптимуса и выше. По его воспоминаниям этого нельзя было понять, но зато сейчас я всё прекрасно видела. Фейсплейт Мегатрона был испещрён тёмными шрамами. Вряд ли он не мог их убрать. Скорее всего, просто не хотел. Врага ведь нужно и внешностью запугивать, верно? Но, как известно, враги не будут тебя уважать, если ты выглядишь непрезентабельно. Рядом с Мегатроном тем временем орудовал Бамблби. К его голове был подключён длинный провод, который уходил к платформе. Бамблби готовился передать разум Мегатрона его законному владельцу. Рэтчет резко схватил нас и чуть ли не кинул на пол. Он быстро направился к Би, активируя оружие. Вместо манипуляторов появились лезвия. — Рэтчет, — с трудом приподнимаясь, крикнул Раф. — Не вреди Бамблби! — голос мальчика сорвался ещё где-то в середине предложения. — Это больше не Бамблби, — ответил Рэтчет, со спины налетая на своего сознаковца. Ну да, технически это не Би, но зато это его тело. Эх, война заставляет иногда жертвовать друзьями, верно? Но, правда, у него мало что вышло. Мегатрон в теле Бамблби с лёгкостью откинул Рэтчета, впечатав его в стену сильнее прежнего. — Бамблби, нет! — хватая меня за руку и чуть ли не таща по полу, крикнул Рафаэль. — Вспомни меня! Вспомни Еву! — мальчик дёрнул меня за руку сильнее. Прошлые обещания, некогда данные на полном серьёзе, стали казаться пустым звуком. Он что, блять, идиот?! Он решил рисковать мной из-за Бамблби? Ну, спасибо за честный, блять, выбор! На самом деле, мой гнев был секундным. Рафу дороже Бамблби? Это прекрасно. Это круто — иметь кого-то настолько дорогого сердцу, что ты готов пожертвовать всем остальным ради него. Ведь мир без наших любимых нам просто будет не нужен, и пусть горит синим пламенем это жестокое место, где нет того, кто тебя любит, и того, кого любишь ты! — Бамблби, пожалуйста, вспомни! — начала я, тщательно подбирая слова. — Мы — семья! Знаю, что Мегатрон сейчас завладел тобой, но ты меня слышишь, я верю! Тебе ничего не стоит выгнать из своего разума это, — я небрежно махнула головой на тело Мегатрона. С Бамблби начало происходить нечто странное. Он резко схватился за голову и чуть отступил назад, упираясь в стену, а после и вовсе упал. Раф хотел подбежать к нему и помочь, но теперь я схватила его за руку железной хваткой. Знала, что пробудить разум Бамблби не получилось. — Что ты делаешь! — кричал мальчик хриплым голосом. — Отпусти меня, сейчас же! Впрочем, то, что я помешала Рафу подойти к Бамблби, не помогло. Одним лёгким движением манипулятора тот откинул нас на добрых три метра. Я прижала мальчишку к себе и упала на бок, защищая того от удара о пол. Стало ещё больней. Правда, пока мы пытались воззвать к Би, Рэтчет оклемался и пытался выдернуть какие-то жизнеобеспечивающие аппараты из корпуса Мегатрона. Но он не успел. Ещё один сильный удар, и Рэтчет приземлился рядом с нами. — Бамблби! — прохрипел мальчик, вскакивая. Его свитер был порван, руки — в ссадинах. Возможно, это даже не все ушибы, но мне уже не важно. Боли как таковой нет. Только нечто… Тянущее? Может быть, я сломала себе что-то, не знаю. Не уверена. Но синяки, думаю, точно останутся. А потом Бамблби что-то просигналил. На этот раз его «голос» казался устрашающим, не таким, как обычно. Раф уже хотел прыгнуть на Бамблби и попытаться что-то предпринять, но я всё-таки успела подняться с пола и вновь схватить мальчишку за свитер, не давая исполнить задуманное. Наверное, мне повезло. — Нет! Не успел мальчик предпринять ещё одну попытку встать, как Бамблби со всего размаха всадил Искру в грудной отсек Мегатрона. Почему-то в этот момент у меня проскочила мысль, что, если всадить в человека сердце, то это так работать не будет, и он не воскреснет. Жаль. Наверное. Бамблби отошёл, и корпус Мегатрона задёргался. Ужасный вой вырвался из вокалайзера трансформера, а после лорд десептиконов открыл окуляры. Мегатрон поднимался тяжело. Трубы, что были буквально вставлены в разные части его корпуса, натягивались и спадали с громким шипящим звуком. Лорд десептиконов расфокусированным, но беглым взглядом изучал отсек, лишь на секунду задерживаясь на чём-то конкретном. Мы тем временем отходили, всё ближе и ближе подбираясь к заветному выходу, который оставался нашим единственным путём отступления. В конечном итоге, Мегатрон встал полностью. Теперь стало ясно видно, что он был просто фантастически, невозможно, удивительно большой! Со стороны Рафа послышался приглушённый вскрик. Вдруг из ещё одного проёма появились вехиконы. Их было штук пять. Они сперва уставились на нас, а после перевели взгляд на Мегатрона и замерли. — Как интересно, — задумчиво начал лорд десептиконов, сверля нас четверых нечитаемым взглядом. Стоит отметить, что произнёс он это на английском. В его исполнении этот интерес прозвучал угрожающе. — Убейте их, — наконец вынес приговор Мегатрон и направился к выходу, проходя мимо нас. Бамблби отошёл ещё дальше, чуть ли не вжавшись в стену, но действовал он так, словно Мегатрон — бешеная собака, которая готова кинуться на любого, кто сделает хоть одно резкое движение. — А как же «спасибо»? — подала голос я. Как же хорошо, что в этот раз голос не дрогнул. Ребята смерили меня недобрыми взглядами, говорящими о том, что сейчас лучше засунуть свой язык куда подальше, но, ужас ужасом, а показывать себя надо. Всё-таки не каждый день знакомишься с именитым злодеем. — Ну, за спасение, — пояснила я, видя, что никто ничего говорить не собирается. Мегатрон остановился прямо перед уже раскрытыми дверьми и, не оборачиваясь, произнёс: — Спасибо. А после продолжил путь. Это было произнесено настолько… никак. То есть, вообще. Ни ярости, ни насмешки, ни невозможной в этой ситуации благодарности. Просто ничего. Спасибо. Тяжёлые шаги Мегатрона ещё достаточно долго гремели в наступившей тишине. Но молчание долгим не было. Вехиконы отмерли и активировали оружие, начали палить в нас. Схватив меня и Рафа, Рэтчет понёсся прочь из отсека, туда, куда вышел Мегатрон, а после за нами выбежал и Бамблби. Мы бежали так, как не бегали, наверное, никогда. Для меня смешались все коридоры. Оттенки тёмно-фиолетового были повсюду, от чего стало казаться, что из стен льётся какая-то чёрная смоляная жидкость. Я встряхнула головой, чтобы отогнать видение. — Чтобы я ещё хоть раз взял вас с собой, — сквозь сжатые дентопластины привычно ворчал Рэтчет. Даже в такой безысходной ситуации он не терял себя и своего самообладания. Через некоторое время мы поняли, что больше не слышим звуков преследования. Вехиконов слышно не было. Они, скорее всего, нас тупо потеряли, поэтому в скором времени мы замедлились, а потом и вовсе остановились. — Это было очень, очень глупо! — начал Рэтчет. — Согласна! — я горячо закивала головой, пытаясь унять дрожь. — Как он посмел не поблагодарить нас за воскрешение! Какой неблагодарный! — зуб за зуб. — У тебя очень плохо с юмором, Ева, а с умом, видно, ещё хуже, — заключил Рэтчет. — Нам надо выбраться отсюда, пока Немезида не взлетела. Коридоры должны быть пусты, ибо весть о чудесном воскрешении Мегатрона уже наверняка разошлась по рядам десептиконов. И мы пошли. Бродили, что удивительно, недолго. Нам-таки удалось выбраться через вентиляционные отверстия, которые часто встречались в коридорах корабля. Когда мы оказались снаружи, на нас тотчас же подул ледяной ветер. Щёки сразу стали красными. — Ох, — я обхватила себя руками и начала растирать плечи, чтобы хоть чуть-чуть согреться. К сожалению, я была слишком недальновидна для того, чтобы взять с собой хотя бы кофту! Самое печальное — она была на базе и могла бы давать хоть какое-то, но тепло, а теперь, скорее всего, я заболею, ибо не слишком закалённая. Ну, учитывая то, что я сейчас собираюсь делать, закалиться-то получится, но и вторая пневмония за жизнь мне обеспечена. — Как же тут холодно! — зубы стали стучать друг о друга, отбивая чечётку. — Вау! — а вот у Рафа был детский восторг. — Ева, это же снег, снег! Ахренеть. Вода в твёрдом состоянии. Чудо из чудес! Химия! — Ага, снег… — с трудом вымолвила я. А вот это уже физиология. Тем временем Рэтчет и Бамблби уже спускались по склону вниз, туда, где стояли наши. Прайм, Арси и Балкхэд. Когда мы к ним приблизились, я услышала слова Прайма, обращённые к Рэтчету: — Рэтчет, нам нужен Граундбридж, — его глубокий голос был спокоен, точно он и не наблюдал только что воскрешение своего заклятого врага. — Нам бы он тоже не помешал, — обратился док к Оптимусу. На нас резко обернулись; в окулярах Прайма лишь на секунду мелькнуло удивление. Мы с Рафом просто помахали остальным рукой, а Прайму я кивнула. На самом деле, можно было бы напугать Оптимуса, но я так замёрзла, что думала только о разогреве, который должен был сейчас начаться. — Что вы здесь делаете? — с удивлением рассматривая нас, спросила Арси. — Долгая история, — отмахнулась я. Пусть Рэтчет сам рассказывает обо всём Прайму, а у меня есть план по завоеванию авторитета. Хоть, как мне кажется, Раф и не очень заслужил этого сегодня, но… — Рэтчет, спусти меня на землю. Бамблби, будь добр, поступи с Рафом так же. Док сделал так, как я просила, не задавая лишних вопросов. Хех, а я ведь могу заболеть. Вот тебе и доктор! Хотя, клятву Гиппократу он не давал, так что… Бамблби последовал его примеру, сняв со своего плеча Рафа и опустив на землю. Со стороны последнего раздался удивлённый возглас. — Что такое, Ева? — спросил мальчик, подходя ко мне. — Пока мы будем ждать, когда агент Фоулер, Мико и Джек прибудут на базу для того, чтобы открыть портал, предлагаю тебе сыграть в зимние игры, раз уж есть возможность! — толкая свою речь, я лепила снежок. Холод стал отступать. — Ты же этого давно хотел, верно? — Что? — не успел Раф договорить, как ему в лицо прилетел снежок. Мальчик умолк. — Снежная битва! — вскричала я, на бегу лепя снежки. Тело в некоторой степени всё равно отзывалось болью. Ну и пусть. Всё равно, скорее всего, я после этого снежного безумия заболею, так что… болью больше, болью меньше — уже без разницы. Раф отвис. Поняв, что нужно атаковать в ответ, а не то он окажется весь в снегу, мальчик побежал на меня и снёс с ног, а потом и вовсе забросал снегом, весело хохоча. — Это против правил! — говорила я, задыхаясь от смеха и пытаясь выбраться из ловушки. Стало совсем тепло, а леденящий холод уже почти не чувствовался. — Бамблби, иди к нам! — блин, сейчас меня точно погребут под толщей снега. Хорошо, что тут хоть Оптимус есть, он меня вытащить сможет, если что. Бамблби, до того с интересом наблюдавший за нами, подошёл и тоже начал лепить снежок. Правда, это больше походило на огромный снежный шар. Я перевела дыхание, и на меня обрушилась вся эта лавина. Впрочем, как и на Рафа. Никого не обделил. Высвободив головы, мы начали отплёвываться от снега. Блин, он ещё и за пазуху попал! Какой контраст! — Мы как снеговики, — а вот Рафу было параллельно на все эти неудобства. Он был просто счастлив, хотя был одет в свой привычный осенний свитер. Интересно, его иммунитет перенесёт этот собачий холод? Ну, мой точно нет. — Ой, Ева, научи нас снеговика лепить! — мальчик с надеждой посмотрел на меня. К нему присоединился Би. — Окей, — кряхтя и отряхиваясь, произнесла я, уже полностью встав на ноги. — Тогда слушайте: нужно слепить три снежных шара. Первый — самый большой, второй — поменьше, а третий — ещё меньше. Ставьте их друг на друга в порядке уменьшения, начиная от земли. На место носа втыкайте сосульку, а вместо глаз — льдинки, вот вам и снеговик! — увы, построить нечто более правдоподобное не получилось, ибо ни морковки, ни шапки, ни шарфа, ни веток у нас как таковых не было, да и не помнила я уже, как полностью строить снеговика. Раф с Бамблби оказались прекрасными учениками, и через несколько минут на нас смотрел огромный пятиметровый снеговик. Увидит кто-то — ахереет. Представьте только, как какая-то экспедиция исследует эту часть Арктики, и «бам!» — огромный снеговик. Их челюсти потонут в снеге. Я тем временем сидела на снегу и отдыхала, оперевшись руками о землю. Обернулась на остальных. Четыре пары окуляров — Оптимуса, Рэтчета, Балкхэда и Арси — всё это время наблюдали за нашей вознёй. Заметив мой взгляд, Оптимус быстро подошёл и взял меня в руку. Мне показалось, или он смотрел на меня с… Удовольствием? — Это был необдуманный поступок, — говорил Прайм, но на его фейсплейте всё равно играло нечто вроде улыбки. — Ты можешь заболеть ещё раз. — Ещё раз? Ах, да, мой маленький обман с болезнью… Не важно. — Мы всего лишь развлекались, — спокойно ответила я. — И ты мог бы присоединиться, если бы захотел, конечно, — хоть некое беспокойство и преследовало меня, всё равно нужно было жить дальше. Так или иначе, вскоре я узнаю правду, а пока… — Я говорю без шуток. Не думаю, что кто-то тут тебя осудит, — я развела руками. И правда, ребята бы не осудили. Удивились — да, осудили — навряд ли. Какая глупость! — Возможно, когда-нибудь, — туманно ответил Оптимус и резко приложил другой манипулятор к голове. Кто-то с ним связывался. — Да, агент Фоулер? Вы уже на базе? Хорошо, — и через несколько секунд после завершения разговора за нашими спинами открылся портал. Блин, как удобно! Не нужно с собой ничего таскать — тебе тупо в голову могут позвонить. — Автоботы, уходим, — Оптимус дождался, когда все зайдут в портал, и только потом шагнул туда сам, аккуратно прижимая меня к себе. Настоящий капитан всегда покидает тонущее судно последним! А Прайм — лучше, он всегда последний уходит, независимо от ситуации! Как только мы очутились на базе, портал погас, и вечные льды Арктики снова погрузились в своё долгое безмолвие.***
Вы замечали, что мы очень часто делаем или даём людям то, что они вовсе не заслуживают? Точно какая-то магическая сила заставляет нас! А я вот знаю подобные ситуации, и часто они приводили к не самым приятным последствиям. Зачем делать хорошо человеку, который плюнул тебе в лицо? Зачем помогать тому, кто банально тебе руку пожать брезгует? Зачем? Ты мазохист, или просто тряпка? Или и то, и другое? Но, на самом деле, во всём виновата совесть. Да-да, она самая. Та, что приходит в часы, когда нашей вины нет, и даже не появляется на пороге, когда мы виноваты. Это ли не насмешка судьбы?***
Как только мы ступили на нашу базу, я почувствовала, насколько же промокла моя одежда, и как промёрзло тело. Зубы начали стучать друг о друга пуще прежнего. — Что там было?! — как и стоило догадаться, Мико встречала нас первая. Она буквально бросилась Балкхэду под ноги, из-за чего он испуганно ойкнул и отступил, чтобы ненароком не придавить девушку. — Мегатрон воскрес, — ответил Раф, поправляя очки. На его лице до сих пор сияла улыбка, точно он недавно не встретился лицом к лицу со своим кошмаром наяву. Хах, вот что делает с людьми сбывшаяся мечта. — Это определённо ужасная новость, — мрачно буркнул Джек, смотря куда-то в сторону. — Теперь эта планета в опасности, — он немного помолчал, а потом добавил: — Снова, — здесь в его интонации появилось обвинение. — Это правда? — агент Фоулер не терял лицо в данной ситуации и выжидающе смотрел на Прайма. Оптимус не спешил отвечать. Он всё так же аккуратно поставил меня на пол, напоследок проведя ладонью по моим волосам, чуть касаясь их, и заговорил: — Мои тактильные датчики сообщают, что температура твоего тела далека от нормальной для здорового функционирования человека, — Прайм внимательно посмотрел на меня. — Я не медик, но, думаю, это опасно. Рэтчет? — Да, да, — скучающе махнул манипулятором док. — Что смогу, то сделаю, но спасти не обещаю, — теперь в его голосе послышалась злая ирония. Оптимус укоризненно на него посмотрел, а потом всё-таки соизволил обратить внимание на Фоулера, который был уже очень разозлён подобным пофигистическим отношением к себе. — Да, агент Фоулер… — от их разговора меня отвлёк Джек. — Вижу, ты решила прыгнуть в самую гущу событий, а? — голос Джека звучал крайне раздражённо. Теперь действительно раздражённо. — Если ты зришь в самый корень, то у тебя хорошее зрение, поздравляю, — хмыкнула я, но под конец предложения зашлась кашлем. — Ох, вот видишь, ты меня заразил своим занудством! — попыталась перевести я тему. Джек уже было хотел что-то сказать, когда к нам подлетела Мико и чуть ли не повисла на мне. — Мико, нога… — простонала я, пытаясь удержать её вес на себе и не упасть на пол. Её горячее тело прильнуло к моему ледяному. Какой, чёрт вас всех подери, контраст. — У меня и так всё болит, а ты меня добить решила! — даже не знаю, был мой гнев праведным, или же я ворчала для приличия, чтобы не испортить свой образ. Это приключение меня немного развеяло, то правда, оно даже принесло некоторое понимание ситуации нашей «семье», но предстоящий разговор кое с кем, который должен был ответить на все вопросы, меня всё-таки беспокоил. Я трус. Да-да, вот она, правда. Я просто не могу подойти и спросить у Прайма всё напрямую, а это значит, что придётся идти обходными путями. Этим путём и является Рэтчет. И — ну надо же — как всё удачно сложилось! Прайм намекнул, что Рэтчет должен меня проверить на наличие болезней, но, увы и «ах!», док нихера не знает о людях. Это станет понятно, когда Раф окажется при смерти, но это ещё не значит, что я сейчас не пойду к доку. На самом деле, было бы неплохо принять горячую ванну, выпить таблеток и свято надеяться на то, что завтра я не слягу с температурой тридцать девять и девять, но, как говорится: «Ты, здоровье, мне, конечно, друг, но правда важнее». На самом деле, там говорится по-другому, но смысл… — Как он выглядел? Он сказал вам что-нибудь? А корабль десептиконов? Что там было? Ты видела того доктора и громилу? — Мико сыпала вопросами, не давая мне и слова вставить. Рядом стоял Джек и хмуро на всё это смотрел. — Хорошо выглядел. Убить приказал. Нормальный корабль, но у меня лучше. Нет, не видела и видеть не желаю, — наконец сбросив с себя Мико, произнесла я. — У тебя очень плохой юмор, — насупилась девушка. — Мне это уже второй раз за день говорят, — не менее обиженным тоном произнесла я. — И вообще, я больной человек, мне надо к доктору! — и закончив на сем своё изъявление, пошла к Рэтчету, который что-то чинил. Наверное, именно для этого он ходил на склад за деталями. — Док, — обратилась я к нему, запрокинув голову. — Лечи меня, я умираю! — Я буду праздновать это весь актив, — ворчал Рэтчет. — Я не умею лечить людей, Ева. Единственное, что могу тебе посоветовать, так это обратиться к человеческим врачам, если тебе настолько плохо. — А босс сказал подойти к тебе, — продолжала я настаивать на своём, пытаясь намекнуть, что нам надо уйти из главного отсека, подальше от глаз и окуляров остальных, и поговорить наедине. Прямо, увы, я сказать не могла, ибо слух у трансформеров на редкость хороший. — Хорошо, — на удивление быстро и спокойно ответил Рэтчет, откладывая инструменты. — Пошли, — подобное поведение ему было не свойственно. По крайней мере, по отношению ко мне. Рэтчет направился в коридор, где располагались отсеки трансформеров. Я посеменила за ним. Подойдя к двери в свой отсек, док отошёл в сторону, пропустил меня и только потом вошёл следом, после чего развернулся и заблокировал дверь. — Нас никто не услышит, — сказал он, складывая манипуляторы на грудной пластине и облокачиваясь на стену. — Говори. — Слушай, тут такое дело… — я откровенно мялась. Спросить напрямую зачастую бывает очень сложно, особенно, когда вопрос — личностного характера. — Это касается Прайма. — Всегда всё, о чём мы с тобой говорим, касается Прайма, — было видно, что ситуация дока не устраивает. — Этим меня уже не удивить, Ева. — Да, есть такое, действительно, — закончить предложение я не успела, ибо вновь зашлась кашлем. — Понимаешь, — я шмыгнула носом. — Всё это очень… Сложно. Я сопоставила некоторые факты, и… Они кажутся достаточно правдивыми, чтобы хотя бы думать о таком, не то что говорить. Понимаю, тебе это может показаться смешным, но… — Ближе к делу, — было понятно, что Рэтчет стал более беспокойным, чем раньше, но на его внешнем виде это почти не отразилось. Я вздохнула, унимая дрожь. Интересно, она от холода или от страха, сковавшего душу? — Оптимус Прайм… Он меня… — я прыснула. — Любит? — это было настолько глупо, и так несуразно звучало вслух, что последнее слово я произнесла, чуть ли не задыхаясь от истерического хохота, что рвался из моей глотки. Почему-то я ждала подобной реакции и от Рэтчета. По крайне мере, на это надеялось всё моё существо. Мне так хотелось, чтобы прямо сейчас Рэтчет тоже согнулся пополам, засмеялся, а потом выгнал меня из отсека, чтобы я ему больше не мешала с такими глупостями, но… Он молчал. Его взгляд стал ещё мрачнее, и эта гнетущая атмосфера прямо-таки витала в воздухе. Я помялась, а от смеха не осталось и следа. — Я понимаю, что звучит глупо, но, сопоставив всё вместе, я… — договорить мне так и не дали. — А я тебя предупреждал, — как гром среди ясного неба прозвучали слова Рэтчета. — Ты правда думала, что всё это шутки, или моя личная прихоть? Твоё лицо выглядит удивлённым. Видно, с интеллектом у тебя и правда плохо, — Рэтчет покачал головой. — Нет, — он шутит. Он шутит. Он не шутит. — Это же Оптимус… Ты врёшь мне! — я сама себе напоминала сумасшедшую, которая отрицает свои галлюцинации. Только жаль, что всё со мной происходящее — реальность. — Зачем мне это? — с почти что реальным интересом спросил Рэтчет. — Ты задала вопрос — я ответил. Я тебя предупреждал? Предупреждал. И раз уж всё зашло настолько далеко, что даже ты поняла, то слушай внимательно, — его голос стал как у какого-нибудь надзирателя в тюрьме. — Ты будешь с Праймом, хочешь ты этого, или нет. Нужно учиться отвечать за свои поступки, так что сейчас отличное время начинать. Ты, возможно, спросишь меня: а зачем? Поверь мне, Ева, если бы не война, сервопривода моего не было бы на этой шарковой планете! Но война идёт прямо сейчас. А Прайм — наш командир, без него автоботы падут, ты сама это прекрасно понимаешь. И раз уж так получилось, что его состояние зависит от тебя, то, Ева, думаю, ты сама знаешь, что надо делать, — если в начале этой тирады голос Рэтчета был полон яда, то теперь, к концу, появилось и презрение. — Твоя радость, что тут вряд ли кто-то будет осуждать тебя за ксенофилию. Думаю, я смогу проконсультировать тебя по подобного рода отношениям. Он тебе уже предлагал укрепить вашу связь? — Выпусти меня, — я с трудом сдерживала слёзы. — Немедленно выпусти меня! Рэтчет умолк, а после подошёл к двери и отворил её, введя код на панели. — Иди, — он кивнул в сторону прохода. — И тебе правда стоит сходить к человеческому врачу… Я не стала дослушивать Рэтчета и понеслась в главный отсек базы. Руки дрожали, точно у меня был ёбаный тремор, а ноги почти заплетались друг о друга. Они все врут! Вбежав в главный отсек базы и словив пару встревоженных взглядов от Рафа и Би, я направилась к своему дивану, где до сих пор лежал рюкзак. — Ева, что-то слу… — начал Раф, но я взмахнула рукой, призывая к тишине. — Всё хорошо, — подавляя дрожь, ответила я. — Просто, кажется, у меня поднялась температура… Рэтчет посоветовал сходить к врачу, сам не в состоянии мне помочь, он же не лечит людей, хах, — я вытащила из рюкзака успокоительные таблетки и бутылку воды. — А что это за таблетки? — в голосе мальчика мелькнуло сомнение. Я зажмурилась и встряхнулась. Держись. Держись. Держись. — Всего лишь то, что прописали врачи в клинике. Ничего особенного, — я взяла одну маленькую пилюлю и положила в рот, а после начала жевать. Ужасный горький вкус наполнил рот, но водой таблетку я так и не запила, оставив бутылку в руке. Этот вкус немного отрезвил. — Мне нужно домой, — я повернулась к мальчику, — Раф, пожалуйста, открой портал. Мальчик коротко кивнул и, набрав на своём ноутбуке координаты, запустил портал. Стоит отметить, что именно Рэтчет удосужился настроить ноутбук Рафа и превратить его в отдельный пульт от портала. Хах, а я бы хотела владеть кибертронским… Насколько я помню, Раф будет знать язык, ибо док его научит, но, увы и «ах!», мне дорога к нему теперь заказана. И я ушла с базы, не сказав большинству её обитателей более ни слова. Да и кому что говорить? Мико, Джек, Арси и Балкхэд были друг с другом в своих отсеках, скорее всего. А Фоулера и Прайма не наблюдалось. Только Раф и Би. И да, не ушла, а малодушно сбежала. Голова болела от слёз, а кашель только усугублял положение. Когда я вышла с другой стороны портала, оказалось, что уже глубокая ночь. Джун сегодня дежурила в ночную смену, так что я не беспокоилась на её счёт. Одежда, которая несколько часов назад была мокрой, точно я в ней плавала, уже почти высохла, но всё равно была достаточно сырой и противно прилипала к коже. Кот, которого я забрала с базы, мяукал, ибо я не кормила его с самого утра. Мои веки были тяжелы, а голова точно состояла из чугуна, но я всё-таки смогла переодеться, покормить кота и сходить в ванную комнату. На еду и таблетки от простуды моих сил не хватило. Подойдя к кровати, я буквально упала на неё и, как только моя голова коснулась подушки, не накрываясь, уснула беспокойным сном.***
Возможно, иногда мы узнаём нечто неприятное для себя. Но это лишь половина беды. Люди склонны отрицать то, что является аксиомой, особенно, когда это должно очень плохо сказаться на них. И всё бы ничего, если бы это не добавляло проблем на их бедную голову. Пора нам признать, что плохие вещи происходят со всеми, и от этого не уйдёшь. Чем быстрее человек сможет понять и принять это, тем лучше и эффективнее он будет справляться с проблемами, окружающими его.***
Всю ночь мне снились кошмары, а сон был беспокойным и прерывистым. Я видела разные силуэты. Они касались меня, пытаясь затянуть к себе, я отчаянно вырывалась, но получалось это слабо и как-то медленно, будто время было смолой, что течёт из векового дуба под палящим солнцем. Ещё было очень жарко, словно в тот момент я оказалась в Аду. Этот жар не отступал ни на минуту, со временем только усиливаясь. Проснувшись, я ещё долго лежала и смотрела в потолок, силясь привести мысли в порядок. Тело ломило, во рту была сухость, а при попытке сглотнуть слюну горло отзывалось дикой болью. Простыни мои были мокрыми от пота, а подушка валялась на полу. Видно, я столкнула её ночью в своём беспокойном сне. Но, хочешь или не хочешь, можешь или не можешь, а вставать надо было. С трудом сев на кровати, я потёрла лицо, обнаружив на своём лбу мокрую тряпку, а после зашлась в удушливом кашле. Видно, кто-то положил её, чтобы облегчить моё состояние. Так, сколько сейчас времени?.. Не успела я додумать, как в комнату осторожно вошла Джун. — Доброе утро, Ева, — под глазами синяки, взгляд рассеян — верные признаки того, что женщина так и не ложилась спать с того момента, как вернулась домой, или же спала очень плохо. — Тебе уже лучше? — она подошла ко мне и наклонилась, подбирая с пола подушку. — Здорова как бык, — и вновь кашель. Ложь не прокатила. — Я вижу, — она потёрла пальцами переносицу. — Джека до сих пор нет дома, — в её голосе послышалась усталость. — Правда? — хрипя, выдавила из себя я. Вот чёртов идиот, он же издевается над своей матерью! Да такое безолаберное отношение ко всему как минимум небезопасно для нашей конспирации! — Я его видела. Он был со мной и нашими друзьями. Всё хорошо, правда. Думаю, что он сейчас спит, и как только проснётся — тут же вернётся домой. — И я питаю надежду на это, — женщина подошла к тумбочке, что стояла около моей кровати. — Сейчас ты примешь эти таблетки и выпьешь микстуру, а после измеришь температуру и можешь дальше спать, время ещё достаточно раннее, — она украдкой глянула на часы. Я проследила за её взглядом. Девять часов утра. Ну, действительно, раннее. Джун тем временем принесла стакан с кухни, предварительно налив в него воды, и протянула мне. Я приняла его, но рука была точно ватной, поэтому стакан упал мне на простыню, и только чудом Джун успела поймать его так, чтобы вода не вылилась. — Дело дрянь, — выдохнула женщина. — Ладно, я помогу тебе, — она положила таблетку мне в рот и поднесла стакан ко рту. — Пей, — и я проглотила таблетку. После Джун дала мне выпить микстуру и уложила на подушку, поставив градусник. Она было хотела сесть рядом со мной, когда с кухни раздалось мяуканье. — А кто-то говорил, что сам будет кормить кота и убирать за ним, — уже повеселевшим голосом хмыкнула Джун и направилась на кухню. — Я подойду через пять минут, — она прикрыла за собой дверь, и комната погрузилась во мрак. Я тупо смотрела в темноту, прерываемую лишь тонкой полоской света, что била из щели между дверью и стеной. Глаза начали слипаться. Где-то сквозь сон я увидела тёмный силуэт, что подошёл к кровати, а после, подняв мою руку, вытащил градусник, несколько секунд посмотрел на него и, испустив тяжёлый вздох, направился к двери. Выйдя, этот «кто-то» плотно закрыл её, и полоска света пропала, полностью погружая комнату во мрак. Я уснула.***
Сквозь тяжёлый сон пробивалась музыка. В комнате повис неприятный запах лекарств, а воздух в ней был душен. Я с трудом приоткрыла один глаз и кинула взгляд на тумбочку. Именно туда, откуда шла мелодия. Это был мой телефон. Он ярко освещал окружающий мрак, даря свет. На его дисплее отображался скрытый номер. Блять, ну что им всем от меня надо? С огромным трудом и с ещё большей неохотой протянув руку к телефону, я взяла его и, приняв вызов, приложила к уху. — Да, алло? — в свой голос я попыталась вложить как можно больше недовольства, но получилось из рук вон плохо. Даже я слышала пугающую усталость в нём. — Ева, с тобой всё хорошо? — голос Прайма казался слишком громким для меня, поэтому я с раздражением отдёрнула руку с телефоном от уха. — Нет, — и сбросила трубку, выключая телефон. Почему-то во время болезни люди бывают до омерзения честными. Возможно, потому что их мозги вообще не варят, и легче сказать правду, чем что-то придумать, а, возможно, потому что они хотят, чтобы от них отстали побыстрее и не беспокоили. Нет, поступила я, конечно, грубо, но легенда и все дела… Всё-таки надо нормально отоспаться, чтобы поскорее прийти на базу, ведь, наверное, скоро будет сюжетный день. Или же он сегодня. Не важно. Я закрыла глаза и прислушалась к звукам. В доме стояла тишина. На улице тоже. Возможно, сейчас уже вечер, и все спят… Сил на то, чтобы посмотреть время, не осталось. Я вновь провалилась в сон.***
Время на базе останавливается, когда нет боёв или военных вылазок. В этом Рэтчет убедился ещё в самом начале войны. Но, увы, даже в эти моменты может произойти нечто ужасное, что вновь запустит вечный ход времени. Когда Ева ушла, док принялся за работу. В тот день у него было действительно мало времени, но в то, что оставалось, пока он лечил остальных или чинил приборы, Рэтчет находился в тяжёлых раздумьях. Он слишком доверился Прайму, когда подумал, что тот внемлет ему. Он слишком переоценил Еву, полагая, что она всё давно знает и, что более важно, осознаёт, что делает. Но также Рэтчет понимал, что и сам во многом виноват. Вот даже если вернуться в совсем недавнее прошлое. Ну зачем, зачем, шарк подери этот мир и людей, живущих в нём, он наговорил такое девчонке?! Теперь мех даже подумать не мог о том, чего ждать от неё. Если она решит сбежать… Прошло время, и одиночество трансформера было прервано другим мехом. Оптимус Прайм был одним из малого количества существ, которые могли вот так просто входить к Рэтчету. В какой-то момент док пожалел об этом. — Здравствуй, старый друг, — голос Прайма был глубок и спокоен. Взглянув в его фейсплейт, закрытый сейчас маской, нельзя было прочитать ничего, что выдавало бы реальные эмоции лидера автоботов. — Здравствуй, Оптимус, — впрочем, понять что-то по голосу или фейсплейту Рэтчета тоже не представлялось возможным. Эта способность пришла к нему со временем, ведь на войне так часто приходится говорить о смерти, что вскоре все темы, которые являются менее печальными, чем эта, становятся сродни обычному разговору о погоде. По крайней мере, для внешней оболочки. — Я связывался недавно с Евой. Ей хуже, чем в тот раз, — на секунду Рэтчету захотелось, чтобы Еве стало так плохо, что она бы не смогла перенести этого. Но это было лишь на секунду. — Да, я дал ей рекомендации обратиться к человеческому врачу, — отмахнулся Рэтчет от Прайма, пытаясь дать понять командиру, что он сейчас не намерен говорить. — Но, тем не менее, доверяю я больше тебе, — продолжал Прайм. Для любого трансформера Праймус являлся истинным Богом, а Праймы — его верными последователями, что почитались ничуть не меньше. С самого начала актива в процессоры мехов и фемок вбивали эти устои. Как бы сказали люди: Прайм впереди планеты всей. Так оно и было. Кого-то из Праймов уважали, а кого-то боялись, но мало кто из них походил на Бога. А вот Оптимус походил. Ещё в свою бытность Орионом Паксом он был им. И сейчас Рэтчет ужасно сожалел о том, что именно он удосужился чести быть доверенным такому Богу. Рэтчет, кропотливо чинивший свой прибор во время разговора, отложил его в сторону и повернулся к Прайму, внимательно глядя на друга. — Если твоё беспокойство настолько сильно, что ты хочешь отдать девчонку мне, тому, кто скорее её покалечит, чем вылечит ввиду своего незнания, то у меня начинают закрадываться сомнения касаемо правдивости твоего беспокойства, — сейчас Рэтчет сомневался, стоит ли ему такое говорить, но это могло быть последним шансом. — И, как мне помнится, в Арктике ты ей не сказал о том, что не стоит валяться в снегу. Я никогда не думал, что у тебя, Орион Пакс, настолько большое эго, что ради своего удовольствия ты готов жертвовать другими, — мех замолк, продолжая смотреть на Прайма. Через несколько кликов молчания, что для Рэтчета показались слишком длинными, Прайм наконец произнёс: — Хорошо, Рэтчет, я понял тебя, — более тёмные, чем обычно, окуляры Прайма встретились с ярко-голубой оптикой Рэтчета. — Ты прав. Я удовлетворял своё эго, не думая о других. Это недостойно носителя Матрицы Лидерства, — Прайм развернулся и направился к выходу из отсека. — В следующий раз, когда она появится на базе, если появится, я только поинтересуюсь её здоровьем. Но если Ева сама ко мне придёт, то это лишь подтвердит мои слова, — и вышел из отсека. Автоматические двери захлопнулись за Праймом, отрезая дока от основной части базы. Второй раз за весь актив Рэтчету стало страшно.***
Настало утро. Золотые лучи пробивались сквозь завешенные плотными шторами окна, силясь показать всем спавшим, что наступило утро и пора вставать. Но моё пробуждение было вызвано вовсе не этим, а ощущением какого-то близкого движения. Сперва я подумала, что это Орион решил лечь рядом, но неизвестный, потревоживший меня, был явно больше кота. Я чертыхнулась. Тело было тяжёлым, а голова чуть-чуть побаливала, но я знала, что вскоре эта боль только усилится, если не выпить таблетку. Во рту было всё так же сухо, а горло раздирало изнутри. Я приподнялась на руках. Сделать это получилось легче, чем в прошлый раз. Перевела взгляд на лежащего рядом со мной и увидела… Джека. Парень спал на краю, обхватив себя руками вместо одеяла, ибо оное было у меня, и преспокойно себе дрых. Хоть мой воспалённый мозг и думал тяжко, но то, что сейчас происходило, было как минимум… Возмутительно. Какого чёрта здесь происходит?! Со всей силы, что во мне была в тот момент, я ударила Джека ногой в бок, пытаясь то ли разбудить парня, то ли скинуть его на пол. Джек подскочил, ошалело оглядываясь по сторонам. Руки его по какому-то странному рефлексу приняли боевую позицию. — Ты какого хуя тут делаешь, чёртов извращенец?! — голос мой приглушённо хрипел, но всё равно был похож на грозный крик, который оборвался, когда я закашлялась. — Обязательно было меня толкать? — хмыкнул парень, явно расслабляясь. — И тебе сейчас не стоит напрягать голос, ты же боле… — Тебя ничего не смущает?! — мне кажется, или я действительно что-то упустила? — Ты что, не знаешь, что, пусть инцест — дело семейное, но, тем не менее, сугубо добровольное?! — Каждый думает в меру своей испорченности, — философски ответил парень. — Я просто тебя грел. — Ну спасибо тебе большое, грелка недоделанная, — я встала и, переступив через Джека, спрыгнула на пол. Нога отозвалась болью. — Ты, блять, мог ещё одно ёбаное одеяло принести, а не вот это вот всё! — я повернулась к Джеку, скрещивая руки на груди. — Молись о том, чтобы идея лечь рядом со мной была просьбой Джун, или же причиной, заставившей тебя лезть ко мне через окно и спать здесь, было отсутствие возможности войти в по какой-то причине запертый дом, а не то, что твоё напичканное бушующими гормонами тело решило подрочить на меня спящую! — У тебя нет чувства юмора, — в третий раз было сказано мне. — Я знаю, — я направилась к выходу из комнаты. — А у тебя нет мозгов, чтобы разделить шутку и реальную претензию. Джун в доме вновь не было. Она работала. Блин, по сути, она одна платит за всё. Еда, налоги, да и остальные расходы. Джек не в счёт. Он почти не работает с того момента, как мы узнали о существовании трансформеров. Возможно, его уже уволили. Бедная женщина… После водных процедур я уже было направилась на кухню, чтобы поесть, но остановилась перед зеркалом. На моём правом боку красовался большой синяк. Класс. Так, где там мазь от синяков и ушибов? Конечно, принимать пищу совсем не хотелось, но данный процесс был необходим организму, даже если тот это отрицал. В холодильнике я нашла кашу. Удивительно… Греть я её не стала. Не было на это ни сил, ни желания. Во время моей трапезы на кухню зашёл Джек и, молча сев рядом, протянул микстуру. — Спасибо, — с набитым ртом произнесла я, беря в руку лекарство и ставя его на стол. Закончив есть и приняв микстуру, я отодвинула пустую тарелку подальше от себя и посмотрела на парня. — Сколько я спала? — дуться на Джека было бессмысленно и глупо, хотя, признаюсь, некоторое раздражение осталось. — День с чем-то, — ответил парень. — Ты иногда просыпалась и что-то неразборчиво бормотала на русском, — добавил он чуть погодя. — Я не помню этого, — пожала плечами я, и кухня погрузилась в приятную утреннюю тишину. — Ты сейчас чувствуешь себя лучше? — Джек откинулся на спинку стула, открыто изучая меня взглядом. Я помялась. — По сравнению с тем, что было позавчера — да, лучше, — я немного помолчала, а потом добавила: — Спасибо. — За что? — несколько удивлённо спросил Джек. — За то, что интересуешься моим здоровьем. Но… — я наклонилась к парню и дала ему щелбан. — Это за твои извращения, извращенец, — и, несколько раз кашлянув, рассмеялась. Парень ещё более удивлённо посмотрел на меня, а потом последовал моему примеру. — Слушай, — отсмеявшись, начал Джек. — А почему ты так быстро ушла с базы после Арктики? Даже не предупредила никого… Я был с Арси в её отсеке, поэтому узнал о твоём уходе только потом, от Рафа. Я задумчиво наклонила голову на бок. Голова ещё побаливала, но таблетки уже начали действовать, поэтому боль была ничем не хуже надоедливого комара. — Знаешь… — я нахмурилась, — это из-за Прайма. — Нужно узнать мнение Джека. Может, я одна чего-то не вижу? — Прайм… Он твой фетиш, да? — хмыкнул парень уже без былого смеха в голосе. — Что тебя в нём так интересует? — Меня — ничего, — я откровенно врала. Он, чёрт подери, существо другого вида, живущее миллионы лет! Да, он кладезь знаний, но… — Он странно себя ведёт. Меня это беспокоит. — Так ты тоже заметила? — глаза парня встретились с моими. — Да, именно об этом я и хотел тебе сказать… Он действительно странный. По крайней мере, по отношению к тебе. Боюсь, это небезопасно, Ева. — Ты думаешь, что он способен мне навредить? — я прищурила глаза. — Да, но не так, как ты того ожидаешь, — Джек вздохнул. — Это очень сложно, но, раз уж ты заметила, то… Тебе не стоит контактировать с ним… подобным образом. — Но ты должен понимать, что я не могу, — и не хочу. — Просто… Даже Рэтчет говорил мне нечто подобное, и… — Ева, — парень покачал головой. — Прайм однажды улетит отсюда. Он будет жить ещё миллионы лет, а ты умрёшь через семьдесят, и это при лучшем раскладе. Мы знакомы не так много, но я вижу, что ты во многих вопросах реалистка, а вот сейчас… Конкретно в этом вопросе… — Ты что… — я запнулась. — Думаешь, я люблю Прайма? На несколько секунд наступила тишина. — Это всего лишь совет, — парень пожал плечами. — Я не знаю ни твоих мыслей, ни, особенно, его. Я просто надеюсь на твоё здравомыслие, вот и всё, — Джек положил руку мне на плечо. — В любом случае, знай, что я всегда рядом. — Ага, — буркнула я, находясь мыслями далеко от этого дома. — Хорошо, я правда надеюсь на то, что ты меня правильно поняла, — Джек встал. — Поверь, я не желаю тебе зла. И… — парень протянул мне свою правую руку, заложив левую за спину. — Помнишь, я когда-то говорил, что ходил на бальные танцы? Миледи, не откажете ли вы мне в танце? Удивление быстро прошло, и, вложив свою руку в руку Джека, я поднялась со стула, тоже немного кланяясь, тем самым принимая правила его игры. — Это огромная честь для меня, сэр, но… — я состроила печальное выражение лица. — Я не умею танцевать. — Это не проблема, — на лице парня появилась лёгкая улыбка, и мы медленно начали вальсировать, перемещаясь по кухне. Пространство было маленьким, так что сильно разогнаться мы не могли, но это оказалось весело, ибо я отдавила обе ноги парня. Но, видно, того это не волновало, и лишь иногда подёргивающаяся нижняя губа Джека говорила о том, что ему немного больно. Музыки не было, поэтому окончанием нашего танца стал мой кашель и, одновременно с ним, громкий гудок с улицы. Я немного согнулась, приложив одну руку ко рту, а другой всё так же держа парня. Джек посмотрел в окно. — Это всего лишь Арси, — парень посмотрел на меня. — Ты поедешь сегодня на базу? — Думаю, что… — сегодня может быть сюжетный день, и мне бы не хотелось его пропускать. Правда, если Джун заметит моё отсутствие, то домашний арест обеспечен… Но по сюжету это, кажется, будет позже, верно? Сейчас же мы должны попасть в другое измерение. Я точно не должна остаться в стороне! Вдруг поменяю канон? — Да, я пойду, — я кивнула. — Не хочу, чтобы кто-то беспокоился обо мне, — точно, а что, если… — А у вас было что-нибудь интересное в моё отсутствие? — Тогда одевайся, а я пойду к Арси, — парень направился к двери. — Касаемо интересного… Нет, не было, — мне опять чертовски повезло. — А Джун? Она же беспокоится, мы и так много раз… — парень перебил меня. — Я знаю. Не бери в голову, я всё решу сам, правда, — он повернулся ко мне. — Мама понятливая и нам доверяет. Я извинился ещё вчера. Она дала самый-самый последний шанс. А ещё, — он подмигнул. — Я познакомил её с Мико и Рафом, так что у нас теперь есть реально существующая хорошая компания, с которой мы и проводим такое огромное количество времени. За домашкой и подготовкой к школе, естественно, — он ещё раз подмигнул мне, улыбаясь. — Ах вы чёртовы гении! — настроение знатно поднялось. — Дайте мне несколько минут! — Джек кивнул и вышел из кухни, а через несколько секунд после его ухода прибежал Орион. — Так, а тебе поесть бы, да? — я посмотрела на кота. — Сейчас! — достав из холодильника пакет с кошачьим кормом, выложив всё содержимое коту в миску и выкинув уже пустой пакет, я направилась в свою комнату, чтобы переодеться. Кинув в рюкзак новые таблетки, чтобы выпить их потом, я позвала кота. Ух, как же я бодро себя чувствую! Стоило лишь поспать, и болезнь пропала! Кот выскочил из кухни. На ходу облизываясь, он запрыгнул в мой портфель. — Ну, друг, — я вышла в коридор. — Чувствует моё сердце, что ничем хорошим это не закончится, но мы от своего не отступаемся, даже если очень страшно, верно? Кот ничего не ответил, только свернулся клубочком и, видно, уснул. Многословно, однако. Выйдя на улицу, я направилась к Арси и Джеку. — … Джек, я не знаю их отношений и её мнения о происходящем, но подобное может не очень хорошо закончиться, он стал другим… — услышала я отрывок фразы Арси. Она говорила тише, чем обычно. Даже, я бы сказала, воровато. — О чём речь? — спросила я, садясь рядом с Джеком. — Ничего важного, правда, — спокойно ответил парень. Ложь. — Прозвучало неправдоподобно, но я сделаю вид, что поверила, — честно ответила я. Думать, о чём они тут секретничали, откровенно не хотелось. Даже если бы у меня и были какие-то предположения, то, право, на данный момент есть более важные проблемы. Арси выехала со двора и направилась к выезду из города. Солнце только-только начинало греть.***
База встретила нас криками Мико. — Марко!.. Марко!.. — надрывала голос девушка, держа свой розовый телефон возле уха. — Ты должен сказать Поло! Это же игра такая! А вот это плохо. Какого чёрта сейчас звучит реплика из другой серии сериала, которая шла после попадания в другой мир?! Я просто не поверю, что они вчера побывали в другом измерении! Мне никто ничего не говорил! Джек не мог так нагло соврать! Но… Могло быть так, что события сериала поменялись местами здесь. И вот это ужасно. Это действительно могло перевернуть данный мир. Но меня предупреждали, так ведь? — Рэтчет, открой Мост! — протянула Мико, поворачиваясь к доку. Тот что-то неразборчиво пробормотал, но Портал всё-таки открыл. Через несколько секунд в воронке появился прихрамывающий Балкхэд. — Ни минуты спокойствия, — продолжал ворчать Рэтчет, укладывая раненого Разрушителя на платформу. — Это было глупо — вступать в бой одному, находясь на разведке, — в голосе Прайма не слышалось осуждения. Простая констатация факта. — Он напал первым, — приглушённо начал здоровяк. — Я бы и сам справился с ним, но… — И он едва ноги унёс, верно? — с улыбкой перебила Балкхэда Мико. — Готова поспорить, что он больше вообще ходить не сможет! — кажется, девушка явно не замечала противоречий в своих словах. — Да, кстати, об этом, — Балкхэд замешкался. — Ты его не сломал? — не убил, Мико, не убил. — Не совсем, — мех чертыхнулся, переведя взгляд на Оптимуса. — Так это были не вы? Я думал, что вы подоспели на помощь… Меня что-то вырубило, а когда я очнулся, Брейкдауна уже не было рядом. Не думаю, что он сам ушёл. Я отчётливо помню звук вертолёта. Может, это был агент Фоулер? — голос Разрушителя стал задумчивым. Как говорится, вспомнишь говно — вот и оно. Двери лифта отворились, и оттуда вышел Фоулер. — Это был не я, — и как этот чертяка только услышал нас? — Но у меня есть предположения насчёт того, кто всё-таки забрал десептикона. Покажи, где вы встретились с Брейкдауном? — Мы забрали Балкхэда вот отсюда, — Рэтчет показал светящуюся точку на мониторе. — Этот остров… Он был заброшен после активации вулкана, но недавно, — голос агента стал грубее. — Здесь нашли следы действия Механоидов, а если быть точнее — их организации. — Что?! — удивлённо воскликнула Мико. — Тех парней, которые пытались нас убить в поезде? — а, вот тут ты это слово употребляешь, да? — Они одни из немногих, кто знает, что мы есть на Земле… — задумчиво начал Рэтчет. — … и одни из тех, кто желает вам зла, — закончила я. — Возможно, — отмахнулся Рэтчет, непонятно — подтверждая, или же наоборот, ставя под вопрос мои слова. — Они следили за нами, — вставил Балкхэд. — Но… Зачем им это? — Джек казался задумчивым. Ну, мозговой штурм! — Какая разница? — вступила в диалог Арси. — Пусть забирают, нам не жалко! Бамблби что-то просигналил, явно соглашаясь с напарницей. — Ха-ха, схвачен людьми, — последнее слово Балкхэд выделил, точно это было оскорблением, а потом резко перевёл взгляд на нас и уже тише промолвил: — Простите, это не про вас. — Рэтчет, открой Мост по последним координатам, — маска закрыла фейсплейт Прайма. — Мы идём спасать Брейкдауна. — Что?! — воскликнули Балкхэд, Рэтчет и Мико одновременно. — Ты, верно, шутишь, да? — спросила с некой надеждой Арси. — Зачем нам его спасать? — Ну, — начала я, думая, как бы помягче выразиться. — Механоиды хотят завладеть вашими технологиями. Возможно, если они достаточно хорошо изучат Брейкдауна, то смогут… — я помялась. — Давай, договаривай, — подтолкнул меня Рэтчет, видя, что я медлю. — Смогут его либо клонировать, либо собрать, — на выдохе закончила я. На базе воцарилась тишина. — Это глупости! — отмахнулся Балкхэд. — Я не медик, но у людей нет таких технологий! Да и мне всё равно, что будет с Брейкдауном! Пусть его спасают свои! — Ева, к нашему несчастью, может быть права в своих предположениях, — голос Оптимуса не выдавал ни одной из его эмоций. Настоящий лидер, хах. — Касаемо десептиконов — я не думаю, что Мегатрон будет столь милосерден, чтобы спасать солдата, которого захватили более слабые враги, — Прайм помолчал, а потом добавил: — По его скромному мнению, конечно же. — Ну, даже если и создадут Механоиды что-то по типу нас… Ну и что? — никак не унимался Балкхэд. — Речь идёт о враге, Оптимус. Или ты рассчитываешь на благодарность в виде перехода на нашу сторону? — обстановка накалялась. — И всё же, — осадил Разрушителя Прайм. — Иногда приходится объединяться с врагом для общего блага, — ох, а вот и речь про всеобщее благо подъехала! А я уже начала думать, что Оптимуса действительно подменили. — Что касается перехода на нашу сторону, то я на это и не надеялся. — Прайм прав, ребята, — вступил в диалог до этого момента молчавший агент. — Если Механоиды заполучат ваши знания, то это плохо кончится для всех нас. — Я не пойду, — разрушитель был мрачнее тучи. — Хорошо, — легко согласился лидер, получив в ответ несколько удивлённых взглядов. — Твои личные отношения с Брейкдауном могут помешать операции, — нет, всё-таки Прайм иногда бывает жесток в своей прямоте. Он говорил сейчас истинную правду-матку, ничуть не смущаясь этого. Что делает ему честь. — Тем более, в данный момент нам больше понадобится медик, чем дополнительная огневая мощь. — Мы готовы, Оптимус, — к процессии присоединился Рэтчет, держа в руках какие-то приборы. — Хорошо, — даже не смотря на него, ответил Прайм, а после, сделав несколько шагов, оказался рядом со мной, закрывая своим корпусом от любопытных взглядов друзей. — Ева, тебе лучше? — опять странные нотки проскользнули в голосе Прайма. Я рассеянно покивала, лишь бы не стоять под этим давящим взглядом. — Хорошо, — неясно было, к кому обращался тогда Прайм. К себе, ко мне или, может, ко всем сразу. — Выдвигаемся. И они ушли. Балкхэд пробурчал что-то нечленораздельное и направился к мониторам. Мико обиженно топнула ногой, отвернувшись от меха. Эх, чем бы дитя не тешилось, только бы мне не мешало. Я направилась к дивану. — Что будем делать? — спросил подошедший ко мне Джек, опускаясь рядом. Ух, а я ожидала наездов касаемо беседы с Оптимусом. — Давай разговаривать, — пожала плечами я. Ну, это, наверное, лучший вариант. Нечего делать — разговаривай. — Знаешь, порой мне начинает казаться, что окружающие существа очень много знают. Иногда даже то, что знать никак не могли, — парень умолк. Я удивлённо приподняла брови. Неужели паранойей от Рэтчета заразился? Я ожидала чего угодно, от вопроса «На какую тему мы будем разговаривать?» до предложения «А давай уйдём и больше не вернёмся?», но уж точно не это. — Когда кажется — креститься надо, — буркнула я, поглаживая кота, который выбрался из портфеля и теперь деловито развалился на моих коленях. — А если серьёзно, то к чему ты ведёшь? — Это что-то типа шестого чувства, — он пожал плечами. — Ладно, не бери в голову. Блять, ненавижу, когда так делают. Начал — будь добр, договаривай! — Хорошо, — но вслух я этого не произнесла. — Так о чём… — Какие у тебя планы на жизнь? — Джек повернулся ко мне, смотря чуть ли не в упор. — Дожить до двадцати? — то ли вопрос, то ли утверждение. — Я серьёзно. Ну, если ты вспомнишь всё, то уедешь, так? — Скорее всего… — я помялась. — Если всё вспомню, то обязательно съезжу к тем, кого забыла, но… — приходилось выдумывать на ходу. — Но я вернусь, обязательно. — А образование? Кем ты хочешь быть? — какой, блять, нездоровый интерес. — Не могу точно сказать, — пожимаю плечами. — Когда-то я хотела стать писателем или редактором. Знаешь, всегда это любила. По крайней мере, люблю сейчас, — я опёрлась головой на руку. — Но вряд ли получится. У нас лишь два пути. В первом десептиконы выигрывают и уничтожают людской род, а во втором побеждают автоботы, улетают на Кибертрон, а мы работаем тайными агентами США, так как слишком много знаем. Я становлюсь пропагандистом, вы с Мико — агентами по типу Фоулера, а Раф — учёным, — я помолчала. — Ну, есть ещё третий вариант. Мы превращаемся в трансформеров и улетаем с остальными на Кибертрон, но, скорее всего, нам этого не выдержать. Мы сойдём с ума, так как наш разум останется человеческим. — Я забираю свои слова назад, — парень облокотился на спинку дивана. — Ты явно реалистка больше, чем кто-либо из здесь присутствующих. — Знаешь, — после недолгого молчания начала я. — Хочешь, расскажу интересный факт? Агента Фоулера зовут Уильям, а мистера Крабса из «Губки Боба» — Юджин. Живи теперь с этим. Тишину разрезал смех. — Это вообще-то два факта, — проговорил Джек, давясь смехом и вытирая подступившие слёзы. — Да, — протянула я, закашлявшись. — Недавно ты разговаривала с Праймом, — вдруг сменил тему Джек. — Правда будешь так рисковать? — так и знала, блин, так и знала. — Он всего лишь спросил, как я. Что касается общения с ним — да, буду. Но если погибну от его рук, виноваты будете вы, ибо не остановили меня вовремя, — это прозвучало как очень хреновая шутка. — Ты пожалеешь об этом, — уже без намёка на весёлость возразил Джек. — Ну, пусть тогда это станет мне уроком, — они лгут, они лгут, они лгут! — Ты просто обязан пойти туда! — нарушил наступившую тишину голос Мико. Она гневно смотрела на Балкхэда, который всё стоял у мониторов, скрестив манипуляторы на груди, и отвечал девушке таким же взглядом. — Мико, тебе этого не понять, — Разрушитель вздохнул. — С Брейкдауном мы очень давно знакомы. Ты понятия не имеешь, что он сделал! Я не стану его спасать, ясно? — упёрся Балкхэд, точно нерадивый конь. — Ой, да никто не заставляет тебя с ним мириться, понимаешь! — Мико возвела руки к небу, точно обращаясь к кому-то там. — Ты обязан его побить! Он ведь твой враг! — Э… Что? — будь Балкхэд человеком, его лицо бы вытянулось, а глаза расширились. — Как ты этого не понимаешь? Если нет спасенья, то нет и реванша! — Мико приняла воинственную позу. Блин, меня действительно удивляет её мимика. Возможно, она переплюнула самого Старскрима. — Ты права, — здоровяк провентилировал системы. — Ладно, я пойду. Э, Ева, ты за главного! — он кинул быстрый взгляд на меня, а после направился к панелям, набрал нужные координаты и скрылся в воронке портала. Класс. — Юху! Да здравствует реванш! — Мико вскочила на диван и начала прыгать на нём. — Блять, ты в ботинках! — я схватила девушку за ногу и повалила её на ни в чём не повинный диван. Упав, мы оказались в довольно-таки интересной позе. Мико лежит с раздвинутыми ногами, а я между ними, да и ещё, ко всему прочему, на самой девушке. — Помогите, насилуют! — облетел крик Мико всю базу. Естественно, чертовка смеялась чуть ли не до слёз, пытаясь то ли встать, то ли сильнее прижать меня к себе. Я украдкой видела ошалелые взгляды Джека и Ориона. Последний спрыгнул с моих колен, когда я повалила Мико. — Что здесь происходит? — озадаченный взгляд Рафа стал для нас отрезвляющим, и я поднялась с девушки, после чего она сама приняла вертикальное положение. — Ты будешь стирать этот ёбаный диван, — просипела я сквозь плотно сжатые зубы. — Как скажете, главный, — протянула она моё «звание» и, вскочив, побежала к мониторам. — Это было очень похоже на начало лесбийского порно, — с усмешкой на губах поддел меня Джек. — Ах ты паршивец! — я повернулась к нему и дала лёгкую оплеуху. — Так и знала, что ты чёртов извращуга! И чем вы там занимаетесь с Арси в её отсеке, а? — Точно не тем, чем занимаетесь вы с Праймом, — Джек, видно, попытался пошутить, но в его голосе послышалась злоба. Я предпочла не обращать на это внимания. Потом станет только хуже. — Ой, давай не будем начинать! Мы же не ксенофобы, да? А ещё мы не идиоты, хах, чтобы мечтать о такой чести, — шутить, правда, я, кажется, разучилась. — Так что можешь быть спокоен: я с Оптимусом не трахаюсь. — Раф, открывай мост! — прервала этот разговор Мико. — Наши возвращаются! Мальчик среагировал моментально, так что воронка открылась сию минуту. Блин, а быстро они. Или это мы так долго разговаривали? Не помню, когда трансформеры ушли на задание. Хах, такое ощущение, что время течёт быстрее обычного… Ну, хорошее всегда проходит быстро. Это лишь отговорка, чтобы не пытаться найти истину. — Ну, рассказывай! — бросилась Мико под ноги Балкхэду. Хех, а у меня эффект дежавю. — Джек, ты как хочешь, а я пью микстуру — и баиньки, — я потянулась за лекарством в рюкзак. — В последнее время ты часто остаёшься на базе на ночь. — Прозвучало как обвинение, друг мой, — я достала микстуру. — И смешно это слышать от того, кто проводит тут столько же времени, сколько и я. — Резонно, — Джек вздохнул. — Мама снова работает в ночь, так что можешь не спешить, но советую быть дома до девяти утра. — Буду как штык, — пообещала я. Парень вздохнул и откинулся на спинку дивана. Выпив микстуру, я приняла горизонтальное положение. — Ты не против, если мои ноги окажутся на твоих коленях? — Звучит как предложение, от которого нельзя отказаться, — ответил Джек, вставая. Я насупилась. — Миледи, там, где ваша голова сейчас — недавно были ноги Мико. Вы не прочь поменяться со мной местами? — Ох, сударь, вы готовы пожертвовать чистотой своих штанов ради чистоты моей головы? Вот он, подвиг, достойный истинного рыцаря! — мы поменялись местами. — Кстати, стоило это сказать до того, как я легла, дурень. Джек хохотнул. — Спокойной ночи, — уже с закрытыми глазами произнесла я. — Спокойной, — было мне ответом. Сквозь сон я почувствовала прикосновение чего-то влажного к моему лбу, а потом вес, который был у моих ног на диване, пропал. Послышались удаляющиеся шаги и чьи-то голоса, говорящие то ли с осуждением, то ли с одобрением. Царство Морфея полностью забрало меня в свои объятья, и звуки померкли.***
Как удивителен этот мир. Закрывая глаза, мы перестаём видеть всё, что нас окружает, зато остальные чувства усиливаются. Но когда мы засыпаем, то становимся полностью беззащитными, как маленькая бабочка, попавшая в сети паука. Уже не помню, когда я в последний раз отдавалась сну. Не потому что я не могу этого сделать, а потому что это опасно. Пока мы спим, на нас, готовые в любой момент сожрать, смотрят тысячи пристальных глаз. Но, на самом деле, это всего лишь ночной кошмар. Утром, уже через несколько секунд после пробуждения, вы забудете всё, что было тогда, ночью. Когда не было чувств, оставался лишь наш разум и враги. В это сложно поверить, но подобный незримый бой между реальностью и вымыслом ведётся каждую ночь. Дневной же сон только раззадоривает ночных посетителей. Но самое смешное заключается в том, что, даже если эти Демоны очень захотят до нас добраться, то не смогут. Не сумеют. Да и не захотят. Ведь если не будет нас — не будет и их. Никто не хочет так рисковать собой, верно?***
Грохот. Что-то разбудило меня. Я просто открываю глаза в темноте и смотрю, смотрю в неё, долго, пока не начинаю различать силуэты вещей. Болит горло. Нет, даже не так. Першит. А вокруг адский холод. Тело бьёт озноб. Я сажусь на кровати, подобрав ноги, и ищу то, что вырвало меня из сна. Мерный свет мониторов кажется слишком слабым, чтобы хоть немного разогнать окружающую темноту. Нет, он лишь подчёркивает её. На базе стоит тишина, но я что-то слышу. Это что-то идёт извне. Скорее всего, с улицы. Какая-то мысль, предположение проскакивает в моём разуме, и тут же исчезает в окружающей темноте. Почему-то накатывает разочарование. Я продолжаю осматриваться. Орион лежит на столе, свесив лапы с него. Его сон глубок и спокоен. Стоп, точно! Дождь! Это звук дождя и… Молнии. Грохот. Да, не капли дождя, что бьются о внешнюю оболочку базы, а именно грохот грома разбудил меня. Странная тут погода. Я не уверена, что дожди могут идти в пустыне. В сериале, конечно, ураган был, но это из-за Юникрона. Беру в руки рюкзак и вытаскиваю оттуда кофту. Тут что, блять, отопления нет?! Страх. Гроза всегда навевала на меня смутное беспокойство, точно что-то должно произойти. Как смерть, которая медленной поступью приближается к каждому из нас. Её ход величественен, но лёгок. Она не оставляет следов. Её вид поистине ужасен для одних и прекрасен для других. Но атмосфера… При ней она всегда тяжёлая, по ощущениям — точно клубы дыма от костра попали в лёгкие и заставили закашляться. Чуть покачиваясь, я направляюсь туда, где находятся отсеки трансформеров. Меня не интересует ни один отсек, кроме последнего. «Я не знаю ни твоих мыслей, ни, особенно, его», — звучит предостерегающе. «А ты только сейчас догадалась?», — звучит обвинительно. «Подобное может не очень хорошо закончиться, он стал другим…», — звучит задумчиво. Мысли тяжелы, как грозовые тучи. Почему-то накатывает непонятная обида. На Прайма. Наверное, это неоправданное ожидание. «Мы уж точно занимаемся не тем, чем вы с Праймом в его отсеке», — звучит едва скрытая злоба. На кого? Наверное, мне стоит послушаться ребят. Поверить им. Поверить себе. Но… Так хочется согреться. Доверие. Кому верить? Поверить себе? Им? Ему? Любое действие имеет противодействие. Любой результат, плохой или хороший — результат. Опыт бесценен, а на ошибках учатся. Своих? Чужих? Такое чувство, что где-то я совершила ошибку. Где-то на этом огромном пути я споткнулась и упала лицом в грязь. Где-то. Но я здесь. Прыжок, в который я вкладываю все свои силы, сопровождается раскатом грома. Стены базы его заглушают, но он кажется громче того, что меня разбудил. Двери отворяются. Прайм не спит. Он вновь стоит ко мне боком, внимательно глядя в монитор. Только в этот раз, в отличие от прошлого, он меня замечает почти сразу. Наши взгляды на секунду пересекаются, а потом я захожу в отсек. — Привет, Оптимус, — я немного помялась, но всё же подошла поближе к меху. — Ты вообще никогда не спишь, да? Оптимус протянул своей манипулятор и легко посадил меня к себе на ладонь, как тогда, в Арктике. — Я так рад, что ты пришла, — его голос тише, чем обычно. — Я так боялся… — уже на грани шёпота. Чего может бояться Оптимус Прайм? — Что-то случилось? Ты выглядишь обеспокоенной, — его голос стал прежним. — Да… — мои щёки покраснели. — Я… Я боюсь грозы, — говорить древнему существу о таком глупом страхе? Могу, умею, практикую. — И мне холодно. Но Прайм не сказал ничего осуждающего. Он не сказал, что такого глупо бояться. Его взгляд не стал разочарованным, а выражение фейсплейта не поменялось вообще. — Страх — это нормально, — я почувствовала, как его палец начал гладить меня. Он отлично контролировал свою силу, так что эта приятная тяжесть, перетекающая с головы на копчик, заставила меня чуть ли не стонать. Теперь я не чувствовала себя домашним животным. — Оптимус, а чего боишься ты? — как только прозвучал вопрос, Прайм замер. Свет от его окуляров осветил меня. А потом Прайм что-то произнёс. На том самом щёлкающем языке. Кибертронский. Это была правда. Я была права. Голос Оптимуса делал этот язык чуть ли не музыкой для моих ушей. Но тут же закрался интерес. Что сказал Прайм? Я запомнила что-то. Какое-то слово, или отрывок фразы, что был в конце. Думаю, что я смогу воспроизвести это. Надо будет спросить у кого-нибудь перевод. Завтра. — Оптимус, я могу остаться сегодня с тобой? — пусть это было неприлично. Пусть это было глупо. Пусть это было против всех и каждого. Пусть. Хожу по краю пропасти? Давно в неё упала.