Солнце тает, растворяясь в ореоле золотого света. Сумерки незаметно приносят воздуху цвет, а краски заката, наоборот, затухают, и гонимые тёплым ветром облака высвечиваются жарко-красным, рваным полукольцом замыкая сверху могучее светило. Тишина сковывает лагерь Грозового племени, впитываясь в каждый миллиметр открытого участка леса и ласково касаясь шерсти воителей Тьмы, чтобы до утра похоронить это место в мертвенное беззвучие.
— Сумрачный лес победил! Склонитесь же перед новыми предводителями! — рычит Звездоцап, агрессивно поднимая шерсть и взмахивая кончиком хвоста. Его слова — резкие, фальшивые,
ненастоящие — режут сердце подобно стальному клинку, что врезается в плоть. В глазах двоится, и раны ощутимо жжутся, и сознание, кажись, плывёт, а Искра только тяжело приваливается лбом к коре дерева, которая сотней льдинок впивается в шерсть. После Великой Битвы она видит весь мир в багряном цвете. Деревья, укутанные в алую бахрому, тёмно-чёрная вода в ручьях и озере, полыхающее пожаром небо — всё
красное.
Искра мотает головой и тут же шипит от прострелившей всё тело боли. Племена пали, а Тьма восторжествовала. Куда делись Звёздные предки? А Древние? Где обещанная Сила Трёх? Неужели всё, сделанное воительницей — напрасно? Нет-нет, нельзя сдаваться! Она переводит заплывший взгляд на Звездоцапа, расхаживающего по Каменному Карнизу. Внизу сидит полосатый воин — его сын, Коршун, хищно блестит ледяными глазами да обнажает клыки в жутком оскале. В голове вихрями кружатся между собой, проносятся мимо сотни мыслей, и вынырнуть из этого глубокого омута очень тяжело; Искра возвращается в окружающий мир лишь когда её прошивает резким импульсом боли на боку. Лёгкие разрывает от недостатка воздуха, лапы наливаются свинцом, а в голове мутнеет. Несмотря на тяжёлую рану, она держится уверенно, не дрожит и не показывает слабости. Ей не позволено. Только не сейчас.
— Сегодня начинается новое будущее! Будущее, где племена наконец объединятся, положив конец глупым раздорам, и никто — ни бродяги, ни одиночки, не смогут посягнуть на наши территории! — голос Звездоцапа, поистине, искушает, но Искра уже проходила через это. Её соплеменников гонят, точно оставшуюся добычу, на главную поляну, и это вызывает неконтролируемый всплеск злости у воительницы.
Сумрачный лес выиграл...
Поверить в поражение трудно.
— Вы можете присоединиться к новому будущему, — Звездоцап широко расставляет лапы и обводит каждого присутствующего горящим расплавленной медью взглядом, усиливая значение собственных слов, создавая хрустальную тишину в воздухе. Но только для того, чтобы в следующее мгновение резкой фразой разрушить её, как фарфоровую вазу, —
или умереть.
Искра пропускает мгновение, когда крупная тень возникает за её спиной. Она готовится ощутить когти в своей шерсти и клыки на горле, поэтому мятеж в сапфирных глазах только разгорается пуще прежнего, и индиговые языки, извиваясь, пляшут мрачной решимостью в глазах. Когтегрив ступает по земле Грозовых котов беззвучно, невесомо, как у себя дома —
и речь идёт вовсе не о племени Теней. Растворяется в полумраке, точно накидывая на плечи тёмную мантию-невидимку. Блещут жёлтым огнём янтарные глаза, в бездне чёрных зрачков клубится злая и ненасытная тьма, а по всему телу растекается сажево-чёрная краска, клубясь теневой дымкой.
— Хочешь умереть? — вздыхает Когтегрив.
Притворщик — проносится в сознании Искры. Она хочет вырвать ему этот язык; пусть лучше бы Когтегрив вообще не подходил к ней!
— Уж всяко лучше, чем жить под их властью, — раз уж умирать, то можно и высказать всё, что накапливается чёрным гноем с самого начала.
— А может всё-таки попробуешь? Может всё-таки посмотришь? — его губы изгибает острая, победоносная ухмылка, и Когтегрив нагло, но легко бодает её в плечо, не заботясь о том, что там чернеет кровь. Боль сразу же вспыхивает в ране, неконтролируемым жаром проходясь по всему телу. Искра сдерживает невольную судорогу и сужает глаза до щёлочек.
— Ты даже не представляешь, как я ненавижу Сумрачный лес! — серебристая с удовольствием замечает, как Когтегрив делает шаг назад, когда она покрывает собственные слова лютым холодом, ледяной коркой, что обжигает при прикосновении. Главное — не показать слабости, не позволить скользнуть глубже, в тайны и чувства собственного подсознания. Искра сощуривает синие глаза, чувствуя, как внутри поднимается что-то тёмное, неизведанное.
Дикое. И это пугает её до дрожи. Но все мысли занимает вопрос об участи несогласившихся. Они умрут. Умрут ради Воинского Закона. Умрут ради чести. Умрут за то, чтобы не подчиняться тиранам.
И будут абсолютно правы.
Искра переводит взгляд на соплеменников; те горбятся и склоняют в пугающей покорности головы, безнадёжность светится в их глазах, а огонь — внутренний свет, проводник, что указывает дорогу к новым целям и свершениям и освещает лютый мрак своим обжигающим сиянием, только затухает с каждым мгновением. Но что же происходит с Избранными? Львиносвета охраняют крупные тени, что скалятся и брызжут слюной. Их движения хаотичны, только остро-заточенные когти поблёскивают при блеклом свете. Золотистый воин, непобедимый и несокрушимый, точно скала, теперь тяжело опирается на переднюю лапу, а другую — покрытую
его кровью, прижимает к животу.
— Голубка тебе доверяла, —
а ты её предал.
— Я её любил. Жаль, что она осталась верна своему племени, — грусть действительно колышется в янтарных глазах Сумрачного воителя, но грусть не безграничная и не безнадёжная, а холодно-спокойная. Такая, когда внутренне уже смирился с происходящим, понял и принял себя, отбросив ненужное, как старую шелуху. Но как можно отбросить
любовь?
— Вы уничтожите всех, кто вам не подчинится? — едко спрашивает воительница, только чтобы заполнить эту гнетущую тишину, только чтобы не смотреть, как с громогласной фразой Звездоцапа рассыпается на осколки её будущее.
Приведите предателей. Чтобы не смотреть, не слышать, не видеть их предсмертные судороги, охватывающие тела, кровь, брызгающую во все стороны тёмно-красным. Сколько неразделённой боли в Месте-Без-Звёзд, сколько ран и увечий готовы нанести мёртвые коты из-за возмездия, сколько раз готовы рискнуть собственным существованием.
Ради мести. Что ж, они своего добились. Теперь Тьма укутает племена в бесконечный хаос и мрак, где правило будет действовать только одно —
выживает сильнейший.
Она уже чувствует зловонное дыхание смерти у своего затылка.
Искра закрывает глаза, чтобы пропустить, оттянуть момент убийства Берёзовика. Она может сейчас ему помочь, может броситься в драку. Только это ничего не даст. Она слышит пронзительный вскрик отца, и внутри, в сердце что-то обрывается с тонким, едва различимым хрустом, и всё естество поглощает холод. Может быть, это умирает
надежда? Луна вдруг прыскает серебряный свет под закрытые веки, заставляя сощуриться. Ветер лихо завывает в танце с листьями, колыхая редкую траву сильнее, жаля и обжигая бело-серую шерсть кошки. Когда она заставляет себя посмотреть на место расправы над отцом, то, не выдерживая, содрогается. Чувствует, как её бьёт сильная дрожь, лапы подкашиваются. Только в душе бушует ураган чувств и эмоций. Ураган, что тёмным штормом отражается во взгляде. Ураган, что заставляет сделать шаг назад несколько воинов Тьмы. Ураган, что неукротимой волной впитывается новой энергией в жилы.
Нет, нет, нет!
Она шепчет эти слова и ощущает, как хрусталь собственных чувств даёт трещину. В центр главной поляны выводят Голубку. Её дымчатая шерсть перемазана в крови, но в голубых глазах по-прежнему ярко отражается огонь небес. Избранницу убивает Коршун, точно в насмешку Искре, как её бывший наставник. Кажется, серебристая даже ловит на себе хитрый прищур льдистых глаз. Внутри что-то рушится, оглушительно и пронзительно. Держась на дрожащих лапах, она едва понимает, когда её толкают вперёд. Тяжело хромая, Искра останавливается и гордо вскидывает подбородок. Она умрёт, но не склонит перед этими тиранами голову. Она захлебнётся в собственной крови, но смотреть будет ясно и твёрдо — как никогда прежде.
За соплеменников. За Грозовое племя.
Удар.
Искра шипит от резкой вспышки в области шеи. Кровь стекает по шерсти, окропляя землю алым.
Сколько крови пролилось сегодня. Но ничего. «Всё кончено», — последняя мысль молнией проносится в голове, прежде чем Искра проваливается в столь желанное забытье.
***
Птицы замирают на ветках, даже ветер, кажется, стихает, а возня дичи успокаивается. Все они боятся величия наступающего мрака. Ночь разливается над миром чернильными сумерками, аккуратно и по-своему нежно касается стоящих в сени деревьев, прочерчивая сажевыми линиями их ветви. Сезон Юных Листьев только начинается, но воздух по-прежнему дышит холодом и зимней прохладой. Как хорошо, что Искре больше не нужно беспокоиться о весенних холодах. Она уже давно мертва, —
во всех смыслах — и никакой холод её не возьмёт, ведь она сама состоит изо льда. Она больше не может чувствовать, как путается в шерсти ветер, как медвяная тяжесть солнца растекается по всему телу, а утренний свет плескается в закрытые веки.
Искра шпионила за Сумрачным лесом, чтобы спасти племена, а в итоге сама оказалась
тёмной. Забавно. Только даже намёка на улыбки это не вызывает. Но всё остаётся в прошлом. Теперь она — подруга Когтегрива, наследника власти, не считая Коршуна. После Великой Битвы даже Двуногие не заходят на их территорию, думая, что это место проклято. Они правы.
Краски заката потухают, а вместе с сумерками наступает черёд тьмы. Искра тенью скользит среди стволов деревьев, щурясь от нетерпения да увеличивая темп. Постепенно ускоряясь, серебристая вскоре переходит на бег. Ветер гудит в ушах, сердце колотится в своей клетке всё яростнее, мощно ударяясь о рёбра, а дыхание обжигает горло, не позволяя вобрать в себя воздух. Искра только клацает зубами и увеличивает темп, сливаясь с тьмой в единое целое. Её бело-серую шкуру слабо озаряет прозрачный ореол сияния от луны, ложась голубыми бликами на шерсть. Все мысли выветриваются из сознания и призрачно исчезают, оттеснённые необходимостью следить за дорогой. Сумрачные владения кажутся бесконечными, а главное, что их объединяет — темнота. Подходя к озеру, чья гладь прозрачна и кристально-чиста, кошка замечает тёмную фигуру на берегу. Когтегрив. Когда Звездоцап решил второй раз лишить жизни Грозовую воительницу, именно Когтегрив вступился за неё, хотя рисковал всем — и благосклонностью вожаков, и собственной жизнью. Поэтому только при взгляде на его полосатую шкуру, покрытую сажевыми полосами, Искра улыбается блекло и едва заметно, но в синих глазах мгновенно оживает индиговое море. Однако, проходит много времени, но они учатся понимать друг друга по мимике и жестам, действовать синхронно, без слов, чутко угадывать чужое настроение. Пытаться стать единым целым.
Искра преданно заглядывает в янтарные глаза Когтегрива, чей взгляд из жёсткой меди превращается в расплавленное золото.
— Когда я стану вожаком, ты встанешь по правую сторону от меня. Мы создадим мир, который захотим. Я создам жизнь, которую желаешь
ты, — голос Когтегрива звучит всё также непоколебимо спокойно, он переплетает их хвосты вместе и едва слышно фыркает.
— Вместе до конца, — серьёзно отвечает Искра.
— Вместе до конца, — соглашается Когтегрив.
***
Я сказал «поцелуй меня», а ты разбила хрусталь моих чувств.
Я сказала «убей меня», а ты растопил моё сердце.
