Господин исполняющий

1 Запрокинув голову, Бахрушин посмотрел на часы на этажерке в углу. Почти без четверти пять утра. Он не спал. Невозможно было уснуть после всего случившегося – совсем свежие воспоминания и мысли вспыхивали в мозгу кристально ясно и ярко, чувства пронзали на живую, будто иголки. Ему казалось, что он уже никогда не сможет нормально заснуть. Наверное, так начинают сходить с ума. Лара спала рядом, положив голову ему на плечо. На самом деле крепко спала. И у него на самом деле был весомый повод ничего не делать и даже не шевелиться – не потревожить ее… Без четверти пять утра… Пять часов назад все началось. Всего случившегося хватило бы на несколько дней жизни. Толпа глухих фанатиков, радостно бегущих чуть ли не на убой. Заговор. Поцелуй Лары. Сигнал отмены… Это внезапное волшебство было настоящим чудом – не практическим применением магических способностей, а именно чудом, что случаются довольно редко… И после которых ты, бывает, лбом налетаешь на каменную стену действительности. После сигнала отмены они с Ларой оказались снова в Ведомстве, в его, Бахрушина, кабинете. Снаружи доносились топот, яростные выкрики. Даже плач. Свора собак, которые не достав до маячившего впереди куска сырого мяса, только вхолостую щелкнули челюстями… И теперь оказались в загоне. Бахрушин встал перед дверью кабинета, заслонив Лару собой. Он хотел наложить на двери защитное заклятье, чтобы выиграть еще немного времени, чтобы дать ей уйти… Хотя в глубине души он понимал, что она не уйдет. О чем он не подумал, так это о том, что чудо закончилось. Волшебная палочка снова сделалась просто куском дерева в его руках. Пораженный, Бахрушин застыл, пытаясь сообразить, что делать дальше. Лара закусила губу, не давая себе вскрикнуть. Кажется, ее случившееся ужаснуло сильнее. Как же так? Как же чудо?.. Вот так… Человек со сломанным позвоночником может подняться на ноги от электрического импульса, а вот учиться ходить придется долго. Как это объяснить юной волшебнице? Двери содрогнулись. Не похоже, что их пытались высадить – просто кого-то отшвырнуло прямо на них. Лара обхватила Бахрушина сзади, пространство схлопнулось вокруг них… И мгновение спустя они уже стояли посреди этой девичьей комнаты. Так и не отпустив Бахрушина, Лара уткнулась лбом в его спину и заплакала. – Что же это? Что там?.. А у Бахрушина не было ответов. Единственное, что он знал наверняка – после всего лишь нескольких минут этой ночи для нее самой будет нормальным сомневаться. На него самого словно обрушилась оглушительная теплая тишина. После холода ночного леса, после стен кабинета с дрожащими дверьми, тут, в этой комнате словно не было самого времени. А то, что часы тикают – это они не для работы, это они для себя… Нет времени больше – всё вышло. Кровать у стены, а по углам – этажерка с книгами часами и фотографией родителей, стол со стулом, бок печки, и узкий платяной шкаф со старым волнистым и мутным зеркалом. За окошком – очертания двухэтажных деревянных домов на несколько квартир. Скромное прибежище юного стажера. И единственное убежище, которое пришло Ларе в голову… Еще надежнее только родной дом, но дом далеко. Дома за окном темные, тихие, спящие. Их обитатели еще не знают, что творится в Ведомстве. А ведь почти наверняка у каждой семьи там друзья, близкие или просто знакомые… Лара еще крепче вцепилась в шинель Бахрушина, в последний раз всхлипнула и уже вполне решительно шмыгнула носом: – Мы должны что-то сделать. Нельзя же просто… Как?.. Это же сам Верховный чародей!.. Как он мог?.. Бахрушин порадовался, что стоит к Ларе спиной и она не видит его лица. Она не знает! Конечно! Никто еще не знает. – Куда нам пойти? – продолжала Лара. – Что нужно сделать теперь? Бахрушин развернулся и также в темноте, не глядя в глаза, обнял ее. Незаметно повел рукой в воздухе, пытаясь жестом заставить световой рожок на стене загореться. Ничего. – Ну ведь нужно же что-то сделать! – продолжала горячо шептать Лара. – У вас же есть какие-то инструкции на подобный случай. Скажите, что бы вы сделали? Что нужно сделать? Только скажите!.. Первый шок проходил и сменялся жаждой немедленного действия. Все происходящее казалось девочке неправильным. И надо было срочно это поправить! Бахрушину казалось, что она вот-вот испарится из его рук – метнется обратно, туда. И там он уже не сможет ее защитить. Не теперь… Чуть отстранившись, он взял ее лицо в ладони. Даже в тусклом свете из ночного окошка видно было, как горели ее глаза. Она сейчас вся была как оголенный нерв. И он поцеловал ее – крепко-крепко. 2 …Без десяти пять утра. Взгляд соскользнул с циферблата часов – прямо на фотокарточки родителей Лары. Довольно милые люди улыбались из овальных окошек с двух створок латунной фоторамки. Сделалось немного неловко. Бахрушин хотел поцеловать спящую Лару в макушку как ребенка, но потом все же побоялся ее тревожить. Пусть еще спит. Неизвестно, что ждет в новом дне. А он сам пока подумает, что делать. Так или иначе ему придется явиться в Ведомство и лучше сделать это самостоятельно, в течение нынешних суток. Куда-то нужно деть Лару… Нет, так не годится. Не честно так. Вернее сказать: как сделать так, чтобы ей угрожала наименьшая опасность? Надо не дать ей ввязаться во что-то опасное и натворить бед. Надо просто быть рядом. Если получится, надо попытаться найти Михаила, если он… Тут тело Бахрушина будто пронизал не живительный, а какой-то умерщвляющий электрический ток. Нет! Не «если». Ни за что не «если». Михаил жив. «Конечно жив! – откликнулся уже разум на мольбу сердца. – Его не было в лесу, он…» Тут разум замялся. Где же в этот момент был Михаил? В такую ночь да еще и после того, что случилось с его братом… Брат! Семён в тюрьме и скорее всего Михаил рядом с ним – с немагом, запертым за решеткой. Все немаги ведомства сейчас заперты и не могут бежать. «Были заперты, – спокойно подсказал разум. – Не могли бежать…» Часы пробили пять. Словно почувствовав, как заколотилось его сердце и похолодела кожа, проснулась Лара. Ни секунды не потратив ни на объятия, ни на поцелуй, она вскинулась как разбуженное животное. – Мамочки!.. Что же мы? Столько времени уже прошло, а мы тут… Надо поспешить в Ведомство. Вы знаете, кому можно доверять? Бахрушин едва сдержал улыбку. Впервые кто-то, с кем он лежит в одной постели, говорил ему «вы». – Мне казалось, что знаю. В любом случае, ты права, ждать дальше нельзя… Несколько минут ушло на поиск вещей в темноте и на неловкий процесс одевания. Свет зажечь так и не решились. Когда через четверть часа они снова стояли посреди комнаты, готовые шагнуть в Ведомство… Они взялись за руки. – Куда? – спросила Лара. – Главная лестница… Или нет – холл у главной лестницы, – ответил Бахрушин, чуть подумав. Конечно, подобное появление будет выглядеть довольно вызывающим, но Бахрушин рассудил так: если погром еще идет, то на открытом пространстве будет больше возможности для маневра (и бегства, увы!), а если нет… то они просто появятся. Возможно, что именно холл и главная лестница – это самые пустынные помещения в этот час, после всего, что случилось… Так откровенно перемещаться внутри Ведомства без санкционированного разрешения было против всяких правил. Но если кому-то этой ночью будет до этого дело, Бахрушин решил взять всю ответственность на себя. – Готовы? – спросила Лара. И пространство вновь сжалось как в момент безоглядного падения во сне. Словно маленькая уютная комнатка с тикающими часами выбросила их обратно в реальный мир… 3 Суета. Не гвалт толпы и не гробовая тишина опустевшего огромного помещения – главный холл Ведомства встретил их деловой суетой. На мгновение даже показалось, что минувшая ночь – наваждение. Какая бойня? Какой заговор? Вот же, все идет своим чередом. Лишь затем Бахрушин обнаружил, что на колоннах сероватого мрамора и на оградах лестницы остались щербины от расщепляющих заклятий, а у кое-кого из людей, спешащих мимо – следы ожога на лице или рука на перевязи. Но все были сосредоточены на каком-то важном деле… Однако несанкционированное помещение все же не осталось без внимания. – Стойте! – раздалось с другой стороны лестницы – не угрожающе, скорее призывно. Многие в холле обернулись на голос. Кто-то замер или замедлил шаг, искоса поглядывая, ожидая, что будет, кто-то поспешил дальше по своему делу. Седой сухопарый страж пересек подножие лестницы и оказался возле Бахрушина с Ларой. Это был Брусницын, старый страж, так никогда и не выслуживший себе чина, но отличный оперативник. – Бахрушин! Слава Богу!.. Простите, что говорю откровенно, но нынче такая ночь, что… Я слышал о том, что случилось. Вы пытались остановить творящееся безумие и сами… Ох, я так волновался прежде всего за вас. Я знал, что вы хоть мертвый в стороне не останетесь… Бахрушин едва успел сжать руку подавшейся вперед Лары, призывая ее молчать. И лишь понадеялся, что краска не слишком явно залила его лицо. – Спасибо вам за беспокойство. Я искренне рад встретить именно вас. Что происходит сейчас? От кого вы все это узнали? Скажите, какая обстановка? – Узнал все от Голицына, конечно. – Михаил в порядке?.. – Да. Он сейчас в штабе, вместе с другими координирует действия сил Ведомства. Ваша школа, ей-богу! Кажется, все уже успокаивается. Конечно, в ближайшее время еще потребуется несколько облав, чисток, арестов, но уже в штатном режиме. Самое главное, этого подонка, затеявшего весь этот ужас, уже взяли… – Взяли?! – Да, практически сразу. Скоро уже будет официальное обращение. Пойдемте в штаб! Вам непременно надо быть там! Голицын должен вас увидеть, узнать, что вы целы. И верховный… Скорее!.. Брусницын повел их вверх по лестнице и дальше по коридорам. Бахрушина бы позабавило это подобие эскорта: решительный и встревоженный Брусницын впереди, гордая и уверенная Лара позади… Позабавило бы, если б не то, что он видел вокруг. Следы от боевых заклятий были повсюду: пробоины в стенах, борозды словно от гигантских когтей на полу и потолке, подпалины, пятна гари… Когда они проходили мимо большой залы и Бахрушин увидел, во что она превратилась, насколько разрушена, у него даже закружилась голова – столь сильным и физически болезненным было ощущение проклятого дежа вю. Штаб располагался на верхнем этаже. «Все верно, – подумал Бахрушин. – Я бы тоже выбрал верхние залы». Тут, наверху, было уже не так суетливо. Тут было даже почище, хотя одна из узких старых лестниц, ведущих одного длинного коридора в опоясывающую корпус анфиладу оказалась разбита в щепки. Они поднялись в верхний коридор, в следующую за ним анфиладу библиотеки и наконец оказались в зале для совещаний – овальный и весь вытянутый вверх, отделанный темным деревом, он, конечно, был значительно меньше чем собственно Большая зала, и использовалась довольно редко. Видимо, теперь она стала сердцем штаба… Люди стягивались сюда, поближе к штабу и к Верховному. К Верховному, который вот-вот должен произнести речь – всё объяснить, всех успокоить… Более всего Бахрушина поразило, как на него самого смотрели, если не все, то большинство. Да, он как начальник Стражи, был известен им всем, но теперь кроме узнавания во взорах читалось уважение, глубокое внимательное сопереживание. Но должен же где-то здесь быть Миша!.. «Да что же им понарассказали? – мелькнула у Бахрушина в голове тревожная мысль. – Нужно непременно выяснить. И все прояснить… Но не сейчас. Похоже, мне, а вместе со мной и Ларе, оказана честь – присутствовать непосредственно при обращении и наблюдать лично». Лара всю дорогу молчала. Наблюдала за тем, что их окружает, думала, принимала и молчала. Вот они вошли в залу для совещаний, переступили порог. И замерли на мгновение. Лара будто по инерции подошла к Бахрушину вплотную, почти прижалась, но отступать не стала. Массивный овальный стол был убран, стулья составлены вдоль стен. В зале стояло около двадцати человек. Кто-то при параде, кто-то в изодранной, опаленной и спешно залатанной одежде. Смутно подумалось Бахрушину, что починить одежду с помощью заклинаний можно было бы и лучше, тщательнее, так, чтобы не было заметно… Тут же стоял оператор с камерой. Все посмотрели на них. Снова эти проникновенные взоры на грани восхищения… Да где, чёрт его дери, Миша?.. И Миша появился – похоже, он вышел из смежного с залой кабинета, проскользнул вдоль стены. Перед Бахрушиным с Ларой он замер со слегка ошалелыми глазами. Краем уха Бахрушин уловил, что застрекотала камера. – Михаил… – Я все объясню. Позже, хорошо? – пробормотал тот едва слышно. И продолжил вслух: - Я так рад, что вы в порядке! Вы оба. Сейчас все уже закончится… Бахрушин кивнул. По небольшой толпе, набившейся в зале, бросился шепоток. Начинается… Миша исчез в толпе. Бахрушин с Ларой хотели если не выйти прочь, то хотя бы отступить к стене. Бахрушину совершенно не хотелось слушать все, что будет сказано. Ему казалось, он заранее знал все… Правда, ему подумалось, что сейчас можно будет узнать о судьбе “этого подонка”. Что теперь его ждет? Быть может, поэтому он не сопротивлялся, когда Брусницын откровенно удержал их, не дал уйти. Бахрушин остался в первом ряду, Лара – на полшага сзади. Камера стрекотала… – Будем слушать Верховного. Подумать только, второй раз за сутки, – прошептала Лара, и Бахрушин уловил горечь в ее голосе. – Прошу прощения, – осторожно произнес Брусницын. – Вы, похоже, неверно меня поняли. Или я выразился не вполне корректно. Арестован Верховный чародей – после того преступного приказа, который он отдал, не могло быть иначе. Сейчас к магическому сообществу обратится исполняющий обязанности Верховного чародея… Толпа у самой двери в кабинет пришла в движение, уплотнилась, затем расступилась. И появился Александр Чижевский. Вопреки привычке, он был не в бордовом а сплошь в черном. Еще более торжественно на черном бархате смотрелся золотой знак Ведомства. На скуле виднелся короткий прижженный заклятием шрам. Красивый шрам, подумалось Бархнушину, неглубокий и скорее всего заживет без следа. Он замер на перекрестье всех взоров, напротив камеры. Он обвел взглядом собравшихся людей. Кажется, чуть задержался на Бахрушине чуть дольше. – Мои дорогие друзья… – произнес Чижевский. – Сегодняшняя ночь стала настоящим шоком для всего нашего сообщества. Подсчет потерь еще ведется, как и поиск главных зачинщиков. Но произошедшее и вскрыло старые гнойники, которые необходимо было вскрыть. Я твердо верю, что этой ночью мы смогли опомниться. Тех, кто не принимал участие в этом кровавом погроме, но еще отчего-то сомневается, я призываю – не бояться. Понимаю, особенно горько и больно от мысли, что нас всех предал тот, кто должен был наставлять нас и вести за собой. Но призываю вас, друзья, не отчаиваться. Наше сообщество не обезглавлено! Оно избавлено от паразита и рудимента. Сейчас у нас нет времени на рассуждения и на подведение итогов. Время на всевозможные анализы ситуаций и на обсуждения будет после. Сейчас самое время для нас сплотиться и трезво взглянуть на окружающий мир и на самих себя. Аудитория вначале зашелестела и лишь затем взорвалась аплодисментами. То же самое, подумалось Бахрушину, происходит перед каждым экраном. Всего сутки спустя – и практически та же картина. Словно в зазеркалье. «Нет времени на рассуждения…» Да, всё очень вовремя, пока многие не успели не то что опомниться, но даже выспаться. Чижевский кивнул. Стрекот камеры прекратился. Толпа в том конце залы пришла в движение, очевидно, намереваясь пропустить Чижевского обратно в кабинет. Но тот вдруг пошел вперед, пересек зал и остановился перед Бахрушиным. Они посмотрели друг другу в глаза – впервые после того разговора на опушке леса. Все вновь таращились на Бахрушина и тому было невыносимо подобное внимание. Ему хотелось кричать: «Вы все идиоты! Вас обманули!.. Вас обманули дважды – и вы верите каждой лжи, да с такой охотой. Хотите увидеть виновника своих бед – вот он, перед вами. Хотите, чтобы он был арестован – не медлите и хватайте его сами. Сейчас же! Вот сейчас…» И Бахрушин понял, что ничего подобного не скажет. Потому что на сегодня хватит. Потому что шутка, как и политическая интрига, хороша, когда свежая. Потому что за спиной у него стоит взволнованная Лара, а из-за плеча Чижевского выглядывает Михаил с чудовищно виноватым лицом. Да и кто помешает Чижевскому объявить, а всем прочим согласиться, что Алексей Бахрушин, конечно, герой, но вместе с магией потерял рассудок? На секунду Бахрушина охватило сомнение – а так ли все просто, как он решил? Может, Чижевский и не собирается поддерживать слух о его, Бахрушина, героизме?.. Тут же понял, что ему все равно. Еще один цикл замкнулся – он дошел до того же состояния, как тогда же, в лесу. Как и тогда, остались пустота и последнее желание – посмеяться над творящимся кругом бредом. Бахрушин на самом деле едва заставил себя не засмеяться, когда Чижевский произнес свои правильные красивые слова: – Мне очень жаль. Скоро все поймут, что магия это подлинный дар. Вы один из немногих, кто его по истине заслуживал. Если ради того, чтобы заставить все наше сообщество опомниться, мне пришлось бы самому отдать свой дар, я бы сделал это. Поверьте. Но вот сложилось так… Я понимаю, что сейчас не время, однако мне нужно с вами поговорить. Как с начальником Стражи. Это действительно срочно. О вашем верном стажере позаботится ваш бывший заместитель… Дальше толпа расступилась, отделившийся от нее Михаил мягко удержал Лару. В кабинет вошли только Чижевский и Бахрушин. Больше никого – ни стражей, ни секретарей, ни господина адъютанта. Кабинет оказался довольно тесным, с одним мансардным окном, но вмещал в себя дубовый письменный стол, кресло, один стул для посетителя, угловой камин глобус зведного неба – слишком крупный для такого помещения… Одним взмахом Чижевский опечатал двери и окна и даже камин. И словно сбросил маску – лицо его сделалось холодным, насмешливым, даже слегка хищным. Прежде чем заговорить, он подошел к глобусу и откинул его половину. Там оказался вполне приличный запас алкоголя и башня из нескольких стаканов толстого стекла. – Будете? – спросил Чижевский. – Нет. Не уверен, что сейчас время… – Как знаете. Чижевский захлопнул глобус. И, едва взмахнув палочкой, впечатал Бахрушина в стену. Сползая на пол, тот закашлялся от удара – показалось, что позвоночник и ребра впились в легкие. – Как-то нелюбезно, господин исполняющий обязанности верховного чародея… – Хотел проверить. Что ж, рассказывайте, как сумели дать сигнал отмены. – Почему вы решили, что это сделал я? – Либо вы, либо заместитель. Помните, с чего всё началось? Михаил не мог. Значит вы… Благодаря удару и падению у Бахрушина в запасе было несколько секунд – он отряхнул и поправил одежду, перевел дыхание, еще раз прокашлялся, наконец, сел на стул. И ответил. – Сигнал я дал можно сказать механически. Моя палочка саккумулировала заряд от палочки Лары. Чижевский ухмыльнулся. – Допустим, эта версия сгодится. Не стану уточнять, при каких обстоятельствах это аккумулирование произошло. Бахрушин только поглядел на него. Не хотел отвечать ни на эти слова, ни на усмешку. Он лишь спросил: – Давно Голицын с вами? – Которого из Голицыных вы имеете в виду? – в ответ поинтересовался Чижевский. И наконец опустился в кресло за столом. – Ваш Михаил был верен вам со всеми потрохами. До того момента, пока не оказалась пройдена точка невозврата. Да и куда бы он делся? Жизнь его брата была по нашу сторону баррикад. А ваше отделение, Бахрушин, было нам интересно прежде всех остальных. У меня было несколько вариантов плана действий. К сожалению ни один из них не предполагал сохранения вашего дара. Верите ли, мне искренне жаль. – Не верю. – Дело ваше. У вас есть еще вопросы, помимо биографии братьев Голицыных? – Что будет с теми, кто собрался в ту ночь в лесу? – Искренне раскаявшиеся будут прощены. Агрессивные и антисоциальные элементы – обезврежены и изолированы. – А те, кто лишился магии? Ведь такие тоже были… – Они будут обеспечены работой в ведомстве. У нас достаточно рабочих мест. К тому же нам потребуется целое подразделение по изучению и обслуживанию Зеленого кристалла. – И вы не боитесь появления такого подразделения? – Что вы! Ведь у каждого из сотрудников есть родственники, друзья, близкие… имеющие некоторое отношение к Ведомству. – А если они все решат, что вы их не устраиваете? Что вы неправы и пора что-то менять?.. – Значит, они изменят. Значит, возможно, я был неправ. – Вы лицемер, Чижевский! – Опять не верите? – Ни на грош. – А так?.. Чижевский мягко выдвинул ящик стола, извлек плотный лист бумаги и положил на сукно перед Бахрушиным. То был официальный приказ, подписанный исполняющим обязанности Верховного чародея. Бахрушин пробежал глазами по строкам. – Издеваетесь? – Да что же это такое? Что вам здесь не так?.. – Я – руководитель подразделения? – Почему нет? Ваше нынешнее состояние позволяет вам приближаться к Зеленому кристаллу. А ваши знания будут бесценны при его изучении. Вы же, в конце концов, не собираетесь на пенсию? Что, будете сидеть дома, ждать свою бывшую стажерку со службы и думать на что потратить саккумулированный на прощальном поцелуе заряд – на варку щей или на мытье посуды? – Чижевский, вы с рождения такой? – Да. Готовы работать? Бахрушин положил лист, провел ладонью по зеленому сукну стола. Он уже сам не был уверен в том, что почувствовал, когда творил сигнал отмены. Электрический разряд, гальванический ток… Магические конвульсии его дара, порыв выздоравливающего больного или и вправду – частичка магии Лары?.. Как теперь подействует на него Зеленый кристалл? Лишит последней слабой надежды? Или… что если все возможности просто неизвестны, потому что его считали слишком опасным? Что если он может много, много больше?.. Бахрушин не узнает, если уйдет. А вот хочет ли он знать? Не убраться ли подальше от ведомства и от кристалла?.. Так много чего, много кого останется позади… – Позволю себе взять отсрочку, господин исполняющий обязанности. Пользуясь обстановкой беседы с глазу на глаз… Есть у меня такая привилегия? Хотя бы в качестве компенсации. – Печальна ваша попытка давления на мою совесть. У вас время до завтрашнего утра. Как раз успеете освободить свой прежний кабинет. – И Чижевский коснулся своей палочкой знака отличия Ведомственного стража, который все еще был на лацкане Бахрушина. – Можете считать это пропуском в опечатанные помещения. – Благодарю, господин исполняющий обязанности. – Ну что вы! Не стоит, господин бывший начальник Ведомственных стражей. Бахрушин вышел из кабинета. Зала была полутемна и почти пуста. Только двое человек стояли у высокого узкого окна. В одном Бахрушин узнал Адъютанта Верховного чародея. Другой вначале стоял спиной к двери в кабинет. Затем он не спеша повернулся. Это был Семён Голицын. – Добрый день, господин Бахрушин, – не спокойно, а скорее сдержанно произнес он. На лацкане жилета у него красовался знак сотрудника Ведомства Магии и Чародейства. И оба, Адъютант и бывший уборщик, прошли в кабинет исполняющего обязанности Верховного чародея. Бахрушин побрел прочь. Не оглянулся на замерших у дверей конференц-зала стражников. Шел на, как это называют у немагов, автопилоте. Кажется, кто-то останавливал его по дороге, что-то спрашивал, говорил. Бахрушин что-то отвечал. Люди отходили от него не растерянные, вполне удовлетворенные ответом – видимо, отвечал впопад. Тут и там с зеркальных экранов и из радиоприемников вновь раздавался голос Чижевского – повторяли его обращение для тех, кто пропустил, проспал смену эпохи. К вечеру, верно, будет уже готова хроника событий прошедшей ночи – целая глава в учебник истории. Несколько раз в утомленном мозгу Бахрушина прокручивался цикл мыслей: Где же Лара? – Лару увел Михаил – Значит, с Ларой все хорошо… Лара скоро придет. Бахрушин пришел в свой кабинет – то небольшое помещение, что граничило с комнатой для совещаний Стражей. Стол, два стула, шкафы – вот и весь кабинет. Хотя тут номинально уже навели порядок, следы погрома все же сохранились – кое-где на стенах виднелись подпалины, у некоторых предметов мебели не хватало кусков, словно вырванных, старательно выколотых из середин гладких вроде бы поверхностей. Бахрушин задумался, что же из находящегося в шкафах и ящиках стола он имеет право забрать с собой. Что ему в самом деле понадобится теперь?.. Затем он вспомнил об отсрочке, данной ему Чижевским – и решил дать отсрочку самому себе. Он принес из комнаты для совещаний еще три стула, составил их в ряд вместе со своими двумя. Затем закрыл дверь и лег на стулья, укрывшись шинелью. Какое-то время он просто не мог уснуть. Его снова и снова выбрасывало из сна, и он вздрагивал на своем зыбком ложе. Наконец, воспаленный, встревоженный разум сдался, и кабинет, и все Ведомство канули прочь вместе с минувшими сутками…