Сонный монстр

Арья плачет. Рыдает даже, хотя, вообще-то, даже не может вспомнить когда плакала в последний раз, так давно это было. Слезы никогда никому не помогают. Не в этом мире. Но она не может остановить ни слез, ни бессмысленных попыток пырнуть кинжалом ледяную тварь перед собой. Тонкое острие чиркает по добротному металлическому доспеху, мелко царапает и высекает искры, не в силах его пробить. Арья пытается снова и снова, бьет изо всех сил, колотит ногами твердое тело и старается не думать о чужой крепкой хватке на горле. Король Ночи все позволяет. Стоит неподвижно, как изваяние, не уворачивается от хлипких коленок, бьющих его по животу, не выбивает смехотворный ножик из тонких пальцев. Только немного встряхивает девчонку, когда та зарывается и пытается дотянуться кинжалом до его шеи. Тянет край губ в улыбке - человечек крепко держит свое оружие, не выпускает из дрожащих рук. Приходится отпустить шею и ударить когтями по чужой ладони, выбивая бесполезный кусок стали. - Отпусти меня! - Рычит Арья. Ее держат над землей за запястья, как дитя. Она чувствует слезы, замерзающие на щеках, горькие всхлипы, рождающиеся в глубине глотки и неподвижный взгляд на своем лице. Смотрит в ответ. Король Ночи - живая зима. Снежная буря, уносящая жизни. Тьма безлунной ночи. Он - затишье перед боем и ярые вопли громогласных войн. У него невозможно яркие ледяные глаза, иссерый мрамор кожи, корона ледяных зубьев на голове и стылая угроза в каждом движении. Арья не слышит дыхания, не чувствует ни единого колебания, ни-че-го. В чужих зрачках лишь намек на усталый интерес. - З-зачем тебе Бран? - Голос рвется и дрожит из-за слез, приходится говорить полушепотом. Король Ночи молчит. Только по-птичьи склоняет голову и приближает Старк к себе. Это нервирует, заставляет сердце заполошно колотиться в грудной клетке, да так громко, что, кажется, даже Иные, стоящие в нескольких метрах позади, и те слышат. До ушей доносится тихий скрежет, будто две льдины столкнулись, пару шипящих нот и короткий треск. Арья замирает, вцепляется взглядом в приоткрытый рот Короля Ночи, из которого исходили странные звуки, и хмурит брови. Ледяной монстр перед ее лицом дергает уголком рта, сжимая крепче тонкие запястья, укрытые кожаными перчатками и вдруг повторяет непонятное скрежетание. Это он так разговаривает? В сказке Старой Нэн Ходоки были не просто чудовищами - они были древним народом, льдистым и чуждым всему живому, имеющим собственный язык. Скрит, так, кажется, он называется. Может это правда, и он что-то ответил? - Я... - Девушка запинается, не зная, что именно хочет сказать. Ситуация все еще жуткая и обжигающе безнадежная. Бран за спиной Иного молчит и это чудо, что он все еще жив, да и она тоже. - Я не понимаю. Если ты что-то сказал, то я не могу ни черта разобрать. В ответ на глупую реплику раздается два протяжных щелчка и едва уловимый хрип. Король Ночи уже не выглядит настолько отстраненно-пугающим, он, оказывается, умеет моргать и совершенно беспардонно врываться в чужое личное пространство. Он подносит распятую за запястья Арью к своему лицу так близко, что та даже случайно касается его носа своим. Долго и жутко смотрит в глаза и опять что то скрипит. Тварь кажется какой-то непонятно радостной, словно с ним давно не разговаривали, или, вообще, никогда не пытались даже. И сейчас рьяно пытается продемонстрировать свой словарный запас, не доступный, правда, для понимания. Но это ерунда, Старк готова слушать сколько угодно, пока тот не проявляет никаких признаков агрессии. Если получится отвлечь его достаточно, можно будет вырваться, схватить лежащий в стороне кинжал и вспороть не защищенное доспехами горло. - А ты... можешь меня поставить? - От собственной смелости кружится голова. - Понимаешь меня? Король кивает, но шевелиться не спешит. - Поставь тогда. - Просит она и мысленно кривится от того, насколько умоляюще это прозвучало. - Пожалуйста. Это не просто блажь, руки давно затекли, занемели от холода и потеряли чувствительность, только локти простреливало болью от не слишком удобного положения. Еще немного и она вряд ли сможет удержать оружие в ладони. Арья задерживает дыхание и смотрит в неподвижный синий взгляд, рассматривает лицо, застывшее впритык к собственному, силясь заметить хоть малейший намек на эмоции. Но Иной монолитен и холоден, понять что-либо по его лицу невозможно. Арья искренне не понимает, почему он до сих пор не прикончил ее и Брана. Почему он разглядывает ее и трескочет что-то на своем языке? Чужие пальцы, сжимающие руки вдруг чуть хрустят, слегка разжимаясь, а затем ее плавно опускают, позволяя стать на ноги. - Спасибо. - Девочке приходится сильно задрать голову, Ходок высокий, даже выше, кажется, чем Клиган. Колени нервно дрожат, Арья перебирает ногами, не решаясь отойти хотя бы на шаг. Это может спровоцировать тварь и тогда конец всему. Но пока что Король Ночи спокоен, внимательно смотрит на то, как человечек стягивает заиневшие перчатки, ему, вроде как, интересно глядеть на яростно трущиеся друг о друга ладошки. Во всяком случае, он снова склоняет увенчанную зубьями голову и выглядит непонимающе. - Руки замерзли. Если растереть вот так, то быстрее согреются. - Объясняет она и непроизвольно жмурится, когда Иной издает короткое звонкое скрежетание. Арья инстинктивно бросает взгляд на кинжал в снегу и пропускает момент, когда широкая когтистая ладонь ложится на тонкие пальцы, чуть сжимается и начинает медленно растирать. Это больше похоже на грубоватое поглаживание, движения очень неторопливые и размеренные, они обдают и без того замерзшие ладошки холодом. Ощущения такие, будто сунул руки в сугроб. Чужая ладонь шершавая, сухая и тяжелая, с узловатыми длинными пальцами, увенчанными острыми когтями, и хорошо просматривающимися сухожилиями под серо-голубой кожей. "Ты же делаешь только хуже, чертова ты ледышка!". Вслух она ничего сказать не решается, только опасливо зыркает вверх, на лицо Иного. Он едва заметно щурится, бросая короткие взгляды в ответ. Мол, смотри, как я помогаю. Хотя попытки растереть уже сошли на нет, ледяные пальцы просто перебирают ее костяшки, слегка прихватывая когтями тыльную сторону ладони. Это, черт возьми, странно, непонятно, но даже немного приятно, если не обращать внимание на невыносимый колючий холод чужой кожи и ужас, что вселяет ее обладатель. Арья думает, что определенно должна что-то сказать, поблагодарить хотя бы, иначе Король растеряет заинтересованность и пополнит свою армию. Но слова никак не подбираются, жуть, что нагнетают стоящие вокруг вихты и Белые Ходоки, мешает здраво рассуждать, подгоняет. И Старк, не придумав ничего лучше, высвобождает из чужой хватки захолоделую ладонь и впервые сама касается Иного. Она кладет руку поверх когтистых пальцев и осторожно, медленно гладит. Ей кажется, что если зиму и можно потрогать, то она уже это делает. - Ты как живая зима. - Едва слышно бормочет северянка. Скорее, даже просто озвучивает свои мысли. - Знаешь? В ответ ожидаемое молчание. Король Ночи смотрит на соединенные руки осоловело, посреди витающего вокруг ужаса, напряжения, под сводом падающих хлопьев снега, он выглядит неожиданно сонным, будто бы опасливая ласка баюкает его. Но вдруг отмирает, шагает ближе, его нижний доспех касается чужих коленей, он наклоняется, сгибаясь почти пополам, чтобы оказаться наравне с девичьим лицом. Вперивается цепким взглядом в испуганные темные глаза и издает протяжное тихое скрежетание. Арья каменеет, чувствуя как чужие руки обхватывают шею, не сжимая, дыхание не холодит кожу - мужчина, кажется, совсем не дышит. Да и нужно ли ему дышать? Скорее всего нет. Он все еще расслабленный, апатичный, будто бы и не пытался вовсе никого убить, смотрит из-под полузакрытых тёмных век, ждет чего-то. В голову вдруг лезет свежее воспоминание, совершенно неуместное сейчас - Джендри, в упор глазеющий на нее и коротко стонущий от цепких пальцев в волосах. А с ним тоже было бы так же? Это глупая, самоубийственная мысль, но жаркий интерес дребезжит в аккурат у самого сердца и Арья не позволяет себе задуматься о последствиях. - Ты же не убьешь меня за это, да? - Нервно шепчет она и Король Ночи сонно моргает, кажется, не понимая смысла фразы. Старк судорожно втягивает вязкий ночной воздух, опасливо поднимает руки, осторожно укладывая их между острых ледяных рогов, чуть касается большими пальцами чужих ушей - они странные, слегка ободранные и обмерзлые, отчего кажутся заостренными. Она зажмуривается до цветных пятен перед глазами, не давая себе шанса передумать, и подается вперед, к ледяному чудовищу. Касается губами сначала его подбородка - попросту не попадает в губы с закрытыми глазами, выдыхает теплый воздух в сухую щеку и, наконец, погладив пальцами зубья короны на чужой голове, трогает плотно сжатый рот лёгким поцелуем. Это длится недолго - ровно до тех пор пока ее губы, подбородок и кончик носа не немеют от холода. А до тех пор Арья просто стоит, гладит Иного по голове и даже не может назвать поцелуем то, что делает - просто прикосновение кожи к коже. Но ее сердце заходится в неровном ритме, как умело только давно в детстве, когда сильные отцовские руки подбрасывали ее высоко-высоко над землей. И оторваться невыносимо трудно, будто жгучий холод яростной зимы, воплощенный в существе напротив, ей зачем-то очень нужен. А когда отодвигается, когда открывает глаза, больше не видит стеклянного пугающего голубого взгляда. Король Ночи стоит с плотно закрытыми веками, спокойный, неподвижный, расслабленно покачивающийся, будто в полудреме, он тихо, почти неслышно урчит, совсем как огромный котяра и Арья с трудом давит смешок. Иной больше не выглядит враждебным, он кажется совсем забывшимся со своими ледяными руками на ее шее и дребезжащим сиплым мурлыканьем, словно бы все, что ему было нужно, чтобы перестать убивать - кроха живого тепла. Словно он не смерть, не зима во плоти и даже не мертвец, словно он существо, которое никто не понял. Потому, что никто ни разу не попытался. Ей ничего не стоит отскочить, подхватить кинжал и вонзить его в любой незащищенный клочок серо-синей кожи. Это будет просто. Это необходимо. Но можно ли принести в жертву миру одного сонного монстра, нуждавшегося всего лишь в тепле?