Победа - это все. Выбор без сожалений

      Я натянуто улыбалась, не зная, в какую камеру смотреть — они были везде. Те интервью, которые я давала прежде, будучи подростком и играя на подростковых турнирах, не идут ни в какое сравнение с тем ажиотажем, который царил в этой комнате.       Чувствуя мою нервозность, Мария улыбнулась и подмигнула мне, но это нисколько не помогло. В какой-то степени я напряглась даже больше.       Она делилась впечатлениями о прошедшем матче, и я была поражена тем, насколько уверенно Шарапова держалась с ними. Она говорила то, что хотели услышать и прочитать в прессе, а не то, что она действительно чувствовала. Возможно, так даже лучше — все журналисты хотят услышать что-то пафосное, грандиозное, что-то такое, что может заинтересовать читателя. Ординарные и скучные ответы они не принимают. Поэтому она говорила то, что нужно.       Пока Шарапова делилась своими впечатлениями о матче, я оглядывала помещение, битком набитое журналистами, репортерами, фотографами. Кругом мелькали вспышки камер, а я по-прежнему пыталась совладать со своими нервами и ощущениями, которые отказывались мне подчиняться. Ну же, соберись давай! — Арису Кагами, а каково Ваше мнение о сегодняшнем матче?       Я едва не подпрыгнула на стуле вслед за своим бешено колотящемся сердцем. — А… Ну… Это была хорошая игра с достойным соперником и…       Я замолчала. В глубине души я понимала, что нужно сказать что-то еще, но мысли сбились в кучу и от этого никак не могли сформироваться в слова. Может, для начала стоит попробовать ответить честно, как есть? Этот навык пафосных речей, скорее всего, придет ко мне с опытом, поэтому сейчас лучше отвечать, как есть, чем просто молчать. — Поначалу пришлось сложно, — продолжила я. — Будучи еще ребенком, я старалась не пропускать ни одного матча с участием мисс Шараповой. Она была… моим кумиром, человеком, на которого я хотела равняться. И сегодня я столкнулась со своим идеалом лицом к лицу. Поэтому, конечно, поначалу меня зажимало, но потом игра пошла хорошо. — Что Вы можете сказать о своей сопернице, Марии Шараповой?       Я снова задумалась. Следовало тщательно подобрать слова для такого ответа. И вообще, разве я только что не ответила на этот вопрос? — Как и говорили все предыдущие до меня, Мария — выдающийся игрок. Она проделала большую работу и поэтому оказалась так высоко на вершине своей карьеры. Я считаю, что в дальнейшем мы сыграем вместе еще много матчей.       Я посмотрела в сторону теннисистки, ожидая одобрения. На ее лице сияла искренняя улыбка. У меня аж от сердца отлегло. — Что заставило Вас переломить ход игры во втором сете?       Без понятия, хотелось ответить мне, но я же не могу ответить так глупо и просто! Нужно придумать что-нибудь пафосное, красивое. Только не как в прошлом году с Акаши, не-не! Это было крайне глупо и неразумно. Более того, слишком личное. — Наверное, вера в собственные силы.       Нет-нет, глупый ответ. Нужно что-то покрасивее, что-то посильнее. — Точнее, моя команда. Моя теннисная команда придает мне сил и веры в себе. Возможно, кто-то из вас заметил, я периодически вовремя матча смотрю на трибуны в их сторону. Так я чувствую себя спокойнее. Это придает мне веру в собственные силы и уверенности в себя. — Мария, а что Вы можете сказать о своей сопернице? Что Вы думаете о ней?       Так, а вот это уже страшно. Интересно, что она про меня скажет? Не удивлюсь, если она думает обо мне как о малолетней неопытной девчонке, которой просто повезло и которой еще пока рано тягаться с профессионалами вроде нее. — Я считаю, что потенциал Арису гораздо шире, чем кто-либо из нас может подумать. Ей, как и всем выдающимся игрокам в теннис, предстоит долгий и нелегкий путь, но в конце этого пути ее приравняют к другим великим игрокам, таким, как Макинрой, Штеффи Графф. Я считаю, она будущий революционер — тот, кто еще поставит новый рекорд, войдет в историю и изменит теннис, в который мы все играем.       Я просто тупо смотрела на нее и хлопала глазами. Мой обобщенный ответ не идет ни в какое сравнение с тем, что она сейчас про меня сказала. Блин, да я теперь себя чувствую гадким утенком из-за того, что не сказала больше и лучше о ней. Надеюсь, Шарапова поймет меня и мое волнение. — Арису Кагами, Вы ведь прежде участвовали в турнирах? Каково Вам теперь, когда Вы играете на официальных турнирах?       Я почувствовала себя неловко. Изначально интервью было у Шараповой, но теперь центром внимания стала я. Не очень получается. — Ну… э… как бы это сказать… Это другое. Здесь все другое. И к этому придется привыкнуть. Пока мне сложно адаптироваться к этой атмосфере большого турнира, но, думаю, в скором времени единственное, что меня будет волновать — это победа и проигрыши.       Кто-то усмехнулся. Внимание репортеров и журналистов снова переключилось на Шарапову, и я выдохнула с облегчением. Наверняка это последняя серия вопросов, после которой нас отпустят. Что ж, я отстрелялась, так что вполне заслуживаю отдыха.       Так и получилось. Мария ответила на еще пять вопросов, после чего объявила, что ни она, ни я больше ни на какие вопросы отвечать не будем, и покинула комнату для пресс-конференций. — Ты хорошо держалась, — похвалила она, когда мы оказались одни в пустом коридоре. — Большое Вам спасибо за эту возможность! — я поклонилась. — Для меня было честью провести совместное интервью с Вами. Простите меня, если вдруг я сказала о Вас мало или недостаточно, или мои слова звучали не искренне. Но когда я говорила о том, что Вы мой кумир, я не врала. Я действительно всегда восхищалась Вами и старалась не пропускать ни одного Вашего матча. Мой брат и моя команда не дадут соврать.       Шарапова улыбнулась. — Приятно слышать это от тебя. Хотела спросить, придешь ли ты завтра на банкет?       Я вопросительно выгнула бровь. Чего? Банкет? Какой банкет? — Прошу прощения? — Ты разве не знаешь? Каждый год на этом турнире вечером в субботу проходит закрытый банкет исключительно для теннисистов или участников чемпионата. Ты… не знала об этом? — Н-нет, — неуверенно ответила я, чувствуя себя крайне неловко. Мне всегда казалось, что я знаю достаточно о турнирах и о теннисе. Кажется, нужно будет заново пройти этот дурацкий теннисный тест. — Приходи. Будет здорово. Могу тебя даже познакомить там с кем-нибудь, — Мария подмигнула мне.       Я тут же вспомнила обо всех теннисистах, у которых хотела взять автографы, которых хотела увидеть вживую, с которыми хотела хотя бы просто поздороваться. Я не знаю, как пройдет завтра полуфинал, но, если надо будет, я доползу до этого банкета, чтобы увидеть всех действующих игроков. — Это так… неожиданно и необычно. У меня ведь, кроме теннисной одежды, больше ничего и нет. — Тогда советую тебе пройтись по этому городку. Здесь много хороших магазинов. К тому же, как я понимаю, ты явно средствами не обделена.       Я усмехнулась и кивнула. Похоже, мне предстоит небольшой шоппинг. — Удачи тебе на завтрашней игре. Симона Халеп — грозный соперник. — Буду иметь в виду. И еще раз большое спасибо за сегодняшнее. — Да не за что. Я приду завтра посмотреть на твой матч. Увидимся! — До свидания! /// — Эй, народ, смотрите, смотрите! — Хаяма, ты чего так опять расшумелся? — уставшим голосом спросил Мибучи. — Что там опять случилось? — Кагами интервью дает! С самой Шараповой! — Что?!       Эйкичи и Мибучи тут же побросали баскетбольные мячи и пристроились справа и слева от Хаямы, который смотрел интервью по телефону. — Как думаете, Сей-чан это смотрит? — спросил Котаро, глядя на своих сокомандников. — Естественно, что за глупый вопрос? Он ни за что не пропустит интервью Арису. — Кстати, надо бы ей написать и поздравить с победами. А то мы так ни разу за все время и не позвонили ей. — Ты прав, — согласился Рео. — Предлагаю сегодня же ей позвонить. — Гляньте-ка! Кагами-чи интервью дает! — радостно воскликнул Кисе, показывая пальцем на экран. — Не знал, что здесь показывают теннис.       Тайга оторвался от милкшейка и посмотрел в ту же сторону, что и Рёта. — Не может быть! С Шараповой?! — воскликнул он. — А она времени даром не теряет, — отозвался Аомине. — Кагами-сан ведь у нее сегодня выиграла, если я не ошибаюсь? — уточнил Куроко, поглядывая в сторону Акаши. — Она стремительно прогрессирует, — рассуждал парень. — Похоже, ее талант все еще раскрывается. Особенно в играх с сильными игроками. — Да брось, Акаши! — усмехнулся Дайки. — Скажи прямо, что ты восхищаешься ею и она тебя нравится. Чего ходить вокруг да около? — Возможно, ему не хочется говорить об этом напрямую и публично, Аомине, — скептично добавил Мидорима. — Не заставляй человека, если он не хочет. — А я вот скажу, что очень восхищаюсь игрой Кагами-чи! Я мало что понимаю в теннисе, но, когда смотрю на ее игру, мне почему-то вдруг становится все предельно просто и понятно. — Что за бред ты несешь, Кисе? — усмехнулся Тайга. — Мне кажется, я понимаю, о чем говорит Кисе-кун, — заметил Куроко. — Я тоже это чувствую. Глядя на нее, кажется, что игра проста и в ударах нет ничего сложного, в то время как на самом деле это далеко не так. Я правильно тебя понял, Кисе-кун? — Куроко-чи, ты читаешь мои мысли! — Не знаю, что ты там думаешь, но любая игра ей дается непросто, — проворчал Кагами. — Она долго шла к этому. — Так никто и не спорит, — ответил Мидорима.       Остаток вечера прошел в обсуждении стратегии предстоящий матч и обсуждение прошлых и будущих тренировок. Однако взгляды Акаши и Кагами периодически невольно устремлялись к экрану висевшего на стене телевизора.