***
Даже ветер замолк, когда через порог старой башни шагнула нога Асаи. Рыжие волосы обтрепались, былые кудри поредели и померкли. Но взгляд… Широкие зеленые глаза смотрели прямо в душу девушки в шляпе через прорези для глаз в ее маске. — Я… Дождалась тебя, — глухо шепнула та, кого эта бывшая монашка некогда назвала Шляпницей. — Что с тобой стало, Асаи? Капюшон из черной, рваной ткани, магический жезл с наконечником из крутящихся сфер, длинный плащ до пят. И бледное, усталое лицо, рассеченное смертью надвое. Слева была все та же прекрасная некогда красавица. Справа — тьма. — Ничего важного. Твой брат… мертв. Тот самый друг, что запомнил твое имя, убил его. Прости, — к ногам девушки в маске оказалась брошена душа. Огненная, яркая, еще живая, она искрилась и горела. — Но он уже не сможет запомнить твое имя. — Лукатиэль, — едва слышно проговорила Шляпница, опустившись на колени, взяв дрожащий огонек в свои ладони. — Ты так помогла мне… Теперь я знаю его судьбу. Мое имя — Лукатиэль. Я храню его с тех пор, как ты ушла. — Я запомню, клянусь, — косой взгляд зеленых глаз, сброшенный с головы капюшон: — И каждый, кого я встречу на своем пути, будет знать его. Цикл продолжился.Часть 1
5 мая 2019 г. в 20:51
— Я так боюсь, так боюсь… — девушка с прекрасными, до ужаса красивыми рыжими волосами сидела на краю трухлявого пня и вертела в руках сплетенную из тоненьких ветвей человеческую фигурку, мерцавшую изнутри бледным, белым огнем. — Я вижу в ней себя. А ты видишь?
— Тоже себя. Я слышала о том, что это свойство их, — прошептала ее собеседница, все еще прятавшая свое лицо за маской. — И видела. Теперь видела. Я уже плохо помню о том, что эта вещица делает. Последнюю отдала тому мужчине… Который обещал мне, что никогда не забудет мое имя.
— А кто ты? — рыжеволосая вскинула голову. Широкие зеленые глаза, тонкие бледные губы. Ее собеседница все гадала, из каких земель прибыла эта… а кем она была?
— Я… не помню, — глухо буркнула в маску воительница, поправив шляпу.
— Жаль. Знаешь, я правда так испугана, что тебе и не снился мой страх. Давай я буду звать тебя Шляпницей, пока ты не вспомнишь? — улыбнулась рыжая, но так и не увидела ответной улыбки на безжизненной маске. — Вот мое имя — Асаи. Я когда-то была монашкой.
— Рыжая… монашка?
— В моих землях это не так страшно, правда. Но потом храм был разрушен этими мертвыми тварями. Их было много. И мне пришлось бежать. Я же не убийца! — воскликнула Асаи, покачав головой. — А ты откуда, Шляпница?
— Из Мирры. Я уже и не смогу вспомнить, что это за чудесное место. Но там было мое место. Моя семья. И начало моего пути, — девушка сцепила тонкие пальцы, спросив:
— У тебя была семья?
— О… нет, откуда? Меня подбросили к дверям храма в младенчестве. И матерью моей стала богиня, и отцом моим стал храм, и сестрами моими стали монашки… Какие же они были… Чистые, светлые! Я бы хотела вернуться к ним, увидеть их! — рыжая покачала у себя перед лицом колокольчиком.
Шляпница окинула ее взглядом, так и не сумев понять, что же могло выдать в этой слишком красивой, незапятнанной смертью девушке беглянку, да еще и служительницу церкви? Белоснежное платье, босые ноги, израненные о камни, маленький кинжал за поясом — и серебряный колокольчик в левой руке. Ничего, кроме последнего и не говорило о монашестве.
Асаи, заметив этот взгляд, покачала головой:
— Я тоже… Не поверила бы себе. И не верю. Меня что-то пугает. Мне так страшно, моя подруга… — она неожиданно вздрогнула, после чего тихо спросила:
— Ты помнишь свою семью, верно? Какая она?
— Бедные крестьяне. Добрые люди, которые так и не узнали о том, что случилось со мной и моим братом.
— У тебя был… есть брат?
— Да. Он прекрасный фехтовальщик. Намного лучший, чем я. Я не стою и кончика его клинка, — Шляпница вздохнула, коснувшись края своей маски. — Но он ушел первым. Я боюсь, что он попал в беду. И хочу отыскать его.
— У него есть имя?
— Конечно… Но я его совсем забыла.
Асаи несколько мгновений смотрела на дрожащие пальцы девушки, державшие краешек искусственного лица, после чего протянула ей фигурку. Такую причудливую и близкую им обеим.
— Не надо. Если… Если ты поймешь, что у тебя совсем нет сил — просто сожми ее. И ты вспомнишь. Я так боюсь ее, но стоит ли? Пускай она послужит тебе.
Спустя мгновение монашка растворилась в тумане, оставив после себя прекрасное послевкусие разговора.