У меня мечта такая,
Как ваша, но другая:
Пусть будет лето, солнце, море, берег!
Я на острове своём
Тихо, сам с собой,
Вдвоем,
В компании с огромной кучей денег!
©Песня Юджина из мультфильма «Рапунцель»
— Кадзика, почему он летит с нами? — Ли Рен совершенно не понимал, зачем брать Юджина де Волкана на остров. Он считал, что тот будет только мешаться, когда они с Кадзикой останутся наедине. Да и останутся ли вообще? Юджин же понимал, что Ли Рен совсем не в восторге от их совместной поездки, и от этого радовался, как маленький. До этого момента француз уже думал, что смирился со своей второстепенной ролью «мужа» Кадзики, когда судьба предоставила ему второй (или третий?) шанс. И сейчас Юджин был безумно счастлив, хотя это счастье и противоречило облику страдальца, которым он себя наделил с самого рождения. — Ну, Ли Рен, помнишь, на Гиволи со мной всегда был Мустафа, а ты... — тут Кадзика сделала такое обиженное выражение лица, что Ли Рен даже умилился, несмотря на прямое обвинение в его сторону, — ты только иногда приезжал на остров, чтобы повидаться со мной. Ли Рен и хотел бы возразить, что Юджин де Волкан — не Мустафа, но не видел в этом никакого смысла, да и Кадзика, которая души не чаяла в своем барсе, не послушала бы его, поэтому просто склонил голову вниз, будто он раскаивается. Во всяком случае, Кадзика растаяла и легонько поцеловала его в губы, чтобы показать, что она понимает его. Юджин, посмотрев на парочку, даже не подал виду, что ему неприятно наблюдать такое. Он давно привык. Привык, что Кадзика любит Ли Рена, а не его, своего двоюродного братца-принца или Розенталя. И если со стороны могло казаться, что Юджину все равно, с кем Кадзика обнимается, целуется или спит, то в душе мужчины горели настоящие страсти. И эта буря — Юджин знал — вряд ли когда-нибудь утихнет.***
— Ха-ха, Ли Ре-ен, ты опять проиграл! Кадзика, Ли Рен и Юджин строили на берегу замки из песка, расположившись каждый в своем «углу». Ли Рен постоянно проигрывал Кадзике, так как девушке всегда удавалось построить свой замок выше, но от этого почему-то еще больше заряжался азартом. Но сейчас, после, наверное, уже десятого проигрыша терпение Ли Рена все же лопнуло, и он, сломав только что построенный замок, ушел в лес искать съестное на ужин, так как солнце уже катилось за горизонт, а из еды у них были одни кокосы. Юджин лепил башенку, когда к нему подбежала смеющаяся Кадзика и с воплями: «Мустафа! На твой замок сейчас обрушится армия маленьких человечков!» растоптала творение Юджина. Мужчина, посмотрев на разрушенный замок, сначала просто молча повернулся к Кадзике, а потом, что-то просчитав в уме и, видимо, придя к какому-то ему одному известному выводу, схватил Кадзику за ногу. Девушка даже не успела что-либо сказать или позвать на помощь Ли Рена, как Юджин ловко подцепил ее ногу, и Кадзика, не удержав равновесия, неловко и шумно упала вниз, на гору песка от уже разрушенного замка. — Испачкаешься же, — выдохнув ей в губы, Юджин пересадил девушку на свои колени, устраивая поудобнее. Теперь красные пряди волос Кадзики лезли ему в лицо, но Юджина это уже не волновало. В этот момент он думал о другом. О том, что, наверное, так бы всю жизнь и просидел, обнимая Кадзику и совсем невесомо целуя её сначала в лоб, потом в макушку и, наконец, чуть задержав взгляд на таком родном личике, целуя в смеющиеся губы. Юджин как-то однажды даже заметил, что слишком много думает о Кадзике. Об их таких близких и в то же время далеких из-за её любви к Ли Рену и заботы о других «мужьях» отношениях. Об их будущем. Наконец, об их настоящем. Но он никогда бы не подумал, что сможет вот так, наплевав на всех, целовать Кадзику на острове Гиволи.***
Зная природу человека, можно понять, что Юджину вскоре перестало хватать ненавязчивых поцелуев Кадзики. Нет, де Волкан никогда не был жадным и ревнивым в отношениях, но Кадзика Барнсворт изменила его, сама того не подозревая. Он не знал, в какую именно сторону, худшую или лучшую, но это сейчас было и неважно. — Кадзика, — отрывисто проговорил Юджин, еле-еле сдерживая себя: все-таки он понимал, что делать Кадзике больно он не имеет права. — Юджин? Кадзика уже начала понимать, к чему могут привести эти безобидные игры, но ничуть не боялась их продолжения. Наверное, она знала, что де Волкан не посмеет причинить ей боль. Но сейчас, впервые услышав от Кадзики свое имя, а не чужое «Мустафа», Юджину окончательно снесло крышу. Резко углубив поцелуй, он просунул руки под легкую и практически ничего не скрывающую ткань рубашки (Кадзика часто её надевала, когда на острове было особенно жарко) и начал лихорадочно оглаживать спину девушки, попутно касаясь её чувствительных точек, уже зная, где они находятся. Кадзика невольно застонала: всё, что делал Юджин, приносило ей огромное удовольствие. Возможно, она бы смогла кончить, если бы окончательно предоставила всю инициативу Юджину, так ничего и не предприняв, но девушка и сама хотела доставить ему удовольствие. Поэтому, повалив мужчину на песок и наклонившись как можно ближе к нему, Кадзика начала медленно посасывать кончик его уха. Но Юджин, повидавший достаточно девушек на своем жизненном пути и понимающий, чего от него хочет добиться дочь Барнсворта (а он до сих пор, даже после публичного отречения её отца, знал, что Кадзика всё же Барнсворт), не стонал, и девушка уже было отчаялась, но быстро взяла себя в руки. Не в её стиле бросать дело, не закончив его! И Кадзика предприняла вторую попытку: оставляя легкие поцелуи сначала у висков, а потом, спустившись чуть ниже, и на шее Юджина, она расстегнула первые несколько пуговиц на его рубашке и начала гладить грудь парня горячими, то ли от накатившего на нее возбуждения, то ли от легкого волнения, ладошками. Юджин не двигался, ожидая, что произойдет дальше. Он не любил, когда девушки брали инициативу на себя в таких делах, но сейчас не мог удержаться от любопытства. Посмотрев Кадзике в глаза, он с удовлетворением отметил, что девушка уже на пределе. Но упрямая Кадзика Барнсворт, прежде чем сдаться на радость победителю, хотела и сама сполна ощутить сладкий вкус победы, поэтому с внезапной даже для нее самой яростью начала покрывать тело мужчины поцелуями, спускаясь ниже, чтобы стянуть эти, мешающие как Юджину, так и ей самой, льняные брюки. Первым не вытерпел Юджин. Аккуратно скинув Кадзику с себя, он повалился на нее сверху и, оставляя засосы на её шее (ему было плевать, что скажет об этом Ли Рен), наконец стянул с себя брюки. Кадзика уже ничего не соображала и позволяла Юджину трогать себя, где ему только хочется, и он действительно не мог остановиться, спуская руки вниз, к её трусикам. Мокро. Теперь Юджин, уже запустив руку в трусы девушки, полностью ощутил её возбуждение. Он понимал, что Кадзика мокрая из-за него, и осознание этого факта заставило его войти в Кадзику мягко и не совершать резких движений, пока она полностью не привыкнет к нему. Он любил её и не желал ей боли. Тем более от него. — Юджи-и-ин! Она громко стонала, даже не пытаясь кричать тише, чтобы Ли Рен, бродивший недалеко в лесу, не услышал. Сейчас Кадзика могла думать только о Юджине. Ей было совершенно плевать и на боль, и на Ли Рена, как бы ужасно это ни звучало, но не на Юджина. Она стонала, думая между толчками Юджина о его любви к ней. О её любви… к нему?***
Сейчас, лежа на мокром от их выделений песке, Кадзика и Юджин думали о том, что сказал король Махати перед своей смертью. Сегодня они наконец поняли, что имел в виду дедушка Румати. А еще Кадзика думала о Ли Рене. О том, когда тот узнает о ней и Юджине. Об их любви. Но Ли Рен справится. Кадзика всегда знала, что он сильный.