А я всё жду...

      Не свожу глаз с Кости. Стоило только этому мерзавцу расстегнуть несколько верхних пуговиц своей рубашки, как меня охватила мелкая дрожь. Дыхание участилось, мои ладони вмиг вспотели, а движения стали механичными. Старалась отвлечься на что-нибудь другое, например, реально начать помогать Кристине накрывать на стол, но его смех снова привлёк внимание. Тайком разглядываю его пресс, отметив, что походы в тренажёрный зал дают фантастические результаты. Сглатываю накатившее желание.       — Насть? — о чём-то переспрашивает меня Кристина, полностью вернув в реальность. — Ты слушаешь меня вообще?       — Прости, что ты сказала? — Обернувшись к подруге, я постаралась отбросить желание снова взглянуть на Костю. Чёрт, этот блондин даже своей расстёгнутой рубашкой совсем выбил меня из колеи. Ну нельзя же быть настолько сексуальным! Вот из-за таких красавцев девушки и теряют голову, а потом ещё кое-что ценное…       Кажется, возьми он меня сейчас за руку и поведи в спальню, я была бы совсем не против. Сама едва не подгоняла бы его к этой комнате, раздеваясь на ходу под шокированные взгляды окружающих.       — Я спросила, зачем ты надела такое откровенное платье. Знаешь же, что Эдуард не упустит возможности постебаться над тобой.       — Да и плевать! Этот кретин будет не способен испортить мне сегодня настроение, как бы усиленно он ни старался.       — Кстати, по поводу кретина, — Кристина кивнула в сторону входной двери, и я снова напряглась, — расслабься, просто не обращай внимание.       Ладони сами тянутся к ногам. Я провожу подушечками пальцев по правой ноге, где красовался огромнейший шрам. Последствие аварии. Страшные белые рубцы от когда-то рваного мяса рельефом шли от коленки до бедра. В последние три недели я совсем перестала его стыдиться, прятать под тканью джинсов и длинных юбок. Но почему именно сегодня, в день рождения Кристины, я решилась на столь откровенно короткое чёрное платье, да плюс ещё с открытой спинкой, — не могу даже найти ответ.       По спине как раз прошёл табун холодных мурашек. Меня едва не скрутило, когда лямку бюстгальтера оттянули и резко отпустили. Та со шлепком впилась в мою кожу, причиняя неприятную острую боль. Оборачиваюсь, уже знаю, кто мог так проказничать. И пусть я клялась себе, что не буду обращать внимание на этого ублюдка, всё же не сдержалась.       Едва наши карие глаза встретились, тут же сжимаю кулаки у себя за спиной.       Эдуард Рязанов. Мой самый главный враг в жизни. Тот, кого ненавижу всей своей душой. При виде него мне хочется взять что-нибудь тяжёлое и хорошенько ударить по этой смазливой морде. И почему все девчонки вообще вешаются на него? Тут же нет ничего симпатичного. Да, он имел определённую харизму, его голос был порой успокаивающей колыбельной, да и телом вышел довольно-таки неплохо. Но взгляд, а ещё этот немного кривой нос (последствие уличной драки) полностью отталкивали.       Да и язычком он умел молоть отборную чушь.       До сих пор помню, как мои фотографии в купальнике разлетелись по всем одноклассникам. Как каждый, когда я только вошла в класс, едва сдерживал рвотные позывы, рассматривая меня. В тот момент я решила, что вовсе не одета в чёрные брюки и кофту с высоким воротником. Мне казалось, что я вновь нахожусь в бассейне всё в том же купальнике и демонстрирую свои отвратительные шрамы. Никто и никогда прежде не видел ужасные отметины после аварии. Всегда старалась зайти в раздевалку самой первой и быстро переодеться, пока девчонки, увлечённые разговорами, медленно спускались до спортивного зала. Каждый раз тщательно подбирала себе одежду, даже в шортах в сорокаградусную жару не выходила из дома. Никто никогда бы не узнал… оставалось доучиться всего пару месяцев и уехать в другой город. Я думала, что обо мне останутся светлые воспоминания, но оказалось, что каждый из одноклассников запомнит меня как девушку с красивым личиком, но уродливым телом. И кто виновен во всём этом? Конечно же, Эдуард. Именно он был тем, кого я случайно встретила в бассейне в ранний час. Именно он автор тех фотографий. Именно он пустил слух, что я наверняка чем-то больна, раз по моему телу пошли такие ужасные белые рваные рубцы. Именно из-за него со мной перестали разговаривать все, кроме Кристины. Именно из-за него меня сторонились, игнорировали моё присутствие и откровенно насмехались.       Именно из-за этого мудака я ревела каждую ночь в сдавливающем подсознание одиночестве.       — Ты перепутала дома?       — Ты про что? — он снова начинает, поэтому я глубоко вдыхаю и набираюсь сил и смелости, чтобы отвечать.       — Публичный дом дальше по улице.       — Пошёл ты!       — Хотя тебя туда не возьмут, даже если ты будешь платить клиентам бабки за час с тобой.       — Ты это не понаслышке знаешь, верно? — Хочу развернуться, но Эдуард резко расставляет руки по обе стороны от меня и облокачивается на стол позади. — Почему бы тебе не пойти и поговорить с ребятами? Вечно до меня докапываешься.       — А я всё жду, когда ты сдашься и признаешь, что действительно ущербная. — Взглядом опускается по моему телу всё ниже и ниже. Едва он замечает мой уродливый шрам, как тут же усмехается.       — Убери руки! — вмиг вырываюсь и спешу на кухню в поисках убежища. Эдуард следует за мной. Как же это предсказуемо.       — Можешь не накрывать на стол.       — Это ещё почему? — Вмиг оборачиваюсь, взяв в руки очередную салатницу.       — Все потеряют аппетит, глядя на твоё отвратительное тело. — Он делает выражение лица, словно его сейчас вырвет.       Сдерживаюсь, чтобы не запустить в него эту грёбаную тарелку. Представляю, как же Эдуард будет «великолепно» выглядеть с содержимым салатницы у себя на морде. Внутри всё забурлило, мне потребовалось несколько секунд, чтобы успокоить себя. Не нужно поддаваться на его издёвки, просто не обращать внимание и наслаждаться вечером.       — Тогда советую надеть себе пакет на голову, дабы никто не видел этот уродливый нос.       — Вырядилась, словно шлюха на панель. К чему всё это? — Эдуард снова делает шаг, нахмурив брови. Я в спешке начинаю отступать, заметив какое-то движение позади него.       — Эд, ты чего к Насте опять пристаёшь? — Костя шлёпает ладонью своего друга по плечу и становится сбоку от нас.       — Разве это мальчишник?! — серьёзно спрашивает Эдуард у Костика, пока жмёт его ладонь в знак приветствия. — Что здесь делает шлюха?!       — Хватит называть меня шлюхой! — довольно-таки громко, ощутив колкую обиду оттого, что Костя заулыбался от слов Эдуарда. Я едва сдерживаю эту влагу, что сейчас режет глаза, и быстро направляюсь обратно в гостиную.       Он снова не защитил. Снова начал смеяться. И вот этого человека я люблю? Именно с этим человеком я готова попрощаться со своей девственностью и подарить свой первый поцелуй? О чём вообще я думаю?       Идиотка.       Красивая внешность ещё не означает наличие души и отсутствие пофигизма к окружающим. В горле снова ком, но на этот раз это всё удушливые слезы, которые всё же катятся по щекам. Привычная дрожь, поражающая каждую клеточку моего тела. Словно внутри всё воспламенилось, заставляя меня страдать ещё больше, чем обычно. Хотелось просто уйти отсюда, но, глядя на Кристину, я понимаю, что не смогу. Пусть доводит дальше, мне просто нужно пропускать его слова мимо ушей.       Кристина, принимая поздравление от прибывших одноклассников, поймала на себе мой взгляд. Девушка тут же всё поняла. Она кивает мне на Эдуарда, который вместе с Костиком выходит из кухни, и закатывает глаза, едва осознаёт, что он всё же что-то сказал мне.       Мне необходимо привести в порядок своё лицо… да и настроение тоже. Быстро двигаюсь в сторону ванной комнаты. Включив свет, я прикрываю двери. Едва взглянув на собственное отражение, тут же кидаюсь за влажными салфетками, поправляя размазанную под глазами тушь.       Но взгляд всё же падает на ключицу, на которой также находился неприятного вида шрам. Хотела отвлечься от него, но почему-то поддаюсь инстинктам и касаюсь подушечкой указательного пальца. Провожу по этим белым рубцам всё ниже до окружности груди, затем вновь вверх по ключице. Неприятные бугорки словно дают поиграть моему пальцу в «американские горки». Всхлипываю, виляю головой, отбрасывая мысли о том, что действительно ущербная. Да, я довольно симпатичная и знаю это, но эти шрамы… они словно чёрная безобразная клякса на белом холсте.       И почему именно я? Почему именно надо мной решил издеваться бывший выпускник нашей школы?! Эдуард мог выбрать для своих издевательств любую другую девушку. Ольгу, например, которая потеряла девственность в пятнадцать лет и теперь шляется с кем попало по всему району. Либо же Юлю — девушку, что спит со своим отчимом. Он мог даже поиздеваться над своей бывшей — Светланой. Девушка гнусно поступила, изменив Эдуарду с его родным братом. Но нет, он называет «шлюхой» именно меня! Хотя я даже повода ни разу не давала так думать о себе. Похоже, это оскорбление действует на меня куда сильнее, чем слова об уродливом теле.       — Ты должна переодеться, — слышу голос позади себя и дёргаюсь.       Испуганно смотрю в зеркало на отражение Эдуарда, который так бесцеремонно вошёл и закрыл за собой дверь на ключ.       — Что ты делаешь? — непонимающе оборачиваюсь к нему лицом, наблюдая, как парень кладёт ключ в карман джинсов.       — Я не выпущу тебя отсюда до тех пор, пока ты не переоденешься.       — И во что мне тут переодеваться?       — Значит, ты всё-таки согласна.       — Конечно же, нет! Это был риторический вопрос! — буркнула я, сложив руки на груди. — С чего это вдруг я должна переодеваться?       — Потому что я так сказал.       — А мне пофиг на твои слова, ясно? Если тебе неприятно, то можешь не смотреть на моё тело! — развожу руками и стараюсь подойти к двери и сильно постучать в неё, чтобы привлечь внимание кого-нибудь из гостей.       Эдуард так внезапно схватил меня руками за предплечья и поставил обратно на место, что я тут же вскрикнула. Непонимающе смотрю в его карие глаза, пытаясь понять это действие.       — Мне неприятно, что все смотрят! — прямо в лицо проговаривает он и отпускает меня, снова сделав шаг назад, к двери.       — Не беспокойся, думаю, у них крепкие желудки.       — Желудки-то, может, и крепкие, но желание тебя трахнуть появится моментально. — Вскинув бровь, Эдуард достал ключ и повертел его между пальцами, как бы усмехаясь.       — А причём здесь вообще… — не могу проговорить это слово, виляю головой, на секунду закрыв глаза. Снова поднимаю голову и смотрю на ключ. — Причём здесь желание переспать со мной?       — Да ты посмотри на себя! Грудь сейчас так и выпрыгнет из этого платья… а жо… — сглотнул это слово, — ягодицы!.. Я даже сейчас вижу, что ты в стрингах! — Он начинает жестикулировать, при этом едва ли не рыча мне в лицо, сделав пару шагов навстречу.       — Тебя это не должно волновать, ясно?! Это мои проблемы!       — Твои проблемы? — перековеркивает меня Эдуард. — Твои проблемы скоро посадят тебя на чей-нибудь член!       — И пусть так, главное, чтобы он был не твой! — прямо в лицо, тяжело дыша. Меня всю трусит, словно не только ломает кости, но и разрывает органы. Возмущению нет предела. Стараюсь как можно чаще дышать и не вгонять себя в краску от столь откровенного разговора.       Его взгляд застыл на моём лице. Готова поклясться, в глазах Эдуарда что-то промелькнуло. Он несколько секунд смотрит мне на губы, а затем снова возвращается к глазам. Парень делает шаг и существенно сокращает расстояние между нами. Остаётся какая-то пара сантиметров.       Расширив глаза, стараюсь отойти от него, но спиной упираюсь в раковину. В его взгляде отчётливо читается возбуждение, когда Эдуард заводит руку мне за спину и дёргает на себя. Его пальцы впиваются в ткань платья, прямо мне в кожу, наверняка оставляя за собой синяки. Дыхание Эдуарда резкое, но глубокое. Он дышит через нос, но в тот же миг, как мои ладони ложатся ему на грудь и я пытаюсь оттолкнуть его, Эдуард раскрывает свои губы. На какую-то секунду я перестаю сопротивляться. Просто увлечённо смотрю на них, снова не понимая, что же девчонки находят в нём? Он даже рядом не стоял по красоте с Костиком. Но это смазливое личико, этот спокойный взгляд, который я вижу впервые за пять месяцев нашего общения, действительно заставили задержать дыхание. Сердце словно перестало биться, отчего секунда тянулась вечность.       Интересно, им нравилось целоваться с ним? Каково это вообще — целовать кого-то?!       В эту секунду сердце словно получило заряд тока. Забилось в груди так быстро, так сильно, что я едва не потеряла сознание.       Губы Эдуарда накрывают мои, прежде чем я успеваю понять, что он наклонил своё лицо именно ко мне, а не к раковине, чтобы блевануть.       Его горячий язык прошёлся по моим зубам, словно настырно просил впустить его. Едва мне в голову приходит идея приоткрыть рот и ощутить его язык внутри, как тут же разум просыпается. Дёрнулась всем телом, попыталась отойти от Эдуарда, но парень сильнее прижимает меня к себе. Его свободная ладонь ложится мне на талию, слегка поглаживает, медленно движется вверх. Едва подушечками пальцев дотрагивается до моей ключицы, меня начинает воротить. Снова попыталась вырваться, как вдруг Эдуард хватает меня за волосы на затылке. Он слегка тянет их назад, заставляя откинуть голову. От шока я вскрикнула ему в рот. Воспользовавшись моментом, язык Эдуарда тут же проникает внутрь и начинает исследовать моё нёбо.       Жар, исходящий от его тела, проникает в глубины моего подсознания. Хотелось верить, что это очередная шутка. Другое я попросту не могла принять… Не могла позволить себе думать об Эдуарде в каком-то другом контексте. Он моральный урод, чёртов придурок… Но чёрт, как же восхитительно он меня целует.       Посасывая мой язык, Рязанов снова провёл своей ладонью по моей ключице. Его пальцы проникают под ткань платья, достигая чашечки лифчика. Распахиваю глаза, заметив, как плотно закрыты его веки. Язык снова прошёлся по нёбу, увлекая меня в какой-то сладкий рай. Горячее дыхание проникает в мой рот, прежде чем мы оба дрогнули.       В дверь стучали. Снова и снова, только уже более настойчиво.       — Настя? Настя, ты там? — голос Кристины будто разбудил меня. Вмиг отталкиваю от себя Эдуарда и делаю шаг в сторону.       Он вынужден убрать свои руки от моего тела и наконец отпустить волосы. Парень наклоняется к раковине, открывает холодную воду и умывает лицо. А я всё жду, снова посмотрев на дверь, за которой была подозрительная тишина.       — Она ушла? — спрашиваю словно саму себя.       — Нам тоже стоит идти, — отвечает внезапно для меня Эдуард и закрывает кран. Парень смотрит на меня, протянув руку в мою сторону.       Ошарашенно делают шаг назад, заметив на его лице усмешку. Он берётся за полотенце, которое висело возле меня, и вытирает лицо.       — Поговорим о том, что было…       — А что было? — усмехнулся в очередной раз Рязанов. — Я просто зашёл умыться.       Открыв рот, я не нахожу нужных слов. Возмущение сковало моё тело, и даже когда Рязанов подошел к двери и вставил ключ в скважину, я не нашла причины останавливать его. Он просто открывает дверь и быстро покидает комнату, оставляя меня один на один со своими мыслями. Какой-то самонадеянный смешок выходит из глубин. Теперь уже усмехаюсь я, глядя в своё отражение. Губы слегка припухли, а вот глаза… Глаза блестели каким-то наслаждением. Я должна была признать только один факт, что мне безумно понравилось… Понравилось всё это… В то же время я искренне не понимала, что это вообще было?!       Снова я разглядываю его, и кажется, что из груди сейчас выпрыгнет сердце. Хотела встретиться с ним взглядом, дать понять, что… а что я вообще хотела? Разве это не глупо — демонстрировать Эдуарду то, что я до сих пор летаю в каком-то поднебесье от нашего поцелуя? Нет уж, он делает вид, что ничего не случилось, так почему я должна зацикливаться на этом?       Кристина удивлённо смотрит сначала на Рязанова, а затем на меня. Заметив её взгляд, я снова опускаю глаза в тарелку и делаю вид, что увлечена сортировкой салата. Листья на одну сторону тарелки, курицу посередине, сухарики и сыр также раздельно, пока не накалываю помидорчик.       — Сначала ты пялилась на Костика, а сейчас… — шепчет Кристина, когда большинство ребят встают из-за стола и идут к середине комнаты, дабы потанцевать. — Ты глаз не сводишь с Рязанова.       — Что в этом странного? Я просто жду от него очередного подкола.       — Ты уверена? Потому что за эти пару часов он ни разу тебе ничего не сказал, даже не посмотрел в твою сторону.       — Ему есть на кого смотреть, — заметив то, как Светлана обводит руками шею Эдуарда и тянется к нему за поцелуем, — что она вообще тут забыла?       — Она наша одноклассница, не забыла?       — Да, но, помнится, ты говорила мне, что позовёшь только тех, кто не насмехался надо мной после публикации тех фото.       — Она и не насмехалась…       — Но именно Эдуард, её, блин, парень, сделал это…       — Ты возмущена приходом той, которая нейтрально ко всему относилась, но не приходом того, кто и стал причиной твоих страданий. Да что с тобой?       — Он твой двоюродный брат. Его приход был для меня вполне ожидаем. За пять месяцев, что мы официально, — делаю ударение на последнем слове, — знакомы, он всегда оказывается там, где и я.       — Ой, боже, — отвлекаясь от разговора со мной, произносит Кристина и прячет глаза за ладонью, — она его прямо тут сейчас изнасилует.       Боюсь повернуться. Почему-то в груди остро кольнуло. Медленно направляю свой взгляд на Светлану и Эдуарда, заметив, как ладони девушки тянутся к его паху, а руки Рязанова уже блуждают по ягодицам бывшей.       — У него явно ломка по сексу, раз он снова с ней целуется, — прошипела Кристина.       — Как он вообще так может? Она же спала с его братом… Он же клялся, что не простит её, а теперь…       — Это, конечно, строго его дело, но в свою постель я их не пущу.       Я уже не слушала Кристину. Мои глаза наполнялись кислотой. Смотреть было больно на эту парочку, в груди снова быстро разогналось сердце. Кровь забурлила с новой силой, давление в черепной коробке возросло до предела. Может, поэтому я ощутила острую необходимость в том, чтобы просто уйти? Но перед глазами снова всё поплыло, когда заметила белую рубашку Константина. Он стоял напротив меня и закрывал обзор на эту парочку. Подняв свой взгляд на парня, я не сразу поняла, что ему надо. Даже ликования не было по поводу того, что он захотел выпить со мной немного коньяка с колой. Раньше я бы уже закричала, запрыгала на месте и начала бы реветь от счастья, что он обратил на меня внимание… А сейчас я почему-то злюсь. Злюсь, потому что он не давал мне продолжить своё наблюдение за Эдуардом.       — Выпьешь со мной? — улыбчиво спросил Костя, и внезапно я заметила, что Эдуард, сделав пару шагов в сторону, пристально наблюдает за нами.       — Конечно! — не сводя глаз с Эдуарда, я протянула руку и взялась за предложенный стакан с алкоголем. Делаю пару глотков… Мда уж, разница в соотношении колы и коньяка существенно чувствуется. Немного скривив губы, я всё же глотаю алкоголь и ощущаю, как он растекается по телу огненной бурей.       Под неодобрительный взгляд и язвительную улыбку Эдуарда, делаю ещё пару глотков и улыбаюсь Константину. Парень присаживается рядом со мной, а Кристина, понимая, что тут лишняя, тут же идёт танцевать со всеми.       — Ты сегодня превосходно выглядишь. Извини, конечно, что раньше это не сказал, — улыбается белоснежными зубами Костя.       Да что это со мной? Рядом сидит парень моей мечты, тот, в кого я была влюблена ещё в младших классах. До сих пор помню, как он проходил по школьным коридорам, а я, словно заворожённая, смотрела ему вслед. То, как ревела, когда Костя был выпускником. Не хотела, чтобы он покидал школу. Как же я была рада, когда узнала, что парень остался в нашем небольшом городишке и поступил в местный институт. Даже в те моменты для меня существовал только он, поэтому совсем не обращала внимание на Эдуарда, который всегда был с ним рядом. Я вообще воспринимала его как двоюродного брата Кристины, и то узнала об этом всего пять месяцев назад, когда мы праздновали Новый год и случайно столкнулись у входной двери в эту квартиру.       Чёрт, со мной реально что-то не то. Я снова думаю об Эдуарде, хотя рядом со мной сидит Костя и о чём-то увлеченно рассказывает. Только сейчас понимаю, что совершенно не слушала парня. Сидела разинув рот, поддавшись воспоминаниям. Ещё пара мгновений, прежде чем я осознала, что рука Кости сжала мою. Взглядом быстро просканировала его выражение лица и застыла от его улыбки.       — Так что ты ответишь на это?       Быстро моргаю, снова кинув свой взгляд в сторону Эдуарда. Они по-прежнему обжимаются, двигаясь в медленном танце. Он смотрит на меня, словно хищник на беззащитную жертву, но на этот раз его взгляд невероятно серьёзен.       — Прости… музыка… я почти ничего не слышала.       — Я предложил тебе потанцевать.       — А… Да, конечно, с удовольствием, — язык заплетался, но я всё же сделала ещё несколько глотков коньяка с колой.       Встаёт на ноги, идёт к ребятам и останавливается рядом со Светой и Эдуардом. Костя почему-то подмигивает другу и прижимает меня к себе, обхватив талию ладонями. Сначала не знала, куда деть свои руки, и, глядя на то, как Света продолжает обнимать Рязанова, я обвожу их вокруг шеи Кости. Его кожа не так обжигает меня, как кожа Эдуарда. Я чувствую некое тепло, но оно не было настолько приятным и необходимым. Да и запах совсем не дурманил мне голову.       Возможно, алкоголь уже даёт о себе знать, раз я так безразлично смотрю на Костю и продолжаю двигаться с ним в нежном мотиве музыки. Мне хочется снова уловить взгляд Эдуарда на себе, снова почувствовать его ладони на своей талии… то, как он безо всякого страха и отвращения проводит подушечкой пальца по моей ключице… задевает рубцы моего шрама. Хочется снова почувствовать его дыхание на своих губах и этот приятный скользкий язычок, так властно завладевающий моим ртом.       Снова теряюсь, едва ладони Кости устремляются к ягодицам. Он сжимает их, заставляя меня тут же попытаться отойти от парня. Не даёт, сильнее сжимает ягодицы, слегка прижавшись пахом к моему бедру.       В глазах потемнело. Я открыла рот, чтобы что-то возразить, как внезапно его руки отцепились от меня. От одного удара он упал на пол и судорожно схватился за разбитую губу. Шокированный, парень, собственного говоря, как и все, смотрел на Эдуарда, пока тот не разжал свой кулак. Рязанов осмотрелся, учащённо задышал, будто и сам не понимал, какого чёрта ударил своего лучшего друга.       — Что на тебя нашло?! — со злостью выкрикнул Костя, и ребята помогли ему подняться на ноги. Он сделал шаг к Рязанову и замер, глядя ему в глаза. — Ты перебрал, что ли?       Эдуард ничего не сказал. Он резко развернулся и последовал к входной двери.       Я стояла всё это время с распахнутым ртом, а в моё подсознание постепенно приходила причина его поступка… Неужели из-за меня?       Вмиг воспользовавшись тем, что все отвлеклись на разбитую губу Кости, я последовала за Эдуардом. Единственным человеком, который заметил то, что я ухожу вслед за Рязановым, была именно Кристина. Девушка подозрительно улыбнулась, как бы говоря «ах вот в чём дело»!       Обувшись, открываю входные двери и тут же выхожу из квартиры. Спускаюсь по ступеням, прислушиваясь к посторонним звукам. Знаю, что он пойдёт к себе в квартиру… К счастью, она находится двумя пролётами ниже.       Останавливаюсь возле номера девять и замираю. Зачем я вообще это делаю?       Но желание спросить, зачем он это сделал, намного сильнее. Дергаю за ручку, и, конечно же, та поддаётся. Оказываюсь в квартире у Рязанова, даже не собираясь разуваться. Я стою в коридорчике, осматриваюсь, жду, когда он покажется… И едва мне в голову бьёт осознание того, что я творю глупость, ноги уже ведут меня обратно.       Кто-то позади меня тянет руку и с силой хлопает дверью перед моим носом. Затем пальцы ложатся на личинку замка и проворачивают её два раза.       Ощущаю дыхание на своём затылке. Оно колышет волосы, посылая тысячу щекочущих мурашек по моему телу. В висках пульсировало, мне стало на мгновение приятно от горячего дыхания, но в то же время я не понимала, почему он закрыл дверь…       Что же я делаю?       Медленно обернувшись, встречаюсь с его карими глазами и с вызовом сжимаю губы.       — Что это было?       — Ты про удар?       — Да! — Складываю руки на груди, в то время как Эдуард правой рукой облокачивается на дверь, сократив расстояние между нами. — Не нужно так близко…       — Я у тебя хочу спросить, — отвечает, наконец, на мой вопрос, игнорируя просьбу, — какого чёрта ты позволила ему лапать себя?       — Тебя это не касается, ясно?       — Тебе ведь не понравилось это! Я видел!       — Да ни черта ты не видел, ясно?! — кричу брюнету в лицо, стараясь выглядеть как можно более стойкой. — Я вообще-то влюблена в Костю с седьмого класса!       — Значит, понравилось, да? — зловеще процедил Эдуард и оттолкнулся от двери. В эту же секунду я ощутила, как его пальцы с силой сжали мои ягодицы, оторвав меня от безопасного места и прижав к телу. — Нравится, когда тебя так похабно лапают?! И ещё говоришь, что не шлюха!       — Отпусти меня! — внезапно отталкиваю парня и отвожу свою ладонь для удара.       Он перехватывает её, заводит мне за спину, внезапно разворачивая к двери. Прижимаясь к моей спине грудью, Эдуард наклоняется к моему лицу, буквально шепчет на ухо:       — Ты этого не хочешь…       Сладкий голос прошёлся по моему сердцу.       — Хочу.       — Да ты что? — влажным языком дотронулся до ушной раковины, заставляя мурашки пронзить мою кожу. — Даже вот так?       Снова повторяет это движение, свободной рукой убрав волосы с шеи. Рязанов дарит влажные мягкие поцелуи, спускаясь до ключицы, останавливаясь в миллиметре от шрама. Внутри всё бурлило. Ноги подкосились, мне стало трудно стоять, словно все силы ушли на то, чтобы нормализовать дыхание и не выдать себя. Какой-то всхлип отчаяния и возбуждения сорвался с губ, отчего парень начал целовать меня в другом направлении. Теперь уже снизу-вверх, задевая каждый участок, который был обделён его вниманием в первый раз.       — Перестань!       — Хочешь вернуться к Косте?       — Ты не представляешь, как сильно.       Внезапно хватает меня за плечи и разворачивает к себе. Парень усмехается, прежде чем начать расстёгивать рубашку на своём теле.       — Что… Что ты делаешь?       — То, что считаю нужным.       — Не смей… Не надо…       — Я же себя раздеваю, а не тебя, — усмехается Эдуард и справляется с последней пуговицей, резко откинув рубашку в сторону.       Я застываю, едва замечаю рельефные кубики пресса, которые при таком тусклом освещении манили к себе мелкими капельками пота. Они словно сверкали, заставляя прикоснуться подушечками пальцев, собрать влагу, проводя по отточенным линиям. Я едва сдержалась, когда он схватил мою ладонь и прижал к своей груди. Ощутив холодный поток безумия, приоткрыла рот, не зная даже, что сказать. Просто молча смотрела за тем, как Рязанов заставил меня провести рукой по груди, задевая мелкие грубые волосы, затем опустил её к прессу. Сначала задрожали мои пальцы, а затем и всё тело… Мне было трудно дышать. Я не могла спокойно наблюдать за этим зрелищем… Смотреть и касаться… Это было слишком сложно для меня. Закрыла глаза только на секунду, снова ощутив грубые волосы, на этот раз шедшие от пупка к паховой зоне.       Всё внутри разорвалось, едва ощутила горячее дыхание на своих губах.       Бросало то в жар, то в холод; тело покачивалось в разные стороны. Меня трусило изнутри, когда Эдуард начал шептать прямо в губы:       — Ты совершила огромную ошибку, выбрав это платье.       — Причём здесь платье?.. Мои шрамы… они…       — Чертовски возбуждают меня каждый раз, как только их вижу.       В доказательство своих слов он внезапно заставил меня прижать ладонь к своему паху… Когда нащупала эту выпуклость, которая так и рвалась наружу, имея очень толстый и длинный стержень, у меня тут же отняло дыхание. Распахнув глаза, посмотрела на его довольное возбуждённое лицо и никак не смогла понять, какого чёрта вообще происходит? Я впервые касалась полового органа… И пусть через ткань, пусть не по своей воле, но всё же это было выше моих сил. Не в эмоциях даже дело, а в чувствах… ведь остро ощутила, что хочу продолжить…       Его губы снова накрыли мои, заставляя отдаться полностью. Он словно пил из меня, заставляя прогибаться под свой грубый неистовый поцелуй. Заставляя страдать и ликовать каждый раз, когда его ладони касались моих бёдер, задирая платье.       Проводит подушечками пальцев по шраму, по этим рубцам и улыбается сквозь поцелуй.       — Ты чертовка.       — Которую ты ненавидишь.       — Только потому, что не хотел навредить.       — А чего ты хочешь сейчас? — его ладони оказываются у меня на груди, и от этого действия едва не теряю сознание.       Заглядываю в карие глаза Эдуарда, которые враз почернели от возбуждения. Он не стесняясь трётся своим эрегированным членом о моё бедро, как-то хищно улыбаясь при этом.       — Ты разве не чувствуешь?       — Нет… Это всё неправильно! — Старательно пытаюсь оттолкнуть от себя Рязанова, но он словно скала. Стоит и смотрит, на этот раз изучающе, словно не может понять, какого чёрта я делаю. Как вообще могу ему отказать?       Мне безумно хотелось попробовать его губы ещё раз. Хотелось, чтобы он сильнее сжал меня в своих объятиях… но в то же время я осознавала, что вместе мы никогда не будем, что после этой ночи он позабудет о моём существовании… А может, это очередная ловушка? Может, на этот раз фотоаппарат будет спрятан в его спальне и мои голые фотографии с уродливыми шрамами разлетятся не только по школе, но и по всему городу? По всей стране? Меня захлестывают эти противоречивые эмоции. С одной стороны, я безумно желала поцелуя, с другой…       — Не доверяю тебе.       — А я и не прошу мне доверять, — как-то легко сказал Эдуард, снова привлекая меня к себе, обняв за талию ладонями, — просто расслабься.       — Но после этого… ты ведь…       — Отношения с тобой? — он грубо усмехнулся. — Давай всё проясним сразу… Я жажду обладать тобой, но не встречаться. Эта ванильная хрень не для меня. Ты хочешь, я хочу, в чём проблема?       — Я… я просто…       Растерялась, не смогла ничего произнести.       Его сладкие губы накрывают мои. Собственная неопытность чувствуется в каждом нашем поцелуе, но Эдуарда это совсем не смущает. Напротив, я бы сказала, его забавляет данная неловкая ситуация, когда он двинулся языком мне навстречу, но я в эту же секунду убрала его… А затем ломилась в закрытый рот, сталкиваясь с его ровными зубами. Усмехнулся, а мне стало неловко… Его губы растянулись в улыбке, а язык снова ринулся мне навстречу… В этот момент они начали сражаться в неравной борьбе. Влажность загоняла меня в угол… Не могла понять, откуда столько слюней… Горячее дыхание. Грудная клетка ходила ходуном, пока сердце старалось выскочить наружу. В висках пульсировало. Вибрационные волны прошлись по телу, увлекая меня в мир блаженства. Не осознавала, что мы до сих пор стоим в его коридоре. Он наполовину обнажён, трётся своим эрегированным членом о моё бедро, а свободная рука добирается до трусиков…       В глазах вспышка… Сама ощущаю, как через ткань трусиков увлажнила его пальцы. Рязанов улыбается, словно победил в нашей схватке. Я действительно была возбуждена. Чувствовала даже этот запах вожделения, от которого у Рязанова снесло крышу.       Теперь он начал едва ли не насиловать мой рот, пропихивая язык, словно половой орган. Туда-сюда, назад-вперёд, вправо-влево. Заставлял поспевать за собой, но я попросту не могла. Не умела. Челюсть свело от ноющей боли в тот момент, когда пальцы брюнета проникли под ткань трусиков.       Подушечками пальцев коснулся влажных лепестков, чуть глубже проникая в меня. Из груди вырвался стон. Я старалась заблокировать его, тесно сжав свои зубы, но этот Демон не дал мне. Его язык неистово блуждал по моему рту, достигая глубин.       — Ты хочешь меня?       Я не понимала, вопрос это или же утверждение. Лишь кивнула, позволив Рязанову резко взять себя на руки и унести прочь от злополучной входной двери. Он идёт в тишине, а я, как наивная школьница, обхватила его шею руками, сильнее прижавшись к груди лицом. От него пахло желанием… Мелкие капельки пота проступали на ключицах, на висках… Губы покраснели от наших поцелуев, а эти сильные руки с лёгкостью удерживали меня.       Что я делаю?       Мне следовало отказать ему… Убежать… Дать пощечину и просто орать… Орать что есть сил, как и многочисленные месяцы в подушку, в истерике.       Аккуратно кладёт меня на кровать, заставляя хорошенько всё обдумать.       Я ведь ненавижу его. Сколько слёз я пролила по его вине? Сколько оскорблений, унижений и безразличия… И теперь я так легко позволяю ему делать это?! А как же Костя? Как же моя гордыня?       — Постой… — кладу ладонь ему на грудь, едва парень решил наклониться ко мне за поцелуем. — Я не думаю, что это хорошая идея.       — Возбудила, а теперь пасуешь?       — Ты ведь ненавидишь меня. Считаешь ущербной…       — Ты ущербная, — легко произносит Эдуард, и я должна была почувствовать обиду и начать реветь, но просто продолжила смотреть в его глаза, — и это чертовски возбуждает. А теперь, если ты не против, я хочу, чтобы ты сняла это грёбаное платье.       Не в силах ответить… Я не могла пошевелиться, глядя на то, как Эдуард с лёгкостью расстёгивает свои джинсы и освобождается от них. Оставшись в одних боксерах, он снова взглянул на меня… Без всяких эмоций… Даже как-то безразлично.       Не спешила стягивать с себя платье, просто молча наблюдала за ним и прислушивалась к собственному сердцу. Моё тело до сих пор трясло от его поцелуев, от прикосновений… Но всё же не решалась действовать.       Сбежать или же отдаться?       Тянет боксёры вниз, переступает через них, продемонстрировав свой член. У меня внутри всё оборвалось. Глаза на секунду расширились, затем я стыдливо отвела их в сторону, сильно зажмурившись. Виляю головой, отгоняю эти картинки воспоминаний прочь от своего разума. Не могла снова заставить себя посмотреть туда…       Он коснулся моей руки, взялся за запястье и потянул на себя.       Огромная вспышка боли пронеслась по закоулкам сердца. Прикусываю нижнюю губу до крови, ощутив солоноватый привкус, едва ладонь ложится на его член. Меня колотит. Эмоции заставляют учащённо задышать. Я хотела успокоиться, но понимала, что ничего не выйдет. Проводит моей рукой по всей длине своего члена, заставляя ужаснуться.       Нет…       Ничего не будет.       Я не готова.       Заставляет обхватить двумя пальцами головку и раскрыть её… Ощущаю влагу, которую теперь растираю по длине органа, а на душе скребут кошки.       — Ты вся дрожишь, словно девственница в первый раз.       Я и есть девственница!..       Но как же я ошиблась, решив промолчать об этом удивительном факте.       — Снимай. — Он отпускает мою руку и ждёт.       Я же продолжаю сидеть, тихонечко глотая слёзы. Не двигаюсь, не могу поверить в то, что он действительно хочет от меня этого. Едва мои руки коснулись бретелек платья, я тут же опускаю их. Медленно, стараясь не спугнуть саму себя.       Ощущала его взгляд на себе. Он прожигал точно так же, как и огонь когда-то мою кожу. Закусив губу ещё раз, я наконец позволяю себе посмотреть в его сторону.       Обхватив член правой ладонью, Эдуард медленно двигает рукой. Его глаза слегка сужены, он следит за мной, словно хищник перед нападением. Губы слегка приоткрыты, усиленно загоняют кислород в лёгкие.       Тяну платье ещё ниже, приподнимаю таз, и оно оказывается у меня в ногах. Освобождаюсь от него, тут же обхватив своё тело руками.       — Бюстгальтер тоже, — он едва ли не прорычал это указание, отчего у меня во рту пересохло.       Стараюсь облизнуть сухие губы, услышав, как Эдуард сладко застонал.       — Дааа… вот так, девочка, — шепчет он, а моё тело снова пронзили мурашки.       Приятно и до чего же возбуждающе это было. Готова слушать подобное мурчание вечность… Но эта вечность сегодня начнётся и сегодня же закончится.       Руки за спину, тяну застёжку и медленно освобождаюсь от лифчика. Кладу его рядом с платьем и тут же обхватываю грудь руками.       — Убери руки.       — Не могу… — виляю головой, ощутив, как расстояние между нами существенно сократилось.       Эдуард наклонился ко мне, вдыхая запах волос и медленно протянув ладони к моим запястьям. Вцепился в них, сдавил сильнее, заставляя меня вмиг подчиниться.       Я слежу за его реакцией, когда парень распахнул глаза, вглядываясь в шрамы. С левой грудью было всё хорошо, но правая оказалась наполовину в рубцах, которые шли полумесяцем. Эти рубцы достигали горошины соска, медленно спускались к животу. В районе пупка была ужасающая рана… Тут когда-то не было не только кожи, но и кусочков моей плоти. Углублённая рана, белый огромный рубец и следы швов, которые никогда не исчезнут, что бы ни говорили доктора.       — Как ты выжила?       — Только чудом.       — Этот шрам… он внушительней всех других… — Проводит пальцами по тому самому углублённому рубцу на животе, и я вонзаюсь зубами в и так прокусанную губу.       — Сюда попал металл от автомобиля. Едва не задел жизненно важные органы.       Сглатываю, как только Эдуард наклоняется ко мне и внезапно целует в этот самый рубец.       У меня снова затряслись ноги, а дыхание было послано к чёрту. Волосы встали дыбом, словно по ним пробежались мурашки тысячной ордой. Чувствую, как кровь бурлит, как становится жарко и невыносимо приятно. Дует на влажную дорожку от своих поцелуев, велев мне откинуться спиной на подушки.       Пальцы на ногах сводит от приятного момента, пока в душе происходит чёрт знает что. Я не чувствовала ничего, кроме этих блаженных ощущений после его губ. Эдуард медленно движется к груди, заставляя меня прогнуться в спине и податься ему навстречу.       — Снимай… — Его губы обхватывают правый сосок и втягивают его в рот.       Распахнув глаза, я едва ли не кричу во весь голос. Готова снова плакать, но на этот раз от бурления в животе. Все органы скручивает, теплая густая субстанция проносится по моему горлу… Я не могу понять, что это, пока снова не издаю протяжный стон.       Его шершавый, влажный язычок снова коснулся соска, начиная круговые движения. Втянув, резко отпускает, начинает дуть. Эта влага словно покрывается слоем льда, приносит мне настолько нужное удовольствие, что я всё же тянусь к собственным трусикам и начинаю их стягивать с бёдер.       Между ног всё пульсирует… Приятными вибрациями посылает сладкий миг.       — Такая влажная. Скажи… Быстро… — требует он, но я ничего не понимаю. — Скажи, что хочешь меня. Ну…       — Я… — снова теряюсь, едва Эдуард привстал и свободно устроился между моих ног, велев расставить их ещё шире.       — Говори.       — Эдуард, я не могу…       — А я могу… — он улыбнулся, наклонился и обхватил мои губы своими, внезапно пронзив членом.       Острая нетерпеливая боль прошлась по телу. Меня словно резали на части, эта адская вспышка заставила завопить ему в рот, а слёзы тут же полились из глаз. Виляю головой, пытаюсь сбросить со своего лица его губы, но Эдуард сильнее прижимается к ним, обхватив одной рукой моё бедро, а другой — челюсть. Он придерживает, чтобы я не рыпалась, делает всё, чтобы успокоилась.       Распахивает глаза, едва начинает продвигаться глубже, и тут же убирает свои губы.       Парень слегка отстранился, но не вышел из меня полностью, взглянув прямо туда. Стараюсь закрыть ладонями ему весь обзор, но уже поздно. Он всё заметил… Всё детально рассмотрел.       Эдуард понял, что я была девственницей.       Он молчит… Его лицо не выражает никаких эмоций. Слегка подождав, Рязанов принимается двигаться во мне, и, кажется, эти движения были чересчур резкими. Искры посыпались из глаз в одночасье. Мне хотелось скинуть парня с себя. Перехватив мои руки, сильнее сжав свои пальцы на запястьях, он заводит их за мою голову. Пытаюсь скинуть его ногами, но и тут свободной рукой давит на косточку таза, велев лежать смирно.       — Больно…       Ничего не ответил на это. Продолжил свои бешеные движения. Его член едва ли не разрывал меня, заставляя теперь кричать во всё горло. Затыкает поцелуем, пытается ласкать мои губы своим острым язычком, но это всё равно не помогает. От боли тело свело судорогой, пальцы на ногах сильно сжались, пока я продолжаю хныкать ему в рот.       Наполняет меня всю, задевает каждый миллиметр. Мышцами сильно обхватываю его член, по-настоящему ужасаясь, что он огромный для меня.       Почему-то эта тягучая боль словно застывает и теперь гармонирует с неким безумием. Эти вспышки казались мне не настолько ужасными. Я представляла боль в образе пылающего огнём шара… а вот внутри, в ядре, что-то скрывалось. Эта приятная масса начала растекаться, смешиваясь с пылающим огнём и постепенно поглощая его.       Он массирует мои губы своими, не проникает больше языком в рот, отчего я чувствовала неполноценность. Словно именно языка и не хватало… Вытягиваю свой, и Эдуард внезапно начинает его посасывать, вбирая в себя. Делится собственной влагой, а движения становятся всё нежнее и нежнее. Он медленными, но усиленными толчками заставлял меня подходить к этому краю блаженства.       — Нравится? — шепчет в губы и, не дожидаясь ответа, продолжает движения тазом.       Словно крепкое вино, они опьяняли меня. Нравилось всё… абсолютно всё. Внутри снова эти вспышки, но на этот раз не боли. Я не чувствовала приближения оргазма, нет… Даже не знаю, что это. Но мне было безумно приятно. Перестала напрягать руки, позволив Эдуарду отпустить запястья.       Обхватываю его руками за широкую спину, сильнее прижав к своему телу. Жарко, влажно, желанно. Обхватывает губами мой подбородок, движется ниже, прокладывая дорожку поцелуев. Достигает губами левого соска, начиная усиленно посасывать его и задевать шершавым языком. Член начинает слегка подёргиваться внутри меня, отчего приносит ещё больше кайфа. Учащённое дыхание, а затем стон срывается с наших губ одновременно, когда он решает вернуть их к моему лицу.       Забросив ногу ему на поясницу, резко распахиваю глаза. Под таким углом член входит ещё глубже. Перед глазами порхали бабочки, а между ног словно жалили пчелы. Приятно, но в то же время больно. Я пыталась расслабиться, и едва это удалось, всего на секунду, как ощутила резкий приток крови, ударивший в голову. Перед глазами на мгновение потемнело, я уже не понимала, что кричала, прижавшись лицом к плечу Рязанова, но ощущала, как ноги затряслись, а в животе забурлило пожаром.       Толчок. Ещё один. И ещё… Он резко выходит из меня, и в бедро ударяет струйка чего-то тёплого… Он кончил.       Учащённо дышу, стараюсь нормализовать давление в черепной коробке. Мне не удаётся понять, когда Рязанов прилёг слева от меня и посмотрел в потолок. Дышал он часто, но уверенно. Его дыхание не было сбито, как у меня. У него ничего не болело, как у меня… Он добился своего.       Мы лежали так словно целую вечность, но на деле я не успела даже до десяти досчитать. Парень резко встал и направился к тумбе напротив. Открывает верхний ящик, достает что-то и бесцеремонно подходит ко мне.       Он кидает что-то рядом с моим телом и подбирает свои вещи, куда-то удаляясь.       Не могу ничего понять. Свела ноги вместе и слегка приподнялась на локтях. Острая боль снова пронеслась между ног, отчего я ненароком поморщилась.       Пачка влажных салфеток.       Глаза распахнулись от ужаса. Несколько мгновений я рассуждала, что он этим имел в виду, хотя уже давно знала ответ на вопрос. Молча, поджав губы, едва сдерживая свои слёзы, я взялась за пачку. Достаю сразу несколько штук, тщательно вытираю его сперму со своего бедра. Кладу на прикроватную тумбу и достаю ещё несколько штук… Теперь кровь… Свою кровь, означающую, что теперь я женщина.       Слёзы всё же скатились по щекам.       Что же ты наделала, дура?! Зачем позволила себе… Это же Рязанов… Это же…       Нет! Я не буду плакать. Не буду жалеть. Это был мой выбор… Я сама пришла сюда, сама позволила… Виляю головой, закончив эту нелепую и унизительную процедуру.       Встав на трясущиеся ноги, оглядываюсь. Натягиваю трусики… Они всё ещё были влажные от того желания, что я испытывала несколько минут назад. Застёгиваю бюстгальтер, начинаю натягивать платье. Послышался шум воды из соседней комнаты. Я, не обратив на это внимание, заканчиваю одеваться.       Пальцы не слушаются. Мне трудно стоять на ногах… От боли и бессилия снова присаживаюсь на край постели и оглядываюсь. Почему-то смотрю на дверь той комнаты, куда зашёл Рязанов, и какого-то черта жажду, чтобы он вернулся.       Звук воды становится тише. Затем и вовсе прекратился. Выравниваю спину, дожидаюсь, когда же он выйдет, но, увы… он не спешит.       Сколько я просидела, уже со счёта сбилась. В тот момент, когда слёзы снова начали накатывать на глаза, а я сама досчитала до трёхсот, всё же решила уйти. Встав на ноги, снова смотрю на ту дверь и поспешно иду к выходу. Обнаружив свои туфли, просто молча поднимаю их с пола и открываю дверь. Два раза проворачиваю личинку, потянувшись к дверной ручке.       Один… Два… Три… Четыре… Пять…       Он не остановит.       Молча покидаю его квартиру, оставив в ней не только свою честь, но и большую часть души.

***

      Оглядываюсь по сторонам, стараюсь найти своих одноклассников, но теряюсь среди многочисленных родственников.       — Тётя, мне нужно найти Кристину.       — Девушку в голубом платье? — переспрашивает тётя Лариса и так же принимается оглядываться. — Она разве не ушла с высоким брюнетом на террасу?       — Нет… Она только что была здесь…       Высокий брюнет.       Внутри снова всё обрывается. Я даже не замечаю, как тётя Лариса поправляет вырез на моём бледно-розовом платье-карандаш строго в пол. Она ловит взгляд какого-то парня, который уставился на мои шрамы, и грозно смотрит на него. Тот сразу отходит в сторону, пока я наблюдаю строго за дверью. За одной только дверью, которая открывается, и с террасы выходит Кристина. Она улыбается, держит в руках роскошный букет белоснежных лилий и кивает в мою сторону тому, кто идёт за ней.       Рязанов в белоснежном костюме выглядел сногсшибательно. Он держал огромный букет розовых роз и улыбался, что-то отвечая своей двоюродной сестре.       Эти розы прекрасно гармонировали бы с моим платьем… Сама усмехаюсь от такой мысли, почему-то грустно вспомнив обо всём, что тогда между нами произошло.       Стоит ли самой себе напоминать о том, что он так ни разу не позвонил, не написал, да и вообще мы не виделись с тех самых пор? Два месяца мы нарочно избегали друг друга. Кристине я во всём призналась, но попросила никогда не заводить тему о той ночи… Подруга, как истинно сочувствующая мне девушка, так и поступила.       Помню, как через неделю после тех событий Костя предложил мне встречаться… Ооо, как же долго я этого ждала… Но, ответив отказом, поразила всех вокруг. Снова начались насмешки. Ущербная да ещё и смеет отказывать такому красавчику. Да кому я вообще буду нужна? Ведь при виде моего оголённого тела мужик вообще повесится в ту же секунду!       Обидно?       Нет.       Ведь я сразу вспоминала возбужденного Рязанова, то, как он со страстью рассматривал меня, как расцеловывал каждый шрам. Он когда-то заставил меня плакать, считать себя такой, какой видят другие… Но в ту ночь он дал мне понять, что это всё бред. Я и мои шрамы — одно целое. Они не украшали меня, нет, но я делала их изюминкой.       Вернувшись к нему взглядом, застываю, не находя логичных ответов на его поступок. Рязанов движется в мою сторону, оставляя довольную Кристину позади. У меня пересыхает в горле… Осматриваю сначала подругу, затем снова возвращаюсь взглядом к Эдуарду.       Он замирает в нескольких сантиметрах от меня, обжигая горячим дыханием мои губы.       Держа в одной руке букет розовых роз, другую Эдуард бесцеремонно направил ко мне. Коснувшись подушечками пальцев моих рубцов на ключице, парень поднял взгляд. Возбуждение читалось сразу же… Он не пытался даже скрыть его.       — Ущербная моя, ты до сих пор обижаешься? — шепчет своими соблазнительными губами, и в этот момент мне нисколько не обидно. В этот момент я готова простить всё…       Улыбнувшись, позволяю ему поцеловать себя, отчего всё вокруг словно замирает. Времени для нас больше не существует, как и всяких предрассудков. Каждый остановился, чтобы посмотреть в нашу сторону… И я больше не замечаю их презрения.       Только я и этот циничный мой Эдуард Рязанов.