hysterical

      Мигель предлагает сорваться в путь ровно тогда, когда Тулио говорит, что привык к роскоши городов.       Это странно и откровенно попахивает провокацией, и Тулио несколько секунд озадаченно стоит в коридоре, так и не разувшись.       — А обязательно?.. — слегка капризно начинает он.       — Обязательно.       — А как же Чел?       — Она прикроет. Или подождет. Или и то, и другое.       Тулио морщит нос: очередная затея Мигеля — это всегда либо что-то опасное, либо что-то неадекватное, и отсутствие Чел заставляет напрячься. В конце концов, она всегда была на их стороне, так почему бы...       — Ты пакуешь рюкзак или нет? — Мигель наспех делает бутерброды.       — Я не уверен...       — О боже, кого ты обманываешь.       Действительно, кого? Мигеля, с которым вместе с самого детства и который успел выучить всю его подноготную? Тулио иногда кажется, что Мигель чувствует его лучше, чем кто-либо другой. Потом он, конечно, отметает эту глупую мысль. Что за нелепость?       Они партнеры.       Не мейты.       Нет-нет.       Вздохнув, он отбрасывает прочь дорогущий портфель (между прочим, подарок Чел) и лениво пускается собирать вещи. Мигель — настоящий ураган из тестостерона, золотых кудрей и красного тряпья — пару раз пробегает мимо и не упускает возможности ущипнуть его за впалый бок.       — Охуел?       — Обрадовался.       Доказывать ему нет никакого смысла; Мигель — горячая кровь, большое сердце и эмпатия на высшем уровне, но вот с интеллектом порою беда. Тулио лишь трет больное место (определенно появится синяк) и подбирает с пола носки. Один — с изображением золотого бога ацтеков, второй — с каким-то диковинным зверем. Мигель что, снова спустил на них месячную зарплату?

***

      Они выдвигаются в путь посреди ночи, но никого это, похоже, не смущает. Мигель вдавливает педаль газа в пол, и их белоснежная колымага уносится в сторону гор. Мимо плывут сказочные пейзажи, несколько километров от города — и мир вокруг перестает напоминать обжитую и высокотехнологичную цивилизацию. Мигель выкручивает музыку на максимум, скалится кривоватой ухмылкой и все воюет с непослушной прядью, выпадающей из-за уха.       Вот бы...       — Рад, что бросил все и поехал со мной?       — Не думаю.       Мигель склоняет голову к плечу; боже-боже, он видит его насквозь, и это капельку некомфортно. Тулио торопится отвести глаза, делает вид, что черные деревья у обочин определенно заслуживают внимания. Но надолго его не хватает, и это совсем неудивительно.       Мигель поет. Пока так — скромно, милостиво позволяя заевшей кассете в их развалюхе играть первую партию, но Тулио знает: настанет привал, и он вытащит из багажника любимую гитару. И сотворит волшебство. В который раз за этот вечер (за их жизнь).       Мигель подмигивает совершенно лукаво. Тулио (случайно) скатывается взглядом на острый разлет ключиц, на изрядно потертую кроваво-красную футболку — и млеет. От пьянеющей красоты этой ночи, от обаяния дикого мира и от настойчивости Мигеля, в который раз выдергивающего из фальши рабочей среды в настоящую жизнь.       Где они одни.       И снова ищут приключений.       — Хорошо, что мы без Чел.       — Ты что, ревнуешь что ли?       Мигель дергает плечом. Вроде да, а вроде и нет; его лицо, если приглядеться, говорит намного больше, и Тулио не выдерживает.       — Остановись.       — Но мы же еще...       — Остановись.       Мигель рвет по тормозам, как по гитарным струнам, и смотрит чуть осоловело, чуть настороженно. Тулио задерживает дыхание, чтобы собраться с мыслями (и силами), ведь то, что он собирается сделать, грозит им... ну, в общем... все это очень опасно... возврата не будет... или?..       Тулио кладет ладонь на чужое колено. Оно даже сквозь плотную джинсу обжигает теплом и отзывается едва заметной дрожью. Тулио смотрит, как его собственные пальцы осторожно гладят краешек шва, как поднимаются выше. Он смертельно боится посмотреть глаза в глаза, и потому наблюдать за путешествием руки куда интереснее. Куда безопаснее.       — Ты сейчас перейдешь черту, — голос у Мигеля хриплый, почти рычащий.       — Мне не стоит?..       — Не стоит, если ты не готов.       Тулио звучно сглатывает. Атмосфера внутри машины накаляется, волнами накатывает осознание чего-то необратимого. Он усилием воли заставляет себя ответить на прожигающий макушку взгляд (хотя бы на мгновение) — лицо у Мигеля хмурое, на виске трясется жилка.       — Не готов к чему?       — Имей в виду: я не из тех, кто соглашается забыть все наутро.       Отчего-то становится трудно дышать. Рука механически замирает. Тулио вымеряет пульс, измеряет риски — черт побери, жаль, он забыл судьбоносные кости дома, обычно именно ими они решали спор — и... возможно, Чел простит его. Возможно, она знала все с самого начала — в отличие от них, плясавших глупое танго друг вокруг друга с самого детства.       Пальцы сжимают колено чуть крепче. И решительно ползут к змейке ремня. Мигель взрыкивает так, что Тулио понимает: он доигрался. Нутро сводит сладкой дрожью, и это что, не страх? Предвкушение?       Чужие зубы у изгиба шеи ощущаются невероятно правильно, и Тулио прижимает к себе ближе знакомо пахнущее тело, зарывается пальцами в растянутый ворот футболки, оглаживает напрягшиеся мышцы. И наконец убирает выбившуюся прядку туда, где ей должно быть.       Целовать Мигеля с ней не очень-то удобно.