Теперь я верю

Если ты готов уважать только истину, то лишь немногое в этой жизни удостоится твоего уважения. © «Дети Ноя». Эрик-Эмманюэль Шмитт

Восточная Айова. Братьев встретил весьма негостеприимный сезон дождей, выстукивая по черному капоту припаркованной Детки свою монотонную мелодию. Как в граммофоне с зажеванной пластинкой. Как в повседневной жизни братьев, что измеряется количеством убитой нечисти, проглоченной дорожной пыли и остановок в дешевых мотелях. Но каждый смененный город таит что-то свое. И Дин точно знал, что будет в этом. Нет, не тайна неожиданного появления очередного мстительного духа. А то, что он так старательно хотел забыть, сокрыть глубоко за душой и, возможно, у него бы это и получилось. Но, когда в твоей жизни царит хаос и тьма - нужна надежда. Все равно на что. Просто хочется, так отчаянно и безоглядно, верить во что-то светлое. И Дин верил. Но это был не Господь Бог. Это был человек, вполне себе земной - из плоти и крови. Пожалуй, один из немногих на этой планете, кому Дин доверял, как брату, и сам не понимал, отчего так. Почему именно он. Остановившись в мотеле, по шкале задрипанности имевшем звание «люкс», братья решили начать расследование завтра, а сейчас просто немного посидеть и отдохнуть от дороги. Сэм не понимал, что происходило с Дином. Тот постоянно находился в своих мыслях, за сегодняшний вечер почти и слова не сказал. А все началось после того как они въехали в город. И младшему до лихорадочной дрожи хотелось знать, что случилось и, какой демон вселился в его брата. Но он терпеливо ждал. Ждал, пока Дин сделает пару глотков пива, меланхолично помолчит, посмотрит куда-то в одну точку и потом скажет что-нибудь такое, что-то сокровенное, чем не хотел прежде делиться. Так и случилось. Старший Винчестер рассеянно шлепнул губами, и Сэм тут же превратился в слух. -Пойду-ка прогуляюсь. Младший разочарованно развел руками, вопрошающе глядя на Дина. Нет, он совсем не такой реплики ожидал. -Сэмми, я просто пойду подышать. Что в этом такого? – сконфуженно пробормотал охотник, почесывая шею. Верный признак того, что врет. Или недоговаривает. -Дин, что-то случилось? Ты весь вечер сам не свой. -Все со мной в норме, Саманта, не разыгрывай из себя психоаналитика, - раздраженно буркнул Дин, хватаясь за дверную ручку. Однако он знал, что мелкий его так просто не отпустит. -Ничего я не разыгрываю. Я имею право знать, если тебя что-то беспокоит, Дин, - упорствовал Сэм, делая шаг в направлении старшего. Винчестер смерил сердитым взглядом настырного Сэма, но все же отошел от двери и повернулся к брату. -Я пойду с кое-кем встретиться. -Ах, это, - еще более разочарованно протянул Сэм, плюхаясь обратно на кровать и присасываясь к своей бутылке пива. – С каких это пор ты стал стесняться своих похождений? – усмешка трогает тонкие губы. -Это не свидание, - Дин кромсает фразы, чувствуя себя все более неловко. – Я тебе не рассказывал, но, помнишь, мы ведь уже останавливались здесь? Ну, то дело с призраком и крюком. -Да. И что же? – Сэм чувствовал, что все-таки сейчас старший брат точно расколется. -Так вот. В церкви я познакомился с одним парнем. Он кто-то вроде друга. В общем, я к нему. Можешь не ждать, - с этими словами Дин со скоростью ниндзя выскочил за дверь, только его брат и видел. Просто он не хотел, чтобы Сэм его расспрашивал и дальше. Сэм вообще не должен был о нем знать. Дин решил не брать машину и дойти пешком до дома Кастиэля. -Кастиэль, - с шипением просмаковал знакомое имя Дин, словно попробовал нечто чрезвычайно вкусное и обжигающее язык одновременно. Этот парень был словно наваждение. Натуральный фантом мыслей Дина Винчестера. Еще тогда давно, когда Дин впервые оказался в этом городе и встретил Каса в местной церкви, он понял, что не сможет забыть его так просто. А возможно, не хотел. Прошло где-то полгода с момента их последней встречи. Дин зарекся себе, что больше не пойдет по знакомому тротуару, не будет вдыхать запах промокшей насквозь улицы и, не будет вглядываться в окна знакомого ему дома, чтобы удостовериться на месте хозяин или нет. Но, так же, он отлично знал, что все это повторится, стоит ему только въехать в Айову вновь. И он никогда и никому не расскажет, не признается, даже самому себе, насколько сильно он любит Кастиэля. И эта любовь не похожа на все те, что когда-либо испытывал Дин. Любовь к родителям, к Сэму, любовь к своим объектам вожделения вроде машины или вкусной еды. Нет, это все не те чувства. Это и пугало Дина. Смущало. Он просто не знал, куда деться от этого, как отпустить то, что он чувствует по отношению к Кастиэлю. Поэтому Дин научился жить с этим и молчать, стискивая зубы. Даже, если от этого в сотню раз больней. В конце концов, ему не привыкать. Охотник ищет глазами нужный дом, дойдя до конца улицы, прошаркав больше мили по блестящим от воды тротуарам. Да вот же он! Забор все такой же идеально белый, будто только вчера поставили. Лужайка ровно выстрижена, будто никогда и не думала обрастать. А на крыльце, освещаемый уличным фонарем, сидит парень, слегка запрокинув голову навстречу ночному небу. Подбородок покрывает сероватый налет неизменной щетины, глаза прикрыты, губы подрагивают и еле слышно что-то бормочут. Джинсы и рубашка, словно специально на размер больше, слегка провисают на худом теле хозяина. Между пальцев он сжимает четки, перебирая их одна за другой. Это определенно был Кастиэль. И он молился. Дин искривил губы в скептической усмешке, наблюдая за ним. Порой он сравнивал себя и Каса, осознавая, насколько они одинаковы духом и, в то же время, как сильно противопоставляют друг друга в своих взглядах на жизнь. У Кастиэля было все, о чем иногда позволял себе мечтать Дин – постоянная работа, дом, оседлая и тихая жизнь. Но глубокая и сильная вера его в Господа не оставляла места серьезности охотника, когда он находился рядом с Кастиэлем. Всякий раз Дин не мог удержаться, чтобы не отпустить какую-нибудь колкость, опровергающую существование ангелов и самого Бога. До сих пор охотник помнит, с каким немым укором тогда смотрел на него Кастиэль. И как бесповоротно он тонул в синеве этих бездонных голубых глаз. Они были того же цвета, как эти небеса, в которые так сильно верил Кас. И, порой, Дину даже казалось, что он не простой человек. Слишком невозможным он был. Слишком идеальным, со всеми этими его манерами говорить иногда задом наперед, тихим характером, умными книжками, Евангелие под рукой, и, поддернутым хрипотцой, низким голосом, противоестественно пробирающим до самых костей невозмутимого охотника. Бесцеремонно перепрыгнув через низкий забор, Дин подходит к Кастиэлю и наклоняется к нему, прислушиваясь. Так и есть – читает молитву. -Привет, Кас, - немного небрежно произносит Дин. Хотя это и маска – он не хочет показать, как на самом деле волнуется и как до этого волновался, ожидая встречи. Парень спокойно вздыхает, вовсе не испугавшись того, что он тут не один. Неужто предвидел незваного гостя? Кастиэль открывает глаза и смотрит на Дина, вновь, сам того не зная, гипнотизируя охотника. -Здравствуй, Дин. Он встает на ноги, отряхивая джинсы от пыли и убирает четки в карман. -Ну чего ты, как не родной! Может, обнимемся? – нервно посмеивается Дин. Он почти уверен, что, если бы тут был Сэм, то точно попытался бы ущипнуть себя. Охотник сам себя не узнает. -Хорошо. Я рад тебя видеть, - еле заметно улыбается Кастиэль и спускается по ступенькам к Дину, ныряя в его объятия. Стискивая парня как можно крепче, Винчестер невольно вдыхает запах темноволосой макушки. Никто в мире не может представить, как сильно Дин скучал по Кастиэлю. Эти чувства не поддаются описанию и необъяснимы. Они просто есть. И они убивали Дина. Медленно, но так сладко и так естественно, что он почти не чувствовал этого. Влюбленность, безответная влюбленность сжирала его. Что уж греха таить, все бы на свете пироги Дин отдал за то, чтобы просто быть рядом с Кастиэлем. -Как дела твои, Дин? Успешна ли охота? – интересуется парень, привычно инверсируя слова. Приглашающим жестом он зовет охотника за собой в дом. -Кас, я тебя умоляю, прекрати разговаривать как мастер Йода! – взмолился Дин, хохотнув собственной шутке. Парень оглядывается на него, но молчит. Он привык к чувству юмора Дина. Ко многому, что связано с Дином. Это и отличало Кастиэля ото всех в этом гребанном мире – он готов был принять охотника любым. -А дела мои как обычно – относительной паршивости, - пожимает плечами Винчестер, переступая порог дома, вслед за хозяином. Кастиэль зажигает свет и невольно Дин озирается по сторонам. Как снаружи, так и внутри – ничего не изменилось. Словно, охотник и не покидал этих краев на целый сезон и только вчера познакомился с Касом. Все те же толстые сборники пыли на полках – куча занудных книжек. Библейские сказания лежат, как предмет первой необходимости – на журнальном столике. В пыльном теплом воздухе тонкими струйками сочатся ароматы ладана и лилий, словно входишь не в жилое помещение, а в церковь. А вообще, у Каса все не как у людей - у него нет полуфабрикатов в холодильнике, неубранной кровати или грязного белья в корзине (хотя сама корзина присутствует). А еще у Кастиэля нет телевизора, порнографии, спрятанной под диваном, и компьютера. Парни были такие разные. Но Кас, однажды, почему-то спросил Дина, верит ли тот в судьбу. И, видит Бог, в которого Дин не желает уверовать, но охотник ответил совершенно искренне, что да, верит. Потому что такая встреча не может быть случайной. Невозможно влюбиться с первого взгляда. Так раньше думал Дин. -Я сделаю чай, - Кас даже не спрашивает мнение Винчестера, он констатирует факт и отправляется на кухню. – Неужели тебе совсем нечего мне рассказать? – кажется, что он немного расстроен тем, что Дин пришел к нему без новостей. На самом деле, будь воля охотника, он бы вообще зашил себе рот. И просто слушал любую божественную чепуху, которую ему пытался бы втолковать Кастиэль. -Ну, что бы такого тебе рассказать, всего и не упомнишь, - опять чешется шея. – Например, у нас было дело одно. Люди помирали от рук своих соседей, как мухи - ими кто-то руководил. И, представляешь, сперва все думали, что это был ангел. Глупцы, - с усмешкой качает головой Дин. -Отчего ты так называешь их, Дин? – хмурится Кастиэль, наполняя чайник водой. -Так ведь не существует никаких ангелов, Кас. Все эти ваши религиозные штучки – полный бред, - фыркает охотник, усаживаясь на табурет. -Права ты не имеешь, говорить так, Дин. Религия не требует констатации факта. Главное – вера, - напутствует парень, ставя чайник на плиту, чуть не пролив на себя воду. -Да, да, да. Вера и бла-бла-бла. Я от тебя это уже не раз слышал. К тому же, то существо оказалось простым духом, возомнившим себя ангелом, - Дин качнулся на табурете. Кастиэль осуждающе глядит на самоуверенного охотника. Он знает, что ему не переубедить Винчестера и, к тому же, просто невозможно заставить человека поверить. Если нет религиозного воспитания, то рано или поздно может произойти что-то такое, что заставит уверовать. И ты начинаешь молиться, понимая, что только в помощи свыше нуждаешься, ибо это и есть высшая, всемогущая сила. Но Дину был присущ скепсис, потому что его с детства учили и натаскивали – рассчитывай только на себя. Они сидят на кухне какое-то время молча, поглощенные своими мыслями, пока Винчестер не решается подать голос. -Ну, а ты, Кас? Что у тебя нового? -Вроде ничего, Дин, - вздохнул Кастиэль. - А почему ты пришел один? Я бы очень хотел познакомиться с Сэмом. Охотник почувствовал легкий укол ревности, но тут же постарался его заглушить, слегка сжав кулаки. Цедит ответ: -У Сэмми были дела поважнее. И вообще он полон сюрпризов – недавно заявил мне, что молится каждый день, - неожиданно для себя добавил Дин. -Это очень хорошо, - покивал головой Кас, на что Винчестер лишь фыркнул. -Ни черта не хорошо! Теперь я знаю, что мой родной брат такой же религиозный фанатик, - обреченно покачал головой. -Однако я не вижу повода беспокоиться, Дин. Кастиэль хотел добавить что-то еще, но тут он глянул на охотника внимательнее обычного. Голубые глаза расширились, отражая немой ужас. Парень кинулся к Дину, наклонившись к его предплечью. Лицо Каса было так близко, что Дин мог почувствовать его дыхание и едва ощутимое тепло. -Что у тебя с рукой? – не своим голосом спросил он. Дин равнодушно глянул на серую футболку, сквозь которую сочилась кровь, оставляя багровый след на ткани. Он даже забыл о том, что надо перебинтовать рану. -Ах, это. Да, так, просто царапина. Сэмми был одержим демоном, и стрелял в меня. -Ужас. Сэм не пострадал? – обеспокоенно спрашивает Кастиэль, переметнувшись к одному из шкафчиков. Кажется, там у него лежит аптечка. Дину приятно вспоминать эти мелкие детали дома. Он будто бы не в гостях и уже давно знает это место, просто отлучается на очень долгое время. Всегда. -Нет, отделался легким испугом и парой синяков, - охотник шевелит плечом. А ведь оно и вправду немного побаливает. -Сейчас я перебинтую рану, сиди смирно, - отчеканивает Кастиэль, очевидно, возомнив себя санитаром или каким-то спасителем. Дин лишь улыбается на эту перемену настроения в парне, но молчит и просто наблюдает за ловкими пальцами, разматывающими старый бинт, насквозь промокший в крови. Дин, все так же молча, терпит экзекуцию - отдирание старого пластыря, обмывание водой, затем обработка антисептиком. -Ты сам извлекал пулю? Рана сильно порвана, - супится Кастиэль, рассматривая то, что открылось его взору после обильной промывки. Вода в наполненном тазу сразу окрасилась в зловещий ярко-розовый цвет. -Нет, не я. Джо, - это имя охотник практически выкашливает, скорее всего, надеясь, что парень не услышит. -Ах, да. Конечно, - кивает Кастиэль, извлекая из разорванной упаковки новый моток бинта. Дину кажется, что тот вновь изменился в лице, запрятав вспышку чувств за равнодушием. Охотник еще какое-то время молчит, ожидая, пока закончится оказание первой помощи. Кастиэль вдруг судорожно вздыхает, будто давится воздухом. Значит, готовится что-то сказать. -Хорошо, что ты жив, - неожиданная фраза повисает в воздухе неприятным грузом. Сразу чувствуется невидимое давление и напряжение, разбавляемое тихим хрустом накрахмаленных бинтов и бурлением воды в пузатом чайнике. -Ну. Ясен пень, - растерянно произносит охотник, недоверчиво смотря на Кастиэля. -Ты не понимаешь, Дин. Ты вот говоришь, что не веришь в Бога. Но ты ведь каждый день выходишь на такую опасную работу и до сих пор жив. Неужели не веришь, что тебе помогает какая-то сила свыше? Винчестер картинно закатывает глаза, мол, опять ты мне о религии толкуешь. Но он считает свинством - не ответить парню. Какой бы чужой ему не была эта тема. Ведь Кастиэль - родной. -Нет, Кас. Бог меня оставил, - Дин поджимает губы. У него есть причины так говорить. Много причин: гибель родных, постоянный балансир на хрупкой грани между жизнью и смертью. И то, что человек, к которому он испытывает такие сильные чувства, не может быть рядом. -Не смей так говорить, - видно было, что слова охотника разозлили парня. - Ты особенный, Дин. Ты оберегаем Господом. -Что ты городишь, какой я еще особенный? - отмахивается от него Дин, жалея о том, что не может избежать этого разговора или просто уйти. Хотя, кого он обманывает. Даже если бы мог - ни за что не ушел. -Твои веснушки, - на сухие губы Кастиэля впервые за вечер опускается такая полная, почти что трогательная, улыбка. - Ты знал, как они появляются? -Да, что-то с солнцем связано, - бросает Дин, наблюдая за тем, как, оставленный без внимания чайник клокочет на плите. -Правильно. Но не только это. Веснушки - это поцелуи ангелов божьих, - голос Кастиэля теряет всякую жесткость и отрешенность. Он становится бархатным, почти осязаемым в своей непревзойденной мягкости. Дин впервые видит парня таким, поэтому недоверчиво посмеивается. -Не веришь? Давай посчитаем. И опять это не вопрос. И даже не предложение. Кастиэль просто сообщает об этом Дину и, все-таки сняв чайник с плиты, садится напротив, пододвигая стул как можно ближе. Винчестер вжимается в стену, надеясь в ней раствориться, но безуспешно. Сглатывает. Он не знает, что сейчас будет делать Кас и ему от этого немного страшно. Да, ему чертовски страшно. Даже при десятке восставших призраков он так не боялся, потому что с ними фигня - выстрелить солью, сжечь кости. Делов-то! А от этой всепоглощающей влюбленности у Дина нет противоядий или амулетов. И он не знает, как будет реагировать, если Кастиэль до него дотронется как-то иначе. Наступает момент неизбежности, когда парень протягивает руку к лицу охотника и касается гладковыбритой щеки. Дин еле заметно дергается, но в тот же миг замирает, как кролик перед удавом. -Ты чего, Дин? Я не кусаюсь, - мягко отвечает Кастиэль, очаровательно улыбаясь Винчестеру. Это словно другой человек - оборотень, сбросивший с себя кожу религиозного циника. Дин сидит и едва дышит. Невесомые прикосновения теплых пальцев уносят его в какой-то особенный мир. Мир ощущений. Он прикрывает глаза, чтобы как можно глубже погрузиться, не отпускать этого призрачного чувства чужого и в то же время такого родного тепла прикосновения плоти к плоти. Он слышит бархатный голос, разрушающий вялую тишину маленькой кухни. Кастиэль считает: -Раз. Два. Три... Но, вскоре, голос сливается для Винчестера в приятный, усыпляющий гул. Дин расслабляется. Его уносит вихрем воспоминаний назад, на те полгода, в ту маленькую сводчатую церковь. Тогда он только начал охотиться вместе с Сэмом, и у них было очередное расследование. Отец погибшей девушки работал в той церкви - нужно было с ним поговорить. Затем опросить других. Тогда-то Дин и заметил темноволосого, подозрительно тихого парня, меняющего лилии в вазах перед образами. Так он и познакомился с Кастиэлем. И совершенно не мог понять, чем именно его так покорил парень. То ли проникновенные голубые глаза, то ли глубина его голоса, то ли эта идиотская манера мастера Йоды. Всем этим являлся Кастиэль и в этом заключалось его природное очарование. Но в тот день, помимо расследования, Дин разговорился с Кастиэлем, когда, за каким-то чертом, постучался в дверь его дома. Парень сразу просек, что Винчестер не тот за кого себя выдает, но не вызвал полицию или выгнал Дина. Кастиэль просто предложил ему присесть, интересуясь, зачем тот пришел. И охотник ему рассказал. А что главное - он рассказал Кастиэлю правду. И он не назвал охотника психопатом. А просто поверил. И все это время хранил эту тайну братьев, как никто другой. Именно за все это Дин и ценил Кастиэля. Именно за все это и любил. -Я молился за тебя. Это резко выдирает охотника из собственных мыслей, и он изумленно распахивает глаза, хлопая светлыми ресницами. -Прости? -Я молился за тебя, Дин. За твою жизнь. И за то, - Кастиэль выдерживает паузу, раздумывая, говорить или нет, - за то, чтобы ты однажды вернулся. Дин сидит, как громом пораженный. Он не знает что сказать, чувствуя себя какой-то потерянной девчонкой. Кастиэль видит, как вытягивается онемевшее лицо Винчестера, и посмеивается. Этот шелестящий смех, тоже - что-то совсем новое. Кас продолжает: -Поэтому не говори, что тебя оставил Господь, Дин. Я молился за твою жизнь и за то, чтобы ты когда-нибудь вернулся. И видишь - ты здесь, - губы парня вновь озаряет широкая улыбка. Дин просто молча слушает Кастиэля в каком-то легком отупении. Ему не верится, что Кас может говорить такое. Да, это охотнику-идиоту еще простительно - душить себя мыслями о возвращении в Восточную Айову на протяжении нескольких недель, лишь бы только увидеть Кастиэля. Но, чтобы сам Кас молил своего любимого Бога о таком скверном парне, как Дин. Разве так бывает? -Вот оно что, - Дин улыбается. Нет, в этот раз не усмешка. От осознания произнесенных ранее слов, у охотника сносит крышу, как от самого крепкого наркотика. Ему хочется попытать счастья сейчас, ведь другого шанса просто не будет. Кастиэль сбился со счета, резко замолчав, но делает вид, что все еще считает рыжеватые точечки на знакомом лице. Сосредоточенно хмурится, но в то же время, уже бессознательно водит по коже пальцами, будто рисует. Дин вздыхает поглубже и хватает Кастиэля за руку. Затем, медленно подносит теплую ладонь к губам и с благоговейным трепетом целует тыльную сторону, вдыхая запах кожи. От Кастиэля всегда так необычайно пахло, и этот запах был не похож ни на какие другие, которые когда-либо мог учуять Дин. Он так любит его. Так сильно знаком ему этот аромат лилий, плетущийся с сухими запахами книжных страничек и можжевеловых четок. Кастиэль замирает в удивлении, не смея шевельнуться. -Что ты делаешь, Дин? – озадаченно спрашивает он. -Люблю тебя, Кас. Эту фразу удается сказать только с выпущенным вздохом. Просто потому, что невозможно иначе, не хватит сил сказать это напрямую и скрыть дрожь в голосе. Дин притягивает к себе Кастиэля, приобняв за шею - резко, немного властно. Мимолетное прикосновение к губам больше похоже на легкий мазок, просто почувствовать тепло дыхания и мягкость губ друг друга. А затем - неловкий взгляд глаза в глаза и наступает тишина. Они долго молчали. Дин не хотел, чтобы Кас ему что-то говорил, только не сейчас. А еще он не желал отпускать его ладони и просто крепко-крепко сжимал, словно, если отпустит – рухнет в собственноручно выкопанную могильную яму. -Дин, - тихо зовет его знакомый голос. -Нет, Кас. Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что это грех и… -Дин, ты о чем? – перебивает его Кастиэль. Охотник замолкает. – Любовь – это не греховное чувство. Они вновь затихают. Возможно, Винчестер ждал каких-то ответных слов или, наоборот, резкого отказа, но нет ни того ни другого. Кастиэль удерживает индифферентную позицию и это начинает все сильнее бесить Дина. Охотник не выдерживает: -Кас, может, ты уже что-нибудь скажешь? – получается несколько раздраженней, чем звучало у него в голове. Дин тут же материт себя за грубость. Но отступать он не намерен. Кастиэль смотрит на него этими своими огромными, голубыми глазами и кивает с блуждающей по лицу застенчивой улыбкой. -Да, Дин. Я испытываю те же чувства к тебе. Грянул гром. Сплошной, тугой стеной хлынул сильнейший ливень, сопровождаемый завывающим ветром, отпугивающим все живое. Те, кто успел вовремя убежать, нашли себе пристанище под карнизами, кронами деревьев, в местных пабах или собственных домах. Во имя безопасности горожан везде отключили свет и они тут же кинулись в свои подвалы, роясь в коробках, отыскивая восковые свечные тела. Но в окнах того дома, что с белым заборчиком и идеальной лужайкой, который стоит в самом конце сорок восьмой улицы - там нельзя было увидеть бледных бликов зажженных свечей. На кухне, поглощенные темнотой и друг другом, стояли два парня. Им было просто плевать и на темноту, и на дождь, который возможно кончится только под утро, и даже на то, что уже начинали затекать собственные ноги от долгого бездвижья. Плевать на весь этот мир. Они утопали в теплых объятиях друг друга. Дин, словно изголодавшийся подросток, беспорядочно водил руками по спине Кастиэля, стискивал плечи, водил приоткрытыми губами по лицу, словно стараясь просканировать, запомнить каждую мельчайшую морщинку и впадинку на родном и любимом лице. -Тебе пора идти, - шепчет Кас. Дин сам знает, что пора. Уже давно. Но он не ожидал, что сможет задержаться так надолго. Кажется, что уже длиною в целую вечность тут стоит, на этой маленькой кухне, сжимая самою драгоценность в своих руках. Он делает шаг назад, нехотя отпуская Кастиэля. -Ты обещаешь вернуться? -Да. -Я буду… -…будешь молиться? -Ага. Дин идет в коридор и надевает ботинки, слегка сердито вколачивая пятки в пол, сминая потрепанные задники. -Кас. -Да, Дин? -Я знаю, это странная просьба. Отдай мне, пожалуйста, свои четки. -Что? -Четки. Я хочу научиться. Хочу научиться верить. Дин смотрит на то, как меняется в лице Кастиэль. Даже в полумраке видно, каким счастливым блеском загораются его глаза, словно он маленький ребенок, которого заперли в кондитерской. Дин хочет чувствовать присутствие Кастиэля через веру. Он хочет перебирать эти четки и думать о нем. Хочет научиться молиться за любимого человека. Кас выуживает из широкого кармана связку деревянных шариков, источающих тонкий аромат можжевельника, и вкладывает их в раскрытую ладонь охотника, которая сроду не держала ничего легче винтовки или серебряного кинжала. Последние объятия на прощание. Поцелуй и пара еле слышных слов, с такой нежностью произнесенных. Это настолько интимно, настолько ново для Дина, что он даже слегка краснеет. Он будет учиться чувствовать Кастиэля на расстоянии. Через мир ароматов и осязаний скрупулезно улавливать во всем что-то знакомое, напоминающее ему возлюбленного. И будет с прежним нетерпением ждать их следующей встречи, плывя по течению госпожи Судьбы. Дин покидает дом Кастиэля, ощущая, словно у него за спиной простираются огромные крылья. Чувство чистого, незамутненного счастья переполняло его разум, опьяняя. Он громко и звонко хохочет, раскрывая руки навстречу плачущему небу, гулко раскалывающемуся над его головой. Дин обязательно вернется сюда. И теперь он готов поверить во что угодно. Даже в самого Господа.