***
— Даже жаль, что у волшебников нет комиксов, — протянул Блэк, заложив руки за голову и щурясь от яркого солнца. — Это реально круто, особенно тот, про чувака в костюме летучей мыши. — Чувака? — Меган вопросительно выгнула бровь, — Не хочу показаться занудой и снобом, но общение с маггловской молодежью тебе явно не идет на пользу. — Ты говоришь как моя мать, — хмыкнул Сириус, — разве что она бы назвала их «маггловскими выродками». Слизерин тебе явно не идет на пользу. — Долго еще? — Джеймс нетерпеливо поправил съезжавшие очки. — Сохатый, мы идем всего пару минут, выдохни, — отозвался Блэк с легкой усмешкой. — Следующий дом, — кивнула Уайт, уже сто раз успев пожалеть, что решила взять Джима к Лили. Пусть они с Эванс и не были лучшими подругами, но и ссориться с ней Меган не хотелось. — Только ведите себя прилично, — уже в который раз попросил явно разделявший чувства девушки Люпин. — Мне с Лили еще обязанности старосты выполнять, не говоря уж о двух годах совместной учебы. — А мне с ней еще нужно провести вместе всю оставшуюся жизнь, — возмутился Поттер, — не буду я делать ничего такого. — Вот как раз об этом я и говорила, — вздохнула Мэг, свернув к одному из однотипных домиков, коих было в Коукворте очень много, — ладно, Джим, говорить подобные вещи нельзя, и, пожалуйста, ведите себя как следует, пожалейте нас с Ремом. Джеймс и Сириус дружно фыркнули, высказывая тем самым глубину своего недовольства, вызванного усомнившейся в его словах Уайт. Меган подошла к двери, постучала и замерла в ожидании, как и трое гриффиндорцев чуть позади нее. Мысленно девушка взмолилась, чтобы дверь открыла Лили. Ведь объясняться с консервативным и в какой-то мере строгим Эвансам было бы…нежелательно. Но то ли сегодня фортуна была на ее стороне, то ли боги и Мерлин заодно оказались в хорошем настроении, но открыла им именно староста Гриффиндора, Лили Эванс. — Привет, Лилс, — махнула ей рукой Меган, неловко переступив с ноги на ногу и наблюдая за тем, как изумрудные глаза девушки расширились в удивлении. — Прости, что без приглашения, но ситуация не терпела ожидания. — Что?.. — выдохнула Эванс несколько взволнованная словами Уайт, но, увидев у слизеринки за спиной главных хулиганов школы, уже более холодным тоном осведомилась, — что они здесь делают? — Здравствуй, Лили, — вежливо улыбнулся Люпин, стараясь заполнить неловкую паузу. — Правда прости, что вот так без приглашения, но у нас с Мэг есть к тебе серьезный разговор. — Хорошо, допустим, — Лили нервно постукивала пальцем по дверному косяку, не торопясь впускать нежданных гостей в дом, — но почему тогда Поттер и Блэк с вами? — Привет, Эванс, я тоже очень рад тебя видеть, — саркастично сказал Сириус, слегка склонив голову в знак приветствия. Щеки воспитанной и вежливой Лили пристыженно порозовели, отчего и без того яркие веснушки стали, казалось, еще более насыщенного цвета, однако девушка лишь вздернула подбородок, показывая, что от своих слов отступаться не собирается. Джеймс мялся чуть позади, его самоуверенность вдруг улетучилась, что удивило Меган, однако вскоре парень все же шагнул вперед, нацепив привычную широкую улыбку на лицо. — Не знаю как ты, Эванс, но для меня перспектива пробыть два месяца без тебя показалась просто кошмарной, вот я и тут. Лили покраснела сильнее, однако в ответ лишь фыркнула, стараясь вложить в этот жест все свое недовольство. — Нам правда нужно поговорить, — постаралась вернуть разговор в нужное русло Меган. Задумавшись, Лили кивнула, наконец пропуская гостей внутрь. — Родители уехали за покупками, — пояснила Эванс, заметив вопросительный взгляд Уайт и спросила. — Так что же за предложение? — Мы можем огородить твой дом магической защитой, — тут же ответила Меган, кивая в сторону Ремуса, — я и Рем. — О, это просто чудесно, — тут же воскликнула Лили, которую ситуация в магическом мире крайне волновала и пугала. — Я столько раз ходила к профессору МакГонагалл и к директору… Но как? Эванс внезапно запнулась, стоило ей услышать тихие шаги на лестничной площадке, и восторг в ее взгляде сменился на напряжение и легкую досаду. Спустя пару мгновений гости увидели девушку, чуть старше самой Лили, с типично английской внешностью: худощавую, довольно высокого роста с длинной шеей и глазами слегка на выкате, которая достаточно бледно смотрелась на фоне яркой младшей сестры, в чьей внешности проявились шотландские корни. Она окинула гостей холодным, придирчивым взглядом серо-зеленых глаз, выискивая несоответствия во внешнем виде. «Прямо как профессор МакГонагалл», — подумали вдруг дружно мальчишки и Уайт: «Когда видела неряшливость студентов.» От возникшей ассоциации Меган приподняла уголки губ, вежливо улыбнувшись. — Добрый день, Петунья, — поздоровалась Меган со старшей из сестёр. Та, впрочем, лишь кивнула в ответ и поджала губы, рассмотрев наряд Сириуса. Особенно старшую Эванс возмутил бунтарский наряд Блэка: поблескивающая в ухе сережка и косуха в руках. После цепкий взгляд скользнул по поношенной и выцветшей одежде Ремуса, а затем остановился на взъерошенной шевелюре Поттера. Еще раз взглянув на компанию магов, Петунья нахмурилась, а ее взгляд похолодел еще сильнее, хотя это и казалось невозможным. — Добрый день, — наконец сухо поздоровалась старшая Эванс, вспомнив о вбиваемых родителями с самого раннего детства манерах. — Привет, — слегка безразлично бросил Джеймс, тут же переключив внимание на Лили. — Так мы можем поговорить с тобой? Петунья нахмурилась. Ей совсем не понравилось, что на нее незванные гости обращают внимание не больше, чем на предмет интерьера. Сейчас девушка только утвердилась в мысли, что волшебники все такие… беспардонные и наглые! Одним словом невоспитанные. Как тот мальчишка Снейп… От воспоминаний о немытом беспризорнике, что до этого лета околачивался под окнами их дома, ее лицо побелело, и она процедила сквозь зубы: — Нам нужно поговорить, Лили. Лили лишь кивнула, показав гостям, где гостиная, после чего подошла к сестре, которая тут же неприминула выразить свое отношение к по-хозяйски расположившимся в гостиной магам: — Кто это, Лили?! Стоило родителям уехать, как к нам в дом приходят всякие… Что про нас подумают соседи? — Они не всякие, они мои…товарищи из Хогвартса, Туни, — недовольно ответила ей сестра. После упоминания Лили школы, Петунья сильнее нахмурилась, а без того не особо милое выражение лица стало практически брезгливым, каким бывало у слизеринцев, стоило им столкнуться с кем-то из магглорожденных. — Значит, это такие же ненормальные, как и ты со Снейповским мальчишкой. Не сомневайся, родители обо всем узнают, — выплюнула старшая Эванс, не дожидаясь ответа, развернулась на каблуках и скрылась на втором этаже, будто если она останется хоть еще на секунду рядом с ними, то станет такой же ненормальной. — Тунья! — возмущенно крикнула ей вслед Лили, но тщетно: дверь комнаты сестры хлопнула, прерывая разговор. — Даже не знаю, что обиднее, — вдруг громко сказал Блэк из соседней комнаты, коей и являлась гостиная, и добавил, — то, что меня назвали ненормальным или сравнили со Снейпом. — А нечего подслушивать, — Эванс окинула его негодующим взглядом и присела в кресло. — Слух у меня хороший, — хмыкнул Сириус. — Так как же вы хотите защитить дом? — спросила Лили, желая сменить неприятную тему. — С помощью рун. Их использование не запрещено. — Но, — Эванс стала выглядеть уязвленной, словно смущаясь от того факта, что она чего-то не знает и не умеет, — как будет работать защита? — Нельзя аппарировать на территорию, — начал перечислять Люпин, — волшебники смогут зайти лишь в том случае, если их пригласят хозяева дома. От взора посторонних он не скроется, и если нападут сильные маги, то защита может долго не выдержать, но это лучше чем ничего. К тому же нам скоро семнадцать, так что защита временная. Лили тут же кивнула, соглашаясь со сказанным Люпином, и повела гостей в сторону сада, где те могли спокойно воспользоваться волшебными палочками. По пути Джеймс взял ее за руку, прося остановиться и выслушать его. Эванс все еще злилась на однокурсника, поэтому лишь раздраженно дернула руку, вырывая ее из хватки Поттера. — Мне не о чем с тобой говорить, — твердо, но тихо сказала девушка, прищурив ярко-зеленые глаза, и уже было хотела пойти дальше, как Джеймс так же тихо произнес: — Пожалуйста, выслушай. Он был серьезен и решителен, что с ним случалось только когда дело доходило до квиддича, и потому Лили, удивленная такой сменой настроения, кивнула и замерла, ожидая, что тот скажет. — Я хочу извиниться за то, что произошло возле озера, — на одном дыхании выпалил Джеймс, не отводя взгляда от лица девушки, словно пытаясь понять, что она думает о его словах. — Мне не стоило так себя вести и говорить, прости, прав был Сириус, когда говорил, что иногда я просто вылитый олень. Уголки губ Лили дрогнули, грозясь растянуться в улыбке, но девушка лишь опустила взгляд, преувеличенно заинтересованно разглядывая узор на летнем платье цвета подсолнухов, а затем вновь посмотрела на Поттера и уверенно ответила: — Ты должен извиняться вовсе не передо мной, Поттер. И ушла к остальным, взметнув рыжей копной волос, однако в последний момент Джеймс заметил, что взгляд ее смягчился. Это поселило в душе парня странную легкость, будто он был способен хоть сейчас пешком обойти весь мир, улыбаясь каждому встречному, и Поттер тут же поспешил за девушкой, насвистывая немудреный мотив гимна «Пушек Педдл».***
Лили и Петунью Эванс с детства учили, что нужно быть хорошими. Девочки на это лишь серьёзно кивали, не понимая, что же значит «быть хорошими». Перед тем, как отправить дочерей в школу, родители провели длинную лекцию на тему того, что учёба — это залог счастливого будущего. Именно тогда Лили решила для себя, что «хорошая девочка» должна учиться на отлично и быть трудолюбивой. Каждый раз, когда сестры Эванс приносили высокие оценки из школы, родители одобрительно кивали и хвалили их. В такие моменты обычно строгий отец словно становился чуть мягче и смотрел на дочерей с гордостью и любовью. С каждым днем Лили узнавала все больше условий для того, чтобы с честью носить данный титул: поддерживать слабых, уважать старших, быть вежливой, терпеливой, слушаться учителей и родителей, не нарушать правила. Соблюдать каждое из них было сложно, но Эванс старалась. Лили нравились похвалы родителей и нравилось быть «хорошей». Петунья Эванс не блистала яркой внешностью, не была такой же веселой и общительной как младшая сестра, ставшая любимицей учителей и родителей, а потому разница между сестрами с каждым годом становилась заметнее. Петунья старалась показывать себя с лучшей стороны — прилежно училась, не доставляла хлопот и вела себя как подобает «хорошим девочкам», но даже несмотря на это родители больше баловали младшую. Ей прощалось то, за что Петунью бы поругали, отчего старшая постоянно чувствовала несправедливость. Потому не удивительно, что у Петуньи стала зарождаться острая неприязнь к сестре, которая в итоге вылилась в некрасивую ссору и даже драку. Именно тогда они и узнали, что быть хорошей — уважать своих братьев и сестер несмотря ни на что. А в восемь лет с Лили начали происходить разные странности. Родители, испугавшись того, о чем могут подумать люди, строго-настрого запретили дочери показывать «это» при ком-то кроме них. А Петунья впервые за долгое время испытала злобное удовлетворение, что перемешивалось со старательно подавляемой завистью: опять сестра выделилась, оказалась не такой, как все, особенной. Лили же, познакомившись с Северусом и узнав от него, что является ведьмой, жутко удивилась и обрадовалась. Она целыми днями спрашивала у друга о Хогвартсе, о волшебном мире и надеялась поскорее отправиться в это чудесное место. Снейп говорил и говорил, описывая ту невероятную жизнь, что начнётся после поступления в школу Чародейства и Волшебства. И Эванс слушала, затаив дыхание, и вскоре мысли о том, будет ли она «хорошей», являясь ведьмой при этом, напрочь вылетели из головы. А уж когда строгая дама в изумрудной мантии принесла к ним письмо, рассказав родителям о том, кем на самом деле является их дочь, Лили надеялась как никогда, что мистер и миссис Эванс отнесутся к этому с пониманием. Но результат превзошёл все её ожидания. Подумать только: в их семье родилась настоящая ведьма! Восторгу Эвансов не было предела, а Петунья вновь оказалась в тени сестры. И ладно бы только это! Мерзкий Снейп рылся в ее почте и прочитал ответное письмо от Дамблдора, в котором директор объяснял, что не может принять Петунью в Хогвартс, потому что она волшебницей не является. Обида на волшебный мир, что пренебрег ей и зависть способностям сестры, умевшей творить чудеса, породили бездонную пропасть непонимания между Петуньей и Лили, а то, что младшая сестра большую часть года проводила в закрытом пансионате, еще больше отдалило сестер. Блэк и Поттер с самого начала не понравились Эванс. Лили не знала, на какой факультет попадет, но девочке очень не хотелось оказаться на одном с теми забияками. Как они могли смеяться над её другом?! Все распределение для неё проходило как во сне. И вот Лили все же попала на Гриффиндор! Она смогла лишь послать грустную улыбку расстроенному Севу и пройти за стол факультета. Но какое огорчение, что эти мерзкие мальчишки оказались вместе с ней. И все-таки Лили была хорошей девочкой, а потому ввязываться в ссоры она не хотела. Эванс должна стать лучшей студенткой, умнейшей ведьмой своего поколения, и тогда родители точно будут ей гордиться! И какие-то Блэк и Поттер не смогут ей помешать. А потом школьные будни затянули ее в головокружительный водоворот событий, не давая одуматься и оглянуться, ведь волшебный мир обладал таким количеством информации, тайн и загадок, возможностей, что Лили позволила этому бурному потоку унести себя. Дни летели друг за другом, складываясь в недели, месяцы и годы, и вот уже Эванс носила почетный титул старосты и обзавелась огромным количеством друзей в школе, в то время как отношения с сестрой испортились окончательно. Она стремилась к новым знаниям, проводила уютные вечера в ставшей родной гостиной Гриффиндора, наслаждалась жизнью и магией, фыркала на все попытки Джеймса обратить на нее внимание, втайне наслаждаясь симпатией Поттера, что здорово тешила ее самолюбие, в чем она бы никогда и никому не призналась. Лили не заметила, когда Снейп окончательно перестал быть ее лучшим другом, которого она знала и любила так долго, не уловила, когда на смену тихому мальчишке с горящими глазами пришел полный ненависти слизеринец, презиравший всех вокруг и баловавшийся Темной магией. Сама того не осознавая, Эванс продолжала быть «хорошей», как ее и учили родители, а потому поддерживала друга и возмущенно наблюдала за всеми проделками Мародеров. Она не лезла в чужую жизнь, даже когда ей очень хотелось высказать Мэг все, что думала о происходившем. И даже разрыв между ней и Снейпом был логичен и полностью оправдан тем, что Лили больше не могла закрывать глаза на действия друга. Она староста, отличница, надежная и милая со всеми. Эванс вполне могла называть себя хорошим человеком, и ей это нравилось. Так почему же ее глупое сердце каждый раз замирало, когда рядом был этот вечно лохматый, небрежный, будто не знающий, что галстук нужно завязывать, а рубашку застегивать на все пуговицы, со своими глупыми шуточками и наглой ухмылкой во все тридцать два Поттер, не слушая доводы разума и здравого смысла? Почему его извинение, что, разумеется, ничего не меняло, заставило Эванс с трудом удерживать дурацкую улыбку? И все эти мысли и чувства она будет хранить так глубоко, что и сама потеряет в итоге, забудет, как ненужный хлам, никому и никогда не позволит узнать о ее самом позорном секрете. О том, что вот уже почти полгода Лили Эванс считала улыбку Джеймса Поттера милой, прекрасно знала, что глаза его цвета ее любимого горячего шоколада, а каждое его признание в любви заставляло щеки заливаться румянцем. Нет, этого не случится никогда!