в жизни ублюдок, но в постели милый

— Посадишь меня в клетку, как Спасителя? — Сережа не улыбается сейчас — скалится, смотрит вызывающе. Напрашивается. Антон не любит, когда его провоцируют. Он тут решает, что и с кем делать. — Я, блядь, не помню, чтобы разрешал тебе говорить. Нет, клетка Де Ниро — не для Сережи. А вот кое-что собачье ему понадобится. Повинуясь одному Антонову взгляду, Сережа встает на колени. Но голову дерзко не опускает, и Антон, запустив пятерню в его уложенные волосики, резко тянет, заходя за спину, заставляя запрокинуться. По горлу проходит волна — Сережа судорожно сглатывает. — Не пытайся переиграть меня, мальчик. Тут я задаю правила игры. И Сережа, наконец, податливо кивает, ресницы взлетают и опускаются, он закрывает рот и обмякает. Антон отпускает его, но только затем, чтобы достать хороший массивный ошейник. — Для Де Ниро великоват, — все-таки не удерживается Сережа, но это единственная реплика, и Антон спускает провинность на тормозах. Застегивает плотно, но не передавливая, удушение точно никому не нужно, но просунуть под тугую кожу можно разве что мизинец. Не страшно, на ошейнике есть кольцо, за которое можно тянуть, если понадобится. Полюбовавшись делом рук своих, Антон отходит от Сережи, так и стоящего посреди комнаты, и садится на диван. Тянется к столу за банкой энергетика, отхлебывает. Безмолвно стучит ладонью рядом с собой, и Сережа, как есть на коленях, понятливо переползает ближе. — Поработай ротиком давай. Покажи, что ты не только пиздеть можешь. Сережа облизывается, бросает один короткий пронзительный взгляд, чтобы потом опустить глаза и потянуться к завязкам на спортивных штанах Антона. Сначала Антон позволяет ему отсасывать в своем ритме, но это все детский сад какой-то, и скоро Антон обхватывает голову Сережи, чтобы насаживать ее на свой член, трахать в рот глубоко и размашисто. Сначала Сережа не сопротивляется, позволяет, но чем быстрее и глубже толчки, тем больше он ерзает, пытается отстраниться, давится. Ресницы слипаются от слез, щеки алеют от румянца, будто его по ним нахлестали. Красиво, очень. Антон вынимает член, и Сережа кашляет, ниточки слюны повисают в уголках губ. Сережа ничего не говорит, только обнаженная грудь ходит ходуном. — Трусы снимай, — Антон решает, что пора переходить к главному. Повинуясь его рукам, Сережа, теперь полностью обнаженный, коленями встает на диван, распластывается по спинке грудью. У него был приказ — подготовить себя заранее, и сейчас Антон проверит, как он его выполнил. Вставляет он сразу, и Сережа молодец, позаботился о себе. Внутри него тесно и скользко, охуенно. Антон позволяет себе короткий стон, а потом упирается ладонью в Сережину спину, плотно придавливая к дивану, и начинает трахать так же размашисто, как только что ебал его податливый горячий рот. — Вот так, да? Охуенно, блядь, ну ты и шлюшка... — Антон свободной рукой звонко шлепает Сережу по заднице, и у того слегка разъезжаются колени. — Давай, скажи, что тебе нравится, когда тебя дерут, как течную суку! — Мне... нравится... — между толчками выдыхает Сережа. Кроме их обрывистых слов, слышно только шумное дыхание и восхитительно пошлые шлепки кожи о кожу. Антон загоняет до упора, замирает, потом медленно вытаскивает, чтобы посмотреть, какой Сережа раскрытый. Растраханный. Им. Для него. — Теперь сам давай, — и Антон вновь садится на диван, а Сережа, чуть не потеряв равновесие и держась за плечи Антона, сам опускается сверху. И начинает двигаться, сперва медленно, затем быстрее, но Антону все равно недостаточно. Он ловит пальцами кольцо на ошейнике, тянет, и Сережа стонет низко, гортанно, на грани боли и удовольствия, распахивает огромные, совершенно обдолбанные глазищи. Антон знает, чего ему не хватает, и грубо обхватывает рукой Сережин член, начинает дрочить. Смазки не хватает, но Сережа не жалуется, у него мелко подрагивают бедра, пока он встает и опускается, раз за разом принимая Антона в себя. И кончает он неожиданно, сладко сжимая в себе, так что и Антона толкает ближе к грани. Спихивая еще подрагивающего Сережу с себя, не давая ему отдышаться, Антон вынуждает снова опуститься на колени и дает в рот. Сережа вновь не сопротивляется, не выказывает ни тени брезгливости и послушно сосет, и в награду за это Антон разрешает ему контролировать процесс, тем более, что много ему не надо. Сережа сглатывает. Прикрывает глаза. Совершенно буднично говорит: — Давай мы на сегодня закончили? Хочу в душ и зубы почистить. Антон тяжело вздыхает. До совершенства еще далеко, конечно, но однажды и до Сережи дойдет, как важно соблюдать правила. — Пиздуй, — говорит он. — И не вздумай опять взять Настин гель, она мне в прошлый раз скандал устроила. Сережа усмехается — и пошло облизывает губы.