Все имена — реальны, события — вымышлены, совпадения — случайны
~ПРОЛОГ~
Луна в ту ночь была особенно тревожна. Не такая огромная и красная, как в тот раз, но все равно волнующая: пятна насмешливо перемигивались, словно смеясь над ней. Яна привычно куталась в платок. Время еще не вышло, но с каждым прожитым днем ей становилось все холоднее. Пусть даже она и не могла замерзнуть, но для теплолюбивой ведьмы это было особым мучением. Провидение жестоко. Подарив «бессмертие», жизнь, в конечном итоге, отняла у нее больше, чем женщина готова была отдать. По крайней мере теперь — и сейчас осознание этого ранило сильнее. А ведь в юности казалось, что это даже слишком малая плата за вечную жизнь… Девушка барабанила пальцами по резному подоконнику. Июльские предзакатные сумерки не принесли прохлады, продолжая дышать жаром, но её бил озноб. Сейчас ей было холодно почти всегда. И началось это в феврале, после отъезда мальчишки. Сам того не желая, Юн Джисон запустил физическую реакцию: спираль времени, не на одно столетие задержанная эликсиром «вечной» молодости, сейчас раскручивалась все быстрее. Это было началом конца, и чудом было одно то, что она продержалась до лета. Сказывался опыт, да и накопленные знания и силы помогали держаться. Но даже артефакты не могли предотвратить смерть, подходившую все ближе. Яна с каждым днем все явственнее ощущала, как тень становится плотнее. Что ж, пришла пора собираться на последнее свидание. И пусть в этот раз жнец смерти окажется симпатичным. Спустя неделю дом загорелся. В печи лопнула заслонка, не выдержав жара адского пламени, и огненные язычки заплясали везде, куда только могли дотянуться. Лак на досках съеживался и чадил, источая сладковатый аромат, венки и пучки трав, развешанные на стенах, мгновенно вспыхнули. Лоскутное покрывало, книжный шкаф, сервант с керамической посудой и фигурками… Все поглотил огонь, ставя жирное многоточие, будучи не в силах добраться до виновницы торжества. Яна Хан прижала руку к груди, чувствуя, как сердце замерло, а потом бешено забилось. «Не сегодня». Она еще не все дела успела завершить. Самолет в нескольких тысячах километров над землей вот-вот должен был пересечь границу России.***
— Го… Госпожа Хан? — в голосе послышалось удивление с нотками жалости. И страха. — Здравствуй, Юн Джисон, — женщина криво ухмыльнулась и вручила ему ручку чемодана. — Спасибо, что приехал. Парень, испытывая смешанные чувства, низко поклонился, после чего жестом указал на выход. Пустив женщину перед собой и не веря своим глазам он продолжал искоса бросать на нее быстрые взгляды. Это была она и не она: та же фигура, но словно перенесшая слишком много испытаний, ведь даже статная осанка куда-то делась, оставив после себя уставшую от всего мира тень. Лицо, хоть все еще казалось молодым и красивым, тронула сетка мелких морщин, сразу добавив пару десяток лет. Сейчас за молодую девушку ее не принял бы даже слепец. Потухшие глаза и потускневшие волосы завершали картину, довольно безрадостную. Джисон был бесконечно благодарен целительнице, но не мог сейчас не испытывать к ней жалость. Несмотря на то, что он ничего не понимал в высоких материях, смутное ощущение того, что женщина приехала сюда умирать, не отпускало его, а увиденное лишь укрепило эту догадку. Они прошли путь до парковки, где он указал на небольшой автомобильчик. Чемодан едва влез в багажник, сумку пришлось поставить на заднее сиденье. Парень сел за руль, Яна — рядом. Какое-то время они сидели без движения, пока женщина не нарушила молчание, заставив Джисона вздрогнуть. — Если ты хочешь что-то спросить — спрашивай. Если нет — поехали. — Куда? — спросил парень, все еще не оглядываясь на собеседницу. — Пока прямо, а там посмотрим, — целительница нажала на кнопку, открывая окно и жадно вдыхая теплый воздух. Удивительно, но он пах совершенно иначе, не так, как на Байкале. Джисон уже повернул ключ в замке зажигания, как снова остановился и полез в бардачок, откуда вынул конверт и протянул женщине. — Я все нашел. Пока она рассматривала содержимое, он выехал с парковки и направился в сторону вокзала. Яна погладила фотографию. Безусловно, девушка была почти та же самая. Почти. Удивительно, как время любит повторять удачные комбинации. На обороте было написано все, что мальчишка смог найти, используя космические технологии под названием интернет. Не все, но хотя бы что-то, от чего можно было оттолкнуться. Ким Чонха (урожденная Чанми). Девятое февраля девяносто шестого, Даллас, США. Группа крови — В.***
Фото было из выпускного альбома, когда девушка училась уже в Сеуле. Яна заглянула в конверт и обнаружила второе фото. На нем девушка была уже не одна, а с бабушкой, они сидели в кафе и делали совместный снимок. Даже спустя пятьдесят лет ее все еще было легко узнать. Время не пощадило ее, но закалило и добавило уверенности, сгладило острые скулы и припорошило черные волосы сединой. И даже сейчас она все еще поражала своей красотой. На обороте был и адрес: ресторан «Хэансон», Янъян, Канвондо, Южная Корея. Отлично. Значит, добраться до Янъяна прямым автобусом, а там уже сила сама подскажет, где искать старых союзников. Вряд ли за эти годы все могло разительно поменяться. — Мне нужно сюда, — женщина повернула фото к Джисону. — Я не буду требовать, чтобы ты доставил меня прямо в Янъян, но, полагаю, ты поможешь мне найти нужный автобус? — Да, конечно, — побелевшие пальцы крепко сжимали руль. — Простите… — Ничего, все в порядке. Расслабься, я же не кусаюсь, — с усмешкой сказала Яна, с легкостью читая мысли парня, словно он их транслировал. Несмотря на то, что он был дома, и должен был бы чувствовать себя хозяином положения, Джисон все равно испытывал страх. Это было что-то инстинктивное, не проходящее с того самого момента, как он понял, что она действительно ведьма. Если бы Сохё не рассказала тогда про сон…***
— Мне точно не нужно ехать с вами? — Джисон помог женщине загрузить багаж и теперь съежился на ветру перед автобусом. Почему-то он боялся, что она попросит сопровождение. — Нет, ты и так сделал все, что я просила. Надеюсь, у девочки все будет хорошо и дальше, — Яна улыбнулась и взяла его за руку. — Это моя благодарность. Используй с умом. Парень посмотрел на небольшой предмет, странной формы, вложенный в ладонь. Что-то вроде кулона с оборванным шнурком. То ли резной листок, то ли ракушка, то ли щит. Явно из природного камня, с тончайшей гравировкой, в которой угадывались незнакомые символы. От вещицы веяло чем-то тяжелым и холодным, но когда женщина убрала руку, камень потеплел и словно стал светлее. Пока он неотрывно смотрел на подарок, целительница, не дожидаясь, прошла в салон и села на место. Задний ряд, крайнее сиденье. Как обычно. Проходя мимо пары подростков, мальчика и девочки, ругавшихся меж собой свистящим шепотом, она споткнулась. Внимательно посмотрела на них, но не заметила в этой парочке ничего примечательного, кроме, разве что, двух черных вороньих пера, которые каждый крутил в руках. Джисон торжественно поднял руку, когда автобус выезжал на маршрут. Яна улыбнулась и махнула рукой, а потом откинулась назад, снова кутаясь в платок. Она знала, что его долг закрыт. Он знал, что больше никогда ее не увидит.***
Спустя почти три часа автобус приехал на конечную остановку — междугородный терминал Янъян. Подхватив сумку и катя за собой чемодан, Яна вышла. Дом, милый дом… Осматриваясь, она поняла, что с последнего своего визита на родину, все поменялось кардинально: вокруг было полно людей, магазинов и закусочных, старые дома соседствовали с новыми торговыми центрами. Все выглядело так, словно она оказалась в чужой стране. Хотя, если подумать, то так оно и было. — Удивительно, как время все меняет… — прошептала женщина, думая о том, что перемены коснулись не только мира вокруг, но и ее самой. Спросив у прохожих и уточнив в справочном бюро, она нашла автобус, который меньше чем за час довез ее до Хёнбук-мёна, ее последней остановки. Бросив вещи в комнате одного из небольших отелей, в которых тут явно не было недостатка, Яна переоделась и привела себя в порядок. Долгий путь домой занял всего один день, но казалось, что это заняло целую вечность. Взяв с собой лишь конверт с фотографиями, документы, немного денег и резную шкатулку, перетянутую веревкой из шелковых нитей, женщина ушла. Ей нужно было найти тот ресторанчик, чтобы из него начать поиски Чанхён. Фото было свежим, да и вряд ли та сильно изменилась за полвека — скорее всего, так и осталась здесь, где была сильнее всего. Когда Яна добралась до общественного пляжа, уже был глубокий вечер. Набережная была освещена фонарями, ясное небо перемигивалось просыпающимися звездами. Теплый ветер игриво трепал волосы, а песок грел босые ноги. Сбросив туфли, она прошла до кромки моря, где, немного погодя, зашла в воду. Волны немного стихли и сейчас мягкими линиями набегали на берег, словно что-то нашептывая. Солнце давно уже скрылось за горизонтом, и новорожденный месяц тонким серпом робко освещал побережье. Люди гуляли, танцевали и смеялись, но Яна одинокой фигурой держалась совсем обособленно, пользуясь тем, что взгляды сами собой с нее соскальзывали. Женщина обняла руками колени и смотрела на небо, а месяц и звезды отражались в слезах, незаметно для нее самой катившихся по щекам. Кутаясь в платок, она чувствовала, как озноб, словно это же самое Восточное море, которым она дышала, накатывает волнами и дрожью пробегает по всему телу. И лишь ближе к полуночи она почувствовала, что набралась достаточно сил, чтобы продолжить поиск. Впрочем, теперь даже искать было не нужно: Смотря на небо, она будто смогла подзарядить батареи от света небесных светил. Дорога, которая вела ее к Чанхён, была словно подсвечена, когда она закрывала глаза, то явно представляла перед собой стрелку с нужным направлением. Этакий курсор на виртуальной карте. Пройдя по пляжу мимо нескольких парочек и собирающейся семьи с парой ребятишек, Яна вышла на дорогу — прямо напротив здания, где располагался «Хэансон», ресторанчик японской кухни, в котором, если верить рекламе, в меню можно было найти сашими. — Извините, мы закры… — немолодая женщина с фартуком вытирала столы и убирала стулья, поэтому даже не повернулась сначала к вошедшей поздней посетительнице, но когда все же сделала это, то поперхнулась на полуслове и выронила тряпку из рук. — Ким Джису?! Яна усмехнулась. Старое имя. Первое имя… Уже давненько она ни от кого его не слышала. — Сейчас я по всем документам зовусь Хан Яна, — она прошла в зал и выжидательно посмотрела на владелицу. — Ну что, может, обнимемся? — Невероятно… — прошептала Чанхён и неуверенно подошла к незваной гостье, коснулась пальцами за плечи, словно все еще не веря глазам, а потом порывисто заключила в свои объятия. — Как? Бога ради, объясни, как такое вообще возможно?***
Они встретились впервые почти шестьдесят лет назад, когда сама Чанхён была еще маленькой девочкой, а Джису, хоть и выглядела очень молодо, была уже вполне себе умудренной опытом женщиной. По слухам, курсировавшим спустя десять или пятнадцать лет внутри Круга, она участвовала еще во Второй войне, значительно проредившей ряды темных и светлых ведьм. Покинув их тридцать шесть лет назад, сказав, что отправилась умирать, она была почти такой же, разве что чуть моложе. Видеть ее сейчас, почти не изменившуюся, само по себе казалось уму непостижимым. А потом, Джису ошарашила ее еще больше, достав из сумки своего плюшевого единорога с радужной гривой. — Помнишь его, — она не спрашивала, только усмехнулась. — Еще бы! Я даже, кажется, видела второго однажды, на одной из старых ярмарок в Пусане, — Чанхён потерла переносицу и снова посмотрела на гостью. — Мне нужно, чтобы ты оставила его у себя. Если наступит такой момент, что он оживет, то отдай его тому, кто станет причиной такого чуда. Это под силу лишь ангелу. — Оживет? Ты, верно, шутишь? — женщина действительно посчитала, что целительница ее разыгрывает. — А если я умру раньше? — Оставишь внучке с тем же наказом. Чанхён быстро собрала нехитрый ужин и теперь наблюдала за своей бывшей наставницей. «Наставницы бывшими не бывают» — мысленно поправила себя женщина, с грустью отмечая, что это не совсем так. Едва ли от Круга остался кто-то кроме них двоих, а сейчас и Джису готовится отойти в мир иной. Это было видно невооруженным глазом, пусть даже и читалось исключительно на подсознательном уровне. Время неотвратимо продолжало делать свое: к концу вечера бабушку Чонхи уже не покидало ощущение, что за те несколько часов, что целительница провела в ее ресторане, она прибавила никак не меньше пары лет. Будто морщинки стали глубже, а глаза — тусклее. И седина вроде пробивалась не так ярко? Жила Чанхён здесь же, в одной из квартирок. И Джису оставила на ночь у себя же, решив расспросить подробнее утром, а не сейчас. И каково же было ее удивление, когда будить ей пришлось женщину, за одну только ночь прибавившую десяток лет и потерявшую не меньше десятка килограмм!***
— Пожалуйста, не отмалчивайся, я тебя очень прошу, — Чанхён молитвенно сложила руки на груди. Джису, сильно сдав даже за одну ночь, не смогла подняться с постели, и теперь с трудом завтракала, совсем по-стариковски кутаясь в платок. — Все рассказать я тебе все равно не могу. Сама понимаешь, — целительница сделала глоток и поморщилась: травяной настой был сладким и горьким одновременно, а еще заметно обжигал горло. — Я надеялась, что ты знаешь, где искать внучку Хиён, — женщина бросила быстрый взгляд на хозяйку. Та вздрогнула. — Я… — она помялась, но потом вскинула голову и посмотрела гостье прямо в глаза, выдержав тяжелый взгляд. — Да, я знаю. Ее зовут Наён. Она дружит с моей внучкой. Джису, она же Яна Хан, удовлетворенно кивнула. Впрочем, она же и не сомневалась в этом. — Ты же сможешь вызвать ее сюда? Прямо сейчас, — она сделала еще глоток. — Боюсь, времени у меня еще меньше, чем я надеялась. Сказавшись уставшей, она отодвинула поднос с недоеденным завтраком и с головой укрылась одеялом. Чанхён тяжело вздохнула и отправилась на кухню. Предстояло вызвонить внучку.***
Чонха, Наён и Доён как раз пытались получить из выжимки корня солодки «ведьмино масло». В одном из гримуаров Наён был рецепт, который ей давно хотелось опробовать: эликсир позволил бы ускорить заживление серьезных ран. Пусть им и было это пока без особой надобности, зато по зрелищности испытания можно было судить, насколько они справились. Пока же получалось неважно: вместо того, чтобы иметь запах жженого сахара и подобную же консистенцию, получившаяся в керамическом блюде смесь была куда более жидкой, а пахла мокрым чадящим деревом. Когда зазвонил телефон, пузыри на поверхности оглушительно лопнули, и вверх повалил дым. Сморщив нос, Наён выключила горелку и поспешила открыть окно. Доён закрыла блюдо большой крышкой от кастрюли, а Чонха взяла в руки мобильник. — О! Это бабушка! — она удивленно обернулась на подруг и выскочила на задний дворик. — Я на секунду. Да?.. Вернулась девушка через несколько минут, заметно озадаченная. — Тут такое дело… Бабушка просит приехать. Тебя просит, — она посмотрела на травницу. — Сказала, что к ней неожиданно нагрянула одна из самых старых участниц их круга… Странно, я думала, что кроме нее и сестер Хван уже и в живых-то никого не осталось… В общем, эта ведьма просит Наён приехать. Причем срочно. Ты же сможешь отпроситься? Травница сузила глаза и, немного помедлив, кивнула. По крайней мере, пара выходных у нее в запасе точно есть. — А я? — Доён приподняла крышку и снова плотно прижала, почувствовав противный запах. — Мне там быть совсем не нужно? — Родители отпустят? — Чонха с сомнением посмотрела на младшенькую. — Я могу не говорить им, что отправлюсь на Восточное побережье. Думаю, Юджон меня прикроет… — она постучала пальчиком по нижней губе. — Ну уж нет, лучше скажи, что мы просто едем в гости к моей бабушке, помочь в ресторане. Лишняя ложь нам не особо на руку, а помочь ей и правда нужно будет. Спустя пару часов, заехав за вещами к каждой из девушек, юные ведьмы уже ехали на автобусе в Янъян. Совпадением ли было то, что это оказался тот же самый автобус, на котором днем ранее до того же места добиралась Яна Хан? Вряд ли. И уж точно не было совпадением то, что Наён села на то же самое место.***
Когда девочки приехали, день уже клонился к вечеру. Сначала они заглянули в ресторан, но там сказали, что владелица сегодня на выходном. Благо, идти было недалеко, и уже спустя две минуты они стучали в парадную дверь. — Спасибо, что так быстро, — бабушка открыла дверь, и Чонха сразу же кинулась ее обнимать. — Проходите пока на кухню. Там, разлив ромашковый чай по чашкам, она быстро ввела их в курс дела. Из России приехала целительница Хан Яна, которую на самом деле зовут Ким Джису, хотя никто точно не знал ее настоящего имени. Шестьдесят лет назад именно она собрала и вела за собой их Ведьмин Круг, а тридцать шесть лет назад — уехала. И никто не знал до сегодняшнего дня, где она и под каким именем живет. Сама Чанхён и ее более близкие соратницы, полагали, что она уехала, чтобы закончить эту жизнь насильно. — Мы точно не знали, почему она почти не стареет. Однажды, мы залезли в ее дневник, и я одна успела кое-что прочитать, пока он не взорвался. Там было про эликсир бессмертия, «Напиток вечной молодости». Мы решили, что она смогла такой сварить, ведь в зельеварении равных ей не было. Будет чудом, если когда-нибудь вы станете хотя бы в половину так же сильны, как она, — женщина обвела девочек глазами, задержав взгляд на травнице. — Полагаю, безболезненно это все равно не прошло, и теперь она умирает, причем гораздо быстрее, чем ей самой того нужно. Но покинуть этот мир она не может до тех пор, пока не передаст силы по наследству. А это в любом случае невозможно, ведь своих детей у нее так и не появилось… Чонха внимательно слушала, как и Наён. Младшая же коротко всхлипнула, смахивая слезы и прижимая ладони к лицу. — И теперь она собирается передать нам силы? — спросила Чонха. — Не вам, — женщина отрицательно помотала головой и кивнула на травницу. — Только она сможет их принять. Повисла неловкая пауза. Девочки переглянулись и снова перевели взгляд на женщину, которая легко могла понять их замешательство. Сейчас Наён была самой слабой из всех трёх, но с дополнительной силой, да еще такой… Да, расстановка сил определенно поменяется. — Это… Это больно? — кажется, травницу именно этот вопрос волновал больше всего, судя по тому, как нервно она закусила губу. — Думаю, просто не будет никому, но пусть лучше она сама тебе все расскажет, — Чанхён поднялась и протянула руку к девушке. — Пошли, пора вам познакомиться, прежде чем ты сможешь принять решение.***
Оставив травницу и целительницу наедине, бабушка вернулась на кухню, где девочки тихо перешептывались, сразу замолчав при ее появлении. — Это ей не повредит? — Чонха переживала за подругу больше, чем за себя. — Она ведь точно не пострадает? Чанхён вдохнула и пожала плечами. — Милая, я не знаю. На моей памяти такого никто не делал. Это было слабым утешением. Какое-то время девочки помогали ей убраться на кухне, а потом женщина отправила их в магазин: хотелось сделать праздничный ужин, чтобы поднять всем настроение. Насколько это, конечно, было возможным в данной ситуации. Чонха и Доён успели прогуляться по пляжу, сходить в центр города и посетить несколько магазинов, а Наён все еще была заложницей незнакомой старухи. Почему-то обеим вся эта затея не очень нравилась: обе уже успели уяснить, что если повезет получить что-то в свою пользу при помощи магии, то жизнь потом потребует плату куда больше, чем можно было бы отдать. Переживая за подругу, Чонха даже хотела нарушить их покой и зайти в закрытую комнату без разрешения, но опасения навредить Наён ее сдерживали. Поэтому она осталась на кухне, помогая Доён и бабушке готовить ужин: главным блюдом свиные рёбрышки в кисло-сладком соусе.***
Бледная Наён вышла к ним только вечером, когда улица уже вовсю освещалась фонарями. За ней, сильно сутулясь и кутаясь в большой платок шла… настоящая ведьма. Чанхён охнула: за день Джису постарела так, что красавицу было почти не узнать в этой старухе. Полностью седые волосы, но не белые, а словно припорошенные пеплом, тусклыми патлами свисали по краям лица. Глубокие морщины избороздили лицо, кожа покрылась пигментными пятнами. Она похудела вдвое, и тонкие запястья наводили на мысль, что еще немного — и кости сломаются под тяжестью одежды. Контуры лица исчезли, глаза выцвели, даже между зубами появились щели. Встретишь такую на улице — и, перекрестившись, перейдешь на другую сторону дороги. То, что она ведьма, читалось на лице так, словно на лбу стояла яркая печать. Хотя, вряд ли простые смертные верили в настоящую магию. — Я пришла попрощаться. Даже голос ее звучал еле слышно, когда она прошелестела. — Меня зовут Ким Джису, — старуха с трудом села. Наён встала за ее спиной и сжала плечо. Женщина благодарно накрыла ее ладонь своей, лишь еще больше усилив контраст. — Спасибо за помощь, Чанхён. Целительница склонила голову. В воздухе витала буря смешанных эмоций: страх Доён, недоверие Чонхи, жалость бабушки Чанхён. От Наён исходила печаль, но чувство было каким-то светлым. — Это случится сегодня. Хорошая ночь, чтобы отправиться дальше, — Джису словно не сказала, а уронила эти слова, тяжелыми сгустками повисшие прямо в тяжелой атмосфере.***
— Почему вы хотите умереть именно сегодня? — спросила Наён, когда женщина, стареющая буквально на глазах, будто зайдя в комнату девушка запустила безжалостный механизм времени, все ей рассказала о ритуале. — Я не хочу, — старушка взяла ладонь девушки в свои руки и погладила пальцы. — Напомни, какой сегодня день? — Тридцатое августа две тысячи девятнадцатого. — Следи за календарями. Они важны для тебя не меньше, чем для прорицательницы, — женщина кивнула на стену. Наён даже не сразу поняла, что она указывает на кухню, где сидели подруги. — Я надеялась протянуть до двадцать девятого сентября, но… Сегодняшний день подойлет больше: это не только новолуние, но и переход луны в знак Девы. — Почему это так важно? — Ты все прочтешь в моих гримуарах. В той сумке… — Джису кивнула в угол комнаты. — Там шкатулка и книги, а еще ключи от комнаты, где я оставила все остальные вещи. Адрес найдешь там же, он написан на ярлычке. А переход в любой из знаков — сам по себе усиливает обряд, не говоря о том, что это Дева — наш самый важный знак. — Никогда не думала, что все эти гороскопы имеют значение, — Наён пожала плечами. — А они и не имеют, если ты имеешь в виду те, что звучат из радиоэфиров и печатаются в желтых газетенках. Лишь истинные расклады и карты исполнены смысла. Девушка помолчала, когда целительницы сипло закашлялась. — А почему луна? — Ты не знаешь легенду? Именно луна дала магическую силу первым тринадцати ведьмам, собравшимся на скалах и молившимся о спасении деревни. Это было еще во времена Древнего Чосона, не меньше тысячи лет до нашей эры. Наён не верила своим ушам, но по глазам старушки видела, что та никак не шутила. — И теперь, умирая, мы возвращаемся туда, на темную, обратную сторону Луны. А силы, как ты знаешь, передаются вместе с даром через поколение, когда рождаются исключительно девочки. Да и вообще, среди наших родов почти не встречалось детей-мальчиков. Чанхён вам поведает историю, только попросите… — она снова закашлялась, еще более надрывно, а когда откинулась на подушки, то Наён увидела, как в уголке губ ее лопнул кровавый пузырь. — Я нарушила древние заветы, и смогла изготовить эликсир, дарующий вечную молодость. На долгие годы, почти три столетия минуло, он заморозил для меня время, пока в феврале барьер не был разрушен. Из-за этого эликсира я не могла иметь детей… — Ох… — Наён зажала ладонями рот. — Зимой ко мне приехал мальчишка, просил исцелить его названную младшую сестру. Я отказалась, но потом увидела фотографию с таким же, — она кивнула на радужного плюшевого единорога, стоявшего на тумбочке у изголовья. — Когда мы уже собирались выезжать, я почувствовала, как сила, сродни божественной, его переполняет, образуя мост с собратом. Я сама их сшила, поэтому смогла это почувствовать… — новый приступ кашля снова скрутил ее. — Попробуй погладить, ты почувствуешь отголоски… Именно в тот момент магия эликсира разрушилась, и время из моего союзника стало врагом.~ЭПИЛОГ~
Глубокой ночью, когда город почти уснул, недалеко от скал, на которых можно было разглядеть силуэт маяка, разгоняющего темноту размеренными вспышками, в укромном уголке пляжа творилась настоящая магия. Чонха, ее бабушка и Доён образовали равносторонний треугольник, стоя по его углам с белыми тонкими свечами в руках. Внутри, во вписанном в более мелкий треугольник круге, стояла Наён. Ким Джису обходила ее вокруг, по периметру, что-то нашептывая и напевая. Ветер то стихал, то усиливался, как и волны: когда начался обряд они были в несколько раз меньше и шумели совсем не так сильно. Когда же поднялась и замерла над берегом самая большая, просто огромная волна, целительница размашистым жестом полоснула по ладони спрятанным до этого момента кинжалом с коротким лезвием. Брызги крови веером разлетелись, но странным образом все попали на девушку, на открытые участки кожи, где, спустя всего лишь мгновение, словно впитались. Пока никто не успел среагировать и разорвать магическую фигуру, Джису прижала окровавленную ладонь к груди Наён, чуть ниже ключиц, и что-то гортанно крикнула. В ту же секунду волна обрушилась на берег. Когда же вода откатилась обратно, все обнаружили, что свечи погасли, что было немудрено, но вот платье Наён из бежевого стало белым. А возле нее больше не было никакой старухи. Рядом стояла прекрасная молодая женщина, с печальными и мудрыми глазами. Она поражала своей красотой, но Чанхён смогла узнать в них прежнюю Джису, такую же, как в момент их знакомства. Девочки тоже догадались, кто перед ними, и склонили головы в знак уважения. Весь ее силуэт был словно подсвечен лунным светом, только не снаружи, а изнутри. Будто светило находилось внутри нее самой. Будто она сама была Луной. — Мне пора, — сказала женщина и обернулась на юго-восток. Новолуние вычернило ночь, и даже звезды будто потеряли свою яркость. Когда фонарь на маяке снова вспыхнул и повернулся в их сторону, в этом луче она растворилась, оставив за собой лишь смутную дымку, быстро растаявшую и оставившую после себя в воздухе сладковатый запах жженого сахара.