Pieces of Humanity

Минсок увидел мужчину, уверенно шедшего к нему. Высокий и затянутый во все чёрное, его лицо едва ли можно было разглядеть в тени капюшона. Альфа внимательно следил за походкой мужчины, ловя себя на том, что хочет увидеть знакомые черты, услышать родной запах, взглянуть в повзрослевшее лицо и… А черт его знает, что будет дальше. Он хочет видеть Лухана прямо здесь и сейчас и плевать, что будет после. — Здравствуйте, господин Ким. — Здравствуй. Альфа замирает, когда единственной вещью, разделяющей их, становится алтарь. Мужчина останавливается прямо перед алтарем, альфа же складывает руки за спиной, ломая пальцы от нетерпения. И хоть внешне Минсок выглядел равнодушным, тьма храма скрывала в глазах альфы жгучий интерес. Мужчина спускается с помоста и протягивает человеку в капюшоне руку. Сильная, мозолистая ладонь накрывает его собственную, и Ким чувствует ровным счетом ничего. Совершенно ничего. Он не чувствует тепла, даже её жалких отголосков, и от этого хочется нервно рассмеяться, потому как… Этого ведь не может быть, верно? Однако мужчина стягивает капюшон, и альфа понимает, что, да, может. И ещё как. — Господин Ким, меня послала к вам госпожа Ли Хай. Она искренне сожалеет, что не может встретиться с вами лично, однако надеется на встречу с глазу на глаз. Ли Хай. Конечно. Минсок впервые чувствует себя жестоко обманутым собственным разумом. — Госпожа Ли положительно отозвалась о слиянии LH Industries и Kim Enterprisers, также она хочет передать под ваше распоряжение семьдесят пять процентов своих акций на момент её отсутствия. Мужчина коротко кивает, а беспристрастная маска застывает на лице. Под отсутствием подразумевается заключение в тюрьме, однако слова о встрече несколько интригуют. — Она вам доверяет. — Я польщен, — глухо отзывается альфа и смотрит мужчине в глаза. — Однако… — мужчина оглядывает почерневшие от огня стены, — почему церковь? — Госпожа Ли выкупила эту церковь и хотела бы провести нашу встречу тихо и незаметно. Также она просит прощения за причинённые неудобства. Госпожа хотела бы наладить подпольное производство, чей центр в будущем будет находиться в Новом Орлане. — Что же, прекрасно, — выдыхает альфа, мысленно отмечая, что Тиф никому не даст проходу. Однако будет интересно наблюдать за борьбой за территории. — Мы в ближайшее время отправим вам связного, господин Ким. Мужчина коротко кивает и провожает взглядом альфу. Минсок смеётся, тихо, но так зло и отчаянно, его разрывает от противоречивых чувств. Казалось бы, он должен радоваться тому, что Ли Хай дала своё согласие, он долго склонял ее к этому союзу, но единственное, что он хочет сейчас — так это пристрелить её на пару с связным. Особенно связного. Очень глупо. Очень. До отвратного глупо было надеяться хоть на что-то. Минсок шагает к выходу из церкви Святого Лаврентия и буквально в самых её дверях останавливается для того чтобы, оглядеть место в последний раз. Он совершил большую и глупую ошибку, идя на поводу у собственных чувств. Прилетев сюда, он оставил Сеул открытым, порты и аэропорты. Ради такой мелочи, как какая-то жалкая влюбленность. Да, не таким он хотел бы быть. — ЛУХАН! Чужой вопль прорывается сквозь сознание, и альфа спешно оглядывается по сторонам, пытаясь найти источник звука. Картинка перед глазами начинает плыть, настолько, что альфа хватается одной рукой за косяк двери, другой же за пистолет. Минсок опускает голову вниз, пытаясь сфокусировать взгляд на носках собственных туфлей, но альфа не понимает, почему на нем кеды. Старые, тряпочные, некогда белые… Конверсы. Это конверсы. Тут-то и до мужчины доходит, что это очередное воспоминание. — Лухан! — Минсок кричит и замечает одного из священнослужителей, к которому тут же срывается. — Где он? Разъяренный вопль обрывает хоровое песнопение, отчего группа мужчин оборачивается на нарушителя. Он звал его, Минсока. Он где-то здесь, только альфа не знает где именно. Ким знает, что под церковью находятся катакомбы, но перед этим ему необходимо прорваться туда. Парень мысленно кричит, зовёт Лухана, знает, что он где-то рядом, альфа чувствует тепло самыми кончиками пальцев, отчего и мечется, как зверь, из одного угла в другой, хочет услышать родной запах крови и убедиться, что парень живой. Живой, а остальное уже не имеет значения. — Взять его. — короткий приказ, сопровождаемый характерным жестом, едва доходит до альфы. Минсок оглядывается по сторонам, пытаясь определить количество противников, но один из монахов нападает сзади, спрыгнув со второго этажа. Схватив парня за руки, он бьет ступнёй альфу меж лопаток. Короткий вдох срывается с уст, а в глазах на миг темнеет, но с ударом в живот, Киму в легкие будто вбили кислород, отрезая путь в царство Морфея. Он не ощущает боли, её словно отключили, заменив диким месивом из адреналина и ярости, затмившей все вокруг. Ким бьет. Чётко и сильно. Как его учили. Ребром ладони, он попадает аккурат по адамову яблоку одного из монахов, следующий же удар сносит мужчину с ног, оставляя валяться под ногами, задыхающегося и обездвиженного. Альфа не заставляет себя ждать, Мин с разбега прыгает на очередного монаха, обвивает его шею бёдрами и, опираясь руками о землю, перекидывает мужчину через себя, ломая тому шею о бетон. Альфа довольно хмыкает, когда слышит громкий хруст, и достаёт из карманов дымовые бомбочки, решая отвлечь противников. Их слишком много. Но Минсока слишком хорошо учили убивать. Белёсый дым дезориентирует монахов, те озираются, пытаясь найти альфу, но тот ловко, буквально в пару прыжков преодолевает радиус дыма. Все же, те циркачи из Монтаны его многому научили. Минсок ловко, с небывалой для подростка легкостью забирается на второй этаж, прыгнув сперва на подоконник, а после уже зацепившись за резные ножки балкона. И в какой-то миг для альфы показалось разумным отстрелять их всех с воздуха, но после парень понял, что это создаст много шума, а шум сейчас очень невыгодная вещь. Минсок выбивает одну из таких ножек с огородки и прыгает вниз, прямо на спину одного из монахов. Но момент, и альфу за шиворот откидывают куда-то в сторону лавочек. Тихий рык срывается с уст, и с рук падает палка, после чего откатывается в сторону. Один из монахов перехватывает руки и заводит их над головой, опускаясь коленями на грудь. Минсоку кажется, что ещё немного, и его рёбра сломаются. — У тебя был шанс, мальчишка, шанс на спасение! — выплевывает ему в лицо один из монахов, и Минсок, понимая, что не может сопротивляться ему, выдавливает из себя. — Спасение? У меня его никогда не было. — Бог… Он мог спасти тебя… — Мог? — насмешливо хрипит альфа, чувствуя, как хватка ослабевает. — Тогда почему, когда убивали моего брата, Он не спасал его? Почему Он не спасал самого чистого и невинного среди людей? Почему… — дрожащий голос выдавал альфу с головой и горячие слёзы потекли из уголков глаз. Мужчина ослабил хватку, но альфа понимал: слишком рано, нужно ждать. — Почему Он не спасал меня, когда я был в шаге от смерти? Минсок сделал рывок и схватился одной рукой за волосы, а другой за подбородок, резко дергая его вверх. Хруст. И ещё одного не стало. Альфа отпихнул от себя тело и оглядел оставшихся, доставая пистолеты. Ему уже было плевать на шум и прочее, жизни других людей стали мелочью, когда Лухан стал его единственным приоритетом. — Почему Он не спасает вас от меня? Шесть коротких выстрелов, и альфа стирал кровь с лица, шагая в сторону катакомб. Лухан был единственным, кто спас его. Спас от алкоголя и наркотиков, в которых Мин, казалось бы, потонул. После смерти Мёна и вечных погонь для альфы единственно-верным выходом были дорожка кокаина с Джим Бимом. Собственно, именно это дорожка вела альфу все ближе на родину Ханя. Да, Ким согласен, Хань был жесток и непримирим, особенно, когда выбивал из альфы согласие вместе с дурью, в буквальном смысле. Согласие на то, что тот больше не станет употреблять. Продавать — пожалуйста, но если узнает, сам отправит на тот свет. Не для того Лу искал его, чтобы видеть такой жалкий исход. Он вытащил его из той груды дерьма, в которой Минсок погреб себя живьём, и не собирается отдавать альфу кому-либо. Также и Минсок. Он не собирается отдавать Ханя на растерзание фанатикам. Потому и бьет ещё одного из них головой об голый бетон, с силой и не жалея, так, что остаются красные разводы и тело падает мешком вниз. Следом звучат два выстрела и монахи замертво падают наземь. А после уже и третий. Дверь распахивается, и альфа понимает, что это последняя пуля, что осталась в магазине. Минсок направляет дуло пистолета в стороны, поочередно, однако в камере пусто, лишь за небольшим исключением… — ХАНЬ! Ким убирает пистолет за пояс и срывается к альфе, спешно оглядывая тело мужчины на наличие серьезных ранений. Однако в тени камеры это было трудно сделать. Подвешенный на цепях, он смутно напомнил Мину о Чунмёне, который также безвольно висел на кандалах. Альфа сжал челюсти и приподнял голову демона, стараясь смотреть тому в глаза. — Хей, я здесь, слышишь? Все в порядке, тебе никто не навредит. Торопливо зашептал Минсок, чувствуя влагу. Как будто Лухана со шланга поливали водой. Но зачем? Однако едва альфа коснулся его лица, кожа зашипела. Так, словно что-то жарят на масле. Это вода, Минсок уверен. Будь это кислота, Ким бы уже сам орал от боли. — Вода, — хрипит Лу, подтверждая его мысли. И до Кима доходит. Осеняет вмиг. Это вода. Святая, мать его, вода. — Да блять, — шипит Ким, видя, что даже прикоснуться к демону не сможет, просто потому что каждое прикосновение оборачивает для того дикой болью. Но после он дергает за куски промокшей ткани, что раньше назывались рубашкой, и отшвыривает их в сторону. Альфа мечется из одного угла комнаты в другой, желая найти связку ключей, но она оказывается подозрительно близко от самого Луханя. Слишком близко. Лухан сам бы при желании мог бы высвободить себя, но Мин долго не думает и хватается за связку, тут же отшвыривая её от себя. Больно. — Блять, — шипит Мин, глядя на покрасневшую руку. Боль такая, словно он обжегся. — Не надо, — доносится едва слышное, и Ким подрывается к альфе. — Эти… кандалы и… ключи… они поглощают мою энергию. — И преобразовывают в… это? — альфа неопределённо машет в сторону связки ключей. Короткий кивок вынуждает альфу поджать губы в тонкую полоску. Стоп. Хань сказал, что и кандалы, и ключи. Значит, кандалы тоже? Ким тянется и сжимает цепь в руке, как боль резко прошивает руку до локтя, отчего альфа отшатывается от Ханя, как от огня. Лухан весит тут же черт знает сколько, что стало с его руками и ногами? Блять. Нужно срочно что-то предпринимать. Ким натягивает рукав толстовки на ладонь и едва хватается за металлический кружок, как боль пронизывает всё, начиная от нервных окончаний и заканчивая костью. Похуй. Это ничего не меняет. Минсок высвобождает ноги пленника, как неожиданно понимает, что боль уже невозможно игнорировать. Но дело остаётся за малым. Руки. Парень берётся за один из ключей и вставляет в скважину, прокусывая внутреннюю сторону щеки до крови. Слышится долгожданный щелчок, и рука безвольно повисает. — На меня обопрись, — зажатый между Кимом и стеной, альфе ничего не остаётся, кроме как повиснуть на парне. Слышится повторный щелчок и оба падают на холодный бетон. Минсок тут же отшвыривает от себя связку и подтягивает к себе альфу. — Блять, Хань, только не отрубайся, — только и шепчет Ким, принимая сидячее положение. Они выползают на свет и Ким спешно оглядывает тело мужчины, отчего едва не рычит. За то, что они сделали с Ханем, для Кима смерть от выстрела в лоб кажется милосердной. Их стоило медленно убивать. Кажется, будто Луханя облили бензином и подожгли. На всех открытых участках кожи были ожоги третьей, если не четвёртой степени тяжести, и Ким не знал, что с этим делать. Минсок просто смотрел на весь этот сотворенный ужас и хотел рыдать от безысходности. — Страшно? — хрипит Лухан, кривя уголок губ. — Блять, ты ещё сука и ухмыляешься! — взвыл Мин, глядя на покалеченное лицо, что, казалось, пострадало больше всего. И Минсок бы врезал, от всей души, но один лишь вид альфы не давал ему это сделать. — Успокойся, — кажется, голос стал звучать отчетливее. — Как твоя рука? — на вопрос Ким рассмеялся, слишком громко, отчего и списал на нервы. На фоне Лухана, его ладонь с облезлой кожей такая мелочь. — Хуйня, — коротко бросает парень и пытается прислонить Ханя к противоположной стене. — Что делать? Нам надо уматывать, я не уверен, но, бля, это ведь не могут быть все? — Ты прав, — соглашается Хань. — Остальных я прикончил, когда они сказали, что за мной пришли. — Нам… н-нам нужно валить отсюда… и немедленно. — Погоди, — Лу опирается об стену и прикрывает чернеющие глаза, после чего шепчет витиеватое заклятие, однако Ким не может разобрать слов, лишь видит торопливо шевелящиеся губы, только и всего. — Я запустил процесс регенерации… — Но? — Но для того, чтобы заклятие работало в полную силу, нам нужно уйти отсюда. — Вот бы сразу так, — прохрипел альфа, закидывая руку через плечо. Один рывок — и оба поднялись, а после медленно пошли в сторону выхода из катакомб. — Поговори со мной, — послышалось над ухом. — Слишком тихо… когда не слышишь чужие мысли, — признаётся Лухан. Для Ханя разум любого существа был открыт, все чувства, боль и переживания были сродни его собственным. Для него мир несколько отличался. Он всегда был шумным, хотя Лухан ненавидел шум, но этот шум, вихри чужих мыслей, проносящиеся с невероятной скоростью, они стали такими родными и привычными, что без них мир был другим. Было слишком тихо. И эта тишина давила. — Ты, … черт, я не знаю как, если эта херня выкачивала из тебя силы, то… бля это можно называть чудом, то, что ты смог докричаться до меня, — сбивчиво начал Минсок, придерживая альфу за талию. — Реальное чудо. — Докричаться? — Ты… звал меня, — недоуменно произносит парень, останавливаясь. А после ускоряет шаг. — Бля, я на твой голос только и ориентировался, ты звал меня, чуть ли не кричал. Я, бля, думал, что скорее с ума сойду, нежели чем найду тебя, — торопливо заговорил Мин, понимая, что дело пахнет жареным. Его сюда загнали, а Ханя использовали, как приманку. Только вот это не могли быть Тигры, итальянцы или же кланы Северной Америки. Сил не хватило бы пленить Лухана. Как и арсенала. Значит… Минсок едва не сорвался на бег, уже готовый закинуть Лу себе на спину. И плевать, что тот тяжелее его. Потому что это западня. Их загнали в ловушку. Кто-то такой же сильный, как и Лу, загнал их в ловушку. А эти монахи, это пушечное мясо, только и всего. Главный босс ждёт их наверху. — Тихо. — Лухан дёргает альфу за толстовку назад. — А теперь прислушайся. Парень слышит шум наверху и решает проверить, но тихий смешок обрывает его. — Наши… пришли. Идём. — Ты уверен? Они не пудрят тебе мозги? Давай лучше я проверю, а после вернусь за тобой. — Это наши. Пошли пройдём к выходу, и ты все поймёшь по запаху. Парень ловко стянул с себя куртку и накинул ее на плечи альфы. Благо, та была большой и мешковатой. Чем выше они подбирались, тем сильнее кричало его шестое чувство — здесь что-то не так, что-то не то, однако Минсок не мог сказать, что именно. Но после понял — церковь горит. Едкий запах дыма заволок выход, и Ким закрыл нос и рот рукавом толстовки. — Убери руку, — сквозь звуки пламени донеслось от Ханя, и Ким хотел было убрать ее на секунду, как понял — он дышит. Нормально дышит, в полную грудь, не чувствуя никакого дыма, словно его здесь нет. Альфа пинком раскрывает дверь и столп дыма бьет в лицо, но тут же рассеивается по мановению руки Ханя. Церковь горит. — А вот и вы, — чужое восклицание бьет по ушам. — Мой Лорд, господин Ким. Жаль вы не успели на самое интересное, но смотрите, как красиво горит! — Пошли, — тянет альфа, утягивая Кима подальше от алтаря. — Не смотри туда, не оборачивайся. — Минсок старался смотреть под ноги, однако то и дело, то тут, то там валялись белые перья, длинные и тонкие, которых не было прежде. Тогда-то и Мин дёрнулся. Хотел вырваться из стальной хватки альфы и взглянуть на лицо того, кто устроил всё это дерьмо, но Ким услышал лишь: — Там уже не на что смотреть. *** Минсок выдыхает и разжимает пальцы. Альфа пытается дышать, сохранять спокойствие, но всё это кажется сейчас таким далёким, что проще сорваться. Выпустить все то негодование и боль, но единственное, что сейчас может сделать Ким — это пойти до конца и убедиться в том, что это все реально. — Лэй, вызови бригаду. Нужно снести стену. Минсок проводит пальцами по замурованной стене и бьет кулаком пару раз, однако ничего не слышно. И со стороны это выглядит как идеальное продолжение стены, здесь буквально ни к чему нельзя придраться. Только вот если это действительно стена и за ней ничего нет, то Минсок может звать себя безумцем. Но вопрос в другом: что если за ней что-то, да есть? «В церкви Святого Лаврентия произошло массовое убийство. Во время вечерней молитвы какой-то психопат пришел и зарезал их всех и сжёг церковь…» Как нельзя кстати вспоминаются слова девушки. Выходит это он совершил массовое убийство, это был Минсок. — Черт возьми, — выругивается альфа и зарывается пальцами в волосы. «…по городу ходит такой слушок, что паренёк был одержимым» И как же она была права! Бросив предположение навскидку, она попала в самое яблочко, потому как Минсок здесь, ищет сам не знает что, но, черт возьми, ищет и пытается найти знак. — Какая ирония, — с тихим смехом выдавливает из себя альфа и опускается на одну из лавочек. Минсок поджигает сигарету и глубоко затягивается, прикрывая веки. А под ними словно высечен образ Ханя, с ужасными шрамами на лице и теле, на нем в буквальном смысле не осталось живого места, на нем не было даже кожи. Обгорелые куски мяса — вот и все. Только вот альфа не чувствовал страха, или же чего-то подобного, он не боялся Ханя, страх не стоял рядом с тем, что он чувствовал тогда. Так и сейчас. Обезображенный внешний вид, на удивление, не вызывал у Мина, ничего, кроме сожаления. Не было даже отвращения. — Босс, — Лэй как и всегда подкрадывается тихо и незаметно. — Как прошла ваша встреча? — Что же, LH — это Ли Хай. Помнишь, мы были на Филиппинах, её посадили тогда. — LH Industries… Машиностроение и сборка двигателей? — Именно. Она хочет начать заниматься сборкой автоматов, дистанционно, конечно, но я буду курировать её дело. Она назначила Церковь Святого Лаврентия центром развития дела, поэтому нам необходимо выломать эту стену. Она ведёт вниз, в катакомбы, их глубина мне не известна, но там предостаточно места, — два события слишком хорошо наложились друг на друга, и это не может не радовать. — Босс, там просто стена, — один из рабочих подходит к Киму. — Если мы продолжим бить, то выйдем на задний двор. — А вы бейте сильнее. Минсок внимательно следит, как кирпич, один за другим падают, а после один из кирпичей улетает туда, в пустоту и слышится громкий удар, разносимый эхом. Альфа выкидывает сигарету и подходит ближе, прикрикивая на рабочих, чтобы те выломали ту чёртову стену. И когда перед Кимом предстаёт дыра в стене, он удовлетворенно хмыкает и берет первый попавшийся под руку фонарь, после чего шагает в темноту. Он добирается до той злосчастной камеры слишком быстро, игнорирует запах плесени и чего-то затхлого и коротким выстрелом в замок открывает дверь. Та комната выглядит точь в точь, как в его воспоминаниях, и Мин бы придумал всему этому разумное объяснение, но… Он устал. Устал обманывать себя. Он устал придумывать какие-то опровержения, отнекиваться и отмахиваться от всего этого (ну же, скажи), от </i>потустороннего мира</i> и просто был готов принять это. Принять как данность, целиком и без остатка и попытаться жить дальше. </i>— Но почему? — его собственный голос разрывает сознание. — Это артефакт, скажем так, вещь, которая работает против носителей огня.</i> Минсок сжимает челюсти и светит по сторонам, как взгляд неожиданно цепляется за связку ключей. Тех самых ключей. — Кандалы поглотили мою энергию, грубо говоря, мой огонь, и они реагируют на каждого, в ком есть огонь. — Но я же человек, почему мне было больно? — Это подтверждает мою теорию. Ты такой же как и я. — То есть… стоп, а что за теория? Минсок выдыхает и не может терпеть эти голоса. Они слишком давят и мешают сосредоточиться. — И… вы собираетесь оставить это здесь? Просто оставить? — Да. При транспортировке демона с небольшим резервом оно просто убьёт, а сильного… очень хорошо подкосит. — Но разве не разумнее это забрать с собой? — Чтобы после его выкрали? Лучше оставить там, в катакомбах, его там никто не найдёт. Этот артефакт не создаёт фона, пока на него не начинают воздействовать. Потому разумнее оставить его и замуровать выход. Холодные капли пота стекают по лбу альфы, он откладывает фонарь и идёт к кандалам, намереваясь схватить их и проверить собственную теорию. Мужчина хватается за цепь и сжимает её, и чувство дежавю настигает его. Такая же острая боль пронизывает руку до локтя, и альфа разжимает ладонь, глядя на ярко-алый след цепи, отпечатавшийся на руке. Минсок подзывает одного из рабочих к себе и говорит: — Сними кандалы вместе с креплением и ту связку ключей. А после внимательно следит, как мужчина достаёт отвертку и снимает крепители со стен. Одну за другой. Совершенно спокойно и невозмутимо. Значит, на нормальных людей эта вещь не действует. — Куда поставить, босс? — Бери с собой и на выход. Мы возвращаемся домой. *** Ему необходимо время, чтобы переосмыслить все это. Не только ситуацию в церкви, абсолютно всё, начиная с момента встречи и заканчивая этим эпизодом. Минсока хотели убрать. Потому и стёрли воспоминания, но этот кто-то сделал большую ошибку, когда стирал ему воспоминания. Очень большую ошибку, ведь Ким все вспоминает. Он не уверен насчёт последовательности, это скорее хаотичные воспоминания, пробуждаемые определенным катализатором. Сегодня это была церковь Святого Лаврентия. В самый первый раз были стресс и перенапряжение. И в большинстве случаев недосып и напряжение играли значительную роль. Альфе необходимо обработать большой массив информации и прокрутить в голове приобретенные знания. Минсок уверен, если прогнать это все по новой, то слова Лухана предстанут перед ним в другом свете и в них, возможно, найдётся подсказка. Ему нужно время, но его сейчас так мало. Это непозволительная роскошь для такого, как он, и он решает воспользоваться этим даром. Он уже не чувствует страха перед сном, лишь ждёт, что принесёт ему это сон, какие знания он приобретёт после этой ночи. — Босс, что в этом ящике? Ким отрывает взгляд от иллюминатора и переводит глаза на Лэя, невесело усмехаясь: — Мои воспоминания. Мужчина откладывает бокал виски в сторону и откидывается назад, прикрывая веки. Чуть слабая улыбка трогает его губы, и альфа погружается в сон.