Зеркало воды

— Здравствуйте, Гинко-сан! — Невысокая женщина в простой юкате склонилась перед ним, приглашая в дом. Гинко встречал на своем пути десятки таких: трудолюбивых, аккуратных, незапоминающихся. Им особенно хотелось помочь, ведь муши в их жизни чаще всего оказывались помехой, бедой, а то и трагедией. — Как вас зовут? — спросил он, задвигая седзи, чтобы отгородиться от жарких лучей летнего солнца. — Наоко. — Что у вас случилось, Наоко? — В нашей деревне есть источник, где все жители набирают воду. Мой муж, Юма, всегда любил смотреть на содзу. Я подолгу не могла дождаться, когда он вернется с кувшином, но никогда не ругалась. Однако он стал задерживаться у источника все дольше и дольше. И вот однажды, прождав его до вечера, я сама пошла за водой. Юма был там — сидел возле водоема, на каменном парапете, и смотрел, как бежит вода. Я позвала его, но он меня будто не слышал. Только когда солнце село и настали сумерки, он очнулся. С тех пор он проводит у водоема дни напролет. Я одна обрабатываю поле и кормлю птицу. Он приходит только после заката, ужинает и ложится спать. Говорит, что все в порядке. — Думаете, здесь замешаны муши? — Надеюсь, что так. Ведь тогда вы с ними справитесь, и все вернется к привычному порядку. — Тогда покажите мне, где источник. Деревенский водоем оказался сердцем деревни: он был расположен посередине между ее северной и южной частями, на большой утоптанной поляне, от которой во все стороны, как спицы от колеса, разбегались узкие тропинки. Гинко издалека увидел и каменный круг, и сидящего на краю человека. — Здравствуйте, — сказал он, подходя. — Хорошая вода? — Вы не местный? — спросил мужчина, не отрывая глаз от мерно стучащего содзу. — Да, вода отличная. — Я путник. Наберу, пожалуй, в дорогу. — Гинко склонился к воде с бутылкой в руках и замер. Множество полупрозрачных серебристых созданий резвилось в водоеме, скатывалось по бамбуковым трубкам содзу, разносилось в кувшинах и ведрах по домам местных жителей… — И впрямь, отличная вода. Юма кивнул и не проронил больше ни слова, будто потеряв к путнику всякий интерес. — Ну что? — спросила Нуоко, когда Гинко вернулся. — Вы узнали, в чем дело? — В вашем водоеме кишат муши. Но я не знаю, что это за вид и как они воздействуют на вашего мужа. Я понаблюдаю за ними до рассвета. Занимайтесь своими делами и ни о чем не беспокойтесь. Гинко слышал, как на закате вернулся домой Юма. Вскоре на небе зажглись первые звезды, цикады за деревней затихли, повеяло прохладой. Вылитая в большую миску вода вначале ярко светилась, но затем темнота ночи стала побеждать: муши один за другим бледнели и словно таяли. — Темнота убивает их? — спросил себя Гинко. Его сигарета не дымилась, но горчащий привкус табака на языке помогал бодрствовать. Однако, когда над горизонтом появилась голубоватая полоска и птицы встрепенулись, готовясь встретить рассвет, вода снова озарилась чуть заметным сиянием. — Не убивает, — снова заговорил Гинко. — Только усыпляет. А если попробовать так? Он вышел с миской на улицу, зачерпнул горстью дорожной пыли и высыпал в воду. Проснувшаяся Наоко застала гостя умывающимся. — Что скажете, Гинко-сан? — Подождите немного. — Гинко принял протянутое полотенце, вытер лицо и вернулся в отведенную ему спальню. Миска стояла в углу. Грязь осела на дно, и вода теперь была самой обычной, без следа серебряного сияния. — Я полистал имеющиеся записи, — Гинко кивнул на свой ящик. — В вашей воде живут муши, называющиеся гин-кагами. Они безвредны для людей, пьющих такую воду, но если долго-долго смотреть на них, можно попасть под их влияние. Эти муши поддерживают свою жизнь, отражаясь в чем-либо: в воде, в зеркалах, во льду, в глазах людей и животных. Поэтому они приманивают к себе тех, кто слишком долго смотрит на воду, и он приходит к источнику снова и снова. Если спрятать источник под крышу, в темноте они заснут. А если загрязнить воду, исчезнут вовсе. Очистившись, вода становится обычной. — Он показал Наоко миску. — Я ничего не вижу, — сказала та. — Но я доверяю вам. Сделайте что считаете нужным, Гинко-сан. — Кто бы мог подумать, — сказал Гинко, дождавшись заката и высыпая в источник ведро пыли, — что однажды решением вопроса окажется дорожная грязь. Утром он заглянул в водоем. Прозрачная до самого дна вода отражала только летающих над ней стрекоз. — Спасибо вам, — поблагодарила Наоко. — Заходите, если будете в наших краях. Для вас в том доме всегда найдется чашка рамена. — Спасибо, — Гинко был искренне тронут. — Но я не возвращаюсь без надобности туда, откуда ушел.

* * *

— А ведь стоит зайти к ним, — пробормотал Гинко. Стояла поздняя осень. Несколько месяцев он не вспоминал о деревне Наоко, а вот сейчас его вдруг потянуло туда. Он свернул на знакомую тропу, сейчас черную и мокрую после дождя, засыпанную опавшими листьями, и вот уже деревня открылась перед ним. Казалось, издалека доносится стук содзу. Наоко встретила его нерадостно. — Вы вернулись? Как неожиданно. — Что-то случилось, Наоко? — встревожился Гинко. — Да. Сначала все шло хорошо. А потом муж снова стал задерживаться у источника, и вот теперь проводит там дни напролет, несмотря на холод. Я боюсь, что он простудится и заболеет. Ничего не помогло, и я не знаю, что делать. — Слезы катились по ее щекам. Не тратя времени на разговоры, Гинко направился к источнику. — Что за черт! — воскликнул он, заглянув в воду. Муши словно стало еще больше. — Они не могли прийти из-под земли, не могли пролиться с дождем — иначе они были бы здесь повсюду, в каждой капле чистой воды, а это не так. И вряд ли существует человек, способный видеть муши и настолько желающий вреда этим людям, чтобы принести гин-кагами с собой и вылить в водоем. Откуда же… — Это вы в прошлый раз испортили воду! — послышалось сбоку, и Гинко толкнули в плечо. — Уходите! — Что? — Гинко обернулся. Это был Юма. Он с ненавистью смотрел на пришельца, а его глаза… Они сияли серебром! — Что? — повторил Гинко и от нового толчка плюхнулся на землю. — Да подождите вы, Юма! Я не хочу вам вредить. Однако ему все же пришлось скрутить руки упирающемуся Юме и отвести того домой. — Нужно зеркало, — сказал он всплеснувшей руками при виде мужа Наоко. — Есть у вас зеркало? — Годится? — спросила Наоко через несколько минут, протягивая отполированный до блеска металлический кружок, украшенный по краю чеканкой в виде бабочек и цветов хризантем. — Да, — кивнул Гинко. — А теперь, пожалуйста, уговорите мужа посмотреть туда. Меня он вряд ли послушает. Мягкий тон и ласковые слова Наоко сделали свое дело: Юма нехотя склонился к зеркалу. Гинко наблюдал, как металл наполняется серебристым сиянием. Затем он попросил Юму поднять голову и, прищурившись, долго вглядывался в его глаза. — Что там? — недовольно спросил Юма. — Мне работать надо. — Думаю, на этот раз точно все в порядке, — ответил Гинко не столько ему, сколько Наоко. — В первый раз я ошибся. Я думал, гин-кагами живут, отражаясь в чем-либо. На самом же деле они так размножаются. Отражение мало-помалу становится новым муши. Ваши глаза, Юма, были полны муши, и именно из ваших глаз они перешли обратно в источник. Единственное влияние, которое они могут оказать на человека или животное, — заставить смотреть на зеркальную поверхность. Вот они и толкали вас к источнику. Другие оказались более устойчивы. Это как с любой болезнью — одни даже не заражаются, а другие проводят в постели не один день. Но гин-кагами встречаются нечасто, так что вряд ли вам грозит рецидив. — Спасибо, — буркнул Юма. — Неприятно быть самым уязвимым перед напастью. Гинко задумчиво улыбнулся. — Пожалуй. Надеюсь, мне больше не придется сюда возвращаться. — А это я подарю Адасино, — добавил он, убирая зеркало в свой ящик. — Ему наверняка понравится.