Июльский парк

      Новый день, новое утро, новый круассан и ненависть ко всему на завтрак — всё есть. Утреннее занятие по фехтованию, в то время, когда некоторые ложатся спать, летний воздух, красная клетчатая юбка, белый пиджак — всё по канону обычного буднего дня. Девочка рассматривает в витрине уличного магазина своё тёмно-синее каре, думая: «сколько можно, ну харе». Она любуется своими прелестными веснушками на носу и щеках, улыбается (чего она ни при ком, кроме себя, не делала), подхватывает крепче сумку с формой и продолжает идти к метро на свои занятия. На платформе, как бы странно для парижского подземного пути это не было, стояли тишина и спокойствие. Ну, почти. Всё ещё пахло человеческими отходами, человеческим бескультурьем, грязью и, конечно, были видны туристы — как никак сейчас июль, пора визитов иностранцев. В вагоне сидели люди разных культур, национальностей, уровнем недосыпа, ведь, всё же, от несколько часового полёта и чуть меньшего по времени поиска отеля немного кто остался бы бодрым, особенно в 6 утра. Некоторые приезжие смотрели на карту города и пытались понять, где что находится, кто-то ругался на своём языке, ведь ему в банке дали купюру в 500 евро, которую почти нигде не принимают. Какая-то девушка, недавно так же с другими говорящая что-то неладное про здешнее столичное метро, рисовала. В её руках был пусть и небольшой и недорогой, но очень качественный планшет, а она была в метро. В метро, где обычно и совершаются кражи. Она выставила на показ своё богатство и, иногда от недосыпа закрывая глаза, без стыда (пока на неё никто не смотрел), рисовала всех и всё, что было пред её взором.       Очередь дошла и до Кагами. Почувствовав уверенность в себе и желание как-то выделиться из сборища остальных людей, она закинула одну ногу на другую, ещё сильнее выпрямила спину, чем раньше, вытянула шею и без единого стеснения уставилась своим суровым взглядом на девушку. Та сразу же, посмотрев ей в глаза, резко убрала планшет в сторону, посмотрела куда-то в свои ноги и сделала провинившуюся гримасу. Кагами продолжала смотреть на иностранку, в чём она была уверена, и, когда их взгляды пересеклись, подняла внутренние уголки бровей вверх, а уголки губ вниз, показывая грустную мину. Пару раз похлопав ресницами, зелёные глаза вновь устремились разглядывать каждую складку одежды, каждую черту лица своей модели. В какой-то момент девушка, наконец, закончила заниматься творчеством, улыбаясь брюнетке. После вышла из вагона, оставив Цуруги одну, осознающую, что уже давно пропустила свою остановку и начало занятий.       Парки так красивы. Ощущение жизни, ароматы цветов, скошенной, ухоженной травы, узоры на коре деревьев, жилки листьев, маленькие камушки, лежащие под ногами — как всё это прекрасно. Особенно, когда живёшь в одном из самых эстетично прекрасных городов. Дух старой архитектуры, банально эльфивая башня, кусачие цены и кебаб на улице — всё видно, всё ощущается с закрытыми глазами на скамейке. Попивая напиток из соседней кофейни, распевая про себя любимые песни и наслаждаясь летней красотой, можно спокойно отдохнуть после усердной учёбы даже во время каникул. В парке проходят множество людей, каждый из них занимается своим делом, не мешая никому вокруг. Но согласитесь, не так уж и легко спокойно сидеть, размышлять о своём, когда на тебя каждые три секунды кто-то смотрит и пытается рисовать. Кагами подождала, пока девчонка перестанет постоянно убирать кудрявые волосы, что не хотели находиться в длинном хвостике, и, соответственно, перестанет рисовать. Благодаря регулярным тренировкам и своим увлечением к родной, японской культуре, она без проблем, тихо и незаметно, подошла к девушке сзади. Она похлопала её по плечу. Медленно и испуганно поворачивающаяся голова была в паре сантиметров от лица брюнетки. Глаза были широко распахнуты, а тёмные губы, без капли помады, были слегка приоткрыты от неожиданности. — Привет. Можно посмотреть на твои работы? — японка, живущая во Франции и говорящая сейчас на английском, ну чем не прекрасна эта женщина?       В ответ была лишь тишина. Кагами щёлкнула почти десять раз перед лицом застывшей леди, на что в ответ последовало невнятное: — She keeps her Moet et Chandon in her pretty cabinet… Ох, то есть да! Да, my Queen, я здесь! Приятно познакомиться, нет, нельзя, мне пора бежать, счастливо, — пусть некоторые из этих слов парижанка и не поняла, но своей твёрдой хваткой схватить сбегающую особу было не так уж и сложно. — Пожалуйста, будь добра, мне очень хочется посмотреть на твои рисунки.       Кагами положила руку на планшет, готовая схватить его в любой момент. Вырывать чью-то вещь при знакомстве действительно не хорошо и не имеет никаких оправданий, но вдруг эта девушка рисует её карикатуры, уродует или просто хочет выложить их, как скетчи, даже не оставив ссылку на собственный профиль Цуруги, полный фотографиями мечей, поездок по странам Азии и просто красивыми пейзажами? Кагами просто должна убедиться, что её имя не порочат. Или же это просто был первый раз, когда какой-то человек заметил её из всех других и решил запечатлеть её молодой и привлекательной. — Я, конечно, не против, чтобы мои порисульки, как в детском саду, видели, но это просто как-то… — Я не буду смеяться, я просто хочу стать меценатом, и мне нужно знать, каким художникам помогать первым. — Прости, прекрасная чикса, я не буду первой, я буду единственной, кого ты будешь спонсировать, — подмигнула милая девушка, всё ещё довольно близко стоящая к Кагами.       Она открыла нужную программу, куда-то тыкнула, случайно открыла свои фото с друзьями, открыла папку со своими мемами, и уже после нашла рисунки, которыми была готова поделиться с незнакомкой.       На них были стилизованные рисунки Кагами. Она бы и не продолжила смотреть на них дальше, если бы их не было так много. На одном холсте помимо деревьев, окна в вагоне метро, рисунков котов помещалось минимум десять качественных изображений с ней, на которых она выглядела мультяшной, но очень живой, похожей на себя. Автор словно с таким трепетом относился к своей натуре, вникая в всю суть выражений её лица, ловя мимолётние признаки жизни, а не обычное каменное безразличие, что смог в тончайших подробностях в любом виде показать их другим с помощью рисунка. Другие холсты были заполнены мини комиксами и раскадровками с ней в главной роли, где-то были намечены другие проекты.       Прошло примерно 40 минут, как девушки, сидя на скамье, рассматривали работы и давали описание сюжета, эмоций и чувств, которые могли увидеть. Во всех работах было что-то весёлое, милое, иногда скованное, смущённое, бунтарское и расслабляющее — в каждом комиксе и скетче была часть художницы. Нет, точнее, аниматора. Успешного аниматора. Не было лишь романтичной стороны у этих рисунков: либо всё была максимально дружелюбно, либо нуарно, либо сразу эротично. Не было чего-то по-розовому, по-наивному прекрасного. Возможно, она ещё не испытала чего-то подобного, чтобы в полной мере изобразить это? Может, ей вся эта тема была просто не интересна?       Кагами была тронута подобным рвением кого-то узнать её. Как часто кто-то вам говорил, что вы всегда откусываете очень маленький кусочек от еды, не задумываясь, чешете руку при стрессе, рисуете что-то на джинсах из-за скуки, всегда левой рукой касаетесь подбородка, когда лжёте или волнуйтесь? Эти вещи абсолютно незримы для нас, ведь мы сами не имеем понятия о них, и для окружающих, ведь никого такие мелочи не интересует. Но когда человек узнаёт о всех этих деталях, что подметил в их поведении кто-то другой, на душе становится сладко, тепло, приятно. Сразу начинаешь доверять и становится ближе к сказавшему тебе это. Хочется одурманить его такими ощущениями в ответ, показать, что и он тебе так дорог.       На следующее утро, в том же парке, Кагами уже не сидела на скамейке, а выглядывала откуда-то издалека, каждый раз искав глазами безымянную девушку. Ах, вот она, сидит и ест Биг Бон. Теперь в её руках бутерброд с сыром под колбасой. Сыром под колбасой? Необычно, непривычно. Почему бы не запечатлеть эту деталь на фотоаппарат, который совершенно случайно именно сейчас оказался в руках? Да, это определённо того стоит. Теперь мимо неё проходит какой-то брюнет, на которого она с интересом смотрит. И не рисует его. Даже пальцем не повела. Она продолжала смотреть до тех пор, пока из соседних кустов позади него не вылезла какая-то девушка с фотоаппаратом, идущая полуприседом позади. Губы зеленоглазки произнесли: «Сталкер», и та потёрла стилусом по правой челюсти. Её линии такие мягкие, слегка округлые, придающие лицу молодость так же, как и небольшой рост. Почему бы просто не сфотографировать её лицо? Лишним таким фото всё равно не будет.       Пока эти фото не составили большую часть тех, что за две недели сделала Кагами. У неё собралась целая куча фотографий, одна похожую на другую: да, у этих фото разницы всего в две секунды, но на первой не так хорошо видно её ресницы, как на второй, а на третьей наоборот очень хорошо вышли пальцы! Разве можно подарить человеку 300 фотографий, нет, просто распечатать 300 одинаковых фото? В таком случае, зачем Кагами должна отдавать абсолютно все изображения этой леди? Лучше она оставит себе эти фото, быстро листая которые можно получить видео без звука, с количеством кадров 12 в секунду, для личного пользования. — И снова здравствуй. — Вы даже без малейшего уважения, присаживаетесь ко мне так близко? Что с вами случилось за эти две недели, мадам? Мне нравится. — Как там поживают ваши наброски?       И Кагами снова улетела куда-то отсюда на ближайший час, изучая ещё более совершенные почти картины. Ладно, картинами назвать их сложно из-за исполнения: было видно, что автор самоучка, который только недавно, но очень быстро и успешно научился воплощать свои идеи благодаря каким-то урокам или коротким курсам, чья эмблема в виде наклейки красовалась на планшете уже пару дней. Ещё совсем немного времени и эта девушка покорит мировую (ну, может, это слишком громко), арену мультипликации. Девушка снова положила левую руку на правую, что делала всегда при волнении. Фото с доказательством этого уже лежало в конверте, наполненным фотографиями этой девушки. Кагами предложила этим двоим прогуляться, пройтись по вечернему Парижу.       Стоя напротив фонтана, который был в паре метров от парка, Цуруги достала подарок и протянула его. — Мне очень нравится твоя компания, твои работы, твои шутки. Я правда хотела бы общаться с тобой ближе и чаще, — Кагами кладёт конверт в руки слегка удивлённой девушки и целует чуть-чуть выше уголка губ. Поцелуй вроде и не в щёчку, вроде и не в губы. Вроде он не романтический, но и не дружеский. Именно так брюнетка и хотела, чтобы художница думала об этом откровении. Она надеялась, что так заставить её думать о себе как можно чаще, придавая каждый логический вывод сомнениям. — Я буду ждать тебя завтра, — произнесла она шёпотом, что абсолютно никто не услышал.       На следующий день в парке было тихо. Красивые цветы всё так же радовали глаз, кофе был всё таким же вкусным, на скамейках сидели бабушки и дедушки, обнимающиеся в выходной субботы, женщины и дети, играющие вместе, а охранник сторожил школу искусств, чьи курсы длились две недели.