Алмаз моего сердца

Джафару рассвет принес очередное разочарование. Кого бы он не отправлял в недра пещеры чудес, несчастный погибал сразу же, едва переступал порог зачарованной сокровищницы. Последней надеждой визиря оставался неуловимый Аладдин, потому как ему одному удалось обокрасть его самого - хоть и бывшего, но все же лучшего вора из Широбата. А значит, такой человек смог бы добраться до главного сокровища. Джафар миновал тронный зал прекрасного дворца Аграбы, который он мечтал присвоить изо дня в день, жажда власти стала сущим наваждением и смыслом жизни. Визирь отворил тяжелую позолоченную дверь своего кабинета. - Доброе утро, господин Джафар, - в его кресле закинув ноги на стол сидел мужчина, сидел и игрался окровавленным ножом. - Ты кто такой и что себе позволяешь? – взревел приближенный султана, однако звать стражей не спешил. - О, я сознательный гражданин Аграбы, пришел предложить свою помощь в поимке опасного преступника. - Что ты несешь? Как ты проник во дворец? Кругом охрана. - Эта охрана? – вальяжной походкой Стейн приблизился к открытому окну, - ну так они все мертвы. Джафар смотрел на тела вдоль дорожки, ведущей к его апартаментам, и не мог поверить своим глазам: - так чего же ты хочешь, сознательный гражданин? - Справедливости. Ведь Аладдин должен сидеть в тюрьме, не так ли? - Допустим. - И я знаю, ради кого он добровольно сядет за решетку, - наемник вытер нож шторами, - даже так, он не просто сядет, он на коленях к вам приползет. Интересно? - Продолжай. - Девушка, что помогла ему бежать из тюрьмы. Айрин. Поймай ее и получишь вора. - А что с этого рассчитываешь получить ты? - После вернешь мне девчонку целой и невредимой. Джафар согласно кивнул, цена на первый взгляд казалась ему пустяковой, а предложение вполне приемлемым. К тому же, кто такой этот наглец, что смеет ставить условия визирю? Глаза змеи на посохе засияли красным, и наемник сразу стал сговорчивее. - Кто ты? Откуда прибыл? - Мое имя Стейн, вместе с Айрин и нашей командой мы прибыли с Севера, в порту корабль о парусах с восьмиконечной звездой – наш корабль. - Зачем прибыли? - Сокровища пустыни, она хочет отыскать их. Пока наши злоумышленники строили далеко идущие планы, я всерьёз решила позабыть о своём. На какое-то время. Потому что мой вор оказался настоящим джентльменом - восхитительная ночь, и столько переполняющей меня радости, а ведь мы просто гуляли и болтали обо все на свете. Да, поцеловались. Казалось бы, ничего особенного, свидание как у подростков, но это было самое лучшее свидание в моей жизни. Никакие цветы, подарки и обещания золотых гор никогда не могли дать мне столько счастья. - Ты чай будешь? - уже зная ответ Аладдин налил две чашки, как только я проснулась. - Ты меня балуешь. Единственный человек, кто когда либо готовил мне завтрак, это мама. Остальные, как правило, наоборот требовали заботы с моей стороны. - Тебя так легко разбаловать? - вор снова забрался на этот ужасный подоконник, вернее, ужасно высокий. Наверное, самый высокий во всем городе. - Ал, я же просила не лезть туда! - Иди ко мне, отсюда открывается потрясающий вид. Давай же, смелее. Вот как ему это удаётся? Я глубоко вздохнула и забралась следом, хотя очень боялась высоты, и полуразрушеннная конструкция башни доверия не внушала. - Красиво, да, - согласилась я, когда меня приобняли одной рукой, потому что второй пришлось спасать чай от Абу. Уж не знаю, ревновал он хозяина ко мне или просто привык вот так дни и ночи на пролёт сидеть с ним на краю и любоваться городом, но маленький паршивец ловко забрался по моей юбке и пристроился на коленях. - Вот видишь, даже обезьяна не боится. - Эй, я не трусиха. Ясно тебе? Интересно, а где же моя злость, почему я отвечаю с улыбкой на это безобидное, но все же, хамство?! - Ясно. До сих пор в голове не укладывается, как ты решилась спуститься в темницу. - Там хотя бы лестница есть. - И стражи. - И отравляющий им мозг стереотип, что женщина - существо безобидное, в руках держать может разве что половник и падает в обморок при виде крови. - Северянки не такие? - В большинстве своём как раз такие, но хвала Богам, хоть паранджу не носят. - На тебе была чадра. И в ней ты была прекрасна. - А теперь ужасна? Абу очень натурально изобразил ужас и панику, рванув с моих коленей в комнату на лежанку, так ещё и спрятался под одеяло. - Абу... - Аладдин, кажется, слишком серьёзно относился к его выходкам, уж слишком тяжело он вздохнул. - Сейчас я схожу на базар за финиками, и он признает меня королевой красоты. Вот увидишь! Я спустилась на пол, обезьяна высунулась из под одеяла, вор же преградил мне дорогу. - Я сам схожу, потому что там опасно. - Дамы и господа! - я всплеснула руками, - только что вы наблюдали мужскую логику в действии! - Что тебе не нравится? - Тебя ищут, меня - нет, ты нужен Джафару, я вообще никому не сдалась, меня знать никто не знает. Ах, да, чуть не забыла, - я хотела было демонстративно выхватить из-за пояса кинжал, но: - Ты не это ищешь? - Аладдин играючи перебирал между пальцев мою пропажу. - Ах, ты! - я попыталась отнять, но он увернулся, - вор! - Я одолжил, а не украл. - А кошелек мой ты тоже одолжил? - мешочка с золотыми при мне не оказалось, хотя я четко помнила, что крепила его на пояс, его и кинжал. - Я здесь ни при чем. В доказательство словам вора Абу громко заверещал и помахал мне кошельком с перекладины под потолком. - Вы оба просто... - Просто хотим, чтоб ты осталась. - А я просто хочу быть полезной. Аладдин, - я обвила шею парня руками и ласково так заглянула в глаза, - я бывала в местах куда более опасных, чем хлебная лавка Назима. Если ты не забыл конечно. - Ладно, самостоятельная женщина, уговорила... Стоило ему дать добро, как кинжал и кошелек каким-то чудо-образом оказались на месте, словно никто их и не трогал с самого утра. Я обещала вернуться как можно скорее и поспешила на базар, но кажется, Аладдин таки заразил меня своим беспокойством. Сегодня улицы были необычно людными. Нет, в Аграбе всегда полно народу, потому что это торговый порт, сами понимаете. Но сейчас слишком много стражей, хорошо, что Ал остался дома. - Десять ударов плетью! - раздалось у меня почти над ухом, я обернулась. Что такого могла натворить девочка лет десяти на вид, что ее окружили воины султана? За что можно сечь ребенка плетью? Десять ударов ни каждый взрослый переживет! Удар хлыста со свистом рассек воздух, и все, что я успела сделать это оттолкнуть впереди стоящего солдата и закрыть девчонку собой. Боль пришла не сразу, а после того как я увидела на песке кровь, свою кровь. - Убирайся! - страж нисколько не смутился, что под удар попал кто-то другой, и замахнулся вновь. - Тебе наверняка говорили, что бить девочек нельзя, - кнут обмотался вокруг моей руки, я с силой рванула его на себя, - сейчас узнаешь почему! Вот теперь мужчина, если и не растерялся, то удивился точно. Думается мне, никто прежде не отбирал у него любимую игрушку. И тем более не бил. Я больше не тратила время на разговоры, два, три удара подряд, он упал на колени, остальные же его соратники не спешили лезть под хлыст, хоть и порывались. Одна такая попытка кончилась тем, что чья-то сабля, попав под удар, улетела в толпу. Пять, шесть. Рубаха и жилет на страже превратились в изорванные кровавые лохмотья. А он, как ни старался подняться, не мог, не успевал. Зато успел выкрикнуть приказ: - Взять ее! Это она! Десятый удар пришелся по лицу того стража, что загораживал мне путь к отступлению. Не разбирая дороги я бросилась бежать. Не важно куда, лишь бы оторваться от погони. Подобно тому, как когда-то делал Аладдин, под вопли возмущенных торговцев я перевернула несколько лотков с фруктами. И, безусловно, это задержало тех, кто бежал позади. Но увы, не тех, кто знал город лучше меня и выбежал мне на встречу. В окружении, наверное трех, а то и четырех десятков вооруженных солдат, сопротивляться бесполезно, но все же нескольких мне удалось ранить прежде чем в глазах у меня потемнело и я лишилась чувств.