Трое в лодке не считая двоих

Чондэ определенно удалось побороть разбушевавшиеся чувства благодаря походу за завтраком, пусть он и потратил изрядное количество времени просто стоя посреди коридора и делая один глубокий вдох за другим. Успокоить себя было гораздо легче в тот момент, потому что Чондэ понимал, что Чунмёну в разговоре с Минсоком не нужна будет еще одна сторона, на которую он будет отвлекаться. Скандалов устраивать Чондэ не собирался в любом случае, но он был глубоко задет. Однако когда его взгляд только касался измученного и лица Чунмёна, его напряженных плеч и нервозности которую он плохо контролировал, вся обида и злость не то чтобы исчезали, но отходили на второй план. Чондэ держал себя в руках в надежде на то, что они поговорят наедине, откровенно, без надобности выбирать слова. Но даже такая мелочь не светила Чондэ в ближайшее время. Потому что после ухода Минсока и Кёнсу они с Чунмёном не успели толком ничего сказать друг другу, как тот вдруг взвился и бросив что не может больше сидеть в этом чертовом, да простит его выражения Кёнсу, кабинете, потащил Чондэ за собой. Но посреди приемной, услышав раздающиеся из коридора голоса, он замер так будто увидел Медузу Горгону из своих обожаемых греческих сочинений. Чондэ терпеть не может греков, за что периодически получает от Чунмёна снисходительные взгляды. Литературные пристрастия друг друга часто были причиной их с Чунмёном споров, но всей этой ситуацией многие прошлые разногласия меркнут. - Бэкхён? - звонко и взволнованно позвал он и внутри у Чондэ что-то в тот момент вздрогнуло. В ответ приглушенно раздалось имя Чунмёна, и он спешно вышел за дверь, оставив ее открытой. Чондэ колебался бесконечно долгие мгновения, но силой толкнул себя вперед. В итоге произошла совершенно немая сцена, которой Чондэ предпочел бы не видеть. Минсок выглядел чрезвычайно недружелюбно и даже не пытался это скрывать. Выражение лица стоящего рядом с ним Кёнсу было лишь слегка тронуто озабоченностью, но он не из тех кого легко читать. Вскользь окинув взглядом Бён Бэкхёна, Чондэ потом все равно вернулся к Чунмёну. Тяжело было смотреть на то, как он буквально разрывался на две части между ним и другим мужчиной. Сам факт того, что их отношения незаметно для Чондэ стали треугольником, ставит его в тупик. Пусть как-то однажды Чондэ уже угораздило попасть в такого рода фигуру, с Чунмёном все стало иначе. Все что было до него не настолько важно. Мог ли Чондэ осудить Чунмёна за его действия? Мог ли назвать его предателем? Около двух месяцев, по словам Чунмёна, они видели друг друга, и в честности этих слов Чондэ не сомневался. Но можно ли стыдить Чунмёна за то, чем Чондэ раньше грешил сам? Чондэ не знал. Они никогда не оговаривали моногамность их отношений, да и сам Чондэ не был уверен в том, насколько моногамен он сам. У него были поводы для сомнений, но серьезно Чондэ об этом не задумывался. Но в то же время он хотел только Чунмёна и не считал нужным обсуждать границы. Кто же виноват, что Чунмён сам, в противоположность Чондэ, захотел кого-то кроме него. Назвать себя праведником он не посмел бы, потому что, Боже упаси его от целомудренных образов жизни. Отец часто упрекал Чондэ в бесстыдстве, на что тот только смеялся, потому что точнее и выразиться было нельзя. Он даже жене своей не мог быть верен. Но Чунмён… это другое. Я не откажусь от тебя Прикрывая глаза Чондэ вспоминает слова Чунмёна и вздыхает. Что должно случиться чтобы он самолично от Чунмёна отказался Чондэ не знает. И сейчас, наблюдая за каким-то вялотекущим диалогом между Минсоком и Бёном, давая отголоскам гнева колким жаром мучить себя изнутри и глотая горечь что поселилась в горле, Чондэ молчит. И вряд ли сможет обвинить Чунмёна вслух с холодным сердцем. Потому что Чондэ знает его достаточно хорошо, чтобы понимать, что Чунмён может погрести себя под тонной вины сам. Но горечь от этого не становится легче терпеть. Он даже толком не замечает, когда они втроем успевают сбежать из-под глаз Минсока и Кёнсу. Хотя, думается Чондэ, второй явно вздыхает по этому поводу с облегчением. Но эта мысль быстро вытесняется другими. Чунмён ведет их в гостиную в своем крыле, предварительно проверив нет ли кого в коридорах и плотно закрыв двери. Чондэ будто возвращается в прошлое, когда их роман только начинался и ему приходилось быть очень осторожным. Теперь Чунмён прячет от осуждения общественности (и не только) уже двух любовников. Один из которых женат. Чондэ чувствует, как в груди зарождается какой-то нервный смех и скрывает его за покашливанием. Бэкхён, все это время хранящий молчание, так резко поворачивает голову на звук будто бы ждал его. Ждал пока метафорическое ружье выстрелит. - Что ж, этот разговор должен был случиться намного раньше, - говорит Бэкхён, расстегнув пару пуговиц на пиджаке и звонко хлопнув в ладоши. Чунмён шикает на него и Чондэ замечает, как Бэкхён будто бы измеряет расстояние от себя до него, успевшего специально отойти на равное от них обоих расстояние и отгородился обеденным столом как баррикадой. С интересом Чондэ думает о том, как долго Чунмён сможет держать оборону, если они оба решат взять его штурмом и попросить что-то под стать ситуации… Чунмён любит читать любовные драмы, что-то в духе выбирай или он или я подошло бы под антураж. Не сдержавшись, Чондэ слегка морщится, потому что сама мысль о подобном сценарии вызывает неприязнь и отвращение. Он слишком уважает Чунмёна и, в конце концов, Чондэ еще не растерял всю свою гордость. Хотел бы он чтобы Чунмён выбрал лишь одного их них? Конечно. Хотел бы он в итоге оказаться отвергнутым? Боже, нет. Чондэ есть с чем сравнить и он ни за что в жизни не хотел бы потерять Чунмёна. И не смотря на собственные зачатки благородства, он не уверен, что смог бы оставить его в покое, даже если бы Чунмён попросил его сам. Одна мысль об этом рождает в груди тяжелую фантомную боль, которая ощущается более чем настоящей. Всего одной мысли оказывается достаточно для Чондэ чтобы точно понять, что быть не единственным рядом с Чунмёном лучше, чем не быть с ним вообще. Он чувствует, как постепенно теряет контроль над эмоциями, толкая себя все дальше, поэтому решает нарушить молчание. Бэкхён остается для него чужаком и говорить о их с Чунмёном отношениях при нем не вызывает у Чондэ особого энтузиазма. Но не то чтобы у него есть выбор. - Ты собирался мне сказать? - спрашивает Чондэ смотря прямо в глаза Чунмёну и тот в ответ коротко кивает, сцепив руки в замок и устроив их на деревянной столешнице. - Когда же? - Мы… - он на секунду замолкает, и, что-то решив для себя, продолжает. - Мы собирались сделать это еще раньше, но твоя свадьба, она нарушила мои планы. Чондэ на этот раз не сдерживает смешка, в котором нет и грамма веселья. Он готов покориться ситуации, но от этого она не становится для него более приятной. - Не только твои, - слова горчат на языке и Чондэ мысленно возвращается к событиям прошлого месяца. Грудь сжимает будто тисками буквально на секунду, но этого оказывается достаточно. Чондэ опускает лицо в ладони, закрывая глаза, и ему кажется, что под веками вспыхивает сухой пожар. Он не собирается плакать, но почему-то хочет слез. Возможно, они смогут облегчить его сердце. Чондэ даже все равно как он выставит себя перед Бэкхёном, этим человеком которого он видит чуть ли не первый раз в жизни и, которого предпочел бы не знать вовсе. А от Чунмёна Чондэ точно нечего уже скрывать. Память подкидывает ему события месячной давности, которые теперь, когда он знает, приобретают совсем иную окраску. Детали, которые казались ему бессмысленными или суть которых ускользнула от него тогда, собирают картину воедино. Возможно, вот та причина (помимо самой женитьбы) почему диалог с Чунмёном было так сложно начать. Он был глубоко подавлен и будто не слушал вовсе. Чондэ ждал от него поддержки, но в итоге ему нужно было приводить в порядок не только себя, но и Чунмёна. А то, что родители с их треклятой свадьбой и всевозможные обязанности требовали к себе повышенного и особого внимания, не позволяло Чондэ видеться с Чунмёном так часто как хотелось бы и уделять ему столько времени сколько он заслуживал. Чондэ становилось еще тяжелее от одного взгляда на него. В их редкие встречи Чунмён был так задумчив и молчалив, его молчание ранило Чондэ и наталкивало его на самые угрюмые мысли. Например, о том, что, возможно, это будет их конец. От Чунмёна можно было ожидать излишнего благородства. Не смотря на все слова Чондэ, все его убеждения казалось что Чунмён уже все для себя решил и его нервные улыбки которыми он безуспешно пытался Чондэ успокоить делали только хуже. Даже сегодня утром, когда Чондэ оказался у Минсока в кабинете, ему показалось что хандра опять настигла Чунмёна, но оказалось Чондэ на самом деле ничего не знал. В комнате все так же стоит тишина и после долгой паузы Чондэ резко поднимает голову, натыкаясь взглядом на Чунмёна который оказывается неожиданно близко. Он уже готов протянуть к Чондэ руки, а лицо его очерчивает беспокойство и усталость. Желание обнять и просто подышать Чунмёном на пару секунд вытесняет все; Чондэ хочется коснуться его гладко выбритых щек пальцами, поцеловать родинку над губой, ценности которой Чунмён никогда не придает значение. Но ничего из этого он не делает, потому что ему кажется еще немного, и он сам станет похож на одного из персонажей любимых Чунмёном романов. Он испытывает некоторое пренебрежение к сантиментам именно в той форме, в которой они преподносятся в подобных книгах. Удивительно как имея такой изумительный вкус Чунмён при этом любит читать такое. Впрочем, их мнения по поводу литературы не сходятся. Чувствуя прикосновение Чунмёна к плечу, Чондэ со вздохом накрывает его ладонь своей, получая в ответ на это еще и маленькую улыбку. Может ли сердце быть одновременно тяжелым и легким? Чондэ с уверенностью сказал бы что в этот момент - да. - Мне так жаль, и я должен извиниться за то, как все обернулось, мой дорогой, - Чунмён подается к нему всем телом и, хотя между ними все еще остается пространство, оно тоже заполнено Чунмёном. - Жизнь никогда не спрашивает нас каким мы хотим видеть следующий поворот, - говорит он мягко и пытается что-то разглядеть на лице Чондэ. - Ты излишне поэтичен, - подает голос Бэкхён и Чондэ понимает, что даже успел забыть о нем на какое-то время. - И высокопарен. Он тоже стоит теперь куда ближе, и позиция исключенного из диалога его очевидно не устраивает. Скрестив руки на груди Бэкхён смотрит на них, чуть склонив голову. Уголки губ едва приподняты, а взгляд прямой и светлый, в нем Чондэ видит лишь интерес и норов, но он определенно ждал другого. Он готовился к конфликту, готовился что ему кинут вызов. И пусть даже он смирился с ситуацией неожиданно быстро, реальность продолжает ставить его в тупик. - А ты излишне циничен, - даже не оборачиваясь к нему бросает Чунмён, разглаживая несуществующие складки на рукаве пиджака Чондэ. - Это у вас, к слову, общее, - как-то неопределенно хмыкает Чунмён и Чондэ хмурится. Бэкхён же дарит затылку Чунмёна долгий взгляд и Чондэ почти уверен, что он готовится сказать что-то, но в итоге, улыбнувшись набок, поднимает руки. Чунмён все-таки оборачивается к нему, будто почувствовав этот жест. Стоя достаточно близко невозможно не заметить, как он напряжен, как остро блестят его глаза, когда он обращается к Бэкхёну: - Ты обещал мне, ты…- он делает паузу, когда тот несколько раз согласно кивает, опустив руки. - У тебя есть мое слово, Чунмён, - он чуть понижает голос, но его все равно удается отлично услышать. Чондэ чувствует дух чужих секретов и поджимает губы. Мысль о том, что ему очень хотелось бы сейчас выпить чего покрепче возникает и исчезает, когда Чондэ вдруг кое-что вспоминает. - У вас же не могло не быть плана, - говорит он, чуть поднимая брови. Между Чунмёном и Бэкхёном происходит какой-то безмолвный диалог и когда первый дергает плечом, оба обращают свое внимание на Чондэ. Пальцы Чунмёна на его ладони немного отвлекают и Чондэ убирает руку. Тот его не удерживает и дает ускользнуть. - Конечно у нас был план, - Бэкхён говорит так будто это очевидно даже младенцу. - Что-то вроде плана, да. Он делает неопределенный жест рукой и Чондэ невольно прослеживает его, зацепившись взглядом за длинные ухоженные пальцы. - Так, ладно, помолчи, - говорит Чунмён обращаясь к Бэкхёну и получая от него гримасу. Пройдя к одному из кресел у большого окна Чунмён, с каким-то едва уловимым облегчением, стягивает пиджак и, не глядя кинув его на небольшой столик рядом, приземляется на мягкую подушку. Он касается виска пальцами, но это может быть жест в той же степени нервный, в которой безуспешная попытка избавиться от головной боли. - Я хотел сделать все как надо, поэтому откладывал, - со вздохом говорит Чунмён, подпирая голову рукой. - Тянул время, - вставляет Бэкхён на что Чунмён осуждающе хмурится. - Я виновен в том, что боялся, Чондэ, что не сказал сразу - Чунмён поднимает глаза на него и Чондэ уже не в силах смотреть куда-то еще. - Боялся твоей реакции, боялся своих чувств и того куда они привели меня. Я не хотел тебя потерять. Новость о свадьбе почти разбила меня, я думал, что все кончено тогда. -Ты мог бы оборвать вашу связь еще до того, как все стало серьезно, - Чондэ чувствует, как в него мгновенно впивается взглядом Бэкхён. Даже то что Чондэ прекрасно понимает, что Бэкхён явно не тот человек, от которого можно легко избавиться, не останавливает его от того, чтобы озвучить то, что мучало его уже какое-то время. Чунмён хочет что-то ответить, но смыкает губы раньше, чем слова срываются с них и лишь качает головой. - Все было сложно с самого начала, - за него говорит Бэкхён и Чондэ чувствует укол раздражения. - Я не это хотел сказать, - Чунмён едва дает ему закончить, и, подтянувшись в кресле так чтобы сидеть ровно, еще раз тяжело вздыхает. - Но ты в итоге не сказал ничего, а вот я как раз не прочь поболтать, перекинуться парой слов, - он смотрит на Чондэ и тот отвечает таким же прямым взглядом. - Только ли парой, - не утруждая себя вопросительной интонацией чуть поднимает брови он. - Чондэ, - устало пытается Чунмён, но они оба это игнорируют. Бэкхёна подавший голос Чунмён будто бы раззадоривает, с очевидным энтузиазмом он подхватывает. - Ммм, не только, - тянет он и в манере похожей на собачью наклоняет голову. Невольно Чондэ приглядывается, скользит по его фигуре и лицу рассматривая более подробно. Бэкхён кажется говорит всем телом, его жесты продолжают речь, и покривив душой Чондэ мог бы назвать его слегка дерганым, но это скорее просто подвижность и неугомонность, которую можно заметить в нем с первого взгляда. Насколько, по словам Минсока, опасен может быть он для семьи Чунмёна, для самого Чондэ и всех их знакомых? Этот человек, который выглядит скорее как заносчивый юнец, чем как угроза. Впрочем, обмануться внешним видом в их обществе может быть очень легко и так же фатально. Надо признать что Чондэ довольно охоч до сплетен и не то чтобы он распространяет их сам, но может из-за его вида или впечатления которое он производит на людей, что заставляет их делиться слухами из разряда только никому не говорите. И Чондэ соврет если скажет, что ему не интересно и не любопытно узнать кто же все-таки такой Бён Бэкхён и что за такое большое дело с его семьей… Потому что Минсок редко позволяет себе быть настолько категоричным. - Самое время для вас чтобы паясничать, - Чунмён звучит раздосадовано, и какая-то сиюминутная веселость Чондэ покидает. Он привычно запускает пятерню в и так растрепанные волосы и про себя посетовав на то, что Чунмён убежденный трезвенник и алкоголя не держит даже для гостей, принимается шарить по карманам в поисках портсигара, в котором точно должны быть еще парочка самокруток. Но ни в одном из обысканных карманов искомого не оказывается. Чондэ пытается вспомнить оставил ли он его в другом пиджаке, или же потерял, когда ему чуть ли не под нос суют чуть приоткрытую пачку дорогих сигарет. Подняв голову, он видит выжидающе смотрящего на него Бэкхёна. Он кивает подбородком на пачку, но Чондэ медлит пару секунд, прежде чем вытащить сразу две. Бэкхён хмыкает, но Чондэ лишь пожимает плечами. - Если собрались курить, то открывайте окно и держитесь от меня подальше, - говорит Чунмён, но с места не двигается. - Не будь так строг, - тянет Бэкхён, тоже достав сигарету и спрятав пачку обратно в карман. - Что насчет балкона? Погода довольно славная, и тебе явно не помешает подышать свежим воздухом, mon cher, выглядишь как призрак, - с укором говорит он. - Я выгляжу так вовсе не из-за отсутствия прогулок, - ворчливо отвечает Чунмён, принимаясь остервенело тереть глаза пальцами. Чондэ делает пару шагов до кресла и чуть наклонившись отнимает его руки от лица, чтобы взглянуть в, как он и думал, красноватые из-за такого жестокого обращения глаза. - Вставай, - мягко просит Чондэ и тянет Чунмёна за руки, и тот без протестов поднимается, тут же взяв курс в сторону небольшого балкона. Как-то само собой выходит так что Чунмён, и они с Бэкхёном занимают противоположные его стороны. Для первого так удобнее. Он специально встает против ветра, чтобы дым не летел в его сторону. Бэкхён соседится рядом с опершимся бедром о борт балкона Чондэ чтобы любезно предложить ему огонь. Какое-то время воцаряется молчание. Из-за того как рано они все начали это утро, кажется, что солнцу должно бы быть уже высоко, но на самом деле дом едва начинает просыпаться. Во внутреннем дворе, на который выходит балкон пока что не слишком оживленно. Однако Чондэ уже замечает озабоченного клумбой с нарциссами садовника и парочку служанок что неторопливо идут по каменной узкой дорожке к небольшому фонтану. Возможно, скоро в дверь осторожно постучат, чтобы озаботиться уборкой и завтраком. Хотя, скорее всего все уже знают, что хозяев не стоит беспокоить до тех пор, пока они сами не пожелают. Чондэ отвлекается от разглядывания цветущего многообразия в саду на Чунмёна. Его плечи чуть подняты, он обхватил себя руками, и возможно помимо желания согреться в этом есть что-то еще. Его белоснежная чуть помятая рубашка и волосы, которые легко треплет ветер будят внутри горько-сладкую нежность. - И все-таки, - разрывает тишину Чондэ, отводя взгляд. - Что вы собирались делать? Что ты собираешься делать сейчас, Чунмён? Чего ты хочешь? Чунмён было открывает рот, но Бэкхён успевает раньше. - Он хочет тебя, и не делай вид будто удивлен - дым слетает с его губ вместе со словами. - А еще он хочет меня, - он дергает головой чтобы убрать с глаз челку, но ветер тут же возвращает ее на прежнее место. Чондэ замирает буквально на секунду, прежде чем глубоко затянуться, коснувшись пальцами чуть пересохших губ. - И будь я проклят если Ким Чунмён не получает то, чего желает, - поднимает брови Бэкхён и колюче улыбается. - Если ты не перестанешь, я клянусь... - Чунмён не продолжает, но по тону его голоса становится понятно, что ничего хорошего это не обещает. Бэкхён отворачивается так будто ему этот разговор больше не интересен. Чондэ думает, насколько добровольно Бэкхён сам идет на это. Всего два месяца встреч и он уже готов на что угодно лишь бы Чунмёна не потерять. Пусть Чондэ и может понять его лучше, чем кто-либо. Но не думать о том, что это смехотворно короткий срок, по сравнению с теми годам что они с Чунмёном пробыли вместе Чондэ не может. И вот, на чаше весов, которые Чунмён держит в руках Бэкхён и Чондэ весят одинаково и ни от кого из них он не в силах отказаться. - Я думаю у нас получится разрешить это. Мы можем попробовать вместе, - Чунмён обращает к нему наполненный надеждой и ожиданием взгляд. - Или попробовать по-отдельности, как ты сам решишь, так и будет, - поспешно добавляет он. Чондэ, глубоко вдохнув в последний раз, тушит сигарету и сжимает ее пальцами. Мысли в голове быстро разбегаются в разные стороны. - Я пытался набраться храбрости чтобы просить тебя хотя бы подумать насчет этого, ради меня, - о, Чунмён знает, что использует запрещенный прием и Чондэ определенно это запомнит. - Ты правда думаешь, что что-то выйдет? - Я не знаю, Чондэ, - качает головой Чунмён. - Я рад уже и тому, что мне больше не нужно ничего от тебя скрывать. - Улыбка его выходит чуть глуповатой и быстро исчезает. - Тебе же не в первый раз быть частью таких отношений, - Бэкхен перемещается так чтобы встать между ними, спиной прислонившись к бортику балкона. Чондэ, удивленно изогнув брови, переводит взгляд с Бэкхёна на Чунмёна, но тот, кажется, и сам выглядит застигнутым врасплох. - Ох, нет, это не он рассказал, если ты вдруг беспокоишься, - Бэкхён коротко смеется. - Я знаю, потому что Ким Чонин - мой кузен, - довольство этим маневром на лице Бэкхёна невозможно не заметить. Раздражение буквально на секунду душной волной накрывает Чондэ. - Вы ни капельки не похожи, - растянув губы в зубастой улыбке говорит Чондэ после паузы. - Мы все-таки кузены, - небрежность звучит в его словах. - Такого рода связи имеют значение только тогда, когда у кого-то из вас есть деньги. Чондэ невесело хмыкает. - Вам, к слову, сильно повезло что эта пикантная фигура распалась раньше, чем родители Чонина смогли всерьез ею озаботиться. Не говорю уже про Чанёля. - О, - цепляется за одну фразу Чондэ, игнорируя все остальное. - Так значит нам все-таки есть чего бояться, когда дело касается твоей семьи. На этих словах пристально, но молчаливо следивший за их беседой Чунмён оживляется. Но выражение его лица становится только темнее. Он тянется дернуть Бэкхёна за край пиджака, чтобы обратить на него свое внимание, но тот ни на секунду своей показушности не теряет. Прочистив горло и склонив голову набок, он цепляет руку Чунмёна, чтобы на мгновение сжать и отпустить. - Вам не нужно будет об этом беспокоиться, - говорит он и когда видит отчетливо недоверчивый взгляд Чондэ вынуждено продолжает. - Ты будешь в безопасности, можешь моему слову не верить, но тогда поверь Чунмёну. Сама эта фраза заставляет Чондэ как-то хмыкнуть. Чунмён же впивается в него взглядом, не оставив это без внимания. Чондэ смотрит чуть прищуренные Бэкхёновы глаза и понятия не имеет что и как именно ему нужно ответить. Так и подмывает спросить достаточно ли им устного согласия, или нужно где-то расписаться кровью. - Какой я везунчик, - себе под нос бормочет Чондэ. Бэкхён чуть наклоняется к нему и в его глазах ни следа серьезности которая была там буквально только что. Чондэ замечает родинку над его губой, чуть ближе к правому уголку. - Вы словно два демона-искусителя. Звонкий смех Бэкхёна застает Чондэ врасплох. - Не знал, что ты набожен, - сверкая квадратной улыбкой весело говорит Бэкхён. - Ох, ради всего, Бэкхён, - буквально закатывает глаза Чунмён вскинув руку в сторону Чондэ, будто бы очерчивая его всего. - Разве он похож на богобоязненного человека? Даже если откинуть все что ты уже о нем знаешь. - Я вообще-то все еще здесь, - сложив брови домиком говорит Чондэ и вместо извинений получает от Чунмёна укоризненный взгляд. - И я обхожу церкви стороной. - Любая из них сгорит если ты в нее войдешь, - не удерживается от подкола Бэкхён и Чондэ становится до ужаса интересно насколько подробно он осведомлен о его, Чондэ, личной жизни. - Звучит как слова моей матушки, - передергивает плечами Чондэ и едва сдерживает уголки губ от расползающейся колкой улыбки. - И, вероятнее всего в такой ситуации сгорю я, а не церковь. - Со стыда что ли? - притворно удивляется Бэкхён. - Может быть со стыда, а может быть и нет. - А может быть закроем эту тему? - с нажимом спрашивает Чунмён. Повисает недолгая пауза, пока сам же Чунмён ее не нарушает. - Пойдемте обратно, - он спешно уходит первым. Чондэ ожидает что Бэкхён последует за ним, но тот стоит, хотя сигарета его почти догорела до фильтра. - И, позволь сделать ремарку, нам не обязательно всем втроем сразу прыгать в постель, - продолжает он так будто бы никакой паузы не было, и прикладывает остаток сигареты к губам но Чондэ все равно замечает вызывающую улыбку, не то чтобы у Бэкхёна было намерение ее спрятать. - А ты был бы не прочь, - почему-то поддается этой провокации Чондэ, покидая балкон. Бэкхён позади издает какое-то неопределенное мычание и Чондэ невольно оборачивается, чтобы поймать его взгляд. Слова Бэкхёна заставляют немного пересмотреть предположения насчет него. Возможно, это только сам Чондэ здесь колеблется и испытывает трудности с принятием третьей переменной в их с Чунмёном отношениях. Все это немного давит на Чондэ, но он все равно собирается сначала хотя бы переварить ситуацию и подумать на свежую голову. В любом случае, ему же не обязательно “прыгать в постель” к Бэкхёну тоже. Пока что Чондэ нужно просто принять то, что у Чунмёна он теперь не один. Чунмён, еще более задумчивый, обнаруживается в том же кресле, когда они с Бэкхёном заходят. Кажется, что он вот-вот спросит, о чем они говорили, но либо Чунмён сдерживает себя, либо Чондэ просто себе это придумывает. - Я буду благодарен если вы просто дадите мне время, - обращаясь сразу к обоим говорит Чондэ, принимаясь застегивать пиджак. Мельком он смотрит на часы, вспомнив, что обещал Вэнди быть к обеду, так как она позвала в гости свою обожаемую Сыльги. Чондэ нравится Сыльги, ее юмор и простота, а еще с ней можно пить на равных и не бояться, что она отрубится раньше. Венди снисходительно относится к их периодическим марафонам, и просит только о том, чтобы это происходило дома и без посторонних свидетелей. Чондэ знает, что Сыльги не откажется выпить, поэтому думает позволить себе сегодня залить переживания алкоголем. - Конечно, - Чунмён поднимается из кресла и порывисто его обнимает. - Увидимся завтра? Вопрос звучит обыденно, но Чондэ чувствует оттенок просьбы и не может отказать даже если бы хотел. Он кивает и оставляет мягкий поцелуй на его виске. Чунмён на секунду прикрывает глаза и у самого Чондэ в животе все сворачивается в узел. Он коротко прощается с Бэкхёном и уходит, понимая, что только что уже все решил.