Small autumn story

В этот пасмурный осенний день небо было будто тяжелым. Облака серыми клочьями угрюмо висели над землей, в любой момент угрожая разразиться холодным ливнем. Единственными яркими пятнами на всем порядком унылом фоне были пожелтевшие листья деревьев, но и их срывал ветер и бросал вниз, в лужи, в грязь, словно пытаясь уничтожить последние признаки некогда живого цвета. Промозглый воздух лишь дополнял картину обычного серого дня позднего ноября. Но был во всем этом какой-то своеобразный оттенок красоты, часть прекрасного, того самого, без чего бы мир был бы не так интересен... — Зачем мы здесь? — слегка раздраженный голос Англии прервал повисшее в воздухе между двумя странами молчание. Франция едва сдержал вздох и лишь покачал головой, переведя чуть усталый взгляд на ближайшее дерево. Последнее время он старался всячески контролировать себя, дабы лишний раз не казаться идиотом в глазах своего заклятого друга. Последнее время он кропотливо старался доказать, что его чувства и его слова не были ложью. Последнее время... Последнее время все было слишком тяжело. — Ты меня слышишь, или как? — кажется, англичанин явно был не в настроении любоваться местной природой, — Какого черта ты здесь остановился? На этот раз меланхоличного взгляда удостоился сам недовольный, что привело его в небольшое замешательство. Это одномоментное недоумение, само собой, не ускользнуло от Франциска, лишь вызвав слабую тень улыбки на его лице. — Чего ты улыбаешься? Ты лучше объясни, зачем тебе понадобилось тащить меня сюда, да еще и в такую погоду, — Артур едва сдерживал желание просто развернуться и уйти: вся эта неопределенность и непонятность только раздражала его. Лучше бы он остался дома, рядом была бы кружка чая, а он сидел бы сейчас в тепле, да читал бы какую-нибудь книгу, и ни о чем бы не беспокоился... — Angleterre, я просто хотел поговорить с тобой, — Франция предпочел скрыть улыбку, понадеявшись, что это хотя бы немного успокоит его собеседника. Но тот лишь коротко отозвался: — Так говори уже, и я поеду домой. И почему такие простые слова настолько сильно задевали? "Говорить уже" французу не хотелось. Изначально он надеялся на довольно объемный и важный для него разговор, а сейчас казалось, что все то, что так хорошо звучало в мыслях, вдруг стало каким-то мелочным и ненужным. Что сказать теперь? Ведь от него ждут слов, ждут чего-то... Ждут, чтобы поскорее сбежать. — Франция, ты оглох? Говори скорее, — терпение Англии уже начинало подходить к концу, это было очевидно для обоих. Тем не менее Франциск не спешил что-либо произносить, отведя взгляд в сторону и собираясь с мыслями, которых было много, но которые были так разрозненны, были такими разными. И лишь через пару минут молчания он, наконец, тихо заговорил: — Как я гляжу, ты спешишь куда-то. Значит, мне нужно сказать все в наиболее лаконичной форме... Что же, как пожелаешь, — не обошлось без краткого вздоха, иначе не получалось как-то выговаривать слова. В последнее время было слишком тяжело. Франция заглянул прямо в глаза своего собеседника и, когда тот уже собрался было сказать что-то явно нехорошее, только спокойно произнес: — Je t'aime. Во взгляде Артура мелькнуло недоумение, быстро сменившееся на такое привычное раздражение, которое ожидал и, в то же время, почему-то боялся увидеть француз. — Это все? — едва ли не прошипел Англия, тщетно стараясь заставить себя прекратить так глупо краснеть, — Это вот все.. ради чего ты, придурок, вытащил меня сюда, в этот проклятый парк, в эту отвратительнейшую погоду? — Oui, — только и прозвучало в ответ. — Идиот. Англичанин резко развернулся и быстро пошел прочь, к выходу из парка, что-то злобно пробормотав себе под нос. Он не мог поверить этим словам, что постоянно говорил ему Франция. Да что, черт побери, было в его глупых признаниях? Этот мерзавец говорил их слишком часто и, наверняка, слишком многим. Так разве это хоть как-то может быть правдой теперь? — Ни за что, — сам себе шепнул Артур, спешно выходя на улицу и подходя к машине, — Я не поверю тебе так просто. Франциск же долго глядел вслед так скоро ушедшему Англии, позволив себе тяжко вздохнуть, когда тот вовсе скрылся из виду. Ощущение ужасного отчаяния пыталось было захватить его, но вновь потерпело поражение — слишком уж привычно все это было. На момент закрыв глаза, Франция покачал головой и потихоньку повернулся в сторону, медленно пойдя по засыпанной грязными листьями дорожке. Изредка он глядел по сторонам, будто случайно смотря на прохожих, но на деле отмечая, что на их лицах были улыбки, была радость. Эти люди жили так мало, но они могли находить в своих кратких жизнях моменты счастья, когда забывались все невзгоды и все проблемы. Даже сравнительно недавно закончившаяся война не смогла помешать им вновь видеть более светлую сторону ныне происходившего, не смогла помешать вновь радоваться, потому что она не смогла помешать им жить. И теперь они были счастливы, зная, что теперь у них есть следующий день, который может принести с собой еще столько хорошего. Франциск понял, что у него не было выбора, и улыбнулся. "Как бы не было тяжело, как бы все не казалось потерянным и упущенным, все равно у меня всегда есть надежда на завтрашний день. Сегодня ты думаешь так, а завтра — по-другому. Когда-нибудь ты будешь думать так же, как и я, и тогда ты поймешь мои слова. А я лишь буду ждать..."