***
И снова Флоран не может оторвать глаз от итальянца, нервно сжимает кулаки, только на сей раз не молчит, а тихонько матерится сквозь крепко стиснутые зубы. И, если раньше он еще сомневался – издевается над ним итальянец или нет, то сейчас последние сомнения отпали! Если в начале их выступления Микеле не выходил за рамки – одной рукой вцепился в микрофонную стойку, а второй ухватился за пряжку ремня сползающих с задницы, даже на вид тесных, кожаных брюк, то под конец творил нечто невообразимое. Мот, наблюдающий за Локонте, поймал его горящий взгляд, хищную улыбку, и тут итальянца понесло: он, дождавшись проигрыша в песне, вскочил на колонки, изогнувшись всем телом, поднял руки вверх, скрестив запястья. Услужливая фантазия Флорана тут же дорисовала к ним наручники. На мгновение француз зажмурился, чтобы срочно вернуть самообладание, а заодно успокоить бешено бьющееся сердце и вмиг потяжелевшее дыхание. Когда Мот вновь открыл глаза, он понял, что сделал это зря - в конце концов, доиграть он мог и не видя струн гитары, ведь свою партию парень знал превосходно. Чуткий слушатель мог бы легко понять, что Фло сбился с ритма, перепутав аккорды, но сам музыкант этого не заметил – его миром всецело завладел Микеле. Мягкие, волнообразные движения, словно проклятый итальянец учился у лучших восточных танцовщиц. Движения просты, их немного, но все они невероятно, просто восхитительно, гармоничны. Плавные изгибы бедер медленно покачивающихся вправо-влево, чуть вперед и сразу назад, зачаровывали, гипнотизировали. Вот Микеле прогибается в спине, откидывая голову, и между темной рубашкой и черными кожаными штанами белеет узкая полоска оголенной кожи. Флоран оглянулся в надежде, что не на одного него Микеле действует подобным образом, но остальные музыканты ничего не замечали, будто так и надо… Ах, нет – у клавишника тоже затуманился взгляд. Или это отблеск прожектора?! Мот думал, что найдя кого-то, кто столь же сильно упивается танцем худощавого итальянца, он сможет успокоить себя мыслью, что он тут не один такой… зависимый. Но неожиданно Флорана затопила злость, намного больше, ядовитей той, что просыпается в нем при виде Микеле, обнимающегося с фанатками. Может, из-за того, что танец Микеланджело представлялся ему чем-то более интимным? «Он только мой!» Флорану чудилось, что он сошел с ума.***
Микеле чувствовал себя отвратительно. И дело тут было не в пошатнувшемся здоровье, совсем нет. А в том, что после того памятного выступления, где несчастный итальянец едва не вывихнул себе тазовую кость, а потом еще несколько дней рьяно открещивался от излишне активного и пылающего страстью клавишника, имени которого он даже не помнит, Флоран, вместо того, чтобы потащить его в одноместный номер какого-нибудь отеля, начал его избегать... Ну что за оказия, черт побери?! Ради кого, спрашивается, Локонте так старался, едва не навернувшись с пошатывающихся под его весом колонок?! Француз, невинный, словно агнец, упорствовал и никак не хотел соблазняться. В лучших традициях романтичных (не сказать бы лучше), девочек-подростков, итальянец постарался примоститься на подоконнике, но у него ничего не получилось – то ли сказалось отсутствие кружки с кофе, то ли предложенное окном место не было предназначено для тоскующих особ. Мужчине пришлось облокотиться о стену. Микеле тяжело вздохнул, вертя в руках сигарету, стащенную у Флорана. Курить он не собирался, но механические прокручивания табака в тонкой бумажке между пальцев помогало сосредоточиться. Мот не дурак - наверняка уже понял, что Микеланджело не просто так занимается такими… недостойными взрослого мужчины вещами. И сейчас «Моцарт» терялся в опасениях - а догадался ли его «Сальери» о не самых благородных чертах итальянца? В прошлом не самый удачливый музыкант, Микеле хотел быть в центре внимания. Понятие, в общем-то, обширное, но в данный момент он хочет стать центром мира для Флорана. В своих интервью Локонте не врал – мужчины его ничуть не интересуют, под его интерес попадает только один конкретный мужчина. Итальянец прекрасно видел, как он действует на Мота, и ему было любопытно узнать насколько хватит выдержки Фло, прежде, чем он сорвется, обезумев от не выраженной любви… Случай в туалете бара, казалось, стал тем, чего ждал Микеле, но что-то его удержало от следующего шага. Может, растерянное лицо француза? Сигарета окончательно смялась, бумага прорвалась, а измельченный табак посыпался на плитку пола. - Консьерж тебя никогда не простит, Фло, - хмыкнул Локонте, вспомнив рассказ француза о том, как его здорово отругала пожилая дама, заведующая подъездом дома, из-за запачканных грязью кроссовок. «Клянусь, еще чуть-чуть, и она бы меня за уши оттягала!» - неподдельно возмущался Мот. Насколько Микеле помнил, на этаже брюнета за курением был замечен только Фло, а значит, все громы и молнии полетят в его сторону. Мысленно извинившись за такую подставу, Локонте, напрочь игнорируя звонок, постучал в заветную дверь, за которой проживал терзающий его неспокойную душу парень. Щелкнул замок. За ним еще один – щеколда. - Микеле? - глядя на лицо Флорана, можно было легко сказать, что парень и сам не знает - радоваться ли ему приходу итальянца или поджидать чего-то нехорошего. - Потрясающий вывод, - не смущаясь, белозубо улыбнулся Локонте, но почти сразу вновь стал серьезным. – Пустишь в гости? Надо поговорить. Мот вздрогнул, отстраняясь. Отвел взгляд, пока Микеле расшнуровывал кеды, снимал куртку. У брюнета что-то опасливо буркнуло в животе, так бывает, особенно в детстве, когда мама за руку ведет тебя делать прививку или ты точно знаешь – после соседа по парте, страшный учитель спросит тебя, естественно не выполнившего работу. Да и вообще фраза «надо поговорить» - для любого мужчины звучит как приговор. - Флоран, - слишком серьезный, даже мрачный, Микеле совсем не походил на себя обычного. А от следующего вопроса, собирающийся ответить Мот, подавился. – Ты любишь меня? Повисла тяжелая тишина. Брюнет из взметнувшегося вихря мыслей выцепил одну – они так и стоят в коридоре, хотя надо было бы пригласить гостя в комнату. Фло мотнул головой, в попытке разрядить атмосферу. - Почему ты спрашиваешь? – совладав с голосом, тихо спросил француз. – И так прекрасно знаешь ответ. - Хочу услышать. Потому что я тебя очень люблю. Локонте, наконец, улыбнулся. Ничего особенного, но, вместе с тем, как-то неуловимо по-другому. Не ослепляющее ярко, как всегда казалось Моту, а просто тепло. Фло забыл, как дышать. Собравшись и понадеявшись, что предательский румянец не будет заметен, закусив губу, выдохнул давшиеся удивительно легко слова: - Я тоже тебя люблю. Это еще не конец, будет экстра, R-рейтинга, наверное. А в общем, спасибо, что добрались сюда ^^