Thoughts

Когда Хината-сама была ребенком, ей снились кошмары. Я был в том возрасте, когда веришь, что сможешь защитить от всего, поэтому когда я слышал её плач (я всегда удивлялся, почему никто больше не просыпался из-за него), я спешил к ней в комнату, чтобы разбудить её. Когда у меня были кошмары, мой отец всегда приносил мне что-нибудь поесть, утверждая, что это поможет мне крепко заснуть, и кошмары не придут ко мне. Естественно, я верил всему, что говорил мне мой отец, и обычно, разбудив её, я говорил ей не плакать, потому что она может разбудить остальных, а потом мы крались на кухню и ели всё, что могли найти. Как правило, она успокаивалась спустя пару минут — ещё будучи ребенком, она была кроткой — и улыбалась мне или клала свою голову мне на руку. Когда её глаза начинали слипаться, я отводил её назад в её комнату, укладывал под одеяло, садился, скрестив ноги, у её постели и мягко говорил с ней, рассказывал ей о том, что мы сделаем вместе, когда станем шиноби — сдадим экзамены (как всё нелепо получилось), будем ходить на миссии, спасать жизни, станем героями. Я рассказывал ей истории обо всем, что мы ещё не делали. Чаще всего она засыпала, слушая меня, и я возвращался в свою постель, но был случай, когда я заснул рядом с ней, она укрыла меня своим одеялом и свернулась калачиком подле меня. Мой отец обнаружил нас на следующее утро, он разбудил меня и спросил, что я здесь делаю. Сияя, я гордо заявил, что защищаю Хинату-сама (тогда я не понял его печальную улыбку). Когда я стал генином, кошмары начали сниться мне. Мне часто снился мой отец — его смерть и то, что мой конец будет таким же. Я боялся наступления ночи и упорно трудился в течение дня, надеясь, что смогу крепко заснуть, и кошмары не потревожат меня. Но они приходили. Несмотря на то, что ненавидел и избегал её, Хината всегда мягко будила меня и сочувственно улыбалась, когда я открывал глаза. Она спрашивала, может ли она приготовить мне чай — она знала травы, которые могли облегчить мои сновидения. Я всегда отказывался, поворачиваясь спиной. Но она приносила его в любом случае, и хотя, я никогда не благодарил её, он всегда помогал. Кошмары больше не мучают меня так сильно, но когда я просыпаюсь на грани крика, я мгновенно успокаиваюсь от тепла тела рядом с собой. Как будто даже во сне она нуждается в заботе обо мне, она прижимается лбом к моей шее, её маленькие пальчики путаются в моих волосах. И она так мала. Когда я вижу её приближение, она кажется мне такой хрупкой, как фарфоровая куколка. Иногда я почти боюсь прикоснуться к ней, боюсь, что я сожму её слишком сильно, и она рассыплется в моих руках. И хотя я знаю, что она сильная, я никогда больше не причиню ей боль. Я причинил ей её уже достаточно.